ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Платон. Проводив Лизу, я вернулся в холл. - Платон, привет, - окликнул меня сзади Прометей Папаниколау. Я обернулся и ответил на его приветствие. Мы с коллегой пожали друг другу руки. - Как думаешь, что у нас сегодня будет? – поинтересовался он. – Тихое ночное дежурство или песец, большой и пушистый? Я пожал плечами. С нашей работой это никогда нельзя предугадать заранее. Не зря говорят, родить нельзя погодить. И нельзя абсолютно точно предсказать, в какой момент ребёнок той или иной женщины решит появиться на свет. С улицы послышалось завывание сирены «Скорой помощи». - Чует моё сердце, что мы накануне грандиозного шухера, - пошутил Папаниколау. – Уверен, сейчас сюда привезут каталку с пациенткой и начнётся у нас… - Песец, большой и пушистый, - ответил я шуткой на шутку. Папаниколау оказался прав… …Сопроводиловка коллеге-«скоряку», быстрый осмотр пациентки в смотровой… Я подошёл к телефону и набрал номер: - Кристина, готовьте операционную, - потребовал я, и коротко объяснил, для какой операции. - Помощь нужна? - Прометей заглянул в смотровую. - Нужна, - я кивнул, вдвоём мы переложили пациентку на каталку и медсестра увезла её в операционную. - Коллега, идёмте мыться. По пути в оперблок мы встретили коллегу Шувуу. - Идём мыться, - сказал я. - Платон-гуай, мне бы надо… - Чего тебе надо? - Ну надо… - Хуу был немного смущён, - это… Я на минутку. Я понял. - Давай, только бегом, одна нога там, другая здесь! Хуу помчался в направлении туалета, а мы с Прометеем пошли готовиться к операции. - Ну и где это чудо природы? – поинтересовался Прометей через несколько минут, имея в виду нашего монгольского коллегу. - Сейчас гляну, - ответил я и прошёл к выходу из оперблока. - Я сказал – бегом! – рявкнул я на Хуу в коридоре. Он поспешил за мной в оперблок. - Кто? – спросил Прометей, когда мы обрабатывали руки. - Я, - ответил я. - Ясно, я ассистирую, - хмыкнул Папаниколау. - А когда я? – не утерпел Шувуу. - Без сопливых скользко, - Прометей улыбнулся, - Подрасти немножко, детка, а там посмотрим. - Как я смогу научиться, если вы меня оперировать не пускаете? - Ты у нас пока что храбрый портняжка, - подбодрил я его. – Шить будешь. Кристина, операционная медсестра, в сестринской. утром после пересмены. Я достала свой «тормозок», извлекла оттуда бутерброд с сыром и набросилась на него. - Кристинка, да погоди ты, сейчас чай будет готов, чего ты всухомятку-то? – спросила моя подружка и коллега Женька. - Есть хочу, как из пушки! - ответила я. – Ох, ну и ночка! Женька, ладно мы медсёстры, у нас работа всё-таки попроще, а врачам вообще ахтунг. - Да ладно тебе – попроще, - фыркнула Женька, - у нас тоже хватает дел, упашешься за смену, ноги не держат. - Дурында ты, Женька - возразила я, - у врачей ответственности больше. Мы только операционную готовим, инструменты, накрываем операционный стол и на операции помогаем. А оперируют-то доктора. Они сегодня совсем с копыт… - Сама дурында! – захохотала Женька. – Где ты у Платона Ильича копыта видела? Архимед. Сегодня мой первый рабочий день в качестве и.о. начмеда. По пути в свой новый кабинет я заглянул в ординаторскую. Там были Земцов и Папаниколау. Посмотрев на них, я присвистнул – мужики были «никакие» от усталости: Прометей расслабленно «растёкся» в кресле, попивая чай из кружки. Платон лежал на полу - Доброе утро, коллеги, - весело сказал я. - Да уж, доброе, - хмыкнул Папаниколау. – Это называется - мама, роди меня обратно. - Как ночь прошла? - Хр…ново, - ответил Прометей. - Прометей Микисович, не приукрашивай, - негромко потребовал Земцов. Они оба рассмеялись. Я непонимающе уставился на них. - Анекдот такой, - посмеиваясь, произнёс Папаниколау. – В советское время звонит начальник из обкома в колхоз «Заветы Ильича». Разговор по телефону. «Иван Иваныч, как у тебя дела с посевной?» - «Ой, Сан Саныч, хр…ново!» - «Иван Иваныч, не приукрашивай!» Я расхохотался. - Сейчас бы в душ… - сказал Прометей. – Платон, пойдём сполоснёмся. - Не хочу… Я посмотрел на друга. Он очень чистоплотный человек и его никогда не приходится уговаривать пойти в душевую. Папаниколау вышел из ординаторской. - Ты чего? – не понял я. – Почему ты не хочешь в душ? - Потом… - даже не сказал, а прошелестел Платон. – Почти всю ночь в операционной… Устал. - Сплошняком? – уточнил я. - Почти, - Земцов почесал ухо. - С перерывами только на попить-пописать. И на написать врачебное заключение и поговорить со следователем. - Со следователем? - Да. Следователь Белецкая сопроводила к нам потерпевшую. В остальном - обычная роддомовская «весёленькая» ночка. Но сегодня какая-то слишком уж «весёленькая». - Ладно, лежи, - я улыбнулся другу, - но постарайся не заснуть до начала пятиминутки. Платон (мысли, лёжа на полу). Ох, ну и ночка выдалась! Укатали сивку крутые горки… Почти вся ночь в оперблоке. Женщины, миленькие, огромное вам спасибо за то, что никому из вас этой ночью не подоспела пора рожать через естественные родовые пути. Если бы мне пришлось этой ночью ещё и принимать естественные роды, меня, наверное, увезли бы туда же, куда недавно увезли Викентия Аркадьевича… Архимед. Коллеги собрались на пятиминутку. Я сел в кресло начмеда. - Платон Ильич, куда Вы дели Елизавету Юрьевну? - спросил у Земцова Заболотин. - Она улетела, но обещала вернуться, - пошутил Платон. - Доброе утро, коллеги, - сказал я. – Ну что ж, волею обстоятельств выполнять обязанности начмеда теперь буду я. Мне не хочется с вами лютовать и зверствовать. Я прошу всех вас работать на совесть, по возможности без косяков и грубых залётов. - А если кто-то накосячит? – поинтересовался «Чебуратор». - Бить буду аккуратно, но сильно! – как можно более спокойно пообещал я. Коллеги грохнули. Я дал им просмеяться. - А теперь, коллеги, давайте по делу. Что у нас сегодня за ночь? В патологии беременности, как обычно, аншлаг… В гинекологии в основном всё в рамках приличий… Родзалы ночью не использовались. - А теперь, коллеги, давайте послушаем, чем ночью занимались доктора Папаниколау и Земцов. - Занимались, - коротко ответил Земцов. - Платон Ильич, хотелось бы поподробнее. - Извольте. Несколько экстренных кесаревых, ДТП с беременной пассажиркой, изнасилование, пьяная драка с поножовщиной. Ну и для полного счастья – операция по поводу одновременного протекавших маточной и трубной беременностей. Трубную ликвидировали, по поводу маточной беременности прогнозы делать ещё рано, но, думаю, всё-таки сохранили. - Протоколы операций? – спросил я. - Когда? – осведомился Платон. - После пятиминутки сяду и всё напишу. - В реанимации аншлаг. Состояние пациенток стабильное, - вставил реаниматолог Константин. - Дети? - Отличные дети, доношенные и здоровые мальчишки, - отчитался неонатолог Виктор, - оба восемь – девять по Апгар, все показатели и рефлексы в норме. Девочка, гестационный возраст тридцать шесть недель, но все показатели отличные, девять – девять по Апгар. Понаблюдаем, пока матерей переведут из реанимации в послеродовое и отдадим малышей их мамам… Платон. После пятиминутки я сходил в душ, потом прогулялся в буфет, а затем вернулся в ординаторскую. Шувуу сидел на диване и читал какой-то справочник по акушерству. - Садись к столу, - сказал я. – Будем работать с медицинскими документами. - Платон-гуай, я читаю, - попытался уклониться Шувуу. - Ничего не знаю, - заявил я. – Чукча не читатель, чукча писатель. - Я не чукча, я монгол. - А это, дорогой коллега, несущественно. Лиза. …Через два дня у меня будет тридцать недель. Сейчас Платон на работе, Артём и Валери в школе, Ваня читает какую-то сказку, а я стою у гладильной доски, глажу рубашку Платона. У меня в животе зашевелились дети. Я положила руку на живот. Маленькие мои, подумала я, и улыбнулась, вспомнив, как нежен был со мной их отец в ту ночь, когда они были зачаты. - Мама, ты наверное, о папе думаешь, - неожиданно сказал Ваня. - Сынок, почему ты так решил? - А ты, мам, когда про папу думаешь, улыбаешься, - хитренько посмотрев на меня, объяснил сын. – Мам, погуляем? - Немножко попозже, Ваня, договорились? - Хорошо. А ты дашь мне потрогать живот? Через несколько минут я выключила утюг и повесила рубашку мужа на плечики. Потом я села рядом с сыном, он положил ладошки мне на живот. - Мама, а у тебя там правда детки? - Правда. - Зачем ты их съела? - Сынок, я не ела деток, - я улыбнулась сыну. - А как тогда они появились у тебя в животике? Сами собой? - Нет, не сами собой, - я обняла сынишку, - твой папа дал мне такое специальное семечко, из которого получаются детки. Видимо, такое объяснение Ваню удовлетворило – других вопросов на эту тему не последовало. - Мама, зачем детки со мной дерутся? – поинтересовался сын. - Они не дерутся, сынок, - ответила я, - это они так здороваются с тобой. Понимаешь, они ещё не умеют разговаривать, умеют только двигать ручками и ножками. - Мама, а как детки едят в животике? - Через специальную трубочку, которая идёт от мамы к ребёнку. - Прямо в рот? - Нет, сынок. Трубочка идёт от мамы к животику малыша. А когда ребёнок появляется на свет, врачи перерезают эту трубочку, потому что она больше не нужна – ребёнок начинает есть через рот. - И я тоже ел через такую трубочку? - Конечно, и у тебя на животе даже есть след от этой трубочки. - Где? - Ищи, где там у тебя на животике пуп? - пошутила я. - Вот тута! – сын указал себе на живот. – А то я думал-думал, зачем у меня эта ямка. Мам, но пупики ведь есть у всех людёв! - Да, у всех, только не у людёв, а у людей. Каждый человек до того, как появиться на свет, жил в животе у своей мамы и ел через трубочку. Пупок есть у любого человека. - Пойдём погуляем? Мы с сыном оделись и пошли гулять. На улице к нам подошла пожилая соседка, поздоровалась и спросила: - Ваня, а ты кого больше любишь – маму или папу? - Баба Лида, а Вам больше нравятся руки или ноги? – возмутился сынишка. - Вы зачем такое говорите? Я и маму люблю, и папу. И братика с сестричкой. А ещё у нас скоро будут ещё детки. Они сейчас у мамы в животике, видите? - Всё рассказал, - засмеялась соседка. – И правда, Ванюшка, что это я? Мне и руки нравятся, и ноги. А ещё глаза и уши. - И пупик тоже! – с серьёзным выражением лица заявил Ваня. Я больше не смогла сдерживаться и расхохоталась. Платон, в это же самое время. …- Да, к сожалению, матку этой пациентке пришлось удалить, - задумчиво произнёс Валентин Иванович, когда пациентку увезли из операционной в реанимацию, а мы с коллегой «размывались» после операции. – Но тут уж ничего не попишешь… - Валентин Иванович, Вы же сами всё видели, - ответил я. – Placenta percreta. В этом случае - кесарево сечение с последующей гистеректомией. Без вариантов. Главное – женщина и ребёнок живы. ================================== Примечание. Доктор Земцов говорит о редкой патологии плаценты, при которой в родах её отделение от матки невозможно. Гистеректомия - удаление матки. ================================== - Сколько, Вы говорили, Платон Ильич, у неё детей? – уточнил Валентин Иванович. - Этот – восьмой, - ответил я. - С ума сойти! Не понимаю, предохраняться не умеют или такие идейные многодетные? - По-моему, там диагноз – муж с прибабахом, -ответил я. – С её слов, и сам не предохраняется, и ей не позволяет. Перед родами она даже просила меня перевязать ей трубы. Плакала, что больше не хочет беременеть, устала постоянно вынашивать и рожать. - Перевязка не понадобилась, - вздохнул Валентин Иванович. – Какая ирония судьбы – чего хотела, то и произошло. Платон Ильич, а ведь нам с Вами всыплют по первое число – у нас есть только согласие пациентки на операцию кесарева сечения. А согласия конкретно на гистеректомию мы получить не успели. - Не всыплют – пациентка подписала согласие на операцию и сразу же потеряла сознание, - возразил я. – Её мужу ехать сюда сто пятьдесят километров, ждать его времени не было. Тут гистеректомия по жизненным показаниям. - Как она воспримет эту новость? - Я сам поговорю с ней, когда она очнётся, - сказал я. Архимед. - Архимед Васильевич, - сказал мне ординатор-дежурант отделения патологии беременности, Владимир Александрович, - пожалуй, Вам стоит убрать мою кандидатуру из списка на квартиры в доме, который скоро сдадут. - Что случилось? - Мы с женой разводимся, - объяснил он. – Соответственно, и в улучшении жилищных условий необходимость отпала. Архимед Васильевич, может быть, у нас в больнице есть кто-то, кому нужно жильё? Тогда Вы, пожалуйста, меня вычеркните из жилищного списка, а кого-нибудь, кому нужна квартира, внесите вместо меня. Так можно сделать? - Спасибо, что предупредили, - сказал я коллеге. – Дельное предложение. Я подумаю над ним. Валери. Уже вечер. Папа пришёл с работы и, как обычно, минут на пятнадцать прилёг на пол отдохнуть. Мама на кухне разогревает ужин, через несколько минут я пойду помогу ей накрыть на стол. Мы с Артёмкой переглянулись и присели на пол рядом с папой. - Пап, а можно мы заведём собачку? – спросила я. - Доченька, ты знаешь, что с собакой надо гулять два-три раза в день? - вопросом на вопрос ответил папа. – Каждый день, в любую погоду. Даже тогда, когда сильный мороз, ветер или проливной дождь. - Пап, ну тогда, может, котика или кошечку? – спросил Артём. - Ребята, ну какой сейчас может быть котик? – не согласился папа. – Вы же знаете, что мама беременна. Очень скоро у нас будут двое совсем маленьких детей, за которыми надо ухаживать. - Тёмненький, ты балда, что ли? – я сообразила, что мы с братом начали разговор не вовремя. – Пап, а потом, когда детки подрастут? - А вот потом, через годик-полтора, об этом можно будет подумать, - папа улыбнулся, а затем принюхался. – Чем это таким вкусным у нас пахнет? - Ужином, - я засмеялась, встала с пола и убежала помогать маме накрывать на стол. Лиза. - Платоша, ты собираешься предохраняться? – тихо хихикнула я ночью в нашей с мужем спальне. – Зачем? Я же беременна. - Я это заметил, - пошутил Платон. – А если серьёзно, милая, то по двум причинам. Сперма содержит вещества, размягчающие шейку матки, но рожать тебе ещё рано. К тому же, у тебя почти тридцать недель, на этом сроке полагается сделать мазки. А я не хочу, чтобы в лаборатории знали наши с тобой интимные секреты. - Резонно, - согласилась я. – Принимается. Надевай скафандр и поехали кататься. - Лизонька, счастье ты моё, - прошептал Платон, - если бы ты только знала, как я тебя люблю! Платон, через три дня. …- Встать, суд идёт!.. Вчера состоялось первое заседание суда по уголовному делу Выдрина. Дело будет рассматриваться в закрытом режиме, я и Тоня Лелека написали заявления с просьбой об этом. Тоня – потому, что подробности дела связаны с обстоятельствами рождения её маленькой дочки. Я – так как не хочу, чтобы посторонние люди, все, кому не лень, могли узнать, в каком месте Выдрин десять недель назад порезал меня ножом. Судья удовлетворила наши ходатайства, а также с пониманием отнеслась к моей просьбе позволить Лизе отвечать на вопросы суда сидя. Как-никак многоплодная беременность и третий триместр… …Полчаса назад после очередного приёма Лиза отправилась домой. Результаты анализов у неё хорошие, давление и прирост массы тела в норме, самочувствие хорошее. Ну что ж, пусть так и будет дальше. Я очень хочу, чтобы Лиза доносила детей хотя бы до тридцати шести – тридцати семи недель. Лена и Юля, лаборантки, в этот же день. - Обалдеть! - Юлька, ты чего? - Да вот смотрю мазки Елизаветы Юрьевны. По направлению доктора Земцова. Чего ты ржёшь? - Ну он же её муж. Что ты там у неё видишь? - Всё чистенько, никакой патогенной микрофлоры, первая степень чистоты. - Как ты думаешь, они с Земцовым спят сейчас или нет? - Откуда я знаю? Я им свечку не держала. Но раз у неё первая степень чистоты, то, наверное, нет. Катя Иоанниди. - Платон Ильич, здравствуйте, - я улыбнулась. - Добрый день, - посмотрел на меня врач. – Как самочувствие и настроение? - Платон Ильич, можно я не буду отплясывать акробатический рок-н-ролл? – пошутила я. – Боюсь, это для меня сейчас тяжеловато. В остальном самочувствие хорошее. Настроение – лучше не бывает. - А разве я предлагал отплясывать? – весело поинтересовался доктор Земцов. – Не припомню такого. - Давление и прибавка массы тела в норме, размеры живота в пределах нормы, отёков нет, анализы и показатели КТГ в порядке, плод активный, степень зрелости плаценты и развитие плода соответствуют сроку беременности, - сказал он после осмотра. – Ну что, Катюша, для тридцати четырёх недель беременности всё замечательно. Можно сказать, постепенно выходим на финишную прямую. Как насчёт того, чтобы через пять – семь недель родить мальчика? - Я подумаю, - я хихикнула, поглаживая свой живот. – Вообще-то это так неожиданно… И вообще, вдруг у меня там девочка… - …с «хвостиком», - шуткой на шутку ответил Платон Ильич. – Катя, не обижайте своего сынишку. Он не девочка. Платон. Следующая пациентка на приёме – Марина Станиславовна. Двадцать недель. После беседы и осмотра Любавиной я посмотрел на результаты её анализов, немного скорректировал ей схему приёма витаминов и сказал, что ей уже можно проводить второй скрининг. Затем я взял в руку трубку телефона и набрал номер. - Архимед Васильевич, моей пациентке уже можно делать второй скрининг, ты сейчас занят? – спросил я и, как у нас с другом было условлено, чихнул: «важная птица». Проще говоря, какая-нибудь ВИП-персона или наше медицинское начальство. - У меня пациентка, - ответил Архимед. – Но через двадцать минут и до конца приёма я свободен. Следующая по записи пациентка позвонила и мы перенесли приём на другой день. Так что милости просим даму к нашему шалашу. - Марина Станиславовна, - я посмотрел на Любавину, - вот кулер, берите стакан, пейте воду, через двадцать минут у Вас УЗИ. - Честно говоря, я не люблю пить одна, - засмеялась Марина Станиславовна, наливая воду в два стаканчика. – Платон Ильич, мы с Вами знакомы несколько лет, а до сих пор ни разу с Вами не выпили. Мне стало смешно. - Врёте, Марина Станиславовна, - развеселился я. – Было несколько раз, пили шампанское. Провожали Думанского – раз. Встречали Думанского – два. Отмечали наше с Лизой бракосочетание - три. Праздновали рождение нашего Вани и двойняшек Квитко - четыре и пять. «Обмывали ножки» сына Думанского - шесть. Мало? - Это всё было в компании, - возразила Любавина. – А я о том, что мы ни разу не выпивали только вдвоём. Я засмеялся. Вообще-то я не пью спиртное ни с пациентками, ни с начальством. Но в стаканчиках самая обыкновенная питьевая вода, так что своих принципов я не нарушу. - Ну что ж, Марина Станиславовна, давайте выпьем, - согласился я. - На брудершафт, - предложила Любавина. – Платон Ильич, давайте чокнемся! - И станем чокнутыми, - пошутил я. Мы чокнулись стаканчиками, выпили воду на брудершафт и расхохотались. - Ядрёная водичка, - сказал я. Марина хохотала – вспомнив, как изредка пил водку мой дед (сам я её никогда не пью), перед тем, как выпить воду, я шутки ради резко выдохнул. - Пожалуй, я выпью ещё, - смеясь, сказала Любавина. - А я пас, - отказался я. – Я всё-таки на работе!.. …Я спросил её о самочувствии Вадима Родионовича – он уже выписан из хирургического отделения, но ещё находится на больничном – и был рад услышать, что коллега постепенно выздоравливает… …- Долго ещё? – спросила Любавина через некоторое время. – У меня уже скоро из ушей вода польётся. Я посмотрел на часы. - А вот теперь – на УЗИ. Артём. Вечером после ужина мама сидела на диване. Папа сидел рядом с ней на полу, по-турецки. - Мам, покажи, как детки шевелятся, - попросила сестрёнка. Мама приподняла блузку. На животе у мамы то там, то сям появлялись и исчезали бугорки. Мы с сестрёнкой подошли и сели на полу, как папа. Ваня забрался рядом с мамой на диван. - А где у них что? – поинтересовалась сестра. - Тут локоть, - осторожно касаясь бугорков на мамином животе, объяснял папа, – а тут пяточка. - Мам, пап, можно? – спросил я, а затем привстал и прикоснулся к маминому животу с другой стороны. – Ага, тут спинка… А тут, наверное, попка… Ребёнок у мамы в животе повернулся по-другому и под моими ладонями появились небольшие бугорки, потом я почувствовал крепкий пинок в ладонь. Я убрал руки. Папа скорчил смешную рожицу и осторожно обхватил мамин живот с обеих сторон. - Моё добро, никому не отдам! – сказал папа. У него вышло очень смешно, мы с сестрой и братом расхохотались. - Платон, что-то ты совсем зарос, - мама погладила папу по голове. – Лохматость повысилась. - Подстрижёшь меня? – спросил папа. Я улыбнулся. В парикмахерскую папа и мы с Ваней не ходим. После того, как родился Ваня, папа купил машинку для стрижки волос, а мама научилась стричь нас. У неё получается хорошо, пацаны у нас в классе даже иногда завидуют мне, что моя мама умеет красиво стричь меня. - Подстригу, - согласилась мама, доставая из шкафчика расчёску и машинку. Папа снял футболку, взял стул, и они с мамой пошли в коридор. Оттуда послышалось жужжание. Чтобы не мешать маме стричь папу, я предложил сестре и брату поиграть в настольную игру. Мы начали играть… …- Ну как? – заглянул в комнату подстриженный папа, в руках у него были веник и совок, он собирался подмести пол в том месте, где мама его стригла. Я показал папе руку с поднятым вверх большим пальцем. - А теперь надо устроить папе головомойку, - весело заявила мама. - Я сам, - возразил папа. - Не обсуждается. Мы продолжали играть. Мама взяла папу за руку и они пошли в ванную. Лиза. В ванной муж поцеловал меня. - Не хулигань, - потребовала я. – Раздевайся – и вперёд, в ванну!.. …Платон сидел в пустой ванне, я намыливала ему голову. - Моешь тебя, моешь, а ты всё равно светлее не становишься, - пошутила я. - Лизонька, чёрного кобеля не отмоешь добела! – засмеялся муж. Я смыла с его головы шампунь и смеха ради окатила его всего водой из душа. - Мы так не договаривались! – Платон сделал забавную гримасу. – Что это такое? Я теперь весь мокрый. Хулиганка! В наказание – принесёшь мне свежее бельё. Что поделаешь – мы действительно так не договаривались. Раз уж я наказана а свою проделку, придётся сделать то, о чём попросил муж. - Мам, ну как там папа? – спросил Артёмка, - чистый? - Мокрый, - улыбнулась я. – Я его облила водой! Дети засмеялись. Артём и Валери посмотрели на часы. Их стрелки подбирались к девяти вечера. Ваня уже вовсю зевал… …- По-моему, кое-кому тут тоже пора помыться, - сказал Платон. – Ванюшка, бери пижаму и бегом в ванную, чистить зубы, мыться – и в постель! Через несколько минут все дети были чистыми, Ваня забрался под одеяло и мгновенно заснул. - Мам, пап, что такое кесарево сечение? - поинтересовалась Валери. – Я читала в книге, но не совсем поняла, как это выглядит, хоть примерно. Платон включил ноутбук. - Вообще-то это видео для взрослых, - сказал он детям. – Но я думаю, что вы всё поймёте. Если что-то будет непонятно, мы с мамой объясним. Дети посмотрели небольшой образовательный мультфильм. - Всё понятно? – поинтересовалась я. - Почти, - ответила Валери. – Но есть непонятные слова. Как можно проще Платон объяснил детям некоторые встречающиеся в видео медицинские термины. - А теперь всё понятно? – уточнила я. - Да, мам. Пап, в мультике сказали, бывают ситуации, когда делают эту операцию. В каких случаях врачи решают, что нужно сделать операцию? - Это называется – показания к операции, - начал объяснять детям Платон. – Они бывают абсолютные и относительные. Абсолютные показания – это значит, ребёнок должен будет родиться только так, других вариантов из-за состояния мамы и малыша нет. Относительные – это когда небольшой риск есть, но, возможно, именно этой маме и её ребёнку операция не потребуется. При многоплодной беременности показания к кесареву сечению у одной женщины могут быть относительными, а у другой абсолютными. Это зависит от того, сколько детей у мамы в матке и как они там расположены. Бывают также показания к кесареву сечению во время беременности и во время родов. - Пап, я помню! – воскликнул Артём. – Я читал это в книге! - Докажи, что помнишь! - потребовал муж. Артёмка абсолютно верно перечислил все показания к кесареву. Валери внимательно слушала. - Когда относительные показания превращаются в абсолютные? – спросил сына Платон. - Когда женщине или ребёнку совсем плохо, - ответил Артём. – Тогда уже неважно, что сначала показания к операции были относительными, врачи должны спасать маму и ребёнка. Правильно, пап? - Правильно. А теперь – в постель и спать! Быстренько! Дети заснули. - Попалась, которая кусалась! – весело шепнул Платон и взял меня за руку. – А ну-ка пойдём со мной, я тебя вымою! - Может, не надо? – пошутила я. - Не обсуждается! – возразил муж и продекламировал. – Надо, надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам стыд и срам! ================================ Примечание. Доктор Земцов цитирует «Мойдодыра» Корнея Чуковского. ================================ На следующий день, диалог в одной из квартир нового дома. - В целом всё хорошо. У меня вопрос по поводу вот этой квартиры и соседней. Для чего здесь внутренний проход между двумя квартирами? - Это квартира для многодетной семьи. Вы же знаете, что в этом подъезде будут жить медработники. Ну так вот, у кого-то из Айболитов детей мал мала меньше, нам сказали - принято решение отдать данную квартиру многодетной семье. - Это я понял, что многодетным. Вы мне объясните: если это две разных квартиры, зачем внутренний проход между квартирами? А если это квартира для многодетной семьи, зачем нужны две входных двери в разных местах? Как родители должны будут контролировать, дома дети или незаметно убежали на улицу через дальнюю дверь? - Я же Вам сказал - квартира для многодетной семьи. - В таком случае – снимайте вот эту входную дверь и закладывайте дверной проём. - Таков проект вашего архитектора – две двери. - Архитектору я хвост накручу. Но Вас и Ваших подчинённых это не касается. Оставьте только один вход в эту квартиру. Один дверной проём нужно заложить. Изменения в проекте согласуем – семья, которая получит эту квартиру, не виновата в том, что архитектор думал непонятно каким местом. - Так заляпают же рабочие пол и в подъезде, и в квартире, пока будут проём закладывать. И потом… оформление - со стороны подъезда, и со стороны квартиры. К тому же зима. - Тьфу, …, я что, должен объяснять Вам элементарные вещи? Пол на время работ нужно накрыть. Закладывайте дверной проём, включайте обогреватели и сушите свежую кладку. Со стороны подъезда остальная стена окрашена. Значит, и новый участок стены надо оштукатурить и покрасить точно так же. Со стороны квартиры… Оштукатурить и… У вас что, точно таких же обоев, как и для остальных стен, не найдётся? - Найдётся. - В таком случае незачем попусту чесать языком. Зовите своих людей и работайте. Марина Станиславовна. Вчера после посещения своего акушера-гинеколога я заглянула в кабинет к Архимеду Васильевичу Иоанниди. Он сейчас исполняет обязанности начмеда вместо ушедшей в отпуск по беременности и родам Елизаветы Юрьевны. Он сообщил: у одного из докторов необходимость в улучшении жилищных условий по семейным обстоятельствам отпала, и поинтересовался, нельзя ли вместо него предоставить жильё семье другого врача, хирурга Земцова. Я спросила у него, действительно ли у хирурга Земцова жена беременна, если да – наблюдается ли в женской консультации. Уже через несколько минут удалось выяснить: да, беременна, обращалась к акушеру-гинекологу Земцову по этому поводу. Стало быть, основания для включения в список на жильё имеются. Сегодня я внесла изменения в список. В офисе застройщика и у чиновников, занимающихся распределением квартир, никаких возражений не возникло – им без разницы. Итак, решено: вместо отказавшегося Владимира Александровича квартиру получит Юрий Ильич. Судя по всему, он, как и его брат, хороший врач. Юрий Ильич спас жизнь Вадиму. Сейчас у меня есть возможность отблагодарить его хотя бы таким способом – избавив его и его семью от вынужденной необходимости мотаться по съёмным квартирам. Валери. - Мам, что ты делаешь? – спросила я. - Вышиваю крестиком по канве, - ответила мама. - Ой, это же тут папа! – удивилась я, посмотрев на мамину вышивку. - Конечно. - Мама, а меня научишь вышивать? - Научу. Артём. Прошло две недели. В декабре ударили морозы, и на улице стало по-настоящему холодно. Мама с папой за эти полмесяца ещё два раза зачем-то ходили в суд и были там долго, часа по три-четыре. Зачем они туда ходят и что там делают, я не знаю. Архимед. Я начал пятиминутку. На столе передо мной – четыре докладных: Валентина Ивановича, Платона Ильича, Натальи Николаевны и Хуу Баатаржаргаловича. - Не понимаю, - сказал Максим Викторович. – Меня в своё время за случай с пациенткой Тихомировой в этой же самой клинике взгрели. А тут в смену Платона Ильича у пациентки мёртвый ребёнок – и ничего, кроме докладной. Я так понимаю, Платон Ильич здесь на особом положении, и ему можно всё? Архимед Васильевич, может быть, имеет смысл вспомнить известное изречение: «Платон мне друг, но истина дороже»? - Вот именно – истина дороже, - беззлобно огрызнулся Земцов, - Максим Викторович, за Тихомирову Вас взгрели правильно. Я тогда говорил Вам: пациентку надо было кесарить, иначе она погибнет. Послушали Вы меня? Нет. И что в итоге? Пациентка на кладбище. - У Вас, Платон Ильич, сейчас ситуация ненамного лучше, - возразил Заболотин. – Женщина жива, но ребёнок – нет. Интранатальная гибель плода. - Согласна с Платоном Ильичом, - добавила Наталья Николаевна. – Истина дороже. Вы уж меня извините, Максим Викторович, но я расскажу, как было дело. Пациентка поступила по «скорой» уже с отсутствием сердцебиения у плода. Гибель плода не интранатальная, а антенатальная. =============================== Примечание. Иногда, к сожалению, плод может погибнуть. Антенатальная гибель плода - случившаяся ещё до начала родов. Интранатальная гибель плода - плод погибает в процессе родов. =============================== - С чего Вы это взяли? - С того, что… При чём здесь вообще Платон Ильич, если пациентка-алкоголичка Пырдина родила мёртвый и – обратите особое внимание на этот факт – уже мацерированный плод? Надо думать, раз дело уже дошло до мацерации плода, то в его гибели виновен вовсе не акушер-гинеколог, принимавший роды. =============================== Примечание. Мацерация - это процесс, при котором кожа размягчается и разрушается в заполненной жидкостью полости, происходящий после гибели плода в околоплодных водах. По степени мацерации плода можно определить, как давно он погиб. =============================== - Эту пьяную роженицу привезла «скорая», - уточнил наш монгольский коллега. - Ну и запах от неё, аж глаза режет! Платон-гуай спросил у неё, как давно прекратились шевеления плода, а она – не помню, больше недели назад. - Тем более, - Наталья Николаевна. – Максим Викторович, разве доктор Земцов виноват в том, что женщине-алкоголичке до такой степени наплевать на собственного ребёнка? У неё плод перестал шевелиться больше недели назад, а ей фиолетово, бутылка под рукой – и хорошо. Я ей говорю, что ребёнок родился мёртвым, а она, простите, смягчу её выражение: «Ну и фиг с ним!» - Подтверждаю, - сообщил Валентин Иванович, - но на самом деле было сказано неприличное слово. И дальше ещё более матерно, о том, что ребёнок ей не нужен. - Платон Ильич, родильница Пырдина - это Ваша пациентка, Вы вели её беременность? – осведомился я. - Нет, - отрицательно покачал головой Платон, - я до сегодняшней ночи даже не знал о её существовании. - Тогда я вообще не понимаю, Максим Викторович, чего Вы взъелись на доктора Земцова? – удивилась Наталья Николаевна. - Возможно, у Максима Викторовича снова приключился прыщ на ягодице, - с самым невинным выражением лица произнёс Земцов. Наталья Николаевна прыснула в ладошку, Максим Викторович смутился, неожиданно успокоился и заткнулся. - Подождём результатов аутопсии плода, - подытожил я. – Если патологоанатом напишет, что действительно имела место далеко не вчерашняя антенатальная гибель плода и его мацерация, не думаю, что стоит мыть Платону Ильичу мозг по поводу этого случая. При именно таких вводных – и козе понятно, это не его вина. Если патанатом обнаружит что-то, чему причина – действия доктора Земцова, тогда другой разговор. А сейчас оснований для нагоняя не наблюдается. Коллеги, помимо данного ЧП ночью у нас в роддоме произошло что-нибудь ещё? - Да, конечно, - ответил Валентин Иванович, - по «скорой» поступили две роженицы со схватками, у обеих естественные роды в срок, состояние родильниц в раннем послеродовом периоде хорошее, переведены с детьми в послеродовое. - Состояние детей отличное, - сказала Наталья Николаевна, - мальчик и девочка, по Апгар – восемь и выше, все показатели и рефлексы в норме. - Превосходно, - я решил пошутить, - а теперь хотелось бы узнать, что происходит и в других районах нашего чудного роддомовского королевства… Платон (мысли во время пятиминутки). Максим Викторович в своём репертуаре… Претензии ко мне. Хотя, как говорится, чья бы мычала… Когда по «скорой» поступают такие неадекватные роженицы, как эта сегодняшняя Пырдина, я не всесилен. Если бы у её плода был хоть малейший шанс, я сделал бы всё, что возможно и невозможно для его спасения. Но, увы, когда эта алкоголичка поступила в роддом, спасать было уже некого. Без вариантов. Почему у меня сейчас от одной мысли об этой родильнице какое-то мерзкое состояние, чувство гадливости? Как будто после прикосновения к чему-то грязному – очень хочется отмыться. Как только закончится пятиминутка, перед приёмом в консультации непременно пойду в душ… Лиза. У меня тридцать две недели. Я только что вернулась домой с очередного приёма у Платона. Сходила и на КТГ, и на приём к мужу. У меня и у малышей в моём животе всё в порядке. Сейчас я зашла к нашей няне, забрала Ваню. Брр, на улице сегодня крепкий морозец. Замёрзла немного. Хочется горячего чая. Валентина Ивановна, следователь. - Платон Ильич, можно? – спросила я. - Добрый день, - откликнулся он. – Проходите, присаживайтесь. Вы ко мне по какому-то делу? - По личному, - я улыбнулась врачу. – У меня есть некоторые поводы для беспокойства о моём здоровье. - Что-то беспокоит? - Задержка, - объяснила я. – Не знаю, в чём причина, на всякий случай решила провериться. - Месячные когда были? – спросил Платон Ильич. Я ответила… …- Проходите за ширму, раздевайтесь, я Вас осмотрю, - велел он после того, как задал мне несколько вопросов. Осматривал он очень бережно, я даже подумала, и почему я раньше никогда не бывала у него на приёме. Гинекологи бывают разные, и мне почему-то до сих пор «везло» на грубиянов и неприятные ощущения во время осмотров. В моём возрасте имеет смысл профилактически посещать женского врача пару раз в год, так почему бы не сменить грубиянов на хорошего доктора? …- Одевайтесь, - Платон Ильич мыл руки, - Валентина Ивановна, у меня для Вас две новости. Одна хорошая, а другая, думаю, тоже хорошая. С какой начать? - С первой, - я засмеялась. - Судя по осмотру, гинекологических проблем у Вас я не вижу. - Вторая новость? - Вы беременны, акушерский срок – девять недель… …- Вы, наверное, шутите? Я беременна? В моём возрасте? – переспросила я, одевшись и присев к столу. - Что Вас так удивляет? Вам сорок семь лет, менопауза у Вас ещё не наступила, значит есть и возможность забеременеть. Что, собственно, и произошло. Я могу Вас поздравить? - Пока не знаю, - честно ответила я. – У нас с мужем две взрослых дочки, может, в этот раз получился мальчик. Но я пока не знаю, как отреагирует муж, мне надо ему позвонить. - Ну так звоните, - с улыбкой ответил врач. - Извините, - я встала, отошла к окну и набрала номер на своём мобильном, - Алло, Серёжа, это я. Серёж, я беременна. Доктор говорит, девять недель. Что будем делать? Я бы хотела родить ещё одного ребёнка. Но я не знаю, как ты… - Что значит – что будем делать? – воскликнул муж. - Чего ты не знаешь? Конечно, рожать… …- Итак, что делаем? – поинтересовался Платон Ильич. - Рожаем, - ответила я. - Отлично. Вам направления на анализы, - сказал доктор Земцов, - кроме этого, Вам нужно посетить кабинет ультразвуковой диагностики. Наш врач-узист Архимед Васильевич обследует Вас, напишет врачебное заключение и передаст мне. А с Вами мы увидимся на следующем приёме, через неделю. Архимед, на следующий день, после обеда. Зазвонил телефон на столе, я взял трубку. Звонок был из патологоанатомического отделения, по поводу плода родильницы Пырдиной. То, о чём говорили накануне на пятиминутке, подтвердилось – плод погиб примерно за десять суток до поступления женщины в роддом. - Архимед Васильевич, если честно, я не понимаю, как эта горе-мамашка вообще доносила до такого срока, - поделился мыслями коллега-паталогоанатом, - думаю, она пила много и часто. Взрослому мужику и то вредно столько пить, а тут – плод… В итоге имеем то, что имеем. На врача, принимавшего роды, бочку не катите. Доктор тут уже ничего для спасения плода сделать не смог бы. Сможет антибиотиками предотвратить септические явления у родильницы – и на том спасибо. Сами знаете, медицина не всесильна, особенно если беременная – дура, которая хлещет водку, как не в себя, и десять дней после гибели плода не обращается к докторам. - Протокол аутопсии плода? – коротко спросил я. - Есть, мы написали, - последовал ответ. – Сейчас принесу, и ещё некоторые документы, Архимед Васильевич, нужна Ваша подпись. Я дождался прихода коллеги из патанатомии, подписал всё, что требовалось, а затем сходил в послеродовое отделение и заглянул в карту Пырдиной. Платон прописал ей курс антибиотикотерапии. Ну что ж, ситуация прояснилась. Организовывать Земцову мероприятие под названием «надрать з…ницу» я не буду. Не за что. Я улыбнулся и мысленно пожелал приятелю спокойного отдыха – у Платона сегодня выходной. Платон. Днём я решил сходить в магазин за продуктами. Не Лизу же посылать! Не дело беременной женщине нести тяжёлую сумку, лучше я сам схожу… …Я расплатился за покупки и вышел из магазина. Зазвонил мой мобильный. Я подумал, что жена звонит, чтобы попросить купить что-то ещё, достал из кармана телефон и принял вызов. Но я ошибся. - Платон, - Лиза плакала, - Платон… Позвонила папина соседка… Папа умер… Соседка сказала… вышла вынести мусор… смотрит, папина дверь приоткрыта… зашла в квартиру, а там пустые бутылки… и он на полу, уже холодный… Вызвала сантранспорт и полицию… Его увезли в морг… Приходи скорее… - Я сейчас приду, милая, - как можно мягче сказал я. – Ты дома одна с Ваней? - Нет, Валери только что пришла из школы. - Я сейчас приду, милая, - повторил я. – Ты сейчас стоишь? - Нет, я сижу. - Сиди, пожалуйста, - попросил я. – Не вставай, ничего не делай, я уже иду. Сиди и просто постарайся спокойно дышать, хорошо? - Да, - сказала Лиза и завершила вызов. Я набрал номер телефона Валери. Валери. Это звонит папа. Я ответила на звонок. - Доченька, я могу дать тебе срочное поручение? – спросил папа. - Конечно, пап, - ответила я, - пап, мама плачет. - Я знаю, доченька, - сказал я. – Пойди прямо сейчас на кухню. - Пошла, - через минуту отчиталась я. - Возьми мамину кружку и налей в неё воды из кувшина на столе. - Налила. - Отнеси кружку маме, только осторожно, не расплескай воду. - Принесла. - Теперь открой шкаф, осторожно встань на стул и открой аптечку на верхней полке. - Сделала. - Найди в аптечке пузырёк, на котором написано «валерианы экстракт». - Нашла. - Возьми из этого флакончика две таблетки, - объяснял папа, - флакончик закрой и поставь на место, закрой аптечку. Теперь осторожно слезь со стула и закрой шкаф. Таблетки отдай маме, пусть мама примет обе и запьёт водой. - Мам, папа говорит, чтобы ты приняла вот эти таблетки и запила водой, - сказала я маме. Мама, всхлипывая, так и сделала. - Пап, я отдала маме, - сказала я папе. - Умница, - похвалил меня папа. - Папа, а для чего эти таблетки? – поинтересовалась я. - Доченька, мама плачет, - ответил папа, - мама беременна, ей вредно сильно волноваться, эти таблетки помогут ей немного успокоиться. Ты сама их без спроса не принимай, поняла? - Да, пап, поняла, - согласилась я, - а почему мама плачет? - Доченька, я сейчас приду домой и всё тебе объясню, - сказал папа и отключился. Архимед. Мне позвонил Платон и сообщил, что умер отец Лизы. Всё ясно, Платону необходим положенный в таких случаях отпуск на несколько дней «по семейным обстоятельствам». - Понял, - сказал я, выслушав его, - сегодня побудь с женой, успокаивай её, а завтра забежишь ко мне с заявлением. Всё равно же все хлопоты только с завтрашнего дня, раньше никак. Да, кстати, кто будет хоронить? - Насколько я знаю, организация, в которой он работал, давно перестала существовать, - вздохнул Платон, - а с его собутыльников толку… И Лизе сейчас беготня по городу ни к чему. Я сам займусь всем этим. - Понял, - сказал я. – Придётся нам. Ты знаешь, какие вещи нужны? В смысле во что одевают. - Помню, когда умер дед, бабушка собирала нижнее бельё, рубашку, костюм с галстуком и какую-то обувь – не то туфли, не то какие-то тапочки. Ну и само собой, гроб нужен и покрывало в гроб. Я уточню, что ещё необходимо. - Держитесь там, Платон, мы поможем. Я посмотрю, кто у нас из медперсонала в эти дни выходной. Поможем… …Я позвонил Вите Игоревне и попросил её зайти ко мне. Нужно срочно поменять график дежурств на следующие несколько дней. Да и скинуться коллективом – тоже не лишнее. Похороны дело недешёвое, а у Платона с Лизой трое детей, и на подходе ещё парочка. Вита Игоревна. - Максим Викторович! – воскликнула я, догоняя Заболотина на лестнице. – Максим Викторович, да постойте же Вы, пожалуйста! Я беременна, думаете так просто бежать за Вами? - Что такое, Вита Игоревна? - Максим Викторович, у Елизаветы Юрьевны и Платона Ильича горе, умер её папа. Мы скидываемся, кто сколько сможет. Поучаствуете? - Конечно, какой может быть разговор… - Заболотин достал из кармана деньги. – Вот, возьмите. Вита Игоревна, узнайте, пожалуйста, когда похороны. …Заболотин ушёл, а я увидела врача из нашей женской консультации и подбежала к ней… …Я сидела у Лёвы и считала собранные деньги. - Лёва, как ты думаешь, они вдвоём будут хлопотать насчёт похорон? – спросила я у мужа. - Витася, ну какое вдвоём? – возразил Лёва. – У Лизы тридцать две недели, да ещё двойня. Самое время ей нервничать и мотаться по городу в разные организации по морозу... Скажешь тоже! Нет, Вита, Земцов сам из кожи вылезет, но не позволит Лизе так рисковать. Лиза. Я не участвовала в горестных приготовлениях к похоронам папы. Платон мягко, но непреклонно уговаривал меня, что всё сделает сам. И сделал. Все дни перед похоронами папы Платон звонил мне отовсюду, куда нужно было сходить или съездить по похоронным делам, и рассказывал, что уже сделано, и что ещё предстоит сделать. И почему-то мне от этих его «докладов» становилось легче. Платон всё делал сам, но мне казалось, что и я принимаю участие в этих хлопотах. И в каждый из этих дней наряду с «докладами» Платона я слышала от него маленькие просьбы: сварить суп, постирать что-то, пришить там-то пуговицу, позаниматься с детьми, или сделать что-то ещё. Поначалу я не понимала, зачем он это делает. Но потом до меня дошло: всеми этими просьбами о повседневных делах он хотел добиться, чтобы моя голова и руки были заняты и чтобы я не «упала» в неконтролируемые эмоции первых дней горя. Он оказался прав – думаю, именно это меня и спасло… В день похорон папы Платон всё так же мягко уговорил меня остаться дома. - Прошу тебя, милая, - негромко сказал муж, погладив меня по животу, - пожалуйста. Простудишься. Не надо, моя хорошая. Побереги себя. Ради наших малышей. Не волнуйся – всё будет сделано, как полагается. - Ну хорошо, - согласилась я и зачем-то спросила. – Что мне сегодня сделать? - Во-первых, поешь, - спокойно, как маленькой девочке, начал перечислять муж, - во-вторых, я тебе заварил травы, выпей полстакана. В-третьих, поиграй с Ваней и проверь уроки у Артёма и Валери. В четвёртых, приготовь ужин. В-пятых, перебери три мешка чечевицы… - Каких три мешка чечевицы? – вытаращила я глаза на мужа. Что он несёт? У нас дома вообще нет чечевицы, мы её не едим, тем более в таких количествах. Внезапно меня осенило: Платон шутит, чтобы отвлечь меня от горестных мыслей. Я улыбнулась. Увидев это, Платон успокаивающе погладил меня по руке. - Ну хорошо, хорошо, чечевицу можешь не перебирать, - «смилостивился» муж, - милая, если сможешь, постарайся сегодня думать только о чём-нибудь хорошем. Я пошёл. Детей на похороны Платон с собой не взял. Мы с мужем осторожно объяснили им, что их дедушка ушёл на небо, а видеть ритуал погребения, по-моему, им рановато. Детская психика – штука хрупкая… …Платон вернулся уже под вечер, с плохо скрываемым «никаким» от грусти лицом, продрогший и усталый. Полежал немного на полу, а затем я потребовала, чтобы он немедленно отправился в ванную и принял тёплый или горячий душ – как душа просит. … - Замёрз, как цуцик, - сказал он. Я протянула ему кружку горячего чая… К ужину помимо других блюд я подала на стол поминальную кутью. Вечер прошёл тихо. Дети, видимо, чувствовали моё настроение и не пытались шуметь и озорничать. Валери с Артёмом легли на животы рядом друг с другом и увлечённо читали какую-то книгу. Ваня, негромко жужжа, столь же увлечённо играл со своим любимым игрушечным грузовиком. Мы с мужем сидели в обнимку и просто молчали. Платон словно чувствовал, что в этот вечер мне хочется помолчать. Мы молчали, и мне становилось легче… …Дети вымылись и заснули. Платон увёл меня в кухню. Там мы стояли у окна, взяв друг друга за руку. - А теперь, Лизонька, расскажи мне всё-всё-всё самое хорошее, что сможешь вспомнить о своём папе. Я стала тихо рассказывать о своих детских воспоминаниях. Чем больше я рассказывала, тем менее тягостным становилось моё настроение. Наконец я не смогла больше сдерживаться и расплакалась. - Поплачь, моя хорошая, поплачь, - Платон обнял меня. – Поплачь, теперь можно. Он дал мне выплакаться. Когда слёзы высохли, я почувствовала, что мне стало легче. У меня с отцом в последние годы были сложные отношения. Сделать для него я больше ничего не смогу, но я могу помнить о нём что-то хорошее. И могу жить. Я должна продолжать жить. Рядом со мной любимый муж и наши дети. Трое спят в своей комнате, и ещё двое шевелятся в моём животе… Лев Борисович, в то же самое время. - Земцов не пустил Лизу на похороны, - сказала мне Вита. – Не думала, что он настолько жесток… - Витась, ну вот что ты несёшь? – возразил я. – Он не жесток, а милосерден. - Да какое же тут милосердие? – не поняла Вита. – Что милосердного в том, чтобы не дать дочери попрощаться с отцом на кладбище? - Витася, ты чего? – я покрутил пальцем у виска. – Ты на градусник днём смотрела? Мороз минус двадцать пять с ветром. Похороны дело небыстрое, а погода неподходящая для беременной женщины. Сейчас, поди, мороз и того сильнее. - Лёвушка, ты прав, я как-то не подумала, что Лиза могла перенервничать и простудиться. - Витася, дело не только в этом, - сказал я. – Я думаю, Земцов не хотел, чтобы Лиза слышала, как заколачивают крышку гроба. - Почему? - Потому, Витась, что пока ты не услышишь этот похоронный звук, человек остаётся в твоей памяти живым. Земцов не хотел, чтобы Лиза слышала это. Он оберегает её, оберегает уже не впервые. Помнишь, Савчук хотела уволить Лизу, что сделал Земцов? Демонстративно написал заявление на увольнение, за ним и все остальные, и мы с тобой. Тем самым он не дал Савчук уволить Лизу. Помнишь, дал по шее пацану-ординатору за идиотскую шутку? Я уж не говорю о случае с тем алкашом – ты сама всё видела: Земцов не дал тому придурку навредить Лизе, безоружным пошёл против ножа. Я тебе серьёзно говорю – наш Монгол оберегает Лизу. А ты навыдумывала, что он жестокий. Витась, ну какая же это жестокость? - Лёвушка, - изумилась Вита. – Вот скажи мне, почему я иногда понимаю нашего Монгола шиворот-навыворот? Кажется, что он ведёт себя, как бесчувственный дровосек, а на поверку оказывается совсем другое. Почему так? - Может быть, потому, что у тебя немножко мозги набекрень? - Квитко, твою ж мать, ну я тебе сейчас устрою! – вспылила Вита. - Мозги у меня, значит, набекрень?! - Витася, да уймись ты уже! – возмутился я. - Шуток не понимаешь? Ты спросила, почему – я ответил. Ну что ты хочешь, чтобы я тебе ответил, почему ты не понимаешь Земцова? Хорошо, я тебе скажу. Потому, что ты его не понимаешь. Такой ответ тебя устроит?.. Платон. Прошло несколько дней. Чем ближе к Лизиным родам, тем быстрее, кажется, летит время. Тридцать три недели. До рождения детей остался месяц или чуть больше. Вчера состоялось очередное судебное заседание по делу Выдрина. Судя по всему, их будет не очень много и рассмотрение дела в суде не затянется надолго. У меня очередное ночное дежурство. Началось оно с того, что я услышал за окном приближающееся завывание сирены «скорой помощи». После этого меня почти сразу же вызвали в приёмное отделение. Там я столкнулся с Максимом Викторовичем. Молоденькая не очень опытная дежурная акушерка «на всякий случай» вызвала и его тоже. Виктория Остапчук, поступила по «скорой», двадцать лет, первая беременность, аборты и выкидыши отрицает, первые роды. Пациентка не моя – она наблюдалась у другого врача в нашей женской консультации, у неё договор на роды с дежурной бригадой. Я задал женщине несколько вопросов и быстро осмотрел её. Так, мгновенно принимать решения пока нет необходимости – роженица поступила вовремя, есть время и спокойно оформить её, и без «срочно-пожарной» спешки выбрать оптимальный способ родоразрешения. Как минимум полчаса точно есть, а там – по ситуации. Я заглянул в обменную карту роженицы и присвистнул: диагноз тот же самый, как когда-то был у покойной Тихомировой. Всё, вопрос выбора способа родоразрешения отпал. Я достал телефон и набрал номер. - Готовьте операционную, - сказал я, - кесарево. «Подъём» анестезиологам и неонатологу. - Платон Ильич, - тихо произнёс Заболотин, жестом попросив меня отойти с ним подальше от пациентки, - всё-таки этот диагноз не относится к числу абсолютных показаний к кесареву. - Максим Викторович, Вам мало Тихомировой? – шёпотом спросил я. – Ещё одну роженицу угробить собираетесь? Кесарево! - Но… - Пасть порву, моргалы выколю! – так же тихо огрызнулся я. – Я сказал – кесарево! Если не хотите, можете не участвовать! Заболотин ушёл. - Доктор… - позвала роженица. Я подошёл к ней. - Виктория, по состоянию здоровья Вам не показаны естественные роды, - сказал я, - В Вашем случае необходимо кесарево сечение. Подпишите, пожалуйста, согласие на операцию. Женщина подписала… …Операция прошла благополучно. Ситуация под контролем… …Несколько «пустых» часов. И снова вызов в приёмное отделение… …Сорокалетняя роженица с молодым нагловатого вида сопровождающим. У этой роженицы тоже имеются показания к кесареву. - Готовьте операционную, - снова сказал я по телефону. – Кесарево. Роженицу увезли в оперблок, готовить к операции. Я ненадолго задержался, чтобы получить согласие родственников на операцию – самой женщине нехорошо, она не в состоянии адекватно воспринимать происходящее. Состояние роженицы оставляет желать лучшего, но время пока терпит – три-пять минут на разговор с её родственниками уделить смогу. - Ты чё, лепила, опух? – подал голос сопровождающий. – Какое кесарево? Шеф сказал, она сама родит. - Я врач. Меня зовут Платон Ильич. Потрудитесь обращаться ко мне по имени и отчеству. Вы, простите, кто? - Охранник, - парень смутился, и я понял, что он врёт. Я присмотрелся внимательнее. Он такой же охранник, как я балерина. Этому прыщавому щеглу лет шестнадцать – семнадцать, не больше. Если он несовершеннолетний, согласие на операцию подписывать он не имеет права. - Молодой человек, сколько Вам лет? - Шестнадцать, - моё предположение подтвердилось. – Слышь, док, давай без кесарева, а то я ща обезьяну позову! - Да хоть бегемота! – фыркнул я. – Молодой человек, обезьян я не лечу, с этим к ветеринару. Зови взрослых. - Я сказал – давай без кесарева. - А я сказал – врач здесь я, - возразил я. – И решать, как рожать пациентке, буду я. - Ты чё, мужик, глухой? Не слышишь, чё говорю? - Мальчик, иди пуп чеши! – разозлился я. – Мне нужен кто-то из взрослых. - Что здесь происходит? - услышал я приятный мужской голос. - Да тут, пап, этот… оборзел в корягу… совсем берега попутал, ваще жесть! - буркнул пацан. – Говорит, иди пуп чеши! Он чё, послал меня? - А ну сдр...стнул отсюда, бегом! – рявкнул на него мужчина. – С врачом я сам поговорю. Не смей дерзить взрослым! Тебе доктор велел – иди пуп чеши, вот и иди. Марш в машину! И если я ещё раз услышу от тебя всю эту погань, что ты тут наговорил доктору – потом не обижайся, я тебя предупредил. Пацан немедленно исчез. - Доктор, что с моей женой? – спросил мужчина. – Её зовут Елена Гришкина. - Необходимо кесарево сечение, - ответил я. – Нужно подписать согласие на операцию. - Где я должен подписать? - Вот здесь. Простите, Ваш сын говорил, позовёт обезьяну. Кто это? - Да не обезьяну, доктор, Вы не расслышали, - мужчина захохотал. – У нас с женой разные фамилии. Она Гришкина, а я Абизян. Понимаете? Не обезьяна – Абизян. - Понимаю, - я кивнул, - извините, мне нужно в операционную. Вы ожидайте здесь… …Дежурство закончилось. После пятиминутки я немного посидел в ординаторской, выпил пиалу суутэй цай и отправился во вторую смотровую – у меня сегодня приём пациенток в женской консультации… …Одна пациентка, вторая, третья, четвёртая, пятая, шестая… Всё, как всегда – больные, беременные, после родов, взрослые, несовершеннолетние… Наконец время приёма почти подошло к концу… - Платон Ильич, можно? – в смотровую вошла Мария Думанская. – Вот, решила зайти провериться после родов. - Правильное решение, - ответил я и предложил ей сесть. – Как Вы себя чувствуете? Как сын? Кормите грудью? - Со Стасиком всё хорошо, - женщина улыбнулась, - моё самочувствие, по-моему, нормальное. Лохии прекратились, шов от кесарева потихоньку заживает. Молока очень много. Знаете, доктор, я даже иногда чувствую себя дойной коровой-рекордисткой. Она засмеялась. =============================== Примечание. Лохии - послеродовые выделения у женщин. =============================== - Проходите за ширму, разденьтесь, я Вас осмотрю, - сказал я… …Да, действительно, всё именно так, как она сказала. Восстановление после операции идёт своим чередом, всё благополучно… …После осмотра мы вернулись к моему рабочему столу и обсуждали некоторые вопросы, касающиеся её репродуктивного здоровья и перспектив возможной будущей беременности. Понятное дело, не сейчас, но она не против в будущем стать мамой ещё раз… …Думанская почему-то всё время смотрела на меня. Мне показалось, что она по какой-то неизвестной мне причине изо всех сил старается не засмеяться. Интуиция меня не подвела – наконец Мария не смогла больше сдерживаться и заливисто рассмеялась. - Что смешного? – полюбопытствовал я. Мария Думанская. - Что смешного? – спросил Платон Ильич. - Понимаете, доктор, я с самого утра хохочу, - веселилась я. – Альберту сегодня приснился тааакой сон! Мне немножко неудобно рассказывать, но очень уж смешно… - Не понимаю, при чём тут я, если Альберту Александровичу что-то приснилось? – удивился доктор Земцов. Платон. - Так Вы послушайте, доктор… Ой, мамочки, не могу, хахаха! – хохотала Думанская. …Я посмотрел на часы – до конца приёма три минуты, Думанская сегодня последняя пациентка на приёме. Ладно, можно и послушать, что там приснилось Альберту Александровичу… Мария Думанская. - В общем, вчера вечером Альберт читал какую-то научную монографию об этих… - я покрутила пальцем у виска, - ну, об этих… о мужчинах, которые занимаются сексом с мужчинами. Я покормила Стасика, потом мы с мужем легли спать. Потом утром Альберт заорал во сне и проснулся от собственного крика. Проснулся – и как давай ржать! - Он хоть рассказал, что ему приснилось? - Рассказал, - веселилась я. – Не буду пересказывать подробности, неудобно перед Вами. Если коротко – Альберт вышел замуж и родил. От Вас родил… Платон Ильич смеялся до слёз… Платон. Думанская ушла, а я продолжал хохотать. Да уж, Альберту Александровичу приснилась какая-то совершенно феерическая фигня. В жёны я его не брал и брать не собираюсь. Разумеется, того, от чего рождаются дети, между нами не было. И быть не могло. Мужчины в том смысле меня не интересуют. Я акушер-гинеколог, мне интересно другое: как Думанский в своём сне рожал? Хотел бы я на это посмотреть!.. ...Давно я так не смеялся! Нет, всё-таки нельзя Думанскому на ночь читать научные монографии о гомосексуализме – ему после такого чтения снится чушь, да ещё и с моим участием! Зазвонил мобильный. - Платон Ильич, Вы уже закончили приём? – сказал мне Архимед. - Да, закончил, - всё ещё посмеиваясь, ответил я. - Зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. - Сейчас приду. - Вы взяли с собой паспорт, как я Вас вчера просил? Вчера под вечер Архимед позвонил мне и попросил взять с собой на работу наши с Лизой паспорта. Интересно, зачем, подумал я вчера, но спрашивать не стал. Глупостей Архимед и как начмед, и как мой друг себе не позволяет. Значит, зачем-то нужно. - Да, конечно, - ответил я и поспешил в кабинет к Архимеду. Юрий. Мне позвонил начмед и попросил явиться к нему. Как оказалось, пригласил он не только меня. Перед кабинетом я столкнулся с братом и мы вместе вошли к Архимеду Васильевичу. В кабинете начмеда народу было, как шпрот в банке. Причина была до неприличия простой и радостной – какой-то незнакомый мужик, одетый в костюм-тройку, выдавал ключи от квартир в новом доме и документы на квартиры. Я с удивлением обнаружил, что мы с Платоном получили ключи от соседних квартир. - Не понял, - тихо удивился коллега-травматолог, - почему нас с Вами поменяли местами, Юрий Ильич? - Борис Сергеевич, - так же тихо ответил я. – Квартиры у нас одинаковые? Вам ведь, в принципе, без разницы, на каком этаже жить? - Вообще-то да, - шёпотом согласился он и вдруг уставился на мой бейджик. – Земцов Юрий Ильич. А в роддоме работает Земцов Платон Ильич. Вы что, родственники? - Братья. - А, теперь до меня дошло, - улыбнулся он, - тогда, конечно, вам с ним лучше жить рядом. В нашем новом доме на каждом этаже по два блока, в каждом по четыре квартиры. В нашем блоке, правда, всего три квартиры – две квартиры объединены в одну, её дали Платону и Лизе. В двух из трёх квартир поселимся мы с братом… Кто третий? А вот это сюрприз! Нашим соседом по блоку будет… Архимед Васильевич. Я удивлённо посмотрел на брата – каково будет жить бок о бок с начальником? Но Платон в ответ только улыбнулся, указал мне глазами на Архимеда Васильевича и незаметно для других показал мне знакомый только нам двоим жест, которым мы ещё в детстве давали друг другу понять «он отличный парень, с таким можно дружить». «Правда?» - спросил я у брата взглядом. Платон кивнул. Столпотворение в кабинете начмеда потихоньку рассосалось. - Юрий Ильич, Платон Ильич, задержитесь, на минуточку, пожалуйста, - сказал доктор Иоанниди, когда кабинет почти опустел. И вот мы остались в кабинете втроём. - Ну что, соседи, давайте дружить? – весело спросил начмед. - Так мы уже дружим, - Платон улыбнулся. - Это мы с тобой дружим, - ответил Иоанниди. – А с твоим братом? Юрий Ильич, мы с Платоном дружим и, когда без посторонних, давно на ты. Не возражаете? - Нисколько, - мне стало весело. Судя по всему, начмед хороший мужик, отчего бы и не подружиться. - Архимед, - протянул он мне руку. - Юрий, - мы пожали друг другу руки, - можно просто Юра. - Годится, - Архимед заулыбался. – Ну что, двое из ларца, одинаковых с лица, у нас у всех троих жёны беременны. Платон, Юра, давайте думать, когда и как будем переезжать. Поодиночке не с руки, особенно Платону – Лиза в положении, а самому Платону очень тяжёлые вещи тоже таскать нельзя, позвоночник дело нешуточное. Да и у нас с тобой, Юра, если поодиночке шкафы тягать будем, спины медным тазом накроются. А толпой, говорят, и тятьку отмутузить можно… Лиза. Платон пришёл домой в отличном настроении. - Что у тебя с лицом, родной? – спросила я. - А что такое? – Платон хихикнул. - Улыбка до ушей. И смех без причины – признак сам знаешь чего. - А вот и не без причины, Лизонька, - муж достал из своей планшетки документы и ключи и показал мне. – Смотри! - Ух ты! – обрадовалась я. – Вот это новость! - Мам, там папа пришёл? – спросил из кухни Ваня. - Да, сынок, это папа, - ответила я и пошла к сыну. Платон переоделся в домашнее, вымыл руки, пришёл на кухню и приобнял меня. - Есть хочется, - промурлыкал он мне в ухо. - Потерпи, - сказала я, - через десять минут Артём и Валери должны прийти из школы и будем обедать. - Лиз, ну я же с самой ночи ничего не ел, - не согласился муж. – Есть охота, честное акушерское! - Мам, папа голодный, - заявил Ваня, - а когда папа голодный, он есть хочет! - Что мне с тобой делать? – я состроила мужу гримаску. - Делай со мной, что хочешь, - сказал Платон, - только не бросай меня в терновый куст. И дай мне что-нибудь съедобное, пока я не начал грызть мебель. Ваня засмеялся. Я посмотрела на мужа. Нет, пожалуй, грызуны нам в квартире ни к чему. Придётся срочно дать мужу что-нибудь перекусить… …После обеда Артём и Валери занялись своими домашними заданиями – подходила к концу вторая четверть. Ваня улёгся в постель на дневной сон. Мы с Платоном были в нашей спальне – я тоже решила ненадолго прилечь. - Как ты себя чувствуешь, милая? – спросил муж. - То лапы ломит, то хвост отваливается. - Я серьёзно. - Спина немного побаливает, - ответила я, - ты не поймёшь. - Кто, я не пойму? – Платон удивлённо посмотрел на меня. – вот насчёт боли в спине как раз я-то и пойму. Плавали, знаем. Какая боль, Лизонька? Сильно болит? - Не очень. Не то чтобы прямо-таки болело. Чуть-чуть ноет поясница. Ничего страшного, терпимо. Полежу немножко и пройдёт. Платон укрыл меня одеялом, сел рядом со мной, погладил меня по волосам и вдруг расхохотался. - Ты чего? – не поняла я. - Ко мне на приём сегодня приходила жена Думанского, - веселился муж. – Провериться после родов. С ней и ребёнком всё хорошо. И она очень рассмешила меня. Думанскому сегодня приснился совершенно идиотский смешной сон. - Что там ему такое приснилось? - Думанскому приснилось, что он родил от меня. - Думанский? – я давилась хохотом. - Родил? От тебя? Платоша, что это за безобразие? Что ты себе позволяешь? - Лиз, ну это же не мой сон, а Думанского, - сказал Платон. – Я не виноват, что ему снится такой неприличный вздор. И не моя вина, что Альберт Александрович читает перед сном монографии про «неправильных пчёл», которые делают неправильный мёд. - Про кого? - Про «голубых», Лизонька, - коротко объяснил муж. - Думанский начитался на ночь всякой фигни, вот ему и приснилось. А я не такая, я жду трамвая! В этом Платон прав. Приснившееся Думанскому – это точно не о Платоне. Но и у Платона однажды были ночные чудачества. - Между прочим, ты тоже как-то нёс ночью какую-то непонятную ерунду про крокодилов! – пошутила я. - Лизонька, но ведь не про Думанского! – засмеялся Платон. - Попробуй только! – в шутку пригрозила я. - Спасибо, что-то не хочется, - отказался Платон и понизил голос почти до шёпота. – Знаешь анекдот про лесбияна? - Не помню. - Приходит к сексопатологу пациент и говорит: «Доктор, я лесбиян!» Врач удивился: «Расскажите, как это у Вас проявляется?» Пациент: «Вокруг столько красивых мужиков, а меня почему-то тянет только на женщин!» - Смешно. - Я, наверное, тоже лесбиян, - Платон улыбнулся, - Думанский меня совершенно не возбуждает. - А кто? - А на этот вопрос, Лизонька, - прошептал Платон, - если ты захочешь, я отвечу тебе сегодня ночью. Александра Игоревна, судья (мысли о деле Выдрина). Прямо сейчас у меня в работе три уголовных дела. Но рассмотрение двух из них отложено. По первому – заболел и нуждается в лечении подсудимый, а по второму – на больничном адвокат подсудимого. Поэтому есть возможность сосредоточиться на рассмотрении дела подсудимого Выдрина. Думаю, это вполне устраивает одну из участниц судебного процесса и её мужа, тоже участника процесса. Как следует из предоставленной ими медицинской справки, гражданка Филатова беременна двойней на достаточно большом сроке. Уверена, ей и её мужу, гражданину Земцову, хочется, чтобы рассмотрение дела завершилось до её родов.. Считаю, это вполне возможно. К счастью, по данному делу всё очевидно и стороне обвинения, и даже стороне защиты. Нет, разумеется, адвокат подсудимого предпринимает различные меры в интересах своего подзащитного, но – поверьте моему многолетнему опыту – и для него в данном деле всё очевидно. И более того, адвокат подсудимого Выдрина хоть и действует в рамках адвокатской этики, внутренней симпатии к подзащитному не испытывает, преступления, совершённые Выдриным, адвокату глубоко антипатичны. В общем, спорных моментов в материалах дела нет, всем всё уже понятно. Поэтому тянуть кота за хвост не будем: на следующей неделе на судебном заседании состоятся прения сторон, потом придётся сделать небольшой перерыв, так как скоро Новый год. А после праздника подсудимому будет вынесен приговор. Юрий. Прошла неделя. Благодаря стараниям Архимеда – ему каким-то образом удалось «организовать» и транспорт, и грузчиков – мы переехали в наши новые квартиры. Сначала переехал Платон. Как-никак, у него трое детишек, а когда столько ребятни и был налажен быт семьи, то и вещей перевозить нужно немало. Затем переехал Архимед с женой – вещей у них меньше, но у его половинки срок беременности уже подходит к концу, ей вот-вот рожать. Ну а за ними, понятное дело, переселились и мы с Аней. Сроки беременности у наших жён разные: у Кати, жены Архимеда, тридцать восемь недель, у Лизы – тридцать четыре недели, у Ани – двенадцать. Перед переездом Платон привёл нас с Аней познакомиться с детьми. Никогда не забуду выражения лиц детей, когда они увидели меня рядом с Платоном. Всё-таки наше с братом сильное сходство – штука забавная, даже взрослые интересуются, не двойняшки ли мы. Что уж говорить о детях? Архимед оказался мужиком хулиганистым и весёлым – и на стене между нашими с Платоном дверями появилась табличка.

КОЛХОЗ

«ЗАВЕТЫ ИЛЬИЧА»

Увидев её, мы с братом от души посмеялись – се ля ви, нашего отца зовут Илья, мы с братом оба Ильичи. Когда мы поняли, кто и зачем повесил эту табличку, смеялись ещё больше. Совсем скоро – Новый год. Сегодня утром, когда мы шли на работу, я спросил у Платона, что подарить его детям. Брат улыбнулся и перечислил: - Юра, если это тебе не в тягость, то… Артём будет прыгать до потолка от любого учебника по акушерству. Валери, думаю, очень обрадуется какому-нибудь игрушечному коту. А Ваня стопроцентно устроит «детский визг на лужайке» от книги сказок или от раскраски с машинками. - Понял, - я сграбастал брата в объятия. - Да тише ты, медведище! – в шутку возмутился Платон. - У меня есть вордовский файл с книгой «Оперативное акушерство» Манро Керра, могу распечатать Артёму в подарок. - Годится, - кивнул Платон. – Юра, но у меня есть просьба. Если тебе не трудно, распечатывай, пожалуйста, копию своего файла - перед распечаткой удали раздел «Плодоразрушающие операции». Убери этот раздел и из оглавления. И перенумеруй, пожалуйста, страницы, идущие после этого раздела. Да, чуть не забыл, раздел об абортах тоже удали. Убери из оглавления и перенумеруй страницы после раздела. - Зачем? – сначала не понял я. - За сеном! – пошутил Платон, а потом серьёзно объяснил. – Юра, он ведь ещё не взрослый. Не дело ребёнку его возраста читать такое. Я себя помню – чуть мозг не вывихнул, когда прочитал это в отцовских книгах. К сожалению, есть в моей специальности и такой вот горький список операций. Но ребёнку об этом читать ещё рано. Я кивнул – аргументы Платона убедительны. Ладно, сделаю, так как просит брат. Платон. Вчера было очередное заседание суда. На следующем уже будет вынесен приговор. Лиза написала ходатайство с просьбой разрешить ей при этом не присутствовать. Я – с просьбой к суду обязать Выдрина во время отбывания наказания пролечиться от алкоголизма. Судья разъяснила мне, что ввиду вменяемости Выдрина будет вынесен приговор суда, а не судебное постановление о принудительных мерах медицинского характера. И добавила: «Однако вынесение приговора позволяет отправить Выдрина в такое исправительное учреждение, в котором он сможет лечиться у нарколога». Оба наши ходатайства судья удовлетворила. Выдрин также подал ходатайство – зачем-то он просит суд о личной беседе со мной после того, как ему будет вынесен приговор. Мне беседа с ним ни к чему, но, видимо, этот разговор зачем-то нужен ему. Я согласился. Судья разрешила, но с условием: разговор будет происходить в присутствии охраны. Наверное, так положено. Что ж, раз ему зачем-то приспичило поговорить – поговорю с ним после вынесения приговора… …У меня сегодня дневная смена. И так выпало, что сегодня у меня операционный день – у четырёх женщин на сегодня назначено плановое кесарево сечение. Дежурная акушерка пожаловалась мне, что они спорят, в какой очерёдности их будут кесарить. Я решил до пятиминутки заглянуть к ним. Алла, беременная пациентка. Мы с девочками с утра заспорили, кому первой идти на кесарево, кто вторая, третья и четвёртая. Видимо, мы очень расшумелись. - Здравствуйте, товарищи женщины, - в палату с тетрадью в руке вошёл Платон Ильич. – Что за шум, а драки нет? - Спорим мы, - ответила я. - Знаете анекдот о женщинах, которые спорили, у кого грудь больше? – неожиданно для нас весело спросил Платон Ильич. - Расскажите, пожалуйста, - заинтересовались мы. - Спорят две женщины, у кого грудь больше. Одна говорит: «У меня грудь четвёртого размера». Другая отвечает: «А у меня грудь пятого размера». Подходит к ним третья и, крутя в руке грудь девятого размера, спрашивает: «Об чём спор, бабоньки?» Доктор очень смешно изобразил эту третью, крутящую в руке огромную грудь, мы с девчонками так и покатились со смеху. - Да ну Вас, Платон Ильич, вот рассмешили! – ухохатываясь, с трудом сказала Лида. Платон Ильич подождал, пока мы успокоимся, а потом серьёзно спросил, о чём мы спорим. Мы объяснили. - Оперировать всех вас буду я, - спокойно сказал он. - Нам с врачом-анестезиологом очерёдность без разницы. Но если вам так будет спокойнее, можно определить очередь с помощью любой считалки. Протяните ладонь друг к другу. Девочки пытались вспомнить считалки, но не смогли. Мне, правда, вспомнилась дурацкая считалка школьных лет «шишел, мышел, пукнул, вышел», но я постеснялась сказать это при докторе. - Не помните? – Платон Ильич улыбнулся, и легко дотрагиваясь ладонью до ладони каждой из нас, продекламировал считалку: - На дороге, скрючив ноги, На гвоздях сидели йоги. Всем с утра не есть, не пить. Выходи, тебе родить. Считалка была забавная. Вышла Света. Во второй раз вышла я, а потом Оля и Лида. - Так и запишем, - доктор улыбнулся нам и, достав из кармана ручку, что-то записал у себя в тетради. – Чуть позже к вам зайдёт анестезиолог. А сейчас я пойду – у нас пятиминутка. Платон Ильич вышел, а мы, вспомнив рассказанный им анекдот и «об чём спор, бабоньки», дружно расхохотались. Татьяна, операционная санитарка. Платон Ильич заканчивал обрабатывать руки перед операцией. - Платон Ильич, поставить музыку? – спросила я. - Ну хорошо, - согласился он. – Давайте послушаем птичек. Только, пожалуйста, негромко, чтобы музыка не мешала нам работать. Хуу Шувуу (о странностях русского языка). - Платон-гуай, сейчас же ещё одно кесарево, - сказал я после третьей операции, увидев, что Платон Ильич в предоперационной снял с себя стерильное. – Вы куда? - Будешь много знать – скоро состаришься, - отшутился он и вышел в коридор. - Куда это он? – удивился я. – И надолго ли? - Хуу Баатаржаргалович, ну что Вы прямо как маленький? – засмеялась операционная медсестра. – Куда-куда – на Кудыкину гору. Надо доктору выйти из операционной – значит, надо. Не наше это дело. - Ну интересно же, куда Платон-гуай пошёл, - произнёс я. - Коллега, что за детский сад? – захохотал анестезиолог. – Куда пошёл да куда пошёл. Куда ему надо, туда и пошёл. Туда, куда и короли пешком ходят. Через пару минут явится и будет снова мыть руки перед операцией. Так и произошло. Я не совсем понял сказанное, но хихиканье операционной бригады и их насмешливые взгляды в мою сторону почему-то заставили меня смутиться… - Платон-гуай, куда в России короли ходят пешком? – спросил я, когда он обрабатывал руки. – И какие это короли? Разве в России монархия? - Балда, - беззлобно поддразнил меня Платон-гуай, - «куда и короли пешком ходят» - это идиома. - Платон-гуай, а куда короли ходят пешком? – всё ещё не понимал я. – Куда Вы ходили? - Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - пошутил Платон-гуай и вошёл в операционную. Про Варвару мне слышать уже приходилось, и под хохот бригады я наконец-то догадался: я спросил что-то не то. Но я так и не пойму, куда же в России короли ходят пешком?.. И на Кудыкину гору – это куда? …На операционном столе четвёртая пациентка. - Можете начинать, - сказал анестезиолог… …- Скальпель, - потребовал Платон-гуай… Платон. После завершения плановых операций скучать мне тоже не пришлось. Едва я успел в ординаторской заполнить протоколы операций, как зазвонил телефон на столе. - Платон Ильич, у Шорниковой судороги, - сказала дежурная акушерка. - Понял. …Я прибежал к пациентке. У неё действительно судороги. - Давление? – спросил я. Шувуу назвал показатели пациентки. Они очень высокие. - Ёперный театр! – шёпотом ругнулся я, быстро осмотрев пациентку и заглянув в её карту. - Платон-гуай, у неё эпилепсия?- спросил меня Хуу. - В её обменной карте об этом ничего не написано. - Какая нафиг внезапная эпилепсия у беременной на тридцать восьмой неделе с таким артериальным давлением, сильными отёками и с протеинурией? – рявкнул я в ответ. – Думать не пробовали, коллега? - А что с ней? - В лоб дам! У неё в карте диагноз: преэклампсия, она перешла в эклампсию, – быстро ответил я, и повернувшись к медсестре, приказал, - готовьте операционную, быстро. Как только купируем приступ эклампсии, пациентку нужно экстренно родоразрешать. ========================= Примечание. Повышенное артериальное давление, отёки и протеинурия (белок в моче) - триада симптомов, характерная для одной из разновидностей патологического протекания беременности. Есть три степени тяжести состояния беременных с данной патологией - по нарастающей: так называемая нефропатия беременных, преэклампсия и эклампсия. ========================= Я сделал необходимые назначения. С приступом мы справились. Срочно иду мыться перед операцией… …На «десерт» - вой сирены «скорой помощи» на улице. Повторнородящая пациентка по «скорой», здорова, полностью обследована. Самые обычные естественные роды… Ваня. Я не знал, что у меня есть дядя и тётя. Дядя – папин братик, и у них какие-то перепутальные лица. Такие одинаковые, что можно перепутать папу с дядей. Мы теперь живём не там, где раньше. У меня теперь другая няня. Она мне нравится, она добрая. На Новый год Дед Мороз прислал нам подарки. Братику неинтересную книжку, в которой мало картинок. Сестричке рыжую игрушечную кису. А мне целую игрушечную машину «скорой помощи» с мигалкой и со всякими интересными звуками. Папа подарил маме красивый шар. Там внутри мамина фотография и ёлочка с падающими снежинками. Мама очень обрадовалась. А папа сказал, что он не хочет подарок прямо сейчас. Но мама может что-то там подарить ему у них в больнице, когда придёт время. Время что ли ножками ходить умеет? Артём. - Папа, почему мама хоть и с нами, но как будто смотрит куда-то внутри себя? – поинтересовался я. - Потому, сынок, что скоро должны родиться дети, - объяснил папа. – Это нормально, многие беременные женщины мыслями как будто внутри себя. Так задумано природой. - Когда я вырасту и женюсь, и у моей жены будет так же? - Конечно, - папа улыбнулся и в шутку взъерошил мне волосы. - Пап, а когда я женюсь? – спросил я. - Как только, так сразу, - улыбнулся папа. - Когда у тебя вырастет такая же пиписька, как у того дурного дядьки с ящеркой! – Валери неожиданно заглянула в комнату и показала мне язык. - А у тебя ещё сисек нет, - пошутил я, - а без сисек тебя замуж не возьмут! - Ребята, не хулиганьте, - сказал папа. Валери почему-то расстроилась. - Пап, правда, что без сисек замуж не возьмут? – спросила она. - Я думаю, возьмут, - папа улыбнулся сестре, - но ты, доченька, когда подрастёшь, на всякий случай отрасти их. Вдруг пригодятся. Мы переглянулись и засмеялись. Я протянул сестре мизинец: - Мир? - Мир, - согласилась она. – Тёмненький, только ты не женись, пока умным не станешь. - Почему? - Потому что! – развеселилась сестра. – Сам подумай, зачем твоей жене глупый муж? - Резонно, - сказала мама и засмеялась… …После Нового года папа перевёл меня и Валери в новую школу. А ещё мы переехали и живём в новом доме. Валери теперь не спит в одной комнате со мной и Ваней. Вот и хорошо – у неё там свой отдельный шкафчик для всяких девчонских трусов, колготок и платьев. А в нашем шкафу теперь больше места для Ваниных игрушек и моих учебников и книжек. Валери. - Тёмненький, а чего ты сразу – «для девчонских трусов»? У тебя трусов не меньше… Чего? А вот пошли посчитаем… Ну вот, я же сказала, у тебя не меньше… Бе-бе-бе! Вовсе я не дура, и вообще, кто обзывается, тот сам так называется! Платон. Приговор Выдрину я слушал вполуха – не очень разбираюсь в статьях Уголовного Кодекса. Из всего, что долго и достаточно нудно зачитывала судья, я понял следующее. Выдрин наломал дров по разным статьям на сроки от двух до десяти лет. Всё, что он натворил – это совокупность преступлений, наказание назначают отдельно по каждой статье, а потом эти сроки частично суммируются. Суд учёл наличие отягчающих обстоятельств, а их тут целое лукошко. Срок ему дали солидный. Сочувствия и жалости я к нему не испытываю. О том, что дал Выдрину в морду, не сожалею. Я не мог позволить ему причинить вред Лизе и нашим детям. Лиля. Из зала суда я спустилась вниз, в вестибюль. Там меня ждал Виктор. Я оделась и мы вышли на улицу. - Как ты? – спросил Виктор. - Ты знаешь, мне ещё больно вспоминать. И, наверное, очень долго будет больно. Но теперь я немного успокоилась. Его на много лет отправят в колонию. А я больше не хочу о нём думать. Ты рядом со мной - и мне от этого тепло и радостно. - Лиля… - Виктор взял меня за руки. – Наверное, глупо на улице в мороз говорить то, что я хочу тебе сказать. Но я всё-таки скажу. Лиля, я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж? - Я тоже тебя люблю, очень. Но у меня, как ты говорил, пока нет ни денег, ни профессии. - Это дело наживное. Скажи, ты выйдешь за меня? - Да… Но давай не будем устраивать ничего особенного. У нас в деревне это любят, а меня всегда мутило от толпы на праздниках. - Согласен, я тоже не хочу шумных праздничных гулянок, - улыбнулся Витя. – Мы можем просто спокойно расписаться. Но, надеюсь, обручальные кольца и какой-нибудь вкусный тортик к разряду «ничего особенного» не относятся? - Я слышала, когда регистрируют брак, нужны свидетели. Ты не будешь против, если я позову Платона Ильича и его жену? - Не против. Конечно, если Платон Ильич согласится… Но Елизавете Юрьевне совсем скоро рожать. Она, наверное, не сможет прийти. - Витя, а я смогу работать вместе с тобой в роддоме? - Кем, малышка? Сейчас ты сможешь работать только санитаркой. Чтобы работать медсестрой, акушеркой или врачом – нужно серьёзно учиться. - Как ты думаешь, я смогу поступить в медицинский колледж? Платон. После оглашения приговора - по просьбе Выдрина я поговорил с ним. В ходе разговора узнал: его отец пил и избивал его мать, в том числе и тогда, когда мать была беременна, из-за этого вторая беременность у его матери прервалась. В школе учился плохо. Я объяснил ему, что поведение его отца ненормально, не может и не должно быть примером для подражания. Ему самому пить совсем нельзя – алкоголь делает его жестоким и агрессивным, об этом я тоже сказал. Ещё я посоветовал ему, если в колонии будет библиотека, как можно больше читать. Пролечиться от алкоголизма. И желательно сменить профессию – к сожалению, сантехников люди очень часто «благодарят» бутылкой, для Выдрина это будет постоянный соблазн и риск сорваться. На его вопрос, что ему делать, я ответил: «Навсегда бросить пить, развивать свой ум, из колонии выйти нормальным человеком, жениться только по любви, к несовершеннолетним девочкам с этим не лезть». Конечно же, сказал я и о том, что бить беременных ни в коем случае нельзя. И мужчина должен предохраняться от нежелательной беременности женщины сам, не перекладывая это на молоденьких партнёрш. …Руку для рукопожатия я ему не дал, но пожелал ему удачи – ему ещё только предстоит стать человеком… …Я вышел из здания суда и направился домой. По пути я решил заглянуть в овощной магазин – наше замечательное семейство слопало всю имевшуюся дома картошку, морковь и лук. Лучше схожу я сам, чем в свои тридцать шесть «с копейками» недель пойдёт Лиза. Лиза. Я сидела, удобно устроившись с ноутбуком. Валери и Артём были в школе, Ваня немного поиграл со своей игрушечной «скорой помощью». Потом сын сел что-то рисовать. Пришёл Платон. - Ну что там, родной? – спросила я. – Чем кончилось, сколько этому Выдрину дали? - Четырнадцать лет с отбыванием в колонии общего режима, - ответил Платон, - и обязательное лечение алкоголизма, пока он будет в колонии. - Ну и правильно, так дураков и учат, - сказала я. – Мы с тобой лечим женщин, принимаем у них роды. А этот осёл дубасил беременных девчонок и думал, что ему всё сойдёт с рук. - Да ну его. Я думаю, у нас в роддоме скоро будут новости получше. - Какие? - По-моему, Виктор Владимирович скоро женится. - С чего ты взял? - Лизонька, ты же знаешь ответ на этот вопрос. - Опять эта твоя интуиция? Платон с улыбкой кивнул. - Лиз, что ты делаешь, для чего ноутбук? – полюбопытствовал он. - Да я тут зарегистрировалась на бесплатный вебинар по акушерству, жду начала. - Лизонька, ты же в декрете, зачем тебе сейчас вебинар? - Голова-то у меня не в декрете. - Сколько баллов дают? - Три. - Нормально. Ещё можно зарегистрироваться? ================================ Примечание. По существующим правилам врачи должны учиться. Часть занятий возможна в виде онлайн-вебинаров, часть - очно. Бывают и бесплатные занятия, и платные. За каждое занятие полагается определённое количество баллов. В течение 5 лет врач должен набрать 250 баллов. ================================ - Да. Зарегистрировать тебя тоже? - Само собой. Вебинар по акушерству мне не помешает. Платон. Ночная смена подходила к концу. Поначалу всё было прилично – две роженицы, переведены из патологии беременности в родильное со схватками. Роды в срок, без осложнений. Дети – два мальчика, как считает Виктор Владимирович, в отличном состоянии, у обоих девять – девять по шкале Апгар… …Несколько «пустых» часов, потом «проснулся» мой мобильный. - Платон Ильич, подойдите, пожалуйста, - сказала акушерка из приёмного отделения. – К нам везут преждевременные роды, двадцать шесть недель, сердцебиение плода не прослушивается. - Понял, - ответил я и поспешил в приёмное. Да что ж такое? Ещё одна антенатальная гибель плода? Если таких случаев будет много, роддом неприятностей от начальства не оберётся… …Фельдшер «скорой» - парень не старше двадцати трёх лет - катил каталку с пациенткой. Женщина часто вскрикивала. Я взял её за руку, чтобы сосчитать пульс. Потом наклонился, чтобы прослушать сердцебиение плода акушерским стетоскопом. Тишина. Я заглянул женщине в глаза… …Фельдшер собирался передавать мне пациентку. Я сделал ему знак рукой, мы отошли к окну. - Коллега, как Вас зовут? – спросил я. - Александр Александрович, - ответил парень. - Давно на «скорой»? - Месяц. - Коллега, если не хотите, чтобы Вас уволили, допишите к своему диагнозу вопросительный знак, - посоветовал я. - Зачем? – не понял он. - Вызов был на преждевременные роды. - Это не преждевременные роды. - А что это? Я тихо сообщил ему предполагаемый диагноз, добавив, что мне нужно проверить свои предположения с помощью УЗИ, парень присвистнул. - Разве на таком сроке подобное бывает? – удивился он. - Иногда бывает. Я принял от «скоряка» пациентку. Тот уехал. Женщина продолжала ахать и охать. - Быстро её на УЗИ, - сказал я. Дежурный узист, начав обследовать женщину, вытаращил глаза. Я незаметно для пациентки жестом попросил его молчать – приложил палец к губам. - Всё ясно, - сказал коллега, - Платон Ильич, я сейчас напишу врачебное заключение. - Платон Ильич, что делать? – спросила дежурная акушерка. - Ай, у меня схватки, мне так больно, - закричала пациентка. - Сейчас Вам сделают укол, и Вам станет лучше, - произнёс я и повернулся к акушерке. – Два кубика …, внутримышечно. - Но, Платон Ильич… - сказала акушерка. - Света, у Вас не тот диплом, чтобы спорить со мной, - возразил я. – Я врач и знаю, что делаю. Выполняйте назначение. Света сделала пациентке укол. - Я хочу пить, - заявила пациентка. – Доктор, сделайте что-нибудь с этими схватками! - Света, принесите, пожалуйста, пациентке… - я взял лист бумаги и написал на нём «чёрный чай с одной ложкой сахара», а вслух сказал другое. – Ровно полстакана. - Платон Ильич… - Света, что велено? Акушерка вышла. - Сейчас дадим Вам лекарство, и Вы сможете отдохнуть… …Дежурная акушерка принесла чай. Пациентка выпила его и затихла. - Куда её, Платон Ильич? - В гинекологию. - Но почему? На том же листке я написал причину и показал написанное Свете. Пациентку увезли в гинекологическое отделение. Света, дежурная акушерка в приёмном отделении. - Платон Ильич, почему Вы не говорили при пациентке? - Скажем ей днём. - А для чего чай? Почему полстакана? - Пусть думает, что это лекарство, - Платон Ильич улыбнулся. – Я пошёл в родильное. Если ещё понадоблюсь – звоните. Архимед. Я собирался начать пятиминутку. Все были уже в сборе. Не было только Заболотина. Наконец он ввалился в кабинет и разъярённо набросился на Земцова: - Е…ать ту Люсю! Платон Ильич, Вы пробовали… – Заболотин поперхнулся и закашлялся. - Пробовал, - коротко ответил ему Платон. Коллеги грохнули. Платон прикрыл лицо рукой. - И что? – поинтересовался Лев Борисович. - Мою бывшую зовут Людмилой, - спокойно сказал Платон. - Платон Ильич, при чём тут Ваша бывшая? – выдал наконец-то отдышавшийся Заболотин. - Вы спросили, пробовал ли я… ммм… Люсю, – я ответил. - Да не в Люсе дело! – вспылил Заболотин. – Платон Ильич, можете мне внятно объяснить, почему Вам вздумалось госпитализировать пациентку, поступившую с преждевременными родами, в гинекологическое отделение? С преждевременными родами госпитализируют в родильное. - В родильном ей делать нечего, - возразил Земцов. – Она не беременна. - Что??? - Что слышали, коллега. У пациентки ложная беременность. - Позвольте, Платон Ильич, но обычно это состояние длится максимум до трёх с половиной месяцев! - Иногда дольше, здесь именно такой случай, - ответил Земцов, - и причины могут быть самыми разными, от гинекологических и эндокринных до сильного желания забеременеть, или наоборот, сильного страха забеременеть. Причиной также может быть самопроизвольный аборт или гибель ребёнка. В любом случае, пациентку необходимо полностью обследовать гинекологически. Ну не в родильном же это делать! Женщина не беременна, стало быть, и не рожает. Пациентке я о её диагнозе ночью сообщать не стал. - Почему? – не понял я. - У некоторых пациенток, когда им сообщают, что они не беременны, может развиться депрессия, а также возможно суицидальное поведение, - сказал Платон. – Поэтому таким пациенткам об отсутствии беременности лучше сообщать днём, когда проще контролировать пациентку. Если бы я сообщил ночью, то потом пришлось бы караулить пациентку до утра, чтобы она ничего с собой не сделала. А так она просто выспалась, а мы спокойно занимались другими делами. И ей хорошо, и нам. - Логично, - заметил я. - Предлагаю обследовать пациентку, если надо - пролечить или прооперировать, - продолжил Земцов. – Архимед Васильевич, я думаю, пациентке также нужна консультация психолога. - Согласен, - сказал я. - А теперь давайте послушаем начальника транспортного цеха. - Какого начальника транспортного цеха? – осведомился Валентин Иванович. Судя по всему, ему известна эта старая шутка. - Заведующего отделением… Ну, например, родильным отделением. - Двое естественных родов, состояние матерей и детей хорошее, мамы с детьми переведены в послеродовое отделение, - доложил Бондарев. - Что у нас в других отделениях?.. …Коллеги докладывали о состоянии пациенток и обстановке в отделениях. Наконец всё деловое уже обсудили. - Коллеги, у кого-нибудь есть вопросы? – спросил я. - У меня есть, - сказал Платон. – Ваша жена ещё не собирается рожать? - Пока нет, но как только, так сразу. - Понял, - Платон улыбнулся. – Жду. Платон. После пятиминутки я стоял в ординаторской и держал в руках фоторамку с портретом Лизы. Почему-то мне очень захотелось посмотреть на фотографию. Вошёл Виктор Владимирович. - Платон Ильич, чаю хотите? – предложил он. – Это, конечно, не Ваш монгольский, но тоже хороший. - Не откажусь. - Хочу поговорить с Вами. - О чём? - Мы с Лилей решили пожениться, - ответил Виктор. – Уже подали заявление. Лиля просит, чтобы Вы были нашим свидетелем. Вы не возражаете? - Если ваша свадьба состоится не в день, когда я на работе, то не возражаю. - Договорились. Гулянку устраивать не будем. - Детей иметь планируете? - Наверное. - Виктор Владимирович, как лечащий врач Лили хочу Вас попросить предохраняться – Лиле нужен хотя бы год, чтобы её организм полностью восстановился после той беременности. А потом, если всё будет благополучно – вперёд и с песней. - Я понимаю, Платон Ильич. Спать хочется – просто финиш. Вы сейчас домой? - Нет, у меня ещё приём в женской консультации. Галина, мать пациентки. Мы с Викой – это моя дочь – стояли в вестибюле роддома при областной больнице. - Девушка, кто из докторов принимает сегодня в женской консультации? – спросила я у медработницы в оранжевом полукомбинезоне. - Сейчас принимают трое, - ответила она. - Кто из них самый толковый? – я держала Вику за руку. – У нас довольно сложная и деликатная ситуация. - Идите к Платону Ильичу Земцову. Он принимает на втором этаже, в смотровой номер два. - Мы идём к дяде доктору, - сказала я Вике. - К дяде доктору, - Вика захлопала в ладошки, а потом собралась засунуть палец в ноздрю. - Вика, не ковыряй в носу, - я убрала руку дочери от лица. - Вика с мамой, - сказала дочь… …Мы в Викой вошли в кабинет врача. Он сидел за столом и что-то писал. - Доброе утро, - поздоровалась я с ним. – Вы доктор Земцов? - Доброе, - доктор поднял голову. - Да, Земцов - это я. - Доктор, у нас довольно деликатная ситуация. - Слушаю Вас. - Я по поводу Вики, это моя дочь. Нам нужно направление на операцию. - Возраст дочери? - Восемнадцать лет, - ответила я. - Вопросы, касающиеся состояния здоровья совершеннолетних пациенток я обсуждаю с самими пациентками. - Не в нашем случае, - я покачала головой. – Вика – она… недееспособная, я являюсь её опекуном. Посмотрите, доктор, вот документы. Платон. Женщина подала мне папку с документами. Я просмотрел их. Да, действительно, по решению суда мать является опекуном недееспособной дочери. У девушки довольно тяжёлая степень умственной отсталости. Но я ведь не психиатр, с такими диагнозами не работаю. Что привело их ко мне на приём? - О какой операции Вы говорите? – спросил я. – Почему Вы думаете, что Вашей дочери необходима операция? - Понимаете, доктор, у Вики с интеллектом… сами видите. - Вижу, - я кивнул. Девушка сосала палец и смотрела в одну точку. - Ну вот, умом младенец, а тело взрослое. И она то и дело, как мартовская кошка, орёт, что хочет… ну это самое… в общем, с мужчиной. Обычные способы контрацепции тут не подходят – она себя-то плохо контролирует. К тому же, гормональные контрацептивы нельзя принимать вместе с теми лекарствами, которые назначил врач-психиатр. В общем, я насчёт направления на операцию по перевязке труб. - Вы в курсе, что при психических отклонениях решение о проведении такой операции принимает суд? – спросил я. - Я знаю, доктор, - произнесла женщина. – Вот, пожалуйста, решение суда есть. Я прочитал. - Я должен поставить в известность начмеда, - я позвонил Архимеду. - Архимед Васильевич, Вы сейчас заняты? У меня пациентка, ситуацию которой нужно обсуждать на уровне начмеда. - Приводите Вашу пациентку ко мне в кабинет, обсудим… … - Поскольку есть решение суда, мы, конечно, сделаем всё нужное в данном случае, - сказал Архимед, ознакомившись со всеми документами. - Платон Ильич, осмотрите, пожалуйста, пациентку, дайте направления на все необходимые анализы и госпитализируйте её в гинекологию. - А можно мне находиться с ней в больнице? – спросила мать пациентки. - Вообще-то не положено, но в Вашем случае сделаем исключение… …Мы вернулись в смотровую, я осмотрел пациентку, дал ей направления на анализы и отправил в гинекологическое отделение… - Вы беременны, восемь недель, - сказал я после осмотра следующей пациентке, такой же молоденькой, замужней всего три месяца. - Доктор, как же быть? – спросила она. - Что такое? - Я хочу ребёнка, но… Понимаете, потом ведь вырастет живот, стыдно будет – все поймут, что мы с мужем занимались сексом. Я не смог удержаться от смеха. - Что смешного? - По Вашей логике получается, что и мужчины тоже должны краснеть от стыда. - Почему? - Как бы Вам помягче объяснить…, - объяснил я. – Понимаете, в том процессе, от которого рождаются дети, участвуют двое. Значит, краснеть полагается двоим. Мы с женой тоже ждём аиста, но мне почему-то нисколечко не стыдно. - А Вашей жене? - Ей тоже, - я улыбнулся. – Уверяю Вас, незадолго до рождения ребёнка этот вопрос будет волновать Вас меньше всего на свете. Ещё и посмеётесь над своими нынешними раздумьями. - Правда? - Честное акушерское. - Ну хорошо, тогда ставьте меня на учёт… …- Тук-тук-тук, - в кабинет вошла Лиза. – Доктор, можно? - Заходите, Филатова, заходите, - пошутил я. – Давненько мы с Вами не виделись. - Да-да, с самого вечера, - хихикнула жена… …- Лиз, у тебя в любой момент могут начаться роды, - сказал я, когда мы вернулись из кабинета ультразвуковой диагностики в смотровую. – Давай-ка ложиться в стационар. Прямо сейчас. - Может, не надо? - Не обсуждается. - А как же вещи? – возразила Лиза. - У меня ведь с собой ничего из нужных вещей, только документы. Сумка с вещами дома. - Нашла, о чём переживать, - пошутил я и достал из кармана мобильный. – Фокус-покус-филипокус… Юрий. - Юр, ты дома? – спросил Платон. - Конечно, дома, у меня же выходной. - У тебя ведь есть ключ от нашей квартиры? - Само собой, ты же сам мне его дал на всякий случай. А у вас с Лизой наши ключи. - Ты можешь сейчас сходить к нам, взять синюю сумку с вещами Лизы и принести сумку в роддом? – попросил брат. – Я госпитализирую Лизу, у неё совсем скоро могут начаться роды. - Не вопрос, - согласился я. – Ждите, сейчас всё принесу в лучшем виде… … Телефонный звонок. Валентин Иванович просит принять одну его знакомую. - Конечно, приму, пусть приходит. - Платон Ильич, а Вы знаете, что у меня сегодня ночью последняя рабочая смена? Отработаю и всё, с завтрашнего утра я на пенсии. Жаль, не дождусь я рождения Ваших двойняшек. Видимо, не судьба. - Что поделать… …Интересно, зачем мне звонит «Винни-Пух»? - Платон Ильич, ты мне друг или портянка? – осведомился он. - Друг, а что? - Подмени меня сегодня ночью, а я потом вместо тебя выйду. Позарез надо. - Погоди, Виталий Николаич, мне нужно устроить так, чтобы дети были под присмотром. Если всё будет удачно – я тебе перезвоню. Я ещё раз позвонил брату и, объяснив ситуацию, попросил присмотреть за детьми. - Не вибрируй, братан, - рассмеялся Юра. – Присмотрим… …Несколько часов дома. Потом я снова в роддом. Сначала в патологию беременности, навестить Лизу и принести ей домашнюю еду, а затем на смену в родильное… Валентин Иванович. На улице приближающийся звук сирены «скорой помощи». А передо мной… Земцов. - Платон Ильич, и Вы здесь? Сегодня же не Ваша смена. - Виталий Николаевич попросил отдежурить за него. - Как думаете, коллега, ночь сегодня будет спокойной? - Сомневаюсь. В кармане у Земцова зазвонил телефон. Платон Ильич принял вызов. - Понял, иду, - сказал он. - Что такое? - Вечер перестаёт быть томным, - усмехнулся Платон Ильич. – Зовут в приёмное. Там привезли со схватками Катю Иоанниди. Архимед Васильевич, понятное дело, с ней. Архимед. Я присутствовал в родзале, когда Катя рожала. Роды принимали Платон и акушерка Оля. Наш с Катей сын появился на свет в четверть второго ночи. Восемь – десять по шкале Апгар. - Как мы его назовём? – спросил я у жены. Вместо ответа Катя улыбнулась и указала мне взглядом на Земцова. Я понял. - Ты не против? – спросила жена, когда сын лежал у неё на груди. - Катюша, ребёнок и так получит от меня фамилию и отчество, - я погладил жену по голове, - но ведь его родила ты, а не я. Думаю, будет справедливо, если имя нашему малышу дашь ты. - Платон Архимедович Иоанниди, - сказала Катя. - Звучит, - Земцов улыбнулся и, взглянув на нашего с Катей малыша, произнёс, - привет, тёзка. - Я такая счастливая, - Катя улыбалась. - Мадам, не расслабляемся, - пошутил Платон. – План такой. Рожаем послед, два часа отдыхаем в родзале, переезжаем с ребёнком в палату, там через два часа встаём - и хоть на танцульки. - Платон Ильич, можно я всё-таки сегодня на танцульки не пойду? – смеясь, не согласилась Катя. - Можно. А сейчас – рожаем послед… …Позже, когда моё семейство перебралось в послеродовое отделение, на кроватке нашего сына появилась красивая голубая бирочка. Идея придумать что-то подобное для роддома принадлежала Елизавете Юрьевне, но довели идею до ума мы с Земцовым. На бирочке были данные о нашем малыше. Имя ребёнка: Платон Дата рождения 17 января 20... года Время рождения 1:15 Рост 52 см Масса тела 3280 г Мама Иоанниди Е. И. Папа Иоанниди А. В. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Иванова О. А. Валентин Иванович. В четвёртом часу ночи жену и сына Архимеда Васильевича перевели в послеродовое отделение. Какое-то время в родильном было очень тихо… Владимир Александрович, дежурный врач в отделении патологии беременности (несколькими часами раньше). …- А что Филатова? – спросил я у дежурной акушерки. - Спит, - ответила она. – От ужина отказалась. Муж ей принёс что-то домашнее, тоже не стала есть. Жалоб нет. Разбудить её? Вы хотите её осмотреть? - Если жалоб нет, зачем будить? – возразил я. - Пусть спит. Утром Платон Ильич придёт и сам её осмотрит. Лиза. Около трёх часов ночи я проснулась, прогулялась в туалет и обратно. Хотелось ходить по палате. Мою соседку по палате увезли рожать ещё в пять вечера, и я была в палате одна. Свет я не включала – мне не хотелось привлекать внимание медперсонала, я хотела побыть одна. Боли не было, схваток, как и во время предыдущих родов, я не чувствовала. Это моя счастливая особенность, но я акушер-гинеколог и знаю, что у других женщин схватки бывают болезненными. Мне же только хотелось ходить. Время от времени я подходила к окну и, опершись руками о подоконник, смотрела на звёзды. Без двадцати четыре я взяла свой телефон и позвонила Платону. Валентин Иванович. У Земцова тихо зазвонил мобильный. - Красивая мелодия, - сказал я. – Не знаете, кто автор? - Знаю, Поль де Сенневиль, - ответил Земцов и принял вызов. – Да, милая. Что такое? Выслушав ответ, он улыбнулся. - Хорошо, я сейчас приду. - Что случилось? - Валентин Иванович, жена просит прийти в патологию беременности. - Сходите, Платон Ильич, если ненадолго. Елизавета Юрьевна Вам по пустякам не названивает. Идите, вдруг что-то важное. - Конечно, - Земцов исчез. Платон. - Как говорит Юра, с приехалом, - пошутил я, быстро осмотрев Лизу. – Лизонька, а ты у нас, оказывается, редиска. - Почему это я редиска? – удивилась Лиза. - Потому что роды начались непонятно в котором часу, а схваток ты не чувствуешь. Как прикажешь теперь заполнять историю родов в целом и в частности – партограмму? ================================= Примечание. Партограмма – способ графического описания родов, в котором отражаются в виде кривой раскрытие шейки матки, продвижение плода и другие показатели общего состояния и течения родов. Используется для прогнозирования родов, контроля темпа родов и оценки проводимых акушерских мероприятий. Цель партограммы – точное отражение динамики родового процесса с обязательной характеристикой состояния матери и плода. ================================= - Как-нибудь, - жена виновато улыбнулась. – Не сердись, родной. - Я не сержусь. Быстренько собираем вещи и идём рожать. Я собрал вещи жены и вместе с ней вышел из палаты. - Настя, я забираю Елизавету Юрьевну в родильное, - сказал я дежурившей на посту акушерке… …- Платон, а как я буду рожать? – спросила Лиза. – Ты ведь сам говорил – мне нельзя лежать на спине. - Кирикуку, царствуй лёжа на боку! – шёпотом пошутил я. - Массовик-затейник! Не хочу я на боку… - Не обсуждается… …- Валентин Иванович, мы рожать, - сказал я Бондареву. – Пригласите, пожалуйста, неонатологов. - Это вы хорошо придумали. Да, сейчас. - Оля, быстро монитор для двойни, - потребовал я, - рожать будем на боку… …Без десяти четыре. У Лизы начались потуги. Оля начала готовиться принимать детей. - Нет, Оля, Вы будете на подхвате, - распорядился Валентин Иванович, - детей будет принимать Платон Ильич. Сам их туда засунул, вот пусть сам и вытаскивает. Хихикнув, я отправился ещё раз обрабатывать руки. - Я сейчас лопну, - пошутила Лиза. - Я тебе лопну, тужься давай, - пригрозил я. Лиза начала тужиться… …Ровно четыре. Детский крик. - Оля, мою маску вниз, пожалуйста, - попросил я, и держа в руках только что родившуюся дочь, поцеловал её. - Здравствуй, доченька, - сказал я малышке... …- Что мне сейчас делать? – спросила Лиза. - Что хочешь, - ответил я. – Хочешь – тужься, хочешь – отдыхай. …Ещё несколько минут. У Лизы потуги. И снова – детский крик. - Здравствуй, доченька, - я целую вторую дочку… …Смех в родзале – незадолго до родов я пригрозил Лизе, что если дети будут больше шести килограммов, я сделаю ей кесарево, а она ответила, что не сделаю. Каким-то чудом наши дочери набрали на двоих ровно шесть килограммов. - Все показатели в норме, рефлексы хорошие, девять – девять по Апгар, - сообщила Наталья Николаевна. - А я вообще не понимаю, зачем меня сюда позвали, - пошутил, осмотрев ребёнка, Никандр Иванович. - Вот разве что посмотреть на хорошенькую кареглазую девчонку. Всё в порядке, девять – девять. - Платон Ильич, как Вы это делаете? – засмеялась Наталья Николаевна. – Как это у Вас детишки получаются сразу кареглазые и с шевелюрой? - Уметь надо, - отшутился я. Ну откуда мне знать, как это у меня получается. Наверное, какие-то наследственные особенности. И, возможно, какие-то восточные корни. Как говорил Шарик в «Собачьем сердце» Булгакова, наверное, бабушка с водолазом согрешила… …Послед. Осмотр с помощью зеркал. Всё хорошо. Валентин Иванович вышел из родзала. - Платон, как мы назовём девочек? – спросила Лиза. Я пожал плечами. Из коридора донёсся голос Бондарева, он негромко напевал: «Поле, русское поле, светит луна или падает снег…» Мы с женой переглянулись и поняли друг друга. Одно имя есть. - Где бы раздобыть ещё одно имя? – сказал я. - У Вас ведь есть сын, Ванюшка, - подсказала Наталья Николаевна, - назовите девочку Алёнушкой. Я посмотрел на жену, она кивнула. - Спасибо, Наталья Николаевна. Мы остались в родзале вдвоём с Лизой. Все остальные из деликатности вышли. - Спасибо за девочек, моя хорошая, - я наклонился и поцеловал жену. – Лиз, ну вот, у нас с тобой пятеро детей. Может быть, нам уже достаточно? Если хочешь, я сделаю вазэктомию. - Я тебе сделаю! – возмутилась Лиза. – Платоша, не вздумай! Поставишь мне спираль? - Лизонька, ты же знаешь, я не могу тебе отказать… …Через два часа Лизу с девочками перевели в послеродовое отделение. Я заполнил истории родов. - Идите уж, Платон Ильич, побудьте с женой и детьми, - разрешил Валентин Иванович. – Я подежурю. Будет что-то срочное – позову. …Я в послеродовом. Архимед ушёл спать в ординаторскую. Катя Иоанниди и Лиза дремали, а я сидел рядом и смотрел на жену и дочерей. На кроватках - две розовые бирки. Имя ребёнка: Полина Дата рождения 17 января 20... года Время рождения 4:00 Рост 50 см Масса тела 3001 г Мама Филатова Е. Ю. Папа Земцов П. И. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Иванова О. А. Я перевёл взгляд на вторую бирку. Имя ребёнка: Алёна Дата рождения 17 января 20... года Время рождения 4:07 Рост 50 см Масса тела 3001 г Мама Филатова Е. Ю. Папа Земцов П. И. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Иванова О. А. Внезапно я почувствовал, как меня накрыло тёплой волной, от которой становится трудно дышать, в горле словно стоит ком, а глазах слёзы... Лиза. Я не спала – я лежала, наслаждаясь покоем, и из-под ресниц наблюдала за мужем. Платон сидел рядом, бережно держал меня за руку, и смотрел на меня и наших малышек. Он ничего не говорил, но я понимала: его переполняют эмоции. Казалось даже, ему трудно дышать. По его щеке скатилась слеза. Я делала вид, что сплю, чтобы дать ему время справиться с собой. Через несколько минут мне расхотелось притворяться спящей, и я приоткрыла один глаз. - Лиз, ты спишь или подглядываешь? – шёпотом спросил муж. – Попалась, врунишка! - Так ты знал, что я не сплю? – так же тихо спросила я. - Конечно, знал, - Платон улыбнулся. – Лизонька, я тебя люблю. - Я знаю, родной, знаю. Я тоже очень тебя люблю. Платон придвинулся поближе, приблизил мою руку к своим губам и стал покрывать её поцелуями. В этот момент слова нам были не нужны – мы понимали друг друга без слов. Если бы кто-нибудь спросил меня, что такое счастье, я, наверное, ответила бы, что это яркое, переполняющее душу ощущение тепла и покоя рядом с любимым человеком и детьми… …Катя Иоанниди то ли спала, то ли лежала молча, не желая нам мешать… …Около семи утра в коридоре послышался какой-то шум, потом шаги в нашу сторону. Дверь палаты тихо приоткрылась. - Платон Ильич, извините, пожалуйста, Вы здесь? – негромко спросила дежурная акушерка. - Здесь. - Владимир Александрович просит, чтобы Вы пришли в патологию беременности, в пятую палату. Там… в общем, там Ваша пациентка, которую Вы оперировали лазером, у неё схватки… - Иди, - чуть слышно шепнула я мужу. Платон кивнул, встал и вышел из палаты. Платон. В патологии беременности я прошёл в пятую палату. У Ольги Козопас начались роды. - Как Вы себя чувствуете? – спросил я. - Не очень. Я осмотрел роженицу. К сожалению, есть показания к кесареву сечению – женщину необходимо безотлагательно родоразрешать. - Ольга, придётся Вас кесарить, - сказал я. – Подпишите, пожалуйста, согласие на операцию. Она подписала. Я достал из кармана мобильный и набрал номер. - Руфина Петровна, готовьте операционную, срочно, у нас кесарево, - сказал я дежурной операционной медсестре. Всё, больше ничего Руфине Петровне говорить не нужно – она сделает всё необходимое и вызовет анестезиолога и неонатолога. - Владимир Александрович, пациентку в оперблок, - распорядился я. Коллега кивнул. Самое большее через минуту – полторы в палате появилась каталка, мы уложили на неё пациентку. - А мои вещи? – спросила женщина. - Сейчас не до них, потом Вам всё принесут. Владимир Александрович повёз пациентку. Я чуть-чуть задержался, чтобы набрать номер Бондарева, и бросился догонять коллегу с каталкой. - Валентин Иванович, идите, пожалуйста, скорее мыться, - сказал я на ходу. – Будем оперировать. Я сейчас приду… …- Валентин Иванович, хотите оперировать? – предложил я Бондареву в предоперационной. - Нет, коллега, это Ваша пациентка, Вы уже оперировали её, - отказался Бондарев. – Оперируйте Вы… …- Ольга, Вы уже придумали имя для дочери? – поинтересовался я перед началом операции. - Таня, Танюшка, - ответила женщина. - Ну что ж, давайте вместе рожать Вашу Танечку, - я подмигнул пациентке. Она хихикнула. - Анестезия работает, можете начинать, - доложил анестезиолог. - Скальпель, - попросил я… …Родилась малышка… Зажим… Ещё зажим… - Валентин Иванович, пересекайте пуповину… Никандр Иванович, покажите ребёнка маме… …Извлекаю акардиус… Отделяю плаценту… - Шить? - Шить… …Операция закончена. Родильницу увезли в реанимацию. Никандр Иванович унёс малышку в детское отделение. - Финальный аккорд, - вздохнул Валентин Иванович, когда мы размывались после операции. – Вот и всё, смена совсем скоро закончится, а вместе с ней закончится и моя работа… Платон Ильич, как Вы думаете, я имею право на такую же бирку, которую завтра дадут этой мамочке? Я хотел бы… на память. - Думаю, имеете, - я улыбнулся Валентину Ивановичу. – И пожалуйста, уважаемый коллега, не вешайте нос. Говорят, если какая-то дверь в нашей жизни закрывается, где-то совсем рядом открывается другая. - Вы правы, Платон Ильич, - Валентин Иванович поправил очки. – Ну что ж, как говорили в одном мультфильме, я теперь только жить начинаю – на пенсию перехожу… Конечно же, бирочку Валентину Ивановичу дали. Имя ребёнка: Татьяна Дата рождения 17 января 20... года Время рождения 7:19 Рост 49 см Масса тела 3840 г Мама Козопас О. С. Папа Козопас Н. В. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И., Бондарев В. И. Врач-неонатолог Алексеенко Н. И. Акушерка Иванова О. А. До конца смены я успел заполнить протокол операции. Вот, наконец, и коллега-сменщик. Сдаю ему дежурство… …- Валентин Иванович, Вы в ординаторскую? - Нет, отказался он, - погуляю напоследок по роддому. Потом пятиминутка, потом буду сдавать дела. Платон Ильич, как по-Вашему, кого Архимед Васильевич назначит заведующим родильного отделения? - Не знаю… …В ординаторской я принялся тормошить Архимеда. - Хватит, дрыхнуть, - пошутил я, когда приятель приоткрыл ещё сонные глаза. - Что такое? – пробормотал Иоанниди. - Подъём. А то пятиминутку проспишь. Архимед встал и убрал в шкаф подушку и покрывало. Я уже подумывал о чае, как вдруг… - Платон, пойдём отольём, - сказал Архимед. - Мы с Тамарой ходим парой? – пошутил я. – Честно говоря, я не люблю ходить в это помещение с кем-то в компании. Что там делать вдвоём? Пиписьками, что ли, будем мериться? Вместо ответа Архимед с улыбкой покрутил пальцем у виска. Я понял – он хочет поговорить. - Поговорить можно и после. - Вот непонятливый! – возразил Иоанниди. – Говорю же – пойдём!.. …Мы закрылись в мужском «кабинете задумчивости». - У меня сын! – произнёс Архимед. - Ребёнок родился! Один – ноль в мою пользу. - Индейская народная изба – фигвам называется, - в шутку огрызнулся я. – Два – один. Общий счёт пять – один в мою пользу. - Опаньки! Лиза тоже родила? - Да. Ты позвал меня сюда, чтобы сообщить мне о рождении своего сына? - Нет, конечно. Платон, ты в курсе, что Бондарев уходит на пенсию? - Конечно. - Как ты смотришь на то, чтобы стать заведующим родильного отделения? - Отрицательно. - Обоснуй. - Архимед, у меня пятеро детей, - объяснил я. – Двое скоро станут подростками. Ещё двое совсем крошечные, Лизе нужно помогать ухаживать за ними. Если я стану заведующим, жену и детей я буду видеть только во сне. Они меня тоже. Ну и нафига моей семье муж и отец, которого никогда нет дома? - Резонно. Но очень жаль - ты отличный врач. Хотелось тебя продвинуть в плане карьеры. - Архимед, что за странная тенденция - продвигать врачей-практиков по карьерной лестнице, переводя их на административные должности? Ведь это в корне неправильно! - Почему? - Потому что как ординатор я отвечаю за свои действия и за здоровье и жизнь пациенток. А заведующие отделениями вынуждены отвечать за своих подчинённых и заниматься административной деятельностью. Но это же совсем другая работа! Нет, завотделением я быть не хочу! - Что ты предлагаешь? Если не тебя, то кого назначить заведующим? - Дружище, давай сначала спокойно пожурчим, - предложил я, открывая дверь кабинки. – А потом я тебе отвечу… - Ответь сейчас, - потребовал друг. - Я увидеть очень рад Ниагарский водопад, - ляпнул я, цитируя неожиданно всплывшие в памяти строчки какого-то детского стихотворения. …Хохот Архимеда… …Мы мыли руки… - Ну что надумал, тёмная головушка? – усмехнулся Иоанниди. – Выкладывай. Кого хочешь себе в начальники? - Винни-Пуха. Лиза. Я потихоньку встала с кровати, и посмотрела на дочек. Они спали. Я надела халат и, взяв с собой кое-какие гигиенические принадлежности, пошла к выходу из палаты. Катя посмотрела на меня и улыбнулась. - Лиза, а уже можно вставать? – спросила она. - Можно, только аккуратно, - ответила я. – Кать, я пойду немного приведу себя в порядок. Присмотришь за моими детьми? - Угу, - Катя тоже встала… … - Елизавета Юрьевна, Вы уже встали, ходите? – спросила дежурная акушерка, увидев меня в коридоре. - Да. - Вы в душ? Вам помочь дойти? - Спасибо, помогать не надо, я нормально себя чувствую. - Постарайтесь помочиться, - посоветовала акушерка. Это рассмешило меня. - Настя, врача акушера-гинеколога учишь? – развеселилась я. – Между прочим, у меня это были уже вторые роды. Лучше присматривай за женой Архимеда Васильевича, она первородящая… …Приняв душ, я почувствовала голод. Вчера вечером я ничего не ела, а ведь Платон принёс мне домашнюю еду. Баночка с ней осталась в холодильнике в отделении патологии беременности. Я решила сходить туда. - Елизавета Юрьевна, далеко собрались? - спросила акушерка. - В патологию беременности, там с вечера осталась банка в холодильнике, - объяснила я. – Есть очень хочется. Ждать завтрака у меня сейчас терпелки не хватит. - Хоть Вы и наш медработник, а до декрета начмед, но сейчас Вы пациентка и режим у Вас больничный, - не разрешила акушерка, - нечего разгуливать по отделениям. Я сейчас сама схожу в патологию. Банка у Вас подписана, как полагается? - Да, конечно. - Идите в палату, Елизавета Юрьевна, я Вам принесу, - улыбнулась акушерка. – Может, и чаю хотите? - Не откажусь. - Договорились. Юрий Валерьевич, «Чебуратор». Я шёл по больничному коридору и увидел, что в кабинет начмеда вошла стройная, но очень грудастая девушка. По моим прикидкам, лифак на ней не меньше 6 размера. Если импортный, то, наверное, размер 75Е или 75F. Попка у неё тоже зашибись. Интересно, что в больнице забыла гёрла с такими отпадными бамперами? Нет-нет, мне просто любопытно. Подкатывать к ней я не собираюсь, на кой она мне сдалась – я люблю свою жену Карину. Но ведь поглядеть на сиськи и прочее мне никто не запрещает… Сиськи… Сиськи… Я вошёл в ординаторскую, напевая песню «Сиськи» группы «Ночная смена». В ординаторской был Земцов. Он сидел в кресле и разгадывал кроссворд. Оглянувшись на дверь, когда я вошёл, он фыркнул и на мгновение прикрыл лицо рукой. - Доброе утро, Платон Ильич, - поздоровался я. - Доброе, - посмеиваясь, ответил он, - что это Вы напеваете, коллега? По какому поводу Вы исполняете в больнице эту нетленку? - А что? - Тема сисек не раскрыта, - пошутил Земцов. – Что Вас вдохновило? - Не что, а кто: новая докторша, наверное, или медсестра, - сказал я, указывая Земцову на кабинет начмеда, где сейчас находилась большегрудая девушка. Платон Ильич состроил забавную рожицу… и всё, никакого энтузиазма сиськи этой гёрлы у него не вызвали. Мы прислушались. - Хорошо, Инна Николаевна, Вы приняты на работу, - сказал начмед. – Сейчас Вы спуститесь на первый этаж, там возле ресепшена кабинет старшей медсестры, её зовут Вита Игоревна. Она Вам всё объяснит. Работать Вы, разумеется, будете в родильном отделении. - Акушерка, - улыбнулся Земцов. - С офигенными сиськами, - тихо пошутил я. Лиза. Мы с Катей только что умяли то, что мне вчера вечером принёс Платон. - Ну вот, поели, теперь можно и… - Поспать? – спросила Катя. - Нет. Дожить до завтрака. Ну а дальше по ситуации: кормим детей, ухаживаем за ними. Спорим, сейчас кто-нибудь явится из медперсонала – гинеколог на обход, неонатолог или детская медсестра к детям? - Лиза, я не хочу спорить, - Катя покачала головой. – Ты мухлюешь! - С чего ты взяла? – поинтересовалась я. - Ну ты ведь до декрета работала тут начмедом, ты знаешь, как у вас тут всё заведено. Спорить я не буду, я тебе верю. Раз ты говоришь, что кто-то должен прийти, значит сейчас кто-нибудь точно припрётся. Архимед. Я только что поговорил по телефону с «Винни-Пухом», предложил ему должность завотделением. Он согласился. В коридоре послышался шум. Я выглянул из кабинета. Наша шумная парочка – Квитко и Полупанова – опять громко выясняла отношения. Точнее, отношения выясняла Полупанова – заметив взгляд мужа на выдающиеся формы новой акушерки Агеевой, Вита Игоревна с криком «я тебе дам пялиться на чужие сиськи!» надавала мужу оплеух. - Если я сейчас не стану повышать голос, Вита Игоревна, то только потому, что Вы беременны и Вам скоро в декрет, - негромко, но с холодной яростью сказал я. – Старшая медсестра не должна позволять себе разговаривать с врачом в таком тоне, даже если он Ваш муж! Тем более, не должна позволять себе распускать руки. Вы уже заколебали всю больницу постоянным выяснением отношений с мужем! Ещё раз повторится что-то подобное – пеняйте на себя, уволю обоих… к нехорошей бабушке! А Вам, Вита Игоревна, дополнительно вызову из дурки психиатра. Понятно? Мой словесный «ушат холодной воды» утихомирил Полупанову. Я вернулся в кабинет, достал свой мобильник и позвонил жене. Как бы между прочим, в разговоре я шутливым тоном упомянул, что у нас в роддоме новая сотрудница с большими сиськами. - Тебя что, мои сиськи не устраивают? – засмеялась Катя. – Наш сын с этим категорически не согласен… …- Ух ты! – оценил и «бампер» новой акушерки, и устроенную Полупановой сцену шедший в ординаторскую Любавин. – Обалдеть!.. …- Кино и немцы, - коротко прокомментировал увиденное Заболотин… …Я начал пятиминутку. Сначала я расспросил коллег об обстановке во всех отделениях, кроме родильного. Родильное сегодня «на десерт». - Коллеги, а что у нас сегодня за ночь в родильном? - наконец спросил я. - А это пусть Платон Ильич расскажет, - Валентин Иванович улыбнулся. Платон молчал и сидел, потирая переносицу. - Платон Ильич, Вы ничего не хотите нам рассказать? – стараясь сохранить серьёзное выражение лица, спросил я. - Двое естественных родов, одно кесарево сечение, - ответил Платон. – Дети – один мальчик и три девочки, дети после естественных родов с матерями в послеродовом отделении, состояние матерей хорошее. Один ребёнок под наблюдением неонатологов – мать после кесарева в реанимации. - Платон Ильич, ну что это такое? – я уже с трудом сдерживал смех. – Потрудитесь назвать фамилии родильниц. - Извольте, - Платон улыбнулся. – Родильница Козопас, кесарево сечение, девочка. Иоанниди, естественные роды, мальчик. Филатова, естественные роды, двойня – девочки. …Несколько секунд в кабинете было тихо, потом все присутствующие загудели – сообразили, что к чему. - По-драв-ля-ем! – хором продекламировали коллеги. - Платон Ильич, а Вы, оказывается, бракодел! – подколол Земцова Любавин. - Я Вам, Вадим Родионович, отвечу словами Юрия Алексеевича Гагарина, - невозмутимо произнёс Платон. – У Гагарина были две дочери. Когда кто-то назвал его бракоделом, он ответил: «Я не бракодел, я ювелир». - Почему ювелир? – удивился Любавин. - Как это почему, Вадим Родионыч, неужели не понимаете? – расхохотался Папаниколау. – Нам, мужикам, сына сделать много труда не надо, тяп-ляп, и готово. Сделать девочку – это более сложное дело, тоньше, изящнее. А уж две девочки сразу – и вовсе ювелирная работа. Так что не наезжайте на Платона Ильича. Он не бракодел, он ювелир. - Имею право, - сказал Платон. – Мальчики у меня уже есть. - Мальчики, по-моему, круче, - заявил Любавин. – Мне жена сказала, у нас будет сын. - И у меня сын, - добавил я. – Сын – это здорово. - Ох, мужики, какие Вы оба ещё зелёные, - усмехнулся Земцов. – Любого ребёнка будете любить, независимо от того, сын или дочка. И будете кайфовать, ухаживая за своими детьми. Гагарин говорил: «…Какое это удовольствие, купать своего маленького беспомощного ребёнка в тёплой воде». Я с ним согласен. Девочек, правда, я ещё не купал, но скоро непременно их искупаю. - Да так, что они и не подумают при этом плакать, - весело сказала Наталья Николаевна. – Платон Ильич, Вы умеете, устройте, пожалуйста, Архимеду Васильевичу и Вадиму Родионовичу «курс молодого отца». - Принимается, - Платон кивнул. - Платон Ильич сам принимал своих девочек, - сообщил Бондарев. – Я разрешил. - Разве принимать ребёнка не обязанность акушерки? – удивился я. – Что за художества? - Насяльника, защем ругаесся? – Чебуратор спародировал не то Равшана, не то Джамшута из известной телепередачи. – Платон Ильич сам ребёнка делалься и сам свои ребёнка принималься. Полный производственный цикл получалься. Все грохнули.. - Мы тут немножко скинулись… - вставила Полупанова и протянула два конверта. – Архимед Васильевич, это Вам. Платон Ильич, а это Вам. Купите что-нибудь детям… …Когда она успела, удивился я… - Коллеги, у нас ещё два события, - сообщил я. – С сегодняшнего дня Валентин Иванович на пенсии. Бондарев встал. - Коллеги, мне было приятно работать с Вами, - сказал он. – Если по работе кого-то чем-нибудь обидел, прошу меня простить. Я хочу по-доброму вспоминать годы работы в этой больнице, и надеюсь, что и Ваши воспоминания обо мне как о Вашем коллеге будут добрыми. Сразу говорю, на днях устрою в ординаторской небольшое… мероприятие с шампанским. Отвальную, так сказать. Архимед Васильевич, Платон Ильич, с вас тоже причитается. И не вздумайте филонить. Ножки-то обмывать будем? - Будем, - Платон улыбнулся. – Кажется, я влип. Отвертеться, похоже, не получится. Его слова были встречены дружным смехом. - Архимед Васильевич, а кто будет заведующим? – поинтересовался Валентин Иванович. - Заведующим родильного отделения назначается Виталий Николаевич Пухтий. Это первое. Второе – Юрий Валерьевич Сергеев по его просьбе переводится с приёма в женской консультации, в родильное отделение – ординатором. Вместо Юрия Валерьевича приём пациенток в консультации будет вести Владимир Александрович. - Первое, второе… - пошутил Любавин. – А компот? - Компот у нас для Платона Ильича, - шуткой на шутку ответил я. – До момента выписки родильниц Иоанниди и Филатовой Платон Ильич временно назначается их палатным врачом. Ко всем остальным, кто захочет навестить наших мамочек, убедительная просьба – не шастать в послеродовом толпами, приходить в медицинских костюмах. И желательно в медицинских масках. - С соплями или кашлем не приходить! – потребовал Платон. - Сейчас зима, сезон респираторных заболеваний. Дети только родились, зараза и им, и родильницам ни к чему. - Если ни у кого нет вопросов или важной информации, коллеги, идите работать. Платон Ильич, задержитесь на минутку. В кабинете остались только я и Платон. - Сделай обход в послеродовой палате и на сегодня можешь быть свободен, - сказал я. - Понял. Платон. - Здравствуйте, товарищи женщины, - я вошёл в палату к Лизе и Кате. – Обход. Ложимся на кровати на спину… Я делал свою работу. Вопросы о самочувствии, осмотр, пальпация живота и так далее… - Платон Ильич, - с хитринкой в глазах осведомилась Лиза, - а почему Вы ничего нам не рассказываете о новой акушерке с большими сиськами? - Сиськи акушерки Агеевой меня не интересуют, - я сделал строгое лицо, - меня интересуют сиськи, находящиеся в этой палате. Прикладываете детей к груди? - Конечно, - ответила Лиза, - но пока это только намёк на лактацию. - Вечером принесу монгольский молокогонный чай, и будете пить обе, - сказал я. - Может быть, не надо? - Не обсуждается. Катя Иоанниди. На обходе Платон Ильич сначала осмотрел меня, потом перешёл к своей жене. Под предлогом, что мне надо выйти, я оставила их в палате одних. Ну не одних, конечно, в палате были ещё и трое малышей. Лиза. После того, как Платон проверил мой живот – хорошо ли после родов сокращается матка – я встала с кровати. - Платоша, обними меня, пожалуйста, - попросила я. Платон тоже встал. Я обняла его, пропустив руки под его халат. Муж обнял меня. Несколько секунд мы стояли молча. - Я наверное, сейчас страшная, - тихонько сказала я. - Глупости, - возразил Платон. – Лизонька, для меня ты всегда красивая. - Даже сейчас? – усомнилась я. - Особенно сейчас, - шепнул Платон. – Милая, ты же родила мне двух замечательных дочерей. Как же ты можешь быть для меня некрасивой? Не можешь. - Врунишка, - сказала я. – Ну как женщина через несколько часов после родов может быть красивой? - Очень просто, - Платон поцеловал меня. – Для меня ты красивая. А кому ты не нравишься, те пусть на тебя не смотрят. - Логично, - я развеселилась. – Ты прав, мой хороший. Пусть не смотрят. - Покажи наших девочек, Лизонька, а то я их ещё толком и не рассмотрел. - Врунишка, - не согласилась я, - ты ведь уже видел их до того, как тебя позвали к пациентке в патологию беременности. - А я ещё хочу посмотреть, - сказал муж. - Платон, что там с кроватками для малышек? - Ох, Лиз, не дави на любимую мозоль, - Платон вздохнул. – Затык какой-то. Уже все мебельные магазины обзвонил – нигде сейчас нет, привезут в течение месяца, не раньше. - А в салонах, где делают мебель на заказ? - Там тоже глухо – в одном салоне очередь из заказов на полтора месяца вперёд, в другом делают только кухни, а в третьем… Сделать-то могут, но цены там жуть… две кроватки будут стоить, как крыло от «Боинга»… Но ты не переживай, как-нибудь дело уладится… …Платон держал на руках спящую Полю и смотрел на неё. Через несколько минут малышка проснулась и заплакала. - Грудь хочет, - Платон улыбнулся, передавая мне дочку. - С чего ты взял? - Интуиция. Я дала дочке грудь. Ох уж эта интуиция Платона! Он прав. - Сейчас проснётся Алёна, - улыбнулась я. - С чего ты взяла? - Интуиция. Тихий смешок мужа. Алёнка ещё спала. Зато проснулся и заплакал Катин сын. В палате появилась Катя и взяла малыша на руки. - Лиз, я пойду, - сказал Платон и улыбнулся. – Что тебе принести вечером? Я перечислила. - Понял, сделаю. - Позаботься о детях. - Конечно, моя радость. Платон. Я сделал записи в картах Лизы и Кати, и решил заглянуть и в реанимацию, узнать о состоянии Ольги Козопас. - Как Вы себя чувствуете? – спросил я у неё. - Терпимо, - ответила она. – Побаливает место, где шов. - Это нормально, - я сосчитал пульс Ольги и заглянул ей в глаза. - Состояние стабильное, удовлетворительное, - произнёс реаниматолог Константин Иванович. - Где моя дочка? Как она? - Она в детском отделении. Ольга, не волнуйтесь, с ней всё в порядке, завтра Вас переведут в послеродовое отделение, и Ваша девочка будет с Вами. - Платон Ильич, спасибо. - Поправляйтесь… …В больничном коридоре я увидел Льва Борисовича, делавшего мне какие-то знаки, и подошёл к нему. - Платон Ильич, можно у Вас кое-что спросить? – поинтересовался он. - Можно, но пойдёмте в ординаторскую, - ответил я… …- Платон Ильич, у Вашей супруги были какие-нибудь беременные «закидоны»? – спросил он за чаем. - Почти не было. А у Виты Игоревны, судя по всему, они есть? - Увы. Вот хотя бы взять сегодняшнее. Но что поделать, не драться же мне с беременной. В то же время я далеко не в восторге от бурных реакций Виты на всё на свете. Платон Ильич, как мне ко всему этому относиться? - Лев Борисович, - я усмехнулся, - относитесь, как к дождику – покапает и перестанет. Ну что поделать, люди не идеальны. Все мы иногда делаем глупости. И мужчины, и женщины. Михаил Жванецкий говорил: «Женщины бывают прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры». Если жена делает глупости, а Вы говорите себе о ней: «Прелесть какая глупенькая», - всё в порядке. Но остерегайтесь описания «ужас какая дура». - Почему? - Потому что как только Вам захочется сказать такие слова о жене, это будет означать только одно: Вы её разлюбили. - Да я без неё жить не могу… - Значит всё же «прелесть какая глупенькая»? - Да, пожалуй… …- Таня, есть подгузники для самых маленьких? – спросил я в аптечном киоске. - Есть. Вам какие? - Любые. От трёх до пяти килограммов. Две пачки. Я расплатился, забрал подгузники и отправился в послеродовое отделение. Лиза сначала обрадовалась, а потом состроила гримаску и потребовала «не отсвечивать» в роддоме после ночного дежурства. Ну что ж, я и сам собрался «не отсвечивать»… …Я уже переоделся, собираясь идти домой, и ломал голову – ну где же, где взять кроватки для дочерей? В тот момент зазвонил мой мобильный. - Платон Ильич, - сказала звонившая с ресепшена дежурная медсестра, - Вас тут кое-кто ожидает, подойдите, пожалуйста. - Кто? - Тётя Гульнар. Гульнар Дюсембаевна. - Он сейчас придёт, - сказала мне дежурная медсестра. И правда, доктор скоро пришёл. - Здравствуй, Ильич, - сказала я ему. – Я к тебе. - Здравствуйте, тётя Гульнар, как Вы? Как поживаете? Снова привезли Зульфию? - У меня и у Зульфии всё хорошо. Я к тебе приехала, Ильич. Снился ты мне, два месяца снился. Я тебе бесик привезла, казахскую колыбель. Две колыбели. Сначала одну хотела везти, потом подумала – нет, две надо. Две и привезла. - Я не совсем понимаю… - Понимаешь. Всё ты понимаешь, Ильич. Я всё-всё по твоим глазам вижу. Птенцы у тебя в гнезде, Ильич. Два птенца. Ведь так? - Так, тётя Гульнар, девочки у нас родились. Но откуда Вы узнали? - Эээ, Ильич, говорю же, снился ты мне. Вот я и приехала. К внуку еду, и к тебе проездом. Прими колыбели, Ильич, подарок тебе, за то, что Зульфие много добра сделал. - Тётя Гульнар, вообще-то нам не разрешено принимать подарки от пациентов и их родственников. - Ильич, ну где ты родственницу пациентки видишь? Пациентки-то здесь нет. Считай, знакомая твоя издалека приехала, тебе подарок из Казахстана привезла. - Тётя Гульнар, не принято колыбели дарить, обычно их передают по наследству. - Специально для тебя делали. Не обижай, Ильич, прими подарок. Птенцы у тебя. А там уж сам знаешь, что с колыбельками сделать. Может, и передашь по наследству. Девочки у вас, говоришь? Имена-то есть или не придумали ещё? - Придумали – Полина и Алёна. - Красивые имена. Доброй судьбы твоим детям желаю, Ильич. - Спасибо, тётя Гульнар. Извините, что я негостеприимно сейчас, что здесь с Вами говорю. Может, пойдёмте в ординаторскую? - Пустое, Ильич. Зачем в комнату для докторов? Я вижу, ты домой собрался, зачем тебя задерживать? - Тогда, может быть, к нам домой? Правда, жена сейчас с девочками здесь, лежит в роддоме. - Не сердись, Ильич, не пойду. Медсестра сказала, ты работал ночью, тебе теперь спать надо. Нехорошо это – хозяйка не дома, ты с работы спать будешь, чего я пойду? Неудобно. Да и проездом я. Позволь, обниму тебя и поеду своей дорогой. Ильич разрешил. Мы крепко обнялись. - Здоровья Вам, тётя Гульнар, и всех благ, - пожелал мне доктор. – Спасибо Вам за подарок. - Будь счастлив, Ильич, - ответила я. – Не знаю, свидимся ли ещё. Прощай. Мы вышли из больницы. Я пошла в одну сторону, Ильич в другую. Так оно и должно быть, у каждого своя дорога. В каждой руке Ильич нёс бесик. И это тоже так и должно быть. Дети у Ильича. А там, где есть дети, нельзя без колыбелек. Никак нельзя. Платон. …- Пап, как там мама? – спросили дома дети, с интересом рассматривая колыбельки. - С мамой всё хорошо. У вас теперь есть две сестрички. - Сестрички? – уточнил Ваня. – Пап, а братиков у мамы в животике не было? - Не было. - Ладно, пусть будут сестрички, - Ваня почесал нос. – Пригодятся. Лиза. - Катюша, ты неправильно прикладываешь сына к груди, - сказала я, - так он тебе соски обгрызёт до трещин. - А как надо? Я объяснила, как надо. Катя поняла… …После завтрака к нам с Катей в палату весь день оптом и в розницу приходили все, кому не лень. Сын Архимеда и Кати почему-то большого интереса у посетителей не вызвал, а вот наши с Платоном дочки… Не обошлось без шуточек на «монгольскую» тему. Я отшучивалась и хохотала. В самом деле, чего они все от меня хотят? Платона в больнице давно прозвали Монголом. Раз я родила от Монгола, чего они ожидали – что я рожу Снегурочку и Белоснежку? Не шмогла я, не шмогла… …- Ну Земцов! – сказала Вита Игоревна. - И девчонки прям папа! - Выше пояса папа, ниже пояса – мама, - пошутила Катя. Я не смогла удержаться от смеха… …Вечером Платон принёс домашнюю еду и термос с травяным молокогонным чаем. Вкус у этого чая, скажем так, на любителя, но он помогает. …- Ой, мамочки, - ойкнула наутро Катя, - у меня сейчас грудь лопнет! У меня ощущения были точно такими же. Но это хорошо. Будет молоко – дети будут сыты и здоровы. Платон, накануне вечером. Вечером, после того, как Ваня выкупался и уснул, я сидел, обняв Артёма и Валери. - Ребята, мне нужна ваша помощь, - сказал я. – Скоро мама с вашими маленькими сестрёнками вернётся домой. Девочки ещё совсем маленькие, за ними нужно ухаживать. И их сразу двое, потому на уход за ними маме будет требоваться больше времени, чем если бы была одна малышка. Будем все вместе помогать маме с работой по дому? - Конечно, будем, - сын кивнул. - Правда, Валери? - Правда, - подтвердила дочка. - Но мне нужна ваша помощь не только в этом, - добавил я. – Нам всем надо будет привыкнуть к тому, что в нашей семье появились ещё два человека. У нас с мамой ребёнок появляется не первый раз, поэтому мы уже немножко привыкли. Вы подросли с тех пор, когда родился Ваня, и вы уже привыкли к тому, что у вас есть брат. Вы уже понимаете, что мы с мамой любим вас – всех троих. А для Вани сейчас всё это будет в новинку. Ему первое время будет трудновато привыкать, потому что он маленький. Вам тоже было непросто привыкнуть. Вам хотелось, чтобы мы с мамой уделяли внимание не только Ване, но и каждому из вас. Чтобы каждого из вас обняли, приласкали, погладили по голове, чтобы с вами говорили, верно? - Верно, - согласилась Валери. - Ваня сейчас тоже будет хотеть этого, - объяснил я. – Но первое время мама будет уделять много времени вашим сёстрам. А я работаю, поэтому не всегда бываю дома. Когда я на работе, а мама будет занята уходом за малышками или какими-то домашними делами – вы сможете побольше разговаривать с Ваней, играть с ним, может быть, время от времени обнимать его и гладить по голове? Дети переглянулись. - Пап, я думала, ты попросишь о чём-то серьёзном, - Валери улыбнулась. – А такое – почаще быть с братиком, чтобы ему не было одиноко, это же легкотня! - Да, это легкотня! – Артём хихикнул. – Играть, болтать и жмякаться с Ванькой – что тут трудного? - Значит, договорились? - Конечно, пап, договорились. Архимед. Утром, идя на работу, я постучал в дверь квартиры Платона. Он и дети были уже одеты. Когда мы вышли из дома, двое старших детей Платона помахали нам руками и пошли в расположенную поблизости школу. - Ну что, пойдём работать? – спросил я. - Сначала отведём Ваню к няне, - Платон держал сына за руку. - Согласен, - я улыбнулся. Няня мальчика живёт в соседнем доме, и задача «отвести Ваню к няне» не требовала ни большой траты времени, ни каких-либо особых усилий. …- Архимед, посмотришь сегодня Лизу на УЗИ? – спросил Платон. - Посмотрю, - я кивнул. – Тебе нужно именно сегодня или не принципиально? - Сегодня. - Понял, - я действительно понял, зачем Платону нужно именно сегодня. – Слушай, дружище, я заодно посмотрю Катю. Будь другом, поставь и Кате тоже. - Купишь – поставлю, - ответил Платон. - С меня ириска, - пошутил я. - Ириска не булькает, - отшутился Платон. - Ты что, хочешь?.. - я очень известным жестом пальцами щёлкнул себя по горлу. - Да иди ты… - Платон расхохотался. – Во-первых, у меня полное лукошко детей, дома алкоголь пьянствовать мне не с руки. Во-вторых, некоторые сначала водку пьянствуют, а потом безобразия нарушают. С Заболотиным несколько лет назад так было. - Да ну?! - Правда, - подтвердил Платон. – Сплю я как-то раз ночью в ординаторской, пока в родильном никого. Дальше картина маслом: будит меня Максим Викторович и просит выручить. Пациентку надо было срочно оперировать, а он накануне выпивал на встрече с однокашниками. И у него, как он брякнул, после того дела лёгкий триммер. - Что-что у него? – я вытаращил глаза. – Триммер? Газонокосилка? Или та маленькая фигня на батарейках, которой удаляют волосы в носу? - Я думаю, он имел в виду лёгкий тремор, - усмехнулся Платон. – Знаешь анекдот? Встречаются у бара два мужика – птица-выпь и птица-перепел. «Выпь, пойдём выпьем» - «Нет, перепел, я перепил». Я расхохотался. - В общем, так и Заболотин, как этот перепивший выпь, - посмеиваясь, сказал Платон, - тяпнул с друзьями, а потом руки тряслись. Не надо мне такой радости. Я же оперирую. - Ясно, - уточнил я, - значит, бухлишко ты не хочешь. А чего хочешь? - Да ладно тебе, - отмахнулся приятель. – Тяпнем с тобой на работе по кружечке суутэй цай – и дело в шляпе. Кстати, ты с женой обсуждал этот вопрос? - Насчёт тяпнуть чая? - Насчёт того, что ты просишь поставить Кате. Ну ты меня понял. - Разумеется, обсуждал. Слушай, а может, лучше поставить через полтора – два месяца? - Как хотите, дело ваше. Но есть одно «но». Когда ставил женщинам через полтора – два месяца после родов или просто в любое время, были случаи самопроизвольного выпадения. Когда прямо в роддоме – жалоб от пациенток ни разу не было. И так, и этак устанавливал как полагается. Но сразу после родов всё проходило удачно. А позже – у пациенток два или три раза случались нежданчики. - Всего два или три раза за всю твою практику? Может, это и не твои «косяки», а просто небу так надо было, чтобы у какой-то женщины родился ребёнок? Знаешь анекдот про хохочущего мальчика? - Расскажи. - Общаются два акушера-гинеколога. «Кто это так хохочет в родзале?» - «Мальчик, который только что родился. В левой руке у него таблетка, а в правой – спиралька!» - Жить захочешь – ещё и не так раскорячишься, - смеясь, произнёс Платон. Платон. До пятиминутки и своей дневной смены в родильном отделении я зашёл в послеродовое отделение, в палату к Лизе и Кате. - Здравствуйте, товарищи женщины, - сказал я. – Обход. Ложимся на кровати и показываем мне животики. Быстренько! Жалобы есть? Я расспросил обеих о самочувствии и осмотрел. Всё в порядке. Катя сказала о набухании груди. У Лизы та же ситуация. Отлично! Работает он, монгольский-то чаёк! Так и до хорошо налаженной лактации рукой подать… …После пятиминутки я заступил на дежурство в родильном. Ночной дежурный врач – тот самый ординатор, которому я однажды дал подзатыльник – ещё не ушёл. В первом родзале уже почти два часа находилась родильница с новорождённым. Вид пациентки мне очень не понравился. Я жестом показал акушерке, чтобы она унесла малыша, подошёл к пациентке, посчитал её пульс и заглянул в глаза. Я беззвучно выругался. - Что с ней? - спросил дежуривший ночью ординатор. - Фибрилляция желудочков, - я бросился к дефибриллятору и, схватив «утюжки» дефибриллятора, рявкнул, - отошли все!.. ...Разряд. На несколько секунд сердце пациентки остановилось. Я мысленно вздрогнул… Уфф, обошлось – пациентка жива, сердечный ритм восстановился. - Какой х…н пустил кардиопациентку в естественные роды? – прорычал я и повернувшись к акушеркам, потребовал, - звоните в кардиологию. Быстрее, не стойте, как приклеенные! …Пациентку «под завязку» накачали лекарствами. Через некоторое время её состояние более или менее стабилизировалось. Вызванный врач-кардиолог потребовал отправить женщину в кардиологическое отделение, с чем я как акушер-гинеколог не согласился. - Ладно, коллега, - решил кардиолог, - в роддоме есть реанимация, поэтому хотя бы на первые сутки оставляем пациентку у вас, но организуем кардиологический пост и будем наблюдать, а потом поднимем к нам в отделение. Назначения ей я сейчас напишу… …- А Вы, друг любезный, - кардиолог повернулся к ночному дежурному ординатору и шёпотом попёр на него матом так витиевато, что, кажется, у меня покраснели уши… …Пациентку увезли в реанимацию… …Я почувствовал жажду и вышел из родзала, чтобы напиться из стоящего в коридоре кулера Ко мне подошла новая акушерка. - Здравствуйте, Платон Ильич, я акушерка, - представилась она, - Агеева Инна Николаевна, можно просто Инна. - Хорошо выглядите, - я улыбнулся ей. - Что, тоже будете пялиться на мои сиськи? – резко отреагировала девушка. – Все мужики пялятся. И Вы, наверное, тоже. - Инночка, я не все и не тоже, - усмехнулся я, - у меня семья – жена и пятеро детишек. - Вот ни фига себе Вы Буратинок настрогали, Платон Ильич, - хихикнула Инна. – Прям папа Карло! - Не совсем Карло, но вроде того, - я подмигнул акушерке. – Инночка, у меня к Вам неприличное предложение. - Какое ещё неприличное предложение? Платон Ильич, Вам не стыдно? - Нисколько. Моё неприличное предложение – пойдёмте поработаем по специальности. Каждый по своей. - Аааа… Ну и шутки у Вас, Платон Ильич! Конечно, пойдёмте работать. В родильном пока никого, но я думаю, скучать нам не придётся. - И я того же мнения, - пошутил я. Едва я успел это сказать – и всё заверте… …Звук сирены «скорой», звонок на мой мобильный из приёмного отделения и просьба тамошней дежурной акушерки «подойти посмотреть на пациентку»… Архимед. Ко мне в кабинет пришла акушерка и принесла переданную врачом-кардиологом докладную о случившемся в родильном отделении, с его запиской, объясняющей, почему он не смог явиться сам. Так, нужно разобраться. Я позвонил в родильное отделение. - Доктора Пухтий, Земцов и Шувуу сейчас в операционной, поступила роженица по «скорой», - сказали мне. – А доктор Шестаков уже сменился и ушёл домой. - Доктор Шувуу тоже оперирует? – спросил я. - Они сказали доктору Шувуу идти с ними в оперблок, а оперирует ли он сам, я не знаю. - Ясно, - ответил я. – Передайте, пожалуйста, Виталию Николаевичу и Платону Ильичу – как закончат операцию, чтобы явились ко мне в кабинет. Оба. С картой родильницы, к которой вызывали кардиолога. - Хорошо, - ответила акушерка, с которой я говорил… …Через полчаса «Винни-Пух» и Платон пришли. Я немедленно усадил обоих писать докладные. Ознакомившись с докладными и с записями в карте пациентки, я понял: случившееся с родильницей – однозначно «косяк» дежурившего ночью ординатора Шестакова. Женщине по состоянию её здоровья было показано кесарево сечение, чтобы исключить потужной период. Шестаков уже ушёл домой и, возможно, сейчас спит после ночной смены. В данный момент важнее всего следить за состоянием родильницы, а потребовать у Шестакова объяснительную и «начистить хвост» можно и в его следующую, дневную смену. - Виталий Николаевич, у меня к Вам просьба на сто рублей, - пошутил я. – Сегодня вечером приглашаю всех в ординаторскую, «обмываем ножки» моего сына и дочек Платона Ильича. Вы уж будьте добры, отпустите его ненадолго. - Если ничего срочного не будет – запросто, - Виталий Николаевич улыбнулся. – Ясный перец, по такому поводу грешно не отпустить. Твёрдо обещать пока не могу, посмотрим по ситуации вечером. Сами понимаете, у нас в отделении раз на раз не приходится, то пусто, то густо. Но если никому не захочется рожать, то отпущу Платона Ильича. - Я ничего ещё не подготовил, чтобы обмывать ножки, - смутился Платон. - Платон Ильич, сделай милость, не с...ы заваркой, - ляпнул я. «Винни-Пух» засмеялся. - Вот этого, думаю, хватит, - я улыбнулся и достал из-под стола три бутылки шампанского, - плюс в шкафу два килограмма апельсинов, плюс коробка конфет. Грандиозные пьянки у нас в коллективе закатывать не принято, вот и отпразднуем чисто символически. - Честное слово, неудобно… - сказал Платон. - Когда ребёнок похож на соседа – вот это действительно неудобно, - пошутил я. – А всё остальное удобно. Ничего, Платон Ильич, вместе работаем, свои люди – сочтёмся. В общем, жду вечером в ординаторскую. Отмазки не принимаются. А теперь, коллеги, идите работать. Платон. Часов до пяти вечера работы было – ни чихнуть, ни вздохнуть. Бегали в оперблок, как солёные зайцы. Да сговорились сегодня женщины проблемно рожать, что ли? …В пять вечера, словно в полночь в сказке про Золушку, ситуация в отделении изменилась с точностью до наоборот – начались «пустые» часы дежурства. Я заполнил всю необходимую документацию и около шести вечера принёс Виталию Николаевичу протоколы операций. - Иди отсюда, Платон, не «отсвечивай», - весело сказал «Винни-Пух». – Я же понимаю, тебе сейчас в послеродовом как мёдом намазано. Иди уже, побудь с женой и детьми. Чтобы через минуту я тебя тут не видел. - Слушаюсь и повинуюсь, - со смехом сказал я и незамедлительно испарился из отделения. Нет-нет, я не пошёл домой, у меня ещё есть дела. Лиза. В кармане моего халата тихо зазвонил мобильный. - Лиз, ты сейчас занята? – спросил Платон. - Нет. - Тогда вперёд и с песней в смотровую, - потребовал Платон. - Зачем? - За сеном, - пошутил муж. – Надо. - Чего надо? – удивилась я. - О чём ты меня просила в родзале, то и надо. - Так бы сразу и сказал! – я хихикнула. – Сейчас приду. - Жду… - Катюша, присмотришь за моими девочками? – спросила я. Катя кивнула. …- Тук-тук-тук, - пошутила я, входя в смотровую, - можно? - Можно, Лизонька, - Платон, надевая перчатки, указал мне глазами на кресло, - подготовься и ложись. Я легла. - Потерпи милая, сейчас может быть немножко неприятно, - сказал муж… …Обещанное «немножко неприятно» оказалось вполне терпимым. Платон делал свою работу осторожно и бережно, но при этом достаточно быстро. - Всё, Лизонька, дело в шляпе, - сказал муж. - Всё, что ли? – удивилась я. – Так быстро? - Долго ли умеючи? Лиз, как ты себя чувствуешь? - Нормально. Можно вставать? - Только тихонечко. Я встала, оделась и смотрела на мужа. - Лиз, ты чего? - Да вот думаю – поцеловать тебя или не стоит? - Филатова, вот давайте тут без поцелуйчиков, - Платон хихикнул. – Я на работе с пациентками не целуюсь! - Доктор Земцов, а я на Вас за это жалобу напишу, - в шутку пригрозила я. - Уже боюсь, - Платон улыбался. – Ладно, Филатова, целуйте. Я поцеловала его и пошла к двери. - Лиз, ты в палату? - Куда же ещё? - Позови, пожалуйста, Катю. - Она что, тоже? - Врачебная этика, - улыбаясь, сказал Платон. - Платоша, да ладно тебе, - мне стало смешно. – Тоже мне, секрет полишинеля! Ладно, позову… …- Катя, иди в смотровую, - сказала я, - Платон Ильич зовёт. - Лиза, присмотри за моим, - Катя вышла. Наталья Николаевна. Я достала свой мобильный и позвонила Платону Ильичу. Платон. Я сидел в ординаторской и пил суутэй цай. Зазвонил мобильный. - Платон Ильич, пора купать детей, - сказала Наталья Николаевна. Вы придёте? - Приду, - согласился я. - Захватите с собой Архимеда Васильевича и Вадима Родионовича. - Хорошо. Лев Борисович. - Вадим Родионович, тебе звонят, - сказал я. - Слышу, это Земцов звонит, - Любавин принял вызов. Видимо, Платон Ильич о чём-то его спросил. - Да, Платон Ильич, конечно, хочу, - ответил он. - Лев Борисыч, - спросил он, пряча телефон в карман, - отпустишь меня ненадолго в детское отделение? - А что там? - Наталья Николаевна предложила – Платон Ильич покажет мне и Архимеду Васильевичу, как купать детей, а мы посмотрим. - Вадим Родионович, если сделал всю запланированную на сегодня работу – иди посмотри. Да, кстати, Архимед Васильич звонил, сегодня «обмываем ножки» в ординаторской. У тебя гитара где, дома? - Нет, тут, в кабинете. - Это хорошо, с гитарой оно как-то веселее будет. Ну иди, Вадим Родионович, учись детишек купать, тебе это скоро пригодится. Вадим Родионович. Обалдеть! Один из моих ещё армейских приятелей как-то рассказывал: когда они с женой купали своих детей, те орали так, что уши закладывало. Но на моих глазах Платон Ильич, приговаривая ребёнку какую-то ласковую чепуху, выкупал сына Архимеда Васильевича – и ребёнок не то что не орал, а начал в воде сосать пальчик, а потом и вовсе уснул. - С гуся вода, с дитя худоба, воде утекать, дитя пеленать, - негромко произнёс Платон Ильич, вынимая малыша из воды и укладывая его на пелёнку. Наталья Николаевна промокнула кожу младенца, кивнула детской медсестре, та обработала малышу пуповинный остаток и «прищепку», а затем надела ребёнку шапочку и подгузник. - Пеленайте, Платон Ильич, - попросила Наталья Николаевна. Земцов спеленал ребёнка. - А почему не «столбиком»? – спросил начмед. - Так полезнее, - объяснила Наталья Николаевна. – Архимед Васильевич, отнесите ребёнка маме. Да, кстати, в родзале и после купания мы пеленаем. А в остальное время можно вообще не пеленать. - Как это? Ребёнок же не может лежать голенький, зима всё-таки. - Естественно, не голенький, - объяснила Наталья Николаевна. – Можно одеть ребёнка в распашонку и штанишки, и пусть себе ребёнок свободно двигает ручками и ножками. Или пеленайте, если хотите. - Понял. Пойдёмте, Вадим Родионович, - начмед улыбнулся, взял своего сына на руки и вышел. - Платон Ильич, а своих дочек купать не будете? – спросил я. - Буду, - сказал Земцов с улыбкой, - но без посторонних. Нечего чужим взрослым дядям смотреть на маленьких голых девочек. - Правильно, - со смехом поддержала его Наталья Николаевна, - Идите, Вадим Родионович, не подглядывайте. Платон Ильич, несите сюда своих барышень, им тоже пора купаться. Платон. В ординаторской было много народу, было шумно и весело. - Поздравляю, Платон Ильич, - ко мне подошёл Максим Викторович, - давайте обмоем ножки. - Давайте, - засмеялся я… … - Кто-нибудь знает какой-нибудь смешной анекдот? – спросил Заболотин. - Я знаю, - ответила Вита Игоревна. – Идёт корова с яблоками… - Вита Игоревна, мы про эту Вашу корову уже раз сто слышали, - возразил Вадим Родионович. – Может, виновники торжества расскажут? Платон Ильич, ну что Вы там у входа, как неродной? Идите сюда, садитесь на диван. Я сел. - Расскажете какой-нибудь анекдот? – спросил доктор Сметана. – Можно даже неприличный. - Неприличный, говорите? – я улыбнулся. – Извольте. Анекдот, правда, с бородой. - Валяйте, если смешной. - В роддоме у женщины по фамилии Иванова родился негритёнок. Врач и акушерка думают, как об этом сообщить мужу родильницы. Позвали дедулю-санитара Петровича, говорят ему: «В холле ждёт муж Ивановой, пузатый такой дядька. Ты, Петрович, подойди к нему и аккуратно так скажи, что у него родился негритёнок. Гены, мол, мутация…» Петрович спускается в холл, подходит к пузатому и спрашивает: «Мужик, ты Иванов?» Тот отвечает: «Да». Петрович: «Короче, мужик, слушай сюда. Негр у тебя родился, Геной назвали. Мутатор мыть надо было!» - Не слышал такого! – расхохотался Егор Андреевич… … - А теперь – песня, - заявил Вадим Родионович, достал гитару и запел свою коронную «Не навреди». Архимед Васильевич. - Это мы тоже слышали, - сказал Максим Викторович, - нет ли чего-нибудь посвежее? - Щас спою! – Платон очень точно изобразил интонацию волка из известного мультфильма, чем рассмешил всех. – Вадим Родионович, дайте, пожалуйста, гитару. Любавин подал ему гитару. Платон посмотрел, как натянуты струны и состроил вредную рожицу. Я понял, почему - струны на гитаре Любавина натянуты под игру правой рукой, а Земцов левша. Но, видимо, Платона это не очень смутило. - Песня называется «Акушерское честное слово», - сказал он. - Прошу всех присутствующих врачей повторять эту фразу в конце припева. - Какую? – переспросил Заболотин, - Акушерское честное слово. - Замётано, - сказал я. Так мы и делали каждый раз в конце припева. Я когда-то пошёл поступать в институт, Постигал мастерство акушера, Я спасал матерей, и младенцы растут - Для врача неплохая карьера. Если б завтра я мог повернуть время вспять, Чтобы выбрать профессию снова, Я не стал бы ни ей, ни себе изменять, Акушерское честное слово. О работе своей всем друзьям рассказал, Знают все – и друзья, и подруги: Не беру телефон, значит надо в родзал, Начались родовые потуги. Если б завтра я мог повернуть время вспять, Чтобы выбрать профессию снова, Я не стал бы ни ей, ни себе изменять, Акушерское честное слово. Непростая судьба – малышей принимать. Каждый день я себе обещаю От беды уберечь и младенца, и мать, И детей у порога встречаю. Если б завтра я мог повернуть время вспять, Чтобы выбрать профессию снова, Я не стал бы ни ей, ни себе изменять, Акушерское честное слово. ================================ Примечание. Авторы песни: слова Наталии Левиной, музыка Сергея Глазунова. ================================ Платон спел песню и вернул гитару Любавину. - А теперь матерные частушки, - заявил Лев Борисович. - Только тихо! – потребовал я… Платон. - Папа, а когда мама вернётся из больницы? – дома поинтересовался Артём. - Соскучились? – спросил я. - Очень, - честно признался Ваня. Валери кивнула. - Скоро, - пообещал я. – Если всё будет хорошо, то завтра или послезавтра. - Скорее бы, - хором сказали дети… Лев Борисович, на следующий день утром. Зазвонил мой мобильный. Я принял вызов. - Генка! – обрадовался я звонившему. - Сколько лет, сколько зим! Как я тебе рад, свинтус ты этакий! - Я тоже тебе рад, - ответил мой однокашник, - не понял, почему это я свинтус? - Потому что это свинство – несколько лет не звонить старому другу. Как сам, как Светка? Светка – Генкина жена, она тоже моя бывшая однокурсница. - Всё хорошо. А у тебя? - Ну… Как тебе сказать… В общем, сойдёт. Как сын? - Чудесно, спасибо Платону Ильичу, наш Серёжка жив и здоров. Кстати, Платон Ильич так и работает в родильном? - Да. - Передавай ему привет, скажи, мы со Светкой собираемся ещё разок подкинуть ему работёнку – Светка снова беременна, тест положительный. На днях пришлю её, пусть становится на учёт. - Куда вы исчезали? - Мы уезжали в Питер, теперь вот решили вернуться. Слушай, как наши? Ромка Широков в Москве? Лиза Филатова, наверное, тоже? - Ромка – да, в Москве. А Лиза нет. - Погоди, как это Лиза не в Москве? Она же собиралась замуж за генерала Ракитина. - Ты бы ещё динозавров вспомнил – это когда было! Бортанула она Ракитина. - Что так до сих пор и не замужем? - Почему не замужем? Бортанула Ракитина и вышла замуж за другого. - Хороший хоть мужик-то, ты его знаешь? - Отличный. Ты его тоже знаешь. - Отличный и я его знаю? Лёва, ну удивил! За кого это вышла Лиза? - За Платона Ильича и вышла. - Лизка бортанула генерала и вышла за доктора Земцова? Вот это номер!!! Хотя… Может, и правильно. Нафига ей генерал, он привык всеми командовать, а Лиза очень не любит, когда её кто-нибудь пытается «построить». А с Платоном Ильичом они в одной профессии. - Генка, балда ты стоеросовая, ну при чём тут профессия? Любят они. Платон Ильич за неё любого порвёт, как Тузик грелку, а она на него не надышится. Витася моя как-то даже сказала, что они неразлучники. - Она так и есть начмед? - Начмед у нас сейчас мужик, Архимед Васильевич Иоанниди. - А что Лиза? - В декрете Лиза. В роддоме у нас лежит, в послеродовом. - Да ну! - Баранки гну! Я тебе говорю, в роддоме лежит, двойню Земцову родила, девочек. У них с Платоном Ильичом уже трое детишек. А всего – пятеро. - Погоди, у неё же дочка, Валери. - Ну да, у Платона Ильича сын от его бывшей, у Лизы Валери, они поженились и ещё троих детишек забабахали – мальчик у них, и вот теперь две девочки. Чего ты ржёшь? - Хахаха! Ни фига себе! Сроду бы на Платона Ильича не подумал. Когда это они с Лизой успели? - Тьфу на тебя, Генка, тебя в городе не было несколько лет. Успели. Кончай ржать. - Ладно, понял. Лиза точно ещё в роддоме? - Я же тебе сказал. - Ладушки, тогда я пришлю ей подарок от нас со Светкой. - Генка, ну какой подарок в роддом? - Спокуха, не вибрируй. Я пришлю такой подарок, который им с Платоном Ильичом точно понравится. Ладно, бывай. Ромке в Москву я позже звякну. Чао! Катя Иоанниди, примерно через полчаса. - Лиза, как ты думаешь, кто сегодня придет на обход? – поинтересовалсь я у Лизы. – Дежурный врач или Платон Ильич? - Папка наш придёт, - Лиза стояла у кроваток и смотрела на спящих дочерей, - правда, ему сегодня в ночь, но я думаю, на утренний обход всё равно придёт. - Уже пришёл, - из-за приоткрытой двери палаты послышался голос Платона Ильича. – Тук-тук-тук, можно войти? Или вы заняты? - Очень заняты, - пошутила Лиза. – Канкан пляшем. В моей голове как будто зазвучала эта озорная музыка. Разумеется, никакой канкан мы не плясали. Послеродовое отделение – наверное, самое неподходящее место в мире для таких танцулек. - Здравствуйте, товарищи женщины, - поздоровался Платон Ильич. – Канкан, тем более без моего разрешения, отменяется – обход. Ложимся на кровати. Мы легли. Платон Ильич посмотрел наши температурные листы, расспросил нас обеих о самочувствии, прощупал наши животы, затем стал что-то записывать. - Кормите детей? – спросил он нас обеих. - У меня молоко пришло, - ответила ему Лиза. - Отлично, - Платон Ильич улыбнулся. - У меня тоже, - сказала я. - Жалобы есть? Слабость, боли, ещё что-нибудь? - Нет, - одновременно ответили мы с Лизой. - Стул в норме? - Здесь же табуретки! – сказала Лиза. - Я спрашиваю не о мебели. - Ааа… - Лиза засмеялась. – Всё в порядке. Катюша, а у тебя? - Тоже всё в ажуре. - Понял. У матросов нет вопросов. Тогда вот что… Платон Ильич вернулся к двери и взял оставленную там сумку, с которой он пришёл. - Супчик, поешьте пока тёплый. В термосе молокогонный чай, пейте обе. Он достал из сумки ещё что-то и положил Лизе в тумбочку. В палату заглянула Наталья Николаевна. - Доброе утро, - сказала она. – Платон Ильич, принесёте девочек в детское отделение? - Сейчас, - сказал он, и с помощью Натальи Николаевны взяв обеих малышек, вышел вместе с ней в коридор. Платон. - Наталья Николаевна, сегодня же не Ваша смена, - удивился я. - Коллега попросила подменить, - объяснила Наталья Николаевна, собираясь осматривать и взвешивать наших с Лизой малышек. - Ну что у нас тут? – полюбопытствовал я, дав одной из дочек взяться за мой палец. - У нас тут две отличных здоровых малышки, - коллега улыбнулась. – В принципе, можно уже было бы сегодня выписывать домой. Но Вы же видите, Платон Ильич, что сегодня на улице. Мороз под тридцать. Как в такой холод выписывать? А на завтра прогноз погоды получше, будет чуть ли не наполовину меньше. Завтра и заберёте своих красавиц домой. - Всех трёх? – пошутил я. – И Елизавету Юрьевну? - А это уже не по моей специальности, - ответила Наталья Николаевна. – Платон Ильич, кто из нас акушер-гинеколог, я или Вы? - Я. - Вот Вам и карты в руки. Откуда мне знать, можно ли уже выписывать Елизавету Юрьевну? - Если завтра всё будет хорошо, то выписываем, идёт? - Идёт. …Проведя обход у Лизы с Катей, я сделан необходимые записи в их медкартах и отправился домой. - Платон Ильич, - окликнула меня у ресепшена Вита Игоревна. – Вам тут доставка, курьер привёз подарок для Вас с Елизаветой Юрьевной. Тортик… - Несъедобный, правда, - добавила Олеся. – Из подгузников. - Подарок? От кого бы это? – не понял я. - Вместе с тортиком доставили, - Полупанова протянула мне конверт. В нём оказалась записка: «Платон Ильич, Лиза, поздравляем с рождением дочерей. Пожалуйста, примите от нас этот скромный подарок для ваших малышек. Гена и Света Тимохины». Тимохины… Что-то знакомое. Ах да, Лиза говорила, они её однокурсники. Впрочем нет, что-то еще… Сейчас, сейчас… Вспомнил! Светлана Тимохина, сложные роды, родился мальчик… …Ну и что с ними делать? Подарок привёз курьер, который уже ушёл. От пациентов и их родственников подарки нам принимать не разрешено. Но, с другой стороны, Светлана сейчас не является моей пациенткой, и эти супруги – однокашники и старые друзья Лизы. Ладно, была не была, приму подарок. Уж что-что, а подгузники нашим малышкам точно пригодятся. Но как с этим «тортом» идти по улице? - Это от однокурсников Елизаветы Юрьевны, - сказал я. – Товарищи женщины, не вызовете ли мне такси? - Конечно, вызовем, - улыбнулась Вита Игоревна, - а то Вас люди на улице могут неправильно понять. Алло, такси? Девочки, примите заказ. Надо от роддома при областной больнице нашего доктора домой довезти. Адрес… Секундочку. Платон Ильич, напомните, пожалуйста, какой у Вас адрес… Я сказал. Полупанова повторила его по телефону. - Да-да, хорошо, я жду… - Вита Игоревна дождалась ответа диспетчера такси и положила трубку. Платон Ильич, сказали, ожидайте. Сейчас подъедет машина, номер… - Платон Ильич, у Вас выходной? - осведомилась медсестра Олеся. - Почти, - ответил я. – Я сегодня в ночь… …- Платон Ильич, можете выходить, такси приехало, - сообщила Вита Игоревна. – Тортик не забудьте… …- Торт? – спросил парень-таксист. – Вы мне в случае чего салон тортом не испачкаете? - Не волнуйтесь, это не совсем торт, он несъедобный, - успокоил я его, пристёгиваясь ремнём безопасности. - А что это? - Подгузники для новорождённых детей, просто красиво оформленные. - Диспетчер сказала, доктора отвезти надо, - усмехнулся водитель. – А Вы вдруг с подгузниками для маленьких. Зачем, если не секрет? Вы же доктор, и Вам самому они вроде ни для чего. - Ну это как сказать, – я не удержался от улыбки. – Да, я врач. Но мы, врачи, тоже живые люди, у нас тоже иногда рождаются детишки. - Понял, - заулыбался таксист. – Поздравляю. - Спасибо. Лиза. После обеда я стояла у кроваток и смотрела на дочерей. Поля спала, Алёна потянулась и открыла глазки – тёмные, как у Платона. Я улыбнулась, вспомнив, как следователь Валентина Ивановна Белецкая сказала, что дети у меня, наверное, будут кареглазенькие. Конечно же, она не ошиблась. Я осторожно погладила дочку по головке, по шелковистым тёмным волосикам. - Лиза, по-моему, муж у тебя темноволосый и кареглазый, - тихо пошутила Катя, кормившая сына. - С чего ты взяла? – мне стало смешно. - Как это с чего? – веселилась Катя. – Если бы ты была замужем за голубоглазым блондином, откуда бы у тебя взялись вот такие тёмненькие дочки? - Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу, - рассмеялась я. – Да, Катюша, вычислила ты меня. - Лиза, я тебе больше скажу, - продолжала веселиться Катя, - готова поспорить, что твой муж сегодня вечером явится. - Готова поспорить, твой тоже! …Мы с Катей покормили детей и поухаживали за ними. Минут через сорок малышовая компания снова уснула. - Лиза, чем будем заниматься? – спросила Катя. - Катюша, ты – чем хочешь, а я спать, - ответила я, укладываясь в постель. Я легла и моментально уснула. Вадим Родионович. - Танечка, Вы случайно не в курсе, Платон Ильич ещё не пришёл? – спросил я вечером у медсестры, дежурившей на ресепшене. - Случайно в курсе, - Татьяна улыбнулась. – Пришёл. Он ведь сегодня в ночь. По-моему, он сейчас в послеродовом. - Понятно, спасибо, - произнёс я и пошёл в послеродовое отделение... …Я постучал в дверь палаты. - Войдите, - откликнулся Платон Ильич. Я вошёл. На одной из тумбочек лежал тонометр. Доктор Земцов держал на руках одну из своих малышек и целовал её – в лоб, в щёку, потом в носик. Это выглядело забавно и мило. - Я к Вам, Платон Ильич, - пошутил я, - а Вы, оказывается, тут целуетесь. - А кто мне запретит? – поинтересовался Земцов. – Моя дочка, куда захочу, туда и поцелую. Вадим Родионович, скоро Марина Станиславовна родит Вам сына, тоже будете целовать, куда захотите. Хоть в нос, хоть в попку. Он ещё раз поцеловал малышку в лобик. - Платон Ильич, да перестаньте же целоваться, когда с Вами разговаривают! – в шутку возмутился я. - Ладно, уговорили. Мне вдруг пришла в голову сумасбродная мысль – вот бы и мне подержать на руках такого маленького ребёнка! - Платон Ильич, а можно мне подержать? - Можно, - разрешил Земцов, дав мне подержать ребёнка. – Только осторожнее, Вадим Родионович, не уроните моё сокровище. Немного подержав ребёнка на руках, я вернул малышку её отцу. Ощущения были необычными и очень волнующими. – Кстати, а где мамочки-то? - Сейчас придут, - ответил он, укладывая дочь в кроватку. – Вадим Родионович, Вы ко мне? - Да, Платон Ильич, - подтвердил я, протягивая ему несколько бланков с результатами анализов и медкарту пациентки. - Мне бы посоветоваться. К нам со Львом Борисовичем обратилась супружеская пара, хотят ЭКО. Мне что-то не нравится в их анализах. Чувствую, что-то не так, а что, не соображу. Лев Борисович посоветовал проконсультироваться с Вами. Может быть, Вы что-то подскажете? Земцов быстро просмотрел всё, что я принёс. - Коллега, Вы обалдели? – осведомился он. – Хоть я и не репродуктолог, но какое тут может быть ЭКО? Это же и ёжику ясно! - Ну я, например, тот ёжик, которому не ясно, - не понял я. – Что Вы там увидели? - Например, вот это, - Земцов вернул мне бланк с результатами анализов мужа пациентки. – Что, Вадим Родионович, в анализах мужчины слона-то Вы и не заметили? - Ёпрст, - ругнулся я, посмотрев внимательно. В самом деле, по анализам крови - у мужика воспалительный процесс. - Я думаю, тут не только ёпрст, - серьёзно сказал Земцов. – Вы его спермограмму внимательно смотрели? Я посмотрел. Какой же я осёл! Я ведь просматривал сегодня результаты анализов. Как я сразу не обратил внимание? С такими анализами у мужа ждать положительных результатов ЭКО придётся до морковкина заговенья. - Ясно, придётся для ЭКО использовать донорский материал. - Вадим Родионович, Вы с дуба рухнули? Какое ЭКО? – возмутился Платон Ильич. – Судя по анализам крови, женщине срочно нужно направление к онкогематологу! Вадим Родионович, да что это с Вами сегодня? - Башка трещит, - признался я. - После этого дела? – Платон Ильич щёлкнул себя пальцами по горлу. – Завязывайте, Вадим Родионович. - Не, я не пил, - возразил я. – Просто башка трещит и слабость какая-то. Давление, наверное. И соображаю сегодня хуже обычного. - А ну-ка сядьте, - потребовал Земцов, заставил меня сесть и измерил мне давление. – Вадим Родионович, я Вам точно когда-нибудь в лоб дам! - За что? - С аппендицитом уже доигрались! Мало? Теперь с пониженным давлением доиграться хотите? Он подошёл к двери, приоткрыл её: - Лена, - позвал он акушерку, - подойдите сюда, пожалуйста. Та подошла. - Лена, у вас в сестринской есть кофе? - Есть, Платон Ильич, хотите? - Я кофе не пью, а вот Вадиму Родионовичу сделайте, пожалуйста, ему сейчас надо. - Хорошо, я сейчас, - дежурная акушерка упорхнула. Минуты через две она принесла кружку горячего крепкого кофе. Земцов заставил меня выпить кофе. Затем снова померил мне давление. - Ну вот, теперь уже в рамках приличий. Я и сам почувствовал, что мне стало лучше – голова перестала трещать. - Я пойду, Платон Ильич, мне уже лучше, спасибо за консультацию, - я вышел из палаты. …Пожалуй, я и правда осёл, полдня маялся и не догадался просто измерить артериальное давление. Земцов прав, сам не знаю, почему я долго не обращался к врачу, когда болел живот. В результате пришлось довольно долго лечиться, я чуть не сыграл в ящик из-за перитонита. Хирург, брат Земцова, от души обматерил меня, когда я немного очухался. Но я отчего-то не обиделся на него. Я сам виноват. Меньше бы выделывался, выздоровел бы быстрее. И перед Мариной стыдно – как она, должно быть, волновалась! А ей ведь нельзя, она носит нашего сына. Нет, всё-таки свинья ты, Вадим Родионович, думаешь только о себе. Завязывай с этим своим детским эгоизмом и раздолбайством, не пацан уже. Правильно мне говорил Земцов – пора взрослеть… Платон. В палату вернулись Лиза и Катя. - Ложимся на кровати, товарищи женщины, - потребовал я. – Обход… …Всё было в порядке. - Продолжайте в том же духе, - пошутил я. – Если завтра всё будет так же замечательно, выпишу обеих. - Ловлю на слове, - улыбнулась Лиза… …Я оставил Лизе домашнюю еду, которую принёс для неё, немного поболтал с Лизой, подержал на руках и поцеловал и вторую дочку. На улице послышался приближающийся вой сирены «скорой помощи». Через минуту или две зазвонил мой мобильный. - Началось в дурдоме утро, - усмехнулся я и принял вызов. Звонил Хуу, из приёмного отделения. Выслушав его, я понял – ночью нам с ним скучать не придётся. - Понял, иду. - Платон Ильич, вечер же! – сказала Катя. - Когда пришёл на смену, тогда и утро, - быстро ответил я, так же быстро чмокнул Лизу в щёку, взял свой тонометр и поспешил в приёмное отделение… …Ночь действительно выдалась не скучной: сначала ДТП с участием беременной на большом сроке - кесарево сечение, после неё – пациентка по «скорой», в родах, с кровотечением – кесарево, затем почти сразу ещё одна пациентка по «скорой» - операция по поводу трубной беременности. И через полчаса после того, как я вышел из операционной, чтобы мне было совсем не скучно, по «скорой» сразу три роженицы. Естественные роды, у одной из рожениц достаточно сложные. В принципе, было бы лучше прокесарить её, но когда она приехала в роддом, делать кесарево было уже поздно. К счастью, естественные роды у всех трёх женщин закончились благополучно: матери в хорошем состоянии, у детей по шкале Апгар восемь и выше… …Перед пятиминуткой я снова заглянул в послеродовое к Лизе с Катей - на утренний обход. - Сходите обе на УЗИ, если там всё хорошо, то ждём обхода неонатолога, - сказал я. – Если неонатолог даст добро, сегодня по домам. - Так хочется домой – я бы и пешком пошла! Платон, ты сейчас на пятиминутку? – сказала Лиза. - Да, а потом у меня приём в консультации. Я вышел в коридор. Из соседней палаты выглянула Ольга Козопас. - Платон Ильич, зайдите, пожалуйста, к нам. Нужно поговорить. В палате плакал ребёнок. - Ваша дочка плачет? – спросил я. - Нет, это дочка моей соседки по палате. Она сейчас вышла. Я зашёл в палату, взял на руки плачущую малышку, и спросил Ольгу о самочувствии, не беспокоит ли её шов. - Вы же меня вчера вечером осматривали, Платон Ильич. Я сейчас ходила в перевязочную, мне только что обработали шов и поменяли повязку, всё хорошо. Всё, что Вы назначили, мне делают. Я хотела поговорить не об этом. - А о чём? - Понимаете, Платон Ильич, Алла – соседка по палате – как-то странно ведёт себя с дочкой. Обзывает её мартышкой, уродиной, и ещё по-всякому, даже повторять неудобно. Шлёпает её, когда она плачет. Как бы чего не сделала с ребёнком. Малышка снова захныкала, как будто жалуясь. - Ну что такое, маленькая? – негромко сказал я, приблизив ребёнка к своему лицу. – Такая красивая девочка и плачет. Крошка притихла. - Тише, золотце, тише, - чтобы успокоить ребёнка, я был готов говорить любую чепуху, только бы это звучало ласково – дети, даже такие крохотные, отлично чувствуют эмоции окружающих их взрослых. - Ты милая маленькая девочка. Красивая девочка. Малышка засунула в рот пальчик и принялась его сосать. - Ой, Платон Ильич, ну надо же, успокоилась, - удивилась Ольга. В палату вернулась мать ребёнка. Это не моя пациентка, наблюдалась и рожала она не у меня. - Доктор, заберите от меня эту крысу, видеть её не могу – вся в своего ублюдочного папашку! – заявила она с порога. - Алла, не ругайтесь, пожалуйста, в присутствии своей дочери, - потребовал я. – У Вас проблемы? Вам нужна помощь? Как мы здесь, в роддоме, можем Вам помочь? - Можете, - заявила родильница. - Унесите эту страхолюдину. - У Вас чудесная хорошенькая дочь, скоро вас обеих выпишут домой, - попытался я вразумить женщину. – Я сейчас ненадолго отнесу Вашу дочку в детское отделение, а Вы успокоитесь и сама придёте туда за ней, хорошо? - Доктор, Вы плохо поняли?! – возмутилась женщина. – Я не собираюсь её забирать из роддома. На кой х…р она мне сдалась? Унесите её! Я отнёс малышку в детское отделение и описал ситуацию заступившему на дневную смену Виктору Владимировичу. - Понял, - Виктор Владимирович, - попробуем разрулить ситуацию по-хорошему. Поставьте в известность Архимеда Васильевича, мало ли что. В детском отделении на разные голоса плакали дети. - Это что за хор мальчиков-зайчиков? – поинтересовался я. - Димка солирует, остальные подпевают, - улыбнулся Виктор Владимирович. - Чем же Димке жизнь не мила? – спросил я. - Только что покормили, вроде бы должен был успокоиться, но нет. Я осмотрел, всё в норме. Медсестра сказала, подгузник свежий. В толк не возьму, отчего парню вздумалось поднимать такой шум. - Кто из них Дима? - Вот этот, - Виктор Владимирович указал на малыша. Я посмотрел на ребёнка, посчитал пульс, заглянул ребёнку в глаза. Вроде бы всё в порядке. Я посмотрел на лицо мальчика – и мне стало весело. Я понял, в чём дело. - Сколько он сейчас съел? - осведомился я. - Сорок миллилитров, как и положено по возрасту. - Дайте ему ещё. - Зачем? - Сами увидите, зачем, - я не смог сдержать улыбку. – Парень просто не наелся, вот и требует продолжения банкета. - Настя, - Виктор Владимирович, посмеиваясь, обратился к детской медсестре, - принесите, пожалуйста, Дмитрию Батьковичу ещё бутылочку. Малыш с большим аппетитом съел содержимое принесённой бутылочки и успокоился. Почти сразу же замолчали и другие дети. - Ну вот, я думал, у ребёнка что-то не так со здоровьем, - рассмеялся неонатолог. – А ларчик просто открывался! Архимед. Перед пятиминуткой Платон сообщил мне о ситуации с родильницей Крапивниковой и её ребёнком. - Надо бы матери пригласить психолога, - сказал я. - Боюсь, это не поможет, - скептически заметил Платон. - С чего ты взял? - Интуиция. - Посмотрим… …На пятиминутке я выслушал врачей ночной смены и заодно «начистил хвост» доктору Шестакову, недавно серьёзно провинившемуся. - Объявляю Вам строгий выговор! – рявкнул я на него. - За что? - За распи… - я осёкся. Платон хихикнул. Вслед за ним - грохнули все присутствовавшие коллеги. - За раздолбайство, - поправился я, когда смех утих, - которое только благодаря срочному вмешательству доктора Земцова не закончилось для кардиологической пациентки летальным исходом. Ещё раз так «накосячите», коллега – уволю к нехорошей бабушке! А то и под суд загремите. Пока не поздно, начните более ответственно относиться к своим профессиональным обязанностям! - Я понял, Архимед Васильевич, я постараюсь, - сказал доктор Шестаков. - Коллеги, если ни у кого нет вопросов или важной информации, тогда на сегодня всё, - подытожил я. – Платон Ильич, задержитесь на минутку, пожалуйста. - Ну что там у наших жён? – спросил я, когда мы с Платоном остались в кабинете одни. - Посмотри их обеих ультразвуком, - ответил Платон. – По моей части, похоже, всё в норме. Если на УЗИ всё хорошо, ждём обход неонатолога. Отпустит – приносим одежду жёнам и детям, одеваемся и разбегаемся. - Понял, не дурак, приду в трусах, - пошутил я. Платон расхохотался. Я дал ему просмеяться. - Успокоился? – спросил я, Платон кивнул, - тогда давай думать, на чём будем добираться до дома. Пешком с такими маленькими детьми зимой, наверное, не вариант. - Почему не вариант? – удивился Платон. – Вчера да – не вариант, был мороз. А сегодня тихо, на улице сейчас минус пятнадцать, днём будет минус десять, и до дома нам идти недалеко. - Пожалуй, ты прав. Обсудим это с нашими жёнами. Если они не против – принимается. - Моя не против, а со своей женой обсудишь сам. Ладно, я пойду – у меня приём в консультации. Платон. Приём в женской консультации был самым обычным – всё как всегда, ничего особенного. Встреча с одной из пациенток, уже знакомой, порадовала меня. - Платон Ильич, доброе утро, - сказала, войдя в смотровую, Светлана Шевчук, - я снова беременна, у меня примерно десять недель, можно к Вам на учёт? - Можно, - согласился я, - Светлана, как Ваша дочка? - Дашенька – замечательно. - А как Ваш муж? Помнится, у него были серьёзные травмы после ДТП. Позвоночник, травма головы, ещё что-то, если я правильно помню. - Нам попался замечательный врач, мужу сделали три операции, сейчас уже почти всё хорошо. Пока немного прихрамывает, но врачи говорят, это скоро пройдёт. Хотите, я Вас познакомлю? - Не возражаю, - я улыбнулся. Светлана выглянула в коридор. - Миша, зайди, пожалуйста, на минуточку, - сказала она. В смотровую, опираясь на трость и чуть заметно прихрамывая, вошёл симпатичный мужчина в очках. - Михаил Шевчук, муж Светы, - представился он и протянул руку для рукопожатия. - Платон Земцов, врач Светы, - в тон ему ответил я. Мы пожали друг другу руки. - Света, я тут, думаю, лишний, - улыбнулся мужчина, - доктору, наверное, надо тебя осмотреть. Я подожду в коридоре. Рад знакомству с Вами, доктор. Света много рассказывала о Вас. - Я тоже очень рад. Михаил вышел. - Света, проходите за ширму, раздевайтесь, я Вас осмотрю… …Телефонный звонок. - Платон Ильич, я осмотрел детей, Ваших и Архимеда Васильевича, всё чудесно, я выписываю детей домой. - Спасибо, Виктор Владимирович, я понял. - Кстати, маленькая новость для Вас. У Ваших девочек отпали «прищепки». - С пупочными ранками всё в порядке? - Да, в процессе заживления. Будете обрабатывать дома, Вы ведь знаете, как. - Да, конечно. - Ну что ж, тогда готовьте наряды на выписку для Ваших красавиц. - Как только, так сразу. - В каком смысле, Платон Ильич? - Вы же сейчас позвонили мне в смотровую, у меня приём в женской консультации. - Ах да, точно. Извините, отвлёк Вас. - Спасибо, что позвонили… … - Вы беременны, восемь недель, - сказал я ещё одной пациентке после осмотра. - Что же теперь делать? Неужели прерывать? – огорчилась женщина. – Понимаете, доктор, у мужа в прошлом была серьёзная травма ноги с сильными болями. Доктор, Вы только никому не говорите. Муж не совсем легально полгода сидел на… Она назвала тот самый анальгетик, на котором несколько лет назад сидел и я сам. - И что? - Я боюсь, не навредило ли это малышу. - Сейчас муж принимает …? - Нет, это было восемь лет назад. После операции боли прошли. Сейчас не принимает. - В таком случае не вижу никаких причин для беспокойства. - Вы правда так думаете? - Да, я так думаю, - ответил я, решив не объяснять пациентке, почему я так считаю. – Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Итак, что делаем? Рожаем? - Спасибо, доктор, Вы меня успокоили, прямо как гора с плеч, - пациентка улыбнулась. - Конечно, я буду рожать… …Зазвонил мобильный. - Платон, я осмотрел наших, - услышал я голос Архимеда. – На УЗИ всё чисто. Выписываешь? - Выписываю. - Замётано… …Под конец приёма явилась пациентка, разговор с которой был мне очень неприятен, хотя я и старался не подавать виду. - Кем Вы работаете? – спросил я. - Я… - женщина развязно развалилась на стуле, - Я работница коммерческого секса. А Вы милый, доктор. Хотите, я Вас обслужу со скидкой? Как хотите – обычный секс, анальный, оральный… - Не хочу! – отказался я. - Отчего же? – поинтересовалась пациентка. – Я Вам чем-то не приглянулась? - Я не приемлю торговлю телом ни в каком виде. - Ой, да ладно! Вот не пойму я, доктор, чего Вы выкобениваетесь? Все мужчины ходят к бл…м. Я же Вам предлагаю скидку! - Видимо, Вы общаетесь не с теми мужчинами, - возразил я. - Я услугами проституток не пользовался, не пользуюсь и пользоваться не собираюсь. - Почему? - Противно. Если Вы пришли сюда только для этого, дверь – вот. - Ну вообще-то не для этого, - развязность пациентки как ветром сдуло. – Болит внизу живота. - Какая боль – острая? Тянущая? Ноющая?.. …- Проходите за ширму, подготовьтесь к осмотру и ложитесь на гинекологическое кресло, - сказал я, опросив её и собрав анамнез. Обычно я говорю короче, но с этой пациенткой я специально старался подбирать нейтральные выражения. Да, она моя пациентка, но с учётом… её нетяжёлого поведения… кто знает, что этой озабоченной дуре придёт в голову?.. …- Я сейчас выпишу Вам направление в стационар. Заведующий гинекологическим отделением Максим Викторович Заболотин. Предлагать ему Ваши… услуги категорически не советую – можете услышать о себе много нового и интересного. Когда дамочка ушла, у меня было довольно гадкое чувство, вызванное разговором с ней во время приёма. Я позвонил Заболотину и «порадовал» его тем, какую пациентку предстоит лечить. - Максим Викторович, обследуйте её по полной программе, - сказал я. - Само собой, - согласился Максим Викторович. – Ж…пой чую, как бы ещё коллег из соседнего корпуса для консультации приглашать не пришлось. Редиска Вы, Платон Ильич! - Почему? - Подкидываете мне таких пациенток. - А куда я её, если не к Вам? Мадам не беременна и не рожает, в акушерских отделениях ей делать нечего. - Да понял я, понял. Шучу я, Платон Ильич. Лиза. Дождавшись, когда у Платона закончится приём в консультации, я позвонила ему. - Платоша, когда домой? – спросила я. - Потерпи немножко, милая, - ответил муж. – Мне ведь ещё нужно написать выписной эпикриз, не то мне Архимед хвост начистит. Не хотелось бы. - Я бы и сама тебе хвост начистила, если б ты… без выписного эпикриза. - Тогда я – «чукча не читатель, чукча писатель», а ты жди, - пошутил Платон… …Что поделать. Я сама акушер-гинеколог, и как бы мне ни хотелось домой, работу с нашей медицинской документацией никто не отменял. Подожду. Тем более мне есть чем заняться: покормить девочек, подмыть, переодеть, понянчиться с ними. Потерпите, мои хорошие, вот напишет наш папа выписной эпикриз, сходит домой, принесёт нам одежду – и мы пойдём домой, к вашим братикам и сестричке… …Дома мы оказались только в два часа дня. Платон извинился передо мной, что пришёл забирать нас без цветов. Я не обиделась – зима ведь, какой смысл - Но дома, милая, тебя ждёт сюрприз, - он подмигнул. В выписной комнате мы с Платоном решили обойтись без фото- и видеосъёмки, потом сфотографируем детей сами – так, как сами захотим. Детские медсестры помогла нам одеть девочек. - Ваша красотуля? – пошутила одна из медсестёр, передавая Платону закутанную в тёплое одеяло Полю. - Наша, - ответил Платон, - заверните, пожалуйста, две. Точно такой же костюмчик и точно такое же одеяло с розовым бантом. Завернули и Алёнку. - Держите, Платон Ильич, - теперь на руках у Платона были уже обе наших малышки. - Елизавета Юрьевна, Платон Ильич, пусть у вас с детками всё будет хорошо! - А я вам пожелаю, чтобы в роддоме всё было хорошо, - в шутку пожелала я. – А не то годика через полтора – два выйду из декрета и устрою вам тут крепкий нагоняй! - Не надо, Елизавета Юрьевна, мы будем вести себя хорошо… …Первый сюрприз ждал меня уже в холле. Коляска для наших девочек. Мы уложили наших дочерей в коляску и неторопливо пошли домой. На улице шёл снег. Первый снегопад в жизни наших девочек. Правда, они его не видели – они просто спали. Через десять минут мы были дома. Платон помог мне раздеться и понёс в нашу спальню сначала одну малышку, а затем и другую. Я вымыла руки, зашла в нашу комнату, раздела девочек, а потом огляделась. Что это? Букет роз, шарики, какой-то смешной торт из чего… А, поняла, из подгузников. А это что? Специальная подушка для кормления двойни. И какие-то необычные колыбельки. - Платон, да ты шаман какой-то! – воскликнула я. – Где ты их нашаманил? - Гульнар Дюсембаевна привезла, - ответил муж. - Какая Гульнар Дюсембаевна? Кто это? - Помнишь пожилую родственницу Зульфии Тусуповой – тётю Гульнар? Она ехала к родственникам. Проездом заглянула в роддом, сказала, что я ей снился и подарила две колыбели. Я неожиданно расплакалась. Платон обнял меня и дал мне выплакаться. - Это ничего, что я как рёва-корова? - спросила я, уже успокаиваясь. - Всё хорошо, милая, - муж улыбнулся. – Иногда можно и поплакать. Если ты успокоилась, иди прими душ. Я думаю, тебе это сейчас не помешает. Я так и сделала. Выйдя из ванной в своём любимом тёплом халате, я услышала, что звонит мобильный Платона. - Да, конечно, Юра, мы с Лизой и девочками уже дома, приводите детей, - сказал он и пошёл открывать дверь… …Радости детей не было предела. Но Платон сразу же понизил громкость «детского писка на лужайке», сказав детям, что их сестрички спят. Мы повели детей и Юру с Аней показывать им девочек. - Поздравляю, братан, - сказал Юра Платону. – Эх, мне бы… - У тебя тоже скоро будут, - Платон, мягко улыбаясь, указал глазами брату на Анин живот. Братья крепко обнялись. Дочки проснулись и открыли глазки. - Ой, мам, пап, сестрички миленькие, - сказал Ваня, - Вы нарочно таких у мамы в животике нашли? Глазки как у меня и у папы. - И у меня, - добавил Артём. Девочки заплакали, я занялась ими… Платон. Я заметил, что Валери изменилась в лице и выскользнула из комнаты. Я вышел за ней. Она сидела в позе эмбриона, обняв руками колени и, по-моему, собиралась плакать. Я подошёл к ней. - Доченька, можно сесть рядом? – спросил я, Валери кивнула. Я сел. - Ты чем-то расстроена? - Ты теперь не будешь меня любить, пап. - С чего ты взяла, маленькая? - У тебя теперь четверо своих детей, у всех карие глаза, как у тебя. А про меня все люди поймут, что я тебе неродная. - Доченька, я ведь тебе уже говорил, родной человек – то тот, кого ты любишь. - Но я же родилась не от твоей клеточки и не от маминой! - Какое это имеет значение – ведь мы с мамой тебя любим, и ты нас тоже любишь, разве нет? - Да. Но ведь по цвету глаз люди поймут, что я неродная. - Никто не поймёт, детка. Нам с мамой ты самая родная. Не думай об этом - так бывает, что у темноглазых родителей дети с более светлым цветом глаз. Если тебя кто-то спросит, просто говори, что у тебя цвет глаз, как у мамы. - А так правда бывает? Почему так получается? - Я тебе потом объясню, вечером. А сейчас пойдём к маме, братикам и сестричкам. - Пойдём, пап. А то неудобно – дядя и тётя пришли, а я убежала. Пойдём. Только ты возьми меня за руку, пап, чтобы я знала, что ты меня любишь… …Под вечер мне позвонил Архимед и сообщил – Крапивникова сбежала из роддома, бросив ребёнка. Малышку изъявила желание удочерить Ольга Козопас. Её муж не возражает. Лиза. Я так рада – мы с двойняшками дома, и у нас начались дни, полные любви, нежности и заботы… Архимед. …И работы. Вскоре ушла в декрет Вита Игоревна, и в роддоме стало заметно тише. Платон, как и прежде, был невероятно везучим на, как он шутит, «весёленькие» дежурства – по непонятной причине почти все самые сложные акушерские ситуации выпадают именно на его смены в родильном. Владислав «Водила», осуждённый в колонии общего режима, через две недели. - Мда, Лёша, - сказал я новоприбывшему осуждённому, Выдрину, во время разговора с ним, - по-моему, ты на всю башку недоделанный. Только без обид. Вот скажи, какого лешего ты потащил в постель малолетку? Раз ты увёл её из школы-интерната, неужели мозгов не хватило понять, что она ещё маленькая? - Так на ней не написано. - Башка у тебя для чего? Кепку носить? - Тупанул, согласен. - Бил ты её зачем? И её, и вторую девочку? - А чё они забеременели? - То, дурья твоя башка, что взрослый мужик должен об этом думать, а не зелёные девчонки. А ты не думал. Со второй девчонкой ты вообще трындец устроил. - У меня отец мамку дубасил. - Лёша, вот только не обижайся, придурок твой отец, и ты пошёл по его стопам. Ты хоть понял, дурила, что ты натворил? Твой родной ребёнок уже был готов родиться, а ты его сам – ногой по голове. Ты с башкой не дружишь – твои проблемы, девчонка молоденькая чем виновата? И сын твой неродившийся, которого ты сам погубил, чем в твоей дурости виноват? До Выдрина, кажется, что-то начало доходить. Он обхватил голову руками и глухо завыл. Потом затих. - Доктора зачем порезал? Где это было? - В … - Выдрин назвал областной центр. – В роддоме при областной больнице. - Погоди, доктора как фамилия? - Кажись, Земцов. - Лёша, едрить твою за кочан, ты охр…нел? Земцов этот, кого ты порезал – классный врач, если бы не он, у меня жена и дочка могли бы погибнуть, а он сумел спасти. - Ну я же не знал… - Дать бы тебе в рыло, Лёша! Ваще мозгами не пользуешься! Да, доктор тебе правильно сказал, нельзя тебе бухать, звереешь ты, когда бухой. Мерзко звереешь – слабых бьёшь. А от Земцова в морду словил и успокоился. - Ты сам-то, я смотрю, правильный такой! Сам-то как сюда попал? - Да такой же дурак, как и ты. Х…рнёй страдал – по пьяни сел за руль и сбил человека. Но я сам попросил судью, чтобы меня направили сюда и полечили от «алкашки». - И чё теперь делать, …? - Знаешь, у нас в отряде мы решили не материться. Сколько раз сматеришься – столько раз приседаешь или отжимаешься. Дальше, Лёша, сам решай. Или ты идёшь в отрицалово, не работаешь или работаешь на отвяжись, накалываешь себе кучу татух - всякую уголовную ерунду, и п...рдишь здесь все четырнадцать лет, от звонка до звонка. Или берёшь свою башку, выкидываешь оттуда все глупости, записываешься в библиотеку, много читаешь и «по чесноку» работаешь – и лет через десять сможешь выйти по УДО. - Чё такое УДО? - Условно-досрочное освобождение. Ты кем работал? - Да чё там работал! Учеником сантехника. - Оно тебе в кайф – в параше ковыряться? - Да ну нафиг! А другое чё тут есть? - Швейное производство тут есть. Спецодежду шьём, рабочие рукавицы и всё такое. Пойдёшь? Бригадир я, могу тебя к себе в бригаду взять. Только работать надо без дураков, по-настоящему. В потолок плевать не позволю. - А чё так? - Задрал чёкать! Чёкаешь, как гопота какая! Нормально говорить не учили? - А чё я сказал? - Чё – по-китайски ж…па, понял? - Понял. - Слушай, тут и школа есть, может поговорить с учителем? - Ну поговори. Ващет я в школе плохо учился, толком не понимал ничего. - Захочешь учиться – поймёшь. Лиза. Через полтора месяца после родов я сходила на приём к Платону. Всё было в порядке. - Хороший мой, а как насчёт мяса по-французски… с монгольскими приправами? – спросила я той же ночью, когда все дети спали. – Я соскучилась. Можно? - Можно, Лизонька. - Что интересного для таких случаев написано в твоём «Восточном цветке», который ты так старательно прячешь? - Нашла? – муж улыбнулся. - Нашла. Так что там припасено для подобных случаев? …Я действительно однажды в его отсутствие нашла книгу с красивым описанием любовных «поз возлежания» и очень веселилась, когда поняла: все постельные «художества», которыми удивлял меня Платон – оттуда. И я веселилась ещё больше, поняв, что у Платона в запасе ещё превеликое множество того, чем он сможет меня удивить. Подробно изучать книгу я не стала – пусть Платон и дальше радует меня чем-нибудь приятно-неожиданным… - Например… Платон описал любовную позу с красивым и забавным названием. - Принимается, - согласилась я. - Ну что, Лизонька, поехали ката… - Платоша, перестань, - хихикнула я. - И не подумаю. …Поцелуи, нежность, всё убыстряющийся ритм страсти… …Искры в глазах. Ощущение счастья. Прерывистое дыхание. Нежность, поцелуи, ласковый шёпот мужа – слова любви, снова поцелуи. Успокаивающие объятия. Часа на два – сон. Плач наших малышек. Прилив молока к груди. Ночное кормление… Платон. Весной Вадим Родионович стал отцом – Марина Станиславовна родила здорового мальчика. Голубая бирка. Имя ребёнка: Вадим Дата рождения 31 марта 20... года Время рождения 11:55 Рост 52 см Масса тела 4176 г Мама Любавина М. С. Папа Любавин В. Р. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Агеева И. Н. Потом появилась на свет дочка Екатерины Сергеевны Савчук. Розовая бирка. Имя ребёнка: Ирина Дата рождения 6апреля 20... года Время рождения 9:23 Рост 51 см Масса тела 4700 г Мама Савчук Е. С. Папа -------------- Врач акушер-гинеколог Земцов П. И., Шувуу Х. Б. Врач-неонатолог Корабельников В. В. Екатерина Сергеевна так и не простила Бондарева, и в документах её дочери в графе «отец» стоит прочерк. Наш врач-неонатолог Виктор Владимирович женился, и Лиля Савельева стала Лилей Корабельниковой. Она готовится к поступлению в медицинский колледж – хочет стать акушеркой. Я не сомневаюсь, у неё всё получится. Весной ко мне на приём пришла Рябина Шандор. Она очень удивила меня: по её словам, регистрировать браки у цыган не принято, но её муж Роман настоял на официальной регистрации брака. Шандор – фамилия её мужа, а теперь и её собственная. На молодой женщине было красное платье, её волосы были повязаны так, как это делают замужние цыганки. Она показала мне фотографию мужа и пожаловалась на… Как сразу же понял я и, как, вероятно, уже догадались вы, Рябина ждёт ребёнка и к концу года станет мамой. Юрий. Летом, когда у Платона с Лизой в квартире было уже довольно весело благодаря моим полугодовалым племяшкам… Аня родила мальчика и девочку – Платона и Лизу. Я присутствовал на родах жены. Я видел их роддомовские бирки - голубую... Имя ребёнка: Платон Дата рождения 15 июля 20... года Время рождения 17:25 Рост 51 см Масса тела 3000 г Мама Земцова А. А. Папа Земцов Ю. И. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Шишкина М. В. ...и розовую. Имя ребёнка: Лиза Дата рождения 15 июля 20... года Время рождения 17:35 Рост 49 см Масса тела 2980 г Мама Земцова А. А. Папа Земцов Ю. И. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Шишкина М. В. - Платон, а ты не заберёшь у нас детей? – спросил я чуть позже. - Юрка, по жбану захотел? – весело ответил Платон. – По закону отцом детей автоматически считается законный муж родившей женщины. Обалдел – своих детишек на меня спихивать? - Чего ты ржёшь? – спросил я. – Понимаешь ведь, почему и о чём спрашиваю. - Юр, давай так, - серьёзно ответил Платон, - чтобы я от тебя таких вопросов больше никогда не слышал. По закону это твои дети, и никаких других разговоров об этом быть не должно. Я надеюсь, ты будешь их любить. - Я уже люблю их. Архимед. Юрий стал таким же нежным и заботливым отцом, как и его брат. Я знаю их семейную тайну. Но это их тайна, я об этой тайне никому рассказывать не намерен. В нашем блоке на три квартиры теперь есть три Платона и две Лизы. Обе Лизы – Елизаветы Юрьевны. Все три наших семьи однажды очень веселились, когда явившаяся на вызов к нашему с Катей сыну педиатр из детской поликлиники, перепутав квартиры, постучала в дверь к Земцову и Филатовой и потребовала показать ей Платона. Предъявленный ей Платон, понятное дело, оказался совсем не тем, которого она ожидала увидеть: «мальчонка» был отнюдь не грудного возраста. Вняв его совету пойти в соседнюю квартиру, коллега-педиатр постучала в дверь Юрия и Анны – предъявленный ими для осмотра Платон оказался младше, чем предполагалось, опять не тот. И только третья дверь оказалась нашей, а предъявленный к осмотру Платон – именно тем, к кому её и вызывали. Наконец-то сообразив, что к чему, педиатр сама посмеялась из-за возникшей путаницы. На работе тоже кое-что изменилось. Уволились и уехали в Москву Квитко и Полупанова. Вместо них я принял на работу вернувшегося из Москвы Романа Алексеевича Широкова и его жену Татьяну Михайловну. Старшей медсестрой стала хорошо вам знакомая Олеся. Лиза Филатова охарактеризовала Широкова положительно. Я поставил их с Платоном в одну смену. Но уже через месяц Широков пришёл ко мне в кабинет и попросил ставить их с Земцовым в разные смены. - Что-то не поделили? – поинтересовался я. - Нет, конфликтов у нас нет, но суть не в этом, - возразил Широков. – Понимаете, Архимед Васильевич, тут такое дело. В любой стае всегда есть альфа-самец. Платон Ильич всегда безукоризненно тактичен, но он в родильном отделении настолько на своём месте, в своей стихии, что я рядом с ним ощущаю себя первоклашкой. И у него какое-то прямо-таки звериное чутьё на ситуации, которые представляют угрозу здоровью и жизни пациенток. Он великолепный диагност и пользуется такими методиками, которыми я не владею. В одной смене с ним я постоянно чувствую себя… немножко лишним. А в разные смены – нам обоим будет комфортно работать. …Два сильных, или как у нас шутят, матёрых, доктора в разных сменах – отличная идея, подумал я… - Роман Алексеевич, может быть, перевести к Вам нашего монгольского коллегу? - Ни в коем случае. - Почему? - Архимед Васильевич, Вы обратили внимание, какая рука у коллеги Шувуу ведущая? - Нет. - Шувуу левша. Учить левшу оперировать должен учить только левша. Кроме Шувуу левша у нас только Земцов. Он и должен обучать нашего монгольского коллегу. Иначе мы добьёмся только того, что у парня будет вывих мозга. - В медицине нет такого диагноза. - Бросьте, Архимед Васильевич, Вы прекрасно меня поняли. - Понял. Хорошо, я буду ставить Вас с Земцовым в разные смены. «Няней» Шувуу останется Земцов. И ещё, Роман Алексеевич, я надеюсь, у Вас не будет с Елизаветой Юрьевной отношений, выходящих за рамки служебных и дружеских. То, что между вами было в прошлом, должно оставаться в прошлом. В настоящем этому места нет. Широков вздрогнул. - Откуда Вы знаете? - Знаю. - Можете быть спокойны. Я знаю – Лиза счастлива с Платоном Ильичом и не намерен мешать их семейному счастью. И я люблю свою жену. Платон. - Рябина, как Вы назовёте сына? – спросил я. - Чирикло, - ответила Рябина, баюкая ребёнка. – Если по-русски – соловей или птичка. - А если бы родилась девочка? - Я бы назвала её Чирикли. - Что это означает? - То же самое – птичка. Имя ребёнка: Чирикло Дата рождения 23 декабря 20... года Время рождения 11:35 Рост 51 см Масса тела 3000 г Мама Шандор Р. А. Папа Шандор Р. Д. Врач акушер-гинеколог Широков Р. А. Акушерка Агеева И. Н.

Прошло два года...

Архимед. ...Конец сентября. С сегодняшнего утра я уже не начмед – из декрета вышла Елизавета Юрьевна. - Ну что, коллеги, поехали кататься, - привычной фразой начала она пятиминутку. Платон улыбнулся. Я понял, чему он улыбается, и легонько пнул его под столом ногой: нечего так откровенно лыбиться, дружище, если понял я – могут понять и другие. Прошло время. В коллективе многое изменилось. Как я уже говорил, уволились Квитко и Полупанова. Ушёл в свою клинику доктор Заболотин. Ушла в декрет Татьяна Михайловна Широкова. Став отличным оперирующим акушером-гинекологом, уехал к себе на родину наш монгольский коллега. Сегодня стал отцом наш врач-неонатолог Виктор Владимирович – Лиля родила ему замечательного здорового сына. Имя ребёнка: Андрей Дата рождения 28 сентября 20... года Время рождения 6:20 Рост 53 см Масса тела 3470 г Мама Корабельникова Л. И. Папа Корабельников В. В. Врач акушер-гинеколог Земцов П. И. Акушерка Агеева И. Н. Многое изменилось, но многое осталось неизменным. Например, фраза, которой Елизавета Юрьевна частенько начинает наши рабочие совещания. Таким же неизменно-ласковым остаётся её взгляд, адресованный Платону. И таким же теплом любви светятся его карие глаза, когда он смотрит на свою жену. Любавин после своих злоключений с аппендицитом как-то вдруг очень посерьёзнел и повзрослел. От него больше не слышно предложений позависать в каком-нибудь кабаке. Но с таким же энтузиазмом он с головой бросился в отцовство, и новизна отцовства для него не ослабевает. И то же самое - новизна отцовства не ослабевает – я могу сказать и о себе. Нашему с Катей сыну уже два года восемь месяцев. Катя преподаёт в расположенной поблизости школе. Сейчас у Кати урок в её первом «А» классе. За второй партой в среднем ряду сидит темноволосый кареглазый мальчик, очень похожий на своего папу. В кармане школьного пиджака у первоклашки мобильный телефон с кнопочками, которым он очень гордится. Тетрадки и учебники мальчика подписаны – Иван Земцов. Роман Широков. Я сидел на пятиминутке у стола. Справа от меня сидел серый от усталости Земцов, дежуривший ночью. Под конец пятиминутки я перехватил ласковый взгляд и подумал, что этот взгляд адресован мне. «Дурак» - молча и насмешливо сказали мне глаза Лизы. Я понял – ласковый взгляд был адресован Платону Ильичу. Но я заметил – Лиза чем-то обеспокоена. Что же её так встревожило? Лиза. Заканчивая пятиминутку, я заметила встревожившую меня печать боли на лице мужа. По его лицу я поняла – ему больно, за те годы, что прошли после операции в Лионе, он отвык от боли и теперь с трудом сдерживает себя. Что с ним? …Нужно было обсудить с коллегами ещё один вопрос по работе, но он не относился к разряду срочных, и я решила отложить его на завтра. Вместо этого я внимательно присмотрелась к присутствовавшим на пятиминутке коллегам. Все выглядели здоровыми. Кроме Платона… - Коллеги, если ни у кого нет вопросов, на сегодня всё, - сказала я. – Платон Ильич, задержитесь, пожалуйста. Мы остались в кабинете вдвоём. Я обошла стол сбоку и села напротив мужа. Перед ним на столе лежало несколько медкарт пациенток. Я собиралась спросить его о самочувствии, но он опередил меня. - Товарищ начмед, подмените меня сегодня на приёме в женской консультации? – попросил он, пытаясь улыбнуться. – Что-то мне сегодня совсем не хочется работать. - Доктор Земцов, что это за новости? – полушутливым тоном поинтересовалась я. - Заболел я, Христофор Бонифатьич, - Платон вздохнул, спародировав Фукса из мультфильма «Приключения капитана Врунгеля». Я привстала и через стол коснулась ладонью его лба. Горячий. Да у него температура! - Ну пойдите, батенька, полежите в каюте, - я улыбнулась. - Это не поможет, - сказал Платон. – Живот болит, Лиз, напиши мне направление на госпитализацию в хирургию. - Почему в хирургию? – удивилась я. - Потому что я не Леонид Рогозов. - Кто это? - Двоечница, - слабо улыбнувшись, поддразнил меня Платон. – Леонид Рогозов – это хирург, который в тысяча девятьсот шестьдесят первом году в Антарктиде сам себе выполнил аппендэктомию. - Ты считаешь, что у тебя аппендицит? - Да, Лизонька. Симптомы совпадают. Я написала ему направление. - Платоша, как давно у тебя болит живот? – спросила я. - Несколько часов. - Почему не сменился с дежурства сразу, как заболело? - Лизонька, ну сама подумай, кто бы меня подменил ночью, в родильном отделении, с тремя поступившими по «скорой» роженицами? Дотерпел до конца смены, поприсутствовал на пятиминутке. - Что мне с тобой делать? – в шутку возмутилась я. - Только не бросай меня в терновый куст. - В терновый куст бросать не буду, - согласилась я, - а вот от работы отстраняю - и здесь не «отсвечивать»! Каталку? - Не надо каталку, Лиза, в хирургию я сам дойду. Я в порядке. - Я тебе дойду! – возмутилась я. – Видела я уже один раз – сказал «я в порядке» и тут же грохнулся прямо в родзале! - Не волнуйся, сейчас точно не грохнусь. Платон, морщась от боли, осторожно встал, держа руку в правой подвздошной области. - Пойдём, я тебя провожу в хирургию. А то ещё додумаешься идти по лестнице. - Лестница – это, конечно, хорошо, но сейчас давай лучше на лифте. И чтобы не выглядело детсадом, довозишь меня на лифте до хирургии, я выхожу, а ты едешь обратно. - Чтобы ты вышел из лифта и грохнулся на пол в хирургии? - Не упаду. Слово акушера. Посмотришь моих пациенток? Карты я принёс. - Посмотрю. Пойдём. В лифте я торопливо поцеловала мужа. - Позвони, пожалуйста. - Конечно. Платон. Я вышел из лифта и не спеша, чтобы не усиливать боль, подошёл к дежурившей на посту пожилой медсестре. - Мария Денисовна, - я посмотрел на её бейджик, - я с направлением на госпитализацию. В какой из мужских палат, которые ведёт Юрий Ильич, есть свободное место? Медсестра посмотрела на мой бейджик. - Платон Ильич Земцов, - она удивлённо вытаращила глаза. – А у нас Юрий Ильич Земцов. Погодите, Вы… - Да, - я кивнул, - Юрий Ильич мой брат. - И Вы тоже доктор? Где у нас в синем ходят? – медсестра ненадолго задумалась. – А, я поняла, Вы из роддома, женский доктор. - Верно. - В занятых палатах свободных мест пока нет, сегодня ещё никого не выписали, но первая палата свободна, - сказала постовая медсестра и окликнула проходившую по коридору молодую медсестру. – Ниночка, позови, пожалуйста, Юрия Ильича, и постели доктору в первой палате… …- Какую кровать Вам застелить? – спросила медсестра Нина. - Любую. Девушка дала мне термометр и быстро расстелила постельное бельё на одной из кроватей. Я снял халат и сунул градусник под мышку. - Прилягте, я сейчас позову Юрия Ильича. Я лёг… …- Какие люди и без охраны! – услышал я голос брата. – Мелкий, ты чего тут разлёгся? Медсестра сказала, у тебя направление на госпитализацию. Что стряслось? - Я думаю, у меня аппендицит. - Сам придумал? - А что ещё это может быть? - Жалобы? - Ночью на смене заболел живот. Сначала болело в районе пупка, сейчас боль в правой подвздошной области, от смеха и кашля усиливается, симптом «рубашки» положительный. Тошнит, ночью однократно рвота водой. Слабость, температура. - Ночью что-нибудь ел? - Нет. Не хотелось, только пил чай. - Давай я тебя осмотрю. Юрий. Я пропальпировал брату живот и проверил несколько диагностических симптомов. Всё совпадает. Похоже, Платон прав – это аппендицит. Стоп. Проверю-ка я ещё кое-что. - Платон, приспусти трусы, - попросил я брата. - Зачем? - Надо. Брат выполнил мою просьбу. - Что это у тебя? – я увидел длинный тонкий шрам. - Один пьяный дурак ножом резанул. Не обращай внимания. Я продолжил пальпировать живот брата в правой подвздошной области, но смотрел не только на живот – и я увидел то, что ожидал увидеть. Правое яичко подтягивается вверх. - Симптомы Ларока – Бриттена положительные, - сказал я и проделал ещё один диагностический тест – потянул брата за мошонку. Платон охнул от боли. - Симптом Хорна тоже положительный, - произнёс я. - Я тебе подкину ещё два симптома. Температура в подмышке справа выше, чем слева. И уверен, правый зрачок у меня сейчас расширен больше левого. - Если бы меня кто-то тянул за яйца, у меня бы тоже зрачки расширились, - ляпнул я. - Юрка, ну тебя на фиг, - ответил брат, - мне смеяться больно, а тебе хиханьки. Давай по делу. Аппендицит? Я прав? - Похоже на то, - я вернул нижнее бельё брата на место. - Сейчас по-быстрому делаем общий анализ крови и мочи, и смотрим тебя ультразвуком… …- Вот теперь никаких сомнений, - сказал я позже. - Аппендицит. Оперировать тебя будем лапароскопически. Наркоз эндотрахеальный. - Чем делаете вводный наркоз? - Братан, обсудишь это с анестезиологом. - Юр, я спрашиваю у тебя. - Ну ладно, скажу, - согласился я. - Вводный наркоз - … и … - Мне нельзя …, - брат назвал один из двух наркозных компонентов - анальгетик, используемый для наркоза. - Почему? – я не понимал, в чём дело. – Индивидуальная непереносимость? - Нет. Мне нельзя. - Да почему нельзя, в конце концов, если у тебя нет непереносимости на этот препарат? - Я - бывший… - Что – ты бывший… ? - У меня семья и дети, - брат говорил почти шёпотом, но так, что его слова казались криком. – Нельзя мне ..., понимаешь?! Не топите меня! В глазах брата блеснули слёзы. Он плачет? Я оторопело смотрел на брата. Почему он чуть не кричит, что ему нельзя этот анальгетик строгой отчётности, используемый для наркоза? При чём тут его семья? И вдруг у меня в голове как будто что-то щёлкнуло: я вспомнил, что у брата была травма позвоночника – и пазл сложился. Да, Платон прав – ему действительно нельзя. Табу. - Успокойся, мелкий, - я щёлкнул Платона по носу, - я понял. Нельзя – значит нельзя. Ладно, лежи. К тебе сейчас зайдёт анестезиолог. Я назначу тебе антибиотики, придёт сестра и сделает укол. - Я уже уколол себе час назад, - брат назвал тот самый антибиотик, который я собирался ему прописать, и ту самую дозировку, которая ему необходима. - Самолечением занимаешься? – поддел я брата. - Вообще-то я тоже врач, если ты забыл. - Ладно, не сердись, я пошутил. Сообразил насчёт антибиотика раньше меня – молодец. Я пошёл готовиться к операции… …В коридоре я столкнулся с коллегой-анестезиологом. - Игорь Алексеевич, - попросил я. – Сейчас будем оперировать моего брата. Обойдитесь, пожалуйста, без … - Понял, - анестезиолог кивнул. – Непереносимость – оно дело такое… Я не стал разуверять его – достаточно того, что коллега знает: применение препарата пациенту не показано, а знать настоящую причину, почему, ему необязательно. Коллега зашёл в палату, где лежит Платон… …Ну что ж, иду готовиться к операции… Лиза. Я вела амбулаторный приём пациенток в женской консультации вместо Платона. Зазвонил мой мобильный. - Лиз, у меня действительно аппендицит, операция через пятнадцать минут, - сказал муж, - после неё тебе позвонит Юра. Мало ли что, я после наркоза могу быть в неадеквате, вдруг наговорю всякой фигни. А Юра тебе всё нормально расскажет, что и как. - Операция полостная? - Нет, лапароскопическая. - Я тебя люблю. - Я тоже тебя люблю. Юрий. …Я в операционной. Операционная сестра помогает мне надеть стерильный операционный халат и перчатки. Платон лежит на операционном столе. Вводный наркоз работает. - Интубирую пациента, - говорит Игорь Алексеевич. Я стою у операционного стола и жду. Коллега даёт моему брату эндотрахеальный наркоз и контролирует жизненные показатели. - Анестезия работает, - говорит он через несколько минут. – Можете начинать. - Скальпель, - требую я, а затем делаю несколько небольших разрезов на животе Платона. Возвращаю скальпель ассистенту и приступаю к лапароскопической части операции. Вхожу в брюшную полость – и замечаю, что под маской улыбаюсь: ну-ка, как мой младший братишка выглядит изнутри?.. …Через восемь минут я извлекаю ампутированный аппендикс, удаляю из брюшной полости Платона газ, который был необходим для проведения операции, и накладываю Платону швы. - Выводите из наркоза, - говорю я анестезиологу. - Пациент дышит сам, - докладывает коллега через несколько минут. - Увозите, - говорю я и иду «размываться». Лиза. Через четыре часа после того, как я проводила Платона в хирургию, мне позвонил Юра. - Ну что там, как Платон? – спросила я. - Всё нормально, - весело ответил он. – Я его прооперировал. Платон очухался от наркоза, я спросил, как он себя чувствует, он сказал – лучше всех, спасибо, потом послал меня в … и заснул. В общем, дрыхнет. Разбудить? - Не трогай. Он же после ночного дежурства, наверняка всю ночь на ногах. Пусть спит… …Я позвонила Артёмке и попросила его дома найти в шкафу и принести в больницу спортивные брюки, футболку и тапочки Платона. - Зачем, мам? - Папа немного полежит в больнице, - объяснила я. - Мам, а папа заболел или рожает нам ещё детей? – хихикнул сын. - Артём! – я рассмеялась. – Что за шутки? Конечно, папа не рожает. Просто ему сделали небольшую операцию. Удалили аппендикс. - А, я понял, - в прошлом году Артём и сам перенёс эту операцию, - не волнуйся, мам, я сейчас принесу. И ещё возьму какую-нибудь книжку папе почитать, а то когда лежишь в больнице после операции, скучно. Я подробно объяснила Артёму, куда в больнице надо войти и где подождать. - Как придёшь, позвони мне, я спущусь… …- В палату к папе тебя не пустят, - сказала я, встретившись с сыном в холле у ресепшена и взяв у него пакет с вещами. - Тогда передай папе, что мы с Ванькой и с сёстрами его любим, - попросил Артём. – Ладно, мам, я пойду, мне ещё уроки учить, нам сегодня много задали… …Под вечер я заглянула к мужу. Он спал. Я сидела и смотрела на него. Наконец я заметила, что он просыпается, и погладила его по волосам. - Привет, мой хороший, - сказала я, когда Платон открыл глаза. – Живой? - Как видишь. - Как ты себя чувствуешь? - Лучше, чем утром. Побаливает немного, но терпимо, это пройдёт. Архимед. Днём я по делу спустился на первый этаж. В холле у ресепшена какой-то мужик спросил, как ему найти доктора Земцова. Рядом с мужиком стояли две большие коробки. - Я тут доктору Земцову книги привёз, - объяснил мужик. - Несите на второй этаж, в кабинет начмеда, - посоветовал я. Давайте я Вам помогу. - А чего к этому, как его, начмеду? Мне велено доставить книги доктору Платону Земцову. - Доктор немного приболел, а начмед у нас – его жена, - уточнил я. – Вам ведь нужно, чтобы расписались в получении. Вот жена за него и распишется. - Дело говорите, доктор. Идёмте. …Я вспомнил – в начале лета у нас с Платоном было сумасшедшее дежурство, по скорой в тяжёлом состоянии поступила роженица. Мы чуть наизнанку не вывернулись, но смогли спасти и женщину, и её ребёнка. А впоследствии выяснилось, что пациентка не из простых: её свёкор оказался… профессором, у которого в меде учился Платон, а отец – какой-то издательской «шишкой». Войдя однажды в ординаторскую, чтобы поработать с документами, я услышал обрывок разговора профессора с Платоном. Тот показывал профессору какую-то рукопись. Профессор увлечённо дочитывал её. - Голубчик, ещё когда Вы учились на шестом курсе, я понял, что Вы умница, - сказал профессор. – Это же готовая кандидатская диссертация. Осталось только провести подготовку к защите, получить рецензии и защититься. - Не хочу, Иван Михайлович, - отказался Платон. – Вы же меня знаете, я практик. Вся эта предзащитная возня не по мне. Ну что эта диссертация? Будет потом где-то пылиться без толку. Издать практическое руководство для простых роддомовских лошадок – другое дело. Но… - Что «но»? - Мне это не по карману. Издавать книгу – удовольствие не из дешёвых. - Вы, голубчик, прошу меня простить, не писайте заваркой, - хохотнул профессор. – Не бывает нерешаемых проблем. Будьте добры, голубчик, дайте мне копию Вашего произведения. Рецензию я Вам напишу. Книгу мы издадим. Большой тираж я Вам, голубчик, не обещаю. Малым – издадим, и даже скажу Вам больше, Вам это не будет стоить ни копеечки. - Неудобно, - возразил Платон. - Брошюрки с пошлыми анекдотиками издавать – вот это действительно неудобно, - заметил профессор. – А деловое, толково написанную медицинскую литературу на основе практического опыта, которую у Вас с руками оторвут в любой районной больнице – очень даже удобно… …От Платона я знаю, что профессор тогда получил копию его рукописи, они подписали какой-то договор. И вот теперь наконец-то курьер доставил книги - несколько коробок с книгой. На обложке - две стоки. ПЛАТОН ЗЕМЦОВ ЗАПИСКИ ВРАЧА РОДДОМА ...- Елизавета Юрьевна, тут доставка для Платона Ильича, распишитесь, пожалуйста, у курьера в документах, - попросил я в кабинете начмеда. Лиза расписалась. - Доктор-то не сильно захворал? – осведомился курьер. - Есть немного, - ответила Лиза. – Скоро выздоровеет… …Я шёл домой. Стояло бабье лето, и на улице было по-летнему тепло, даже чуточку жарко. Проходя мимо припаркованной иномарки – я не смог удержаться от улыбки. В машине сидела какая-то размалёванная девица и читала журнал. К моему удивлению, журнал был медицинский, а статья в нём… Я видел только один разворот, но, думаю, статья больше, чем на две журнальных страницы. Я заметил имя автора. Платон Ильич Земцов Статья называлась ЕСЛИ ВЫ БЕРЕМЕННЫ ДВОЙНЕЙ... Платон. На третий день после операции меня выписали, неделю я провёл дома на больничном. Это было немного весело, поскольку после операции положено придерживаться определённой диеты. Взрослому сидеть на диете, при которой вся еда тёплая, мягкая, неострая и полужидкая – это, конечно, смешно. Так кормят грудничков, которым недавно ввели прикорм. Я попытался возражать, но Юра и Лиза были непреклонны – диета и «никаких гвоздей»! Пришлось с этим смириться. Но это небольшое неудобство было с лихвой компенсировано возможностью быть дома с детьми. Я очень люблю их – всех пятерых. Трое старших детей уже школьники. У двойняшек озорной, милый и смешной возраст. Они обе ужасные болтушки, и порой невозможно удержаться от хохота, услышав какое-нибудь очередное детское словечко или неожиданный детский вопрос. И я совершенно согласен с Николаем Васильевичем Корнейчуковым (многие знают его как Корнея Ивановича Чуковского) в том, что дети в возрасте от двух до пяти лет – это великие филологи. …- Папа, ты зачем возьмил мои лохматые носки? – поинтересовалась Полинка, когда я раздевал дочерей после прогулки. Лохматыми дочка называет свои любимые махровые носки. Посмеявшись, я объяснил дочке: дома носочки можно снять и ходить босиком. - Папа, не отпугивай меня! – Алёнка решительно пресекла мои попытки помочь ей расстегнуть пуговицы на кофточке, - я сама отпугнусь! Прекрасно – не хочет, чтобы я «отпугивал», пусть «отпугивается» сама… …Наконец, больничный закрыт, и я снова вышел на работу… Вадим Родионович. По пути на работу я увидел женщину. Она сидела на скамейке и читала книгу Земцова. «А автор-то на больничном!», подумал я… …Я вошёл в ординаторскую и увидел там Земцова. «Ни фига себе!» - подумал я. – «Я с аппендицитом в больнице провалялся так долго, что даже самому болеть надоело. А Земцов меньше, чем через две недели после операции уже шуршит на работе». - Добрый день, Платон Ильич, как это Вы так быстро уже в строю? - Уметь надо! – пошутил Земцов. – Всё просто: заболело – сразу пошёл к врачу. И вот Вам результат. - Десять поросят, - я почему-то вспомнил дурацкую песенку, которую иногда напевала в роддоме Вита Полупанова. - Вот именно, - Платон Ильич рассмеялся. – Я тоже знаю эту песенку, у меня старшие дети почему-то обожают её - и другие детские «ужастики». Так вот, Вадим Родионович, я пошёл к врачу, когда было десять поросят, а Вы тянули до последнего. Отсюда и разница в сложности и длительности лечения. Платон. Я пришёл на работу вместе с Лизой. - Платоша, мы со старшей медсестрой предполагали, что ты пробудешь на больничном дольше, и не успели переделать график дежурств на сегодня, - сказала жена. – Куда бы тебя сегодня пристроить, чтобы не ломать график? Как насчёт приёма в женской консультации? - Как говорит Архимед – замётано, - согласился я. Лиза сразу пошла к себе в кабинет, а я, переодевшись, решил до пятиминутки пойти в ординаторскую – мне нужно было кое-что уточнить в новом медицинском справочнике. Я нашёл в справочнике то, что искал, и решил, пока есть время, попить чаю. Пришёл Любавин и спросил, как это я так быстро уже в строю. Я ему ответил: если бы он не тянул с визитом к врачу – не пришлось бы долго лечиться. - Платон Ильич, я тут подумал… - Неожиданно, - подколол я Вадима Родионовича, - но похвально. И о чём же Вы подумали? - Знаете, вот вёл сегодня Вадика в детский сад и подумал – было бы здорово, чтобы у него были братья и сёстры. Сам я рос один. Но мне почему-то захотелось много детей. Троих, например. Как бы это сделать? Я не смог удержаться от смеха. - Что смешного? - Вадим Родионович, Вы у меня спрашиваете, как сделать, чтобы у Вас было много детей? – смеясь, ответил я. – Я-то тут причём? По этому вопросу – не ко мне, а к Марине Станиславовне. И сами, сами. Или, в крайнем случае… Вы ведь репродуктолог, Вам и карты в руки. Если Марина Станиславовна согласна – вперёд, и с песней. А свечку, извините, я Вам держать не намерен. Любавин несколько секунд помолчал, а потом расхохотался. - Вот всегда я так – скажу что-нибудь, а Вы ответите и оказывается, что я ляпнул Вам глупость. Как Вам это удаётся? - Поздравляю, Вадим Родионович, Вы начали замечать, что частенько ляпаете мне глупости, - я улыбнулся. – Вы изменились. Взрослеете, коллега… …В ординаторскую, отчаянно зевая после ночной смены, вошёл Роман Алексеевич Широков. - Доброе утро, коллеги, – поздоровался он. Я ответил. - Роман Алексеевич, что нового в нашем королевстве? – пошутил я. - Ничто не ново под луной! – как-то невесело пошутил в ответ Широков. – Всё как всегда – «скорые», пациентки, роды, младенцы. Как в лучших дурдомах Парижа. - Почему в дурдомах? – не понял я. - Ночка была – в родильном аншлаг, чихнуть некогда. Спать хочу. - С кем? – брякнул Любавин. - Дурак ты, Вадим Родионыч, и не лечишься, - фыркнул Широков. У него в кармане зазвонил мобильный. Он достал телефон и принял вызов. - Широков, - сказал он. – Блин, как чувствовал! Готовьте операционную, быстро. - Ёклмн, - ругнулся он уже не по телефону, - только собрался – домой и спать. Поспишь тут… Широков выбежал из ординаторской. Почти сразу же я услышал, как звонит телефон в кабинете Лизы. Выслушав звонившего, она положила трубку и умчалась из кабинета. Несколько минут я сидел, попивая чай. …Приближающийся вой сирены «скорой помощи». Затем, минуты через две, зазвонил мой мобильный. - Красивый рингтон, - сказал Любавин, - нежный такой. Елизавета Юрьна? Я кивнул и сделал ему знак, чтобы он помолчал. - Платон Ильич, - услышал я голос Лизы, - по «скорой» поступила моя однокурсница, надо оперировать. Идите мойтесь, будете мне ассистировать. - Понял, иду. Константин Иванович, анестезиолог. В операционной пел соловей. Не настоящий – аудиозапись. Шла операция. Вероятно, начав её, Филатова и Земцов увидели: в матке пациентки, что-то не так. - Такое мне оперировать не приходилось, - вдруг чуточку растерянно сказала начмед. - Я оперировал в Монголии, - почти мгновенно ответил Земцов, его голос стал решительным и жёстким. – Меняемся местами, оперировать буду я. Я удивился слаженности коллег и тому, как быстро Филатова и Земцов поменялись местами у операционного стола, даже не прерывая операцию. Я делал свою работу и краем глаза замечал, как работает Платон Ильич. Каждый раз не устаю восхищаться – у операционного стола ни одного лишнего слова, ни одного лишнего движения... …- Шить? – наконец спросила начмед. - Шить, - Земцов кивнул. Начмед подала ему иглу с шовным материалом. Руки Земцова замелькали быстрее, накладывая швы… …- Константин Иванович, выводите пациентку из наркоза, - попросил Земцов. Так, работаю… Лиза. - Всё-таки я удачно вышла замуж, - хихикнула я, когда мы с Платоном размывались после операции. – Можно оперировать в паре с отличным врачом. - Нет, это я удачно женился, - отшутился Платон. – Можно вместе с начмедом опаздывать на пятиминутку. - Блин! – я хлопнула себя ладонью по лбу. – Пятиминутка! Идём скорее, там уже все, наверное, собрались у кабинета. Олеся, старшая медсестра. - Олеся, не знаешь, где начмед и доктор Земцов? – спросила меня медсестра Таня. - Там у кабинета уже собрались врачи, а их нет. Целуются, что ли, где-то втихаря? - Дурында! – возразила я. – В оперблоке они. О, а вот и они, на ловца и зверь бежит… Лиза. - Прошу прощения за опоздание, - извинилась я. – Вопросов сегодня много. В обшем, поехали кататься. Платон чуть заметно улыбнулся. Ваня. Днём папа пришёл с работы. - Папа, тётя Катя… то есть наша учительница Екатерина Игоревна просила передать тебе или маме, чтобы пришли в школу, - сказал я. …Екатерина Игоревна – это наша соседка тётя Катя, она жена дяди Архимеда из соседней квартиры. Она мне не тётя, она просто тётя, то есть женщина. А вот у меня есть дядя Юра, и дядиюрина жена тётя Аня мне тётя… - Набедокурил, сынок? – поинтересовался папа. - Чуть-чуть. Екатерина Игоревна немножко наругала меня, что я вертелся на уроке, она часто на это сердится. - Не вертелся бы – учительница и не сердилась бы. Почему ты вертишься? Не получается сидеть на уроках спокойно? - Скучно. Папа, но ты не думай ничего плохого, учительница не сердито сердилась и сказала, что ей надо поговорить с тобой или мамой. И чтобы я был. - Ну что ж, Ваня, раз такое дело, одевайся, пойдём, - я оделся, папа взял меня за руку, и мы пошли в школу. Катя Иоанниди. Мне на мобильный телефон позвонил школьный охранник. - Екатерина Игоревна, - сказал он, - к Вам пришёл отец Вашего ученика, Платон Ильич Земцов. Вы спуститесь или пропустить к Вам? - Пропустите, пожалуйста, - попросила я, взяла заранее подготовленные тетради Вани Земцова, и вышла в коридор… …- Раз ступенька, два ступенька, будет лесенка, раз словечко, два словечко, будет песенка, - услышала я голоса Вани и Платона Ильича. – Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам, и конечно, напевать лучше хором, лучше хором, лучше хором… Ваня с отцом поднимались по лестнице и напевали песенку. Я улыбнулась. - Добрый день, Екатерина Игоревна, - поздоровался Платон Ильич. - Иван сказал, Вы просили, чтобы кто-то – я или жена – пришли в школу для разговора. Сын что-то натворил? - Не совсем, - я отрицательно покачала головой, - но поговорить нам с Вами, Платон Ильич, всё-таки надо. - Екатерина Игоревна, можно я пока немножко поиграю, пока Вы поговорите с папой? - Можно, - разрешила я, - если хочешь, можешь пока поиграть в «классики». - Но у меня нет камешка, - возразил Ваня. - Ты же можешь попрыгать и просто так, - улыбнулась я. – Просто представляй себе, как будто ты бросил камешек. - Точно! – обрадовался Ваня. На крашеном коричневом полу коридора белой краской были нарисованы «классы», это излюбленное место игр детей на переменах. Получив разрешение поиграть, Ваня сразу подбежал к «классикам» и стал прыгать. - О чём пойдёт разговор? – осведомился Платон Ильич. – Катя, пока нас никто не слышит, давай по имени и на ты. Я кивнула. Как-никак мы соседи, и дружим семьями, даже с Ваней у нас договорённость: в школе или где-то в присутствии других людей он обращается ко мне по имени и отчеству, а когда нас вне школы никто не слышит, можно - тётя Катя. - Я должна извиниться, - начала я разговор, - принимая Ваню в свой класс, я ошиблась. По уровню подготовки Ваня в классе как «белая ворона», он очень сильно отличается от остальных ребят. - Не понял, - удивился Платон, - Катя, он сказал, ты на него сердишься за то, что он вертится на уроках. - Понимаешь, Платон, он ведь не просто вертится, - объяснила я. – Он сделает задание и вертится, дам задание посложнее – сделает и снова вертится. - И что ты предлагаешь? – он улыбнулся. – Приклеить Ваньку к стулу, чтобы не вертелся? Если да, я против. Во-первых, так штанов для него не напасёшься. Во вторых, как при этом он будет приходить домой? - Разумеется, нет, - не согласилась я. – Приклеивать к стулу не вариант. У меня другое предложение. Пойдём к директору школы, там обсудим этот вопрос. - Зачем к директору? - Платон, уровень знаний и учебных навыков Вани соответствует не первому, а второму классу. Он ведь вертится потому, что ему на уроках скучно. Я сержусь на него только для порядка. Но мои замечания ничего не изменят. Я предлагаю обсудить с директором вопрос перевода Вани во второй класс с начала второй четверти, соответственно его уровню подготовки. - Неожиданно, - заметил Земцов. – Не будет ли ему тяжело? - Я думаю, наоборот, во втором классе ему будет лучше. - Но там ребята на полгода или год старше, и потом, второй класс ведь с начала учебного года что-то прошёл. - Я уверена, Ваня и по знаниям потянет, и с ребятами подружится, - сказала я. – Я дала ему по математике, русскому языку, чтению и окружающему миру проверочные работы – такие, как дети пишут в конце первого класса, и несколько заданий, что сейчас изучает второй класс. Ваня с ними прекрасно справился. Не знаю, как вы с Лизой этого добились, но результат налицо – знания у ребёнка на уровне второго класса. Как вы это сделали? - Двое старших детей, чтение ещё до школы, и целый год в форме игры каждый день прописи, счёт и решение примеров, - сосед улыбнулся. - Очень любит читать, за уши от книг не оттащишь. - Я заметила. Ну что, пойдём к директору? – спросила я. – Сама я вопрос перевода на класс выше не решаю. - Минутку, мне надо поговорить с женой, - Земцов достал телефон и набрал номер. Лиза. Зазвонил мобильный. - Елизавета Юрьевна, Вам сейчас удобно говорить? – спросил муж. - Да, удобно, - ответила я, - Платон, можешь не выкать, я тут одна. - Отлично, - произнёс Платон. – Лиза, я сейчас в школе у Вани. Ванина учительница считает, что Ваня сидит не в том классе, в котором ему следует быть – ему бы надо во второй класс. Катя предлагает обсудить у директора вопрос перевода Вани на класс выше. Будем переводить или овчинка выделки не стоит? Я не против, но хотел бы услышать твое мнение. Лиз, что ты об этом думаешь? - А Ваня потянет? - Катя считает, что да. - Можешь дать телефон Кате? - Конечно, - и я услышала голос Кати. – Катюша, добрый день, что там насчёт Вани? …Выслушав Катю, я ненадолго задумалась. Я вспомнила, как блестят глаза Ванюшки каждый раз, когда речь заходит об учёбе. У него неуёмная жажда узнавать что-то новое, он обожает читать и считать, уже неплохо пишет. Поначалу зеркалил некоторые буквы – что поделать, Ванька уродился в своего отца, он, как и Платон, левша. Но очень быстро перестал «зеркалить». Ребёнок хочет учиться. Стоит ли оставлять в первом классе, если в первом ему уже сейчас скучно, или лучше перевести во второй, где наверняка будет сложнее, но интереснее?.. - Лиза? – голос Кати прервал мои недолгие размышления. – Ну что? Переводите Ваню или нет? - Переводим, - согласилась я. – Катюша, дай, пожалуйста, телефон Платону. - Конечно, - я услышала Катин смешок, - это же его телефон, а не мой. - Телефон у меня, - сказал Платон. - Позвонишь, когда уладите все формальности? – попросила я мужа. - Обязательно, - пообещал Платон и отключился. Дмитрий Александрович, директор школы. Ко мне в кабинет пришла учитель начальных классов Екатерина Игоревна Иоанниди со своим учеником Ваней и его отцом. - Здравствуйте, - поздоровались вошедшие. - Здравствуйте, - ответил я. – Проходите, присаживайтесь. По какому вы вопросу? - Дмитрий Александрович, мы пришли по вопросу… - начала Екатерина Игоревна. – Дмитрий Александрович, нельзя ли перевести моего ученика Ваню Земцова из первого класса во второй с начала второй учебной четверти? - Для этого должны быть веские основания, Екатерина Игоревна, - ответил я. – Вы полагаете, они есть? - Да, - коллега положила передо мной три тетради мальчика, - я предложила Ване годовые проверочные работы для первого класса по математике, русскому языку и окружающему миру. Ваня с ними справился. Посмотрите сами, Дмитрий Александрович. Мальчик – левша, но по знаниям он на год опережает одноклассников. Остальные ребята ещё только учатся читать и писать буквы. - Так… - я просмотрел принесённые учительницей тетради, взял в руку телефонную трубку и позвонил завучу начальных классов. – Зоя Сергеевна, если Вы сейчас не очень заняты, спуститесь, пожалуйста, ко мне в кабинет. И пригласите, пожалуйста, ко мне классных руководителей вторых классов. - Хорошо, Дмитрий Александрович, мы сейчас придём, - ответила завуч. - Жду, - сказал я и положил трубку. - Как я понял, Вы отец мальчика? – обратился я к мужчине. - Да, - мужчина кивнул и представился, - Земцов Платон Ильич, папа Вани Земцова. - Очень приятно познакомиться, - мы пожали друг другу руки. - Позволите полюбопытствовать, кто Вы по профессии? Ваше лицо мне знакомо. Где я мог Вас видеть, кроме, разумеется, школы? - Я врач акушер-гинеколог, - мужчина улыбнулся. – Работаю в родильном доме при областной больнице, её видно в Ваше окно. - А, я понял, - я рассмеялся. – У меня год назад в вашем роддоме родилась внучка, там я Вас и видел… …Вошла завуч, а за ней две коллеги – пожилая строгая Александра Александровна и коллега помоложе, Елена Алексеевна. Я предложил коллегам сесть, представил им папу ученика и изложил суть ситуации. Александра Александровна и Елена Алексеевна ознакомились с проверочными работами мальчика. - Да, конечно, это уровень второго класса, - согласилась Александра Александровна, - но ведь учебный процесс в первом классе включает в себя уроки не только по математике, русскому языку и окружающему миру. Помимо этого, изучаются литературное чтение, музыка, технология, изобразительное искусство и физическая культура. По физкультуре, если меня не подводит память, существуют какие-то нормативы по упражнениям, надо спросить учителя физкультуры. - Я спрашивала, Олег Сергеевич предоставил результаты Вани по всем упражнениям, - сказала Екатерина Игоревна и протянула мне заполненный бланк с подписью учителя физкультуры, - Олег Сергеевич считает, результаты на уровне второго класса, по оценкам все упражнения - на пять, только подтягивание из виса - на четыре. - Какова техника чтения у Вани? – уточнила Елена Алексеевна. - Сто семь слов в минуту, - сказала Екатерина Игоревна, - это выше, чем предусмотрено учебными нормативами для первоклассников, свободное беглое чтение словами и целыми фразами. Понимание прочитанного хорошее, легко отвечает на задаваемые к прочитанному тексту вопросы. Ваня читает не первый год. Хочу также отметить, что у Вани хорошая зрительная память – стоит ему увидеть, как правильно пишется слово, и можно быть уверенной, ошибок в написании он не сделает. …Коллеги беседовали с мальчиком, разрешив ему не вставать каждый раз для ответа. Я внимательно слушал его ответы на задаваемые вопросы. Речь у мальчика развита соответственно уровню второго класса, способность к анализу, построению логических и причинно-следственных связей – тоже. Познавательные способности высокие… - Коллеги, прошу обратить внимание, - произнёс я. – Наш ученик – левша. Посмотрите, пожалуйста, на то, как он пишет, на его почерк. - Для левши прекрасно, - Елена Алексеевна улыбнулась. - Если Дмитрий Александрович сочтёт перевод возможным, - сказала Александра Александровна, - я могу взять Ваню к себе в класс, но сразу хочу предупредить – ребёнок пишет левой рукой, я считаю необходимо переучивать на правую руку. - Прошу меня извинить, - возразил папа мальчика, - я категорически против переучивания. - Почему? - Потому что леворукость обусловлена особенностями развития и функционирования головного мозга. Переучивание создаёт ребёнку постоянный стресс и может спровоцировать негативные последствия, включая энурез, нервные тики и заикание. И не только их. В медицине известны случаи, когда из-за переучивания дебютировали заболевания, связанные со скрытыми последствиями травм в родах, если такие травмы были. Я уже не говорю о таких мелочах, как ухудшение почерка при переучивании, падение интереса к учёбе и появление дополнительных сложностей в учёбе. Нет, как врач я против переучивания. - Меня учили, что леворуких детей надо переучивать. - Александра Александровна, это устаревший подход, - сказал я. – Сейчас левшей не переучивают. Пишет ученик левой рукой – и пусть себе пишет, ничего плохого в этом нет. - Полностью с этим согласна, - поддержала меня Елена Алексеевна, - если Дмитрий Александрович сочтёт возможным перевод мальчика во второй класс, переучивать Ваню я не буду. Пишет левой рукой – и пусть пишет. Я смотрел на ученика и думал. Наконец я принял решение. - Я считаю возможным перевести Ваню во второй класс, - подытожил я. – Переводим в класс к Елене Алексеевне. Платон Ильич, пишите заявление о переводе. Я подал Платону Ильичу лист бумаги и ручку. - Что писать? – спросил он. - В «шапке» - директору ГБОУ СОШ № … - я полностью представился, - далее Ваши фамилия и инициалы, проживающего по адресу… тут Ваш домашний адрес. Заявление. В связи с тем, что уровень знаний моего сына Земцова Ивана, уже соответствует второму классу, прошу перевести моего сына из первого во второй класс, к учителю… Я улыбнулся – отец ученика писал левой рукой. Александра Александровна заметила это и чуть слышно проворчала: - От осинки не родятся апельсинки… Мальчик и его отец улыбнулись. - Написал, диктуйте дальше, - сказал Платон Ильич. - К учителю …, - я полностью представил Елену Алексеевну, - с начала второй учебной четверти текущего учебного года. Число, подпись. Платон Ильич подал мне написанное заявление. Я написал на заявлении, что не возражаю, расписался и поставил печать. - Решено, - сказал я, - часть проверочных работ за первый класс Иван уже выполнил, по оставшимся предметам Ваня выполнит задания до начала второй четверти. Со второй четверти Ваня Земцов будет учиться во втором «Б» классе. Александра Александровна, Вы можете вернуться к себе в кабинет. Александра Александровна вышла. Мальчик поднял руку. - Что ты хочешь спросить? – поинтересовался я. - Я дружу с тремя мальчиками и одной девочкой в первом классе, - спросил мальчик, - можно ли мне продолжать с ними дружить, если я буду учиться в другом классе? - Можно, - ответил я, - к тому же, второй класс учится на том же этаже, что и первый, вы будете видеться на переменках. - Спасибо, - мальчик улыбнулся. - Я вижу, ты вежливый мальчик, - спросила завуч, - скажи, что ещё ты знаешь о правилах хорошего поведения? - Надо здороваться, - начал перечислять ученик. – Ещё надо говорить «простите, пожалуйста» или «извините, пожалуйста», если сделал что-то неловкое. Если уронил что-нибудь или нечаянно наступил кому-нибудь на ногу. Когда уходишь, надо говорить «до свидания». Надо уважать старших. Нельзя обижать женщин и девочек. В школе нельзя толкаться, кричать, как сумасшедший. Ещё в школе не разрешают очень быстро бегать – можно упасть и больно удариться. Если на уроке хочется спросить или надо выйти, то нужно поднять руку. Ещё перед едой и после туалета надо мыть руки. А ещё я знаю стишок про хорошее поведение. Только я забыл, кто его сочинил. - Прочитай, - попросил я. - Воспитанный хвостик У кошки моей: Он всюду почтительно Ходит за ней. И в двери он прежде неё Не войдёт — Он вежливо кошку Пропустит вперёд. ============================ Примечание. Ваня декламирует стихотворение «Вежливый хвост» Владимира Степанова.. ============================ Мы с коллегами улыбнулись – мальчик развеселил нас своей детской непосредственностью. - Платон Ильич, - обратился я к отцу ребёнка, - с первого дня второй четверти Ваш сын будет учиться во втором классе. Прошу прощения, нам с коллегами необходимо кое- что обсудить между собой. - Понимаю, - Платон Ильич кивнул и встал. – У нас в больнице тоже бывают консилиумы в своём профессиональном кругу. Не смею далее отнимать время у Вас и Ваших коллег. До свидания. Ваня, пойдём. - До свидания, - сказал мальчик. Отец и сын Земцовы вышли. - Коллеги, оформим это как решение малого педсовета, - предложил я, и у нас с коллегами начался деловой разговор… Платон. Мы с сыном вышли из школы. - Ваня, подожди минутку, - попросил я. – Мама просила позвонить ей. Я позвонил Лизе и сообщил: я написал заявление о переводе Вани во второй класс, директор школы согласен. - Я рада, - сказала Лиза. – Но справится ли Ваня? - Сынок, мама спрашивает, справишься ли ты с учёбой, - сказал я сыну. – Во втором классе учиться немножко труднее, чем в первом. - Я постараюсь, - звонко сказал Ваня. - Слышала? – смеясь, спросил я у жены. - Слышала, - Лиза тоже засмеялась. - Мы идём домой, Лиз, - сказал я. Я отключился. Через минуту пришла смска от Лизы: «Платон, дома покорми детей. Ты ещё на диете после операции, для тебя еда отдельно, в красной кастрюльке». Я в ответ написал: «Понял. Люблю. Увидимся вечером». Мы с Ваней пошли домой. - Пап, а почему ты сказал, что против переучивания? – спросил Ваня по пути домой. - Потому что это вредно для здоровья, - ответил я. – Если левшу переучивают, чтобы он писал не левой, а правой рукой, ему так неудобно и он много нервничает, а из-за этого может заболеть. - Пап, а что такое нервные тики и энурез? - Нервный тик – это такое ненормальное состояние, когда человек делает какое-то движение или нечаянно издаёт какие-то звуки и не может это контролировать. Их может быть сразу несколько разных, тогда говорят – нервные тики. - Это как ик-пук-траляля? – поинтересовался сын. - Примерно так, - я улыбнулся, вспомнив, как Артём, Валери и Ваня хохотали с этого детского анекдота, - но при взрослых это не рассказывай. Детям можно, смейтесь между собой. При взрослых такое говорить не надо. - А что такое энурез? - Это когда кто-то не просыпается ночью, чтобы сходить в туалет, а писает во сне в постель, как будто совсем маленький. И тики, и энурез могут появиться, если пытаться переучить того, кто пишет левой рукой, с левой руки на правую. - Я не хочу писать в постель, - захохотал Иван. – Я уже большой, если мне надо пи-пи, я хожу в туалет. Кому мешает, раз я пишу левой рукой? - Я тоже этого не хочу, - я улыбнулся сыну. – То, что мы с тобой левши, никому не мешает. Переучивать тебя мы не будем. Лиза. Через несколько дней у Платона был день рождения. Разумеется, на работе не обошлось без подарков ему от наших коллег. В тот же день к нам заглянул Юра, облапил Платона и заявил: - С днём рождения, братан! Желаю тебе всего-всего и побольше! Я тут думал, что тебе подарить. Не придумал ничего умного, поэтому дарю тебе два билета в театр, сейчас гастролирующая труппа играет «Мастера и Маргариту» по Булгакову. Дети побудут с нами, а вы с Лизой сходите на спектакль. Говоря о спектакле, Юрий как-то странно улыбался, я не поняла, почему. - Спасибо, - Платон тоже обнял брата. – Смотри, детей на вечер семеро по лавкам получится, справитесь? - Справимся… …- Платон, смотри, - я развеселилась, увидев афишу с фотографиями актёров. Один из них и Платон, а стало быть, и Юрий, были похожи, как две капли воды. – Вы что, двойняшки? - Тройняшки мы, я писать ходил, - Платон рассмешил меня, сказав фразу из старого выпуска «Ералаша». Я не верила своим глазам: как возможно такое невероятное сходство? - Михаил Хими… - начала я шёпотом читать имя актёра-«тройняшки». Платон наблюдал за мной и тихо смеялся. Это неожиданное сходство развеселило и его… Лиза. …- Лиз, как тебе спектакль? – спросил Платон, когда мы, взявшись за руки, пешком возвращались домой из театра. Погода была прекрасная, и мы решили прогуляться. - Замечательно, мне очень понравился. - Мне тоже… …Мы провели остаток вечера, играя и разговаривая с нашими детьми. Атмосфера в семье была весёлой и душевной. При детях я подарила Платону красивый тёплый свитер. Но у меня был подготовлен ещё один, особенный подарок для мужа… …- С днём рождения, родной, - прошептала я в нашей спальне, когда все дети уже спали, а мы с мужем, приняв душ, собирались побыть наедине. – У меня для тебя есть ещё один подарок. Вот. Это было так забавно – дарить такой подарок, когда из одежды на нас были только наши обручальные кольца и тоненькая цепочка на шее Платона. - «Камасутра», - Платон принял из моих рук книгу, затем положил её на прикроватную тумбочку и поцеловал меня. – Лизонька, я тебя люблю. Попробуем что-нибудь из книги? - Я тоже тебя люблю. В другой раз. А сейчас я была бы не против чего-нибудь из твоего «Восточного цветка». - Замётано, - Платон точно передразнил интонацию Архимеда. - Архимед Васильич, иди на фиг! – пошутила я. Платон, тихо хохоча, упал на кровать, и я вместе с ним. Муж начал покрывать моё лицо и шею поцелуями. Мне захотелось, чтобы Платон ещё раз сказал мне, что любит меня. - Платоша, скажешь мне? – прошептала я. - Ну что, товарищ начмед, поехали кататься? Я фыркнула и легонько щёлкнула мужа по лбу. Мы тихонько засмеялись. - Доктор Земцов, если Вы будете всё время так говорить, - в шутку возмутилась я шёпотом, - я больше не смогу без смеха говорить это на пятиминутке. И я просила сказать мне не это, а совсем другое. - Понял, - Платон возобновил поцелуи. – Лизонька, я тебя люблю. - И я тебя… - Как ты хочешь? - Как-нибудь по-монгольски. - Понял… …- Милый, спрячь книгу, чтобы не увидели дети, - сказала я утром. - Конечно. Платон, через несколько дней утром. Мы с женой пришли на работу. Взяв у дежурившей на ресепшене медсестры медкарты, Лиза сразу пошла к себе. Я немного задержался, чтобы расписаться в журнале. - Вот я балда! – дежурная медсестра Татьяна хлопнула себя ладонью по лбу. - Самокритично, - улыбнулся я. – Танюша, что стряслось, к чему такое самобичевание? - Я забыла отдать Елизавете Юрьевне почту, - Татьяна положила на стойку ресепшена штук пять конвертов - Давайте мне, - пошутил я, - так уж и быть, побуду перед работой почтальоном Печкиным. - Спасибо, - Татьяна хихикнула. – Платон Ильич, Вам тоже есть письмо. …Переодевшись в раздевалке врачей, я распечатал адресованный мне конверт. Красивая открытка… …Уважаемый Платон Ильич, приглашаем Вас на торжество, посвящённое нашему бракосочетанию, которое состоится 1 декабря 20… года по адресу …, в ресторане «Тоскана». Имя жениха мне ни о чём не говорило, а вот имя невесты… Будь счастлива, девочка, подумал я. Тоня Лелека в декабре выходит замуж и приглашает меня на свадьбу. Читая приглашение, я улыбнулся дважды. В открытку была вложена Тонина записка: «Платон Ильич, миленький, я не знаю, женаты ли Вы. Если у Вас есть жена, наша семья будет очень рада, если Вы придёте на мою свадьбу вместе со своей женой. Тоня». …Я поговорю с Лизой. Если Лиза согласится и у нас будет возможность пойти – мы, конечно, разделим с Тоней и её женихом их первый семейный праздник… …Место празднования – ресторан «Тоскана» - тоже развеселило меня. Если меня не подводит память, именно там несколько лет назад работала шеф-поваром моя бывшая пациентка Тамара Заварова. Она приглашала меня заглянуть в «Тоскану» и обещала: «Я Вам приготовлю такую лазанью, что пальчики оближете». Я пообещал как-нибудь зайти, но… То некогда, то недосуг. А вот теперь, похоже, от обещанного Тамаре посещения «Тосканы» мне не отвертеться. Надеюсь, Тамара Заварова и сейчас трудится там шеф-поваром… Роман Широков, после ночной смены - через несколько минут. - Лиза, я этого Шестакова прибью когда-нибудь, - возмутился я в кабинете начмеда. – Вот докладная. По стопам Думанского идёт, опять наруко…опил в родзале. Никак не пойму, для чего у него голова. - Ромка, ну как это - для чего ему голова? – Лиза усмехнулась. – Чтобы в неё есть, а зимой носить на ней шапку. - Врачу голова нужна ещё и для того, чтобы думать, а у Шестакова это пока не очень получается. Выписать бы ему горяченьких пониже спины для просветления ума… - Попробуй. - Мммм… - я попытался почесать спину, но у меня не получилось. - Ром, ты чего? - Спина чешется, а сам не достану, - я поморщился. – Лиза, почеши по старой дружбе, а? Я сказал, где у меня чешется, и Лиза почесала в том месте. В дверь постучали, а затем почти сразу же в кабинет вошёл Земцов, положил на стол несколько конвертов и не говоря ни слова, развернулся и вышел. Секунд тридцать в кабинете было тихо, мы оба молчали, затем Лиза выскочила в коридор. - Платон Ильич, постойте! – услышал я. – Да постойте же, пожалуйста! Платон. - Платон Ильич, постойте! – услышал я голос Лизы. – Да постойте же, пожалуйста! - Стою, - сказал я, остановившись. - Платон, ты неправильно понял, - тихо произнесла Лиза. - Лиз, а разве было что-то, что я неправильно понял? – спокойно и так же тихо поинтересовался я. - Я всего лишь по просьбе Широкова почесала ему спину, - объяснила жена. - Именно это я и увидел. Ничего неприличного. Обычные медицинские почесушки. - Не ревнуй меня, пожалуйста. - Лизонька, ревнуют те мужчины, кто чувствует себя ущербным или не доверяет своей жене. Мне не в чем тебя упрекнуть. Не оправдывайся – не хочется думать, что ты в чём-нибудь передо мной виновата. И на всякий случай помой руки. Мало ли что, вдруг у Романа Алексеича блохи… - Платон… - Лиза хихикнула. - Хотя, наверное, не мне так шутить, - серьёзно добавил я. – Я сам-то пришёл в эту больницу в таком состоянии, что… Псинка со сломанной хребтинкой. То лапы ломит, то хвост отваливается. Лиз, ты меня из такой задн… извини, из такой попы вытащила, самому мне из неё было не выбраться. Нет, не мне так шутить. - Если ты псинка, то и я тоже, я же твоя жена, - Лиза улыбнулась. – А насчёт попы – выражайся, пожалуйста, аккуратнее. Я приняла на работу анестезиолога с такой фамилией. - Да ну! - Не смейся, у него правда такая фамилия. По-моему, это что-то молдавское. - Понял. - Платон, ты правда не ревнуешь? - Я когда-то сказал кому-то из коллег: «Доверяй собаке до последнего вздоха, а жене до первого случая». Но это было сказано о Людмиле, а не о тебе. С тех пор, как мы вместе, ты не давала мне поводов усомниться в тебе. - Ты меня любишь? - Я без тебя жить не могу. - Я тоже очень тебя люблю. - Лизонька, у меня новость, - я подмигнул Лизе. – Тоня Лелека выходит замуж, свадьба первого декабря, праздновать будут в ресторане «Тоскана». Приглашают меня с женой. Пойдём? - Посмотрим, если по графику будем свободны, то пойдём. И надо будет спросить у Юры, что тебе можно есть. - Лиз, так нет же его ещё, графика на декабрь, - я засмеялся. - Составим. - Я там в кабинете твою почту оставил, Татьяна забыла тебе передать, - я заговорил о работе. - Только что позвонил Чебуратор, он со вчерашнего дня весь в соплях и с температурой. Сидит дома на больничном. У меня сегодня три плановых кесарева, с кем мне оперировать? - А Виталий Николаевич? - Я уточню. Если он не занят, то с ним. А если занят? - Доктор Земцов, Вы маленький, что ли? - Лиза поддразнила меня. – Если завотделением занят, звоните начмеду. - Да где ж его взять, начмеда-то? - Может, я сгожусь? Если надо, звоните мне. - Ну… Я не знаю… - я шутил. – Хорошенькая… Ладно, позвоню. Лиз, я пойду, перед пятиминуткой осмотрю пациенток, которых сегодня кесарим. Роман Широков. Дождавшись, пока Земцов уйдёт, а Лиза вернётся в свой кабинет, я вышел и отправился в ординаторскую. Я налил себе кофе и сел у стола поработать с медицинской документацией. Ночью я оперировал, так что писанины хватит до самой пятиминутки. Я сидел и писал, время от времени прихлёбывая кофе. Открылась дверь. - Доброе утро, коллега? – я увидел незнакомого мужчину в медицинском костюме. - Доброе, - откликнулся я. – С кем имею честь?.. - Лилиан Иванович Попа, новый анестезиолог-реаниматолог, - мужчина подошёл ко мне и протянул руку для рукопожатия. - Роман Алексеевич Широков, акушер-гинеколог, генетик-репродуктолог, - я встал и мы пожали друг другу руки. - Очень приятно, - Лилиан Иванович мягко улыбнулся. - Ну и фамилия у Вас, коллега, - усмехнулся я. - Какая есть, - Лилиан Иванович был спокоен. – Я и такой фамилии рад. Я у мамы с папой приёмный, папа родом из Молдавии, мама местная. Они меня из дома малютки усыновили. Родная-то мать родила меня непойми где и к роддому подбросила, по сей день не знаю, кто такая. Лучше уж семья Попа, чем в детдоме… попа, причём постоянная. - Хотите кофе, Лилиан Иванович? – спросил я, садясь на место. – Если хотите, кофе в кофейнике. Кружка у Вас есть? - Спасибо, кофе не пью, - отказался коллега, заглядывая в заварочный чайник.. – А вот чаю – с удовольствием. Жаль, кружку сегодня не взял. - Ещё один, - хихикнул я. – Платон Ильич тоже не пьёт кофе. - Платон Ильич? Кто это? - Доктор Земцов, ординатор в родильном отделении и по совместительству муж начмеда. Худощавый такой, тёмные глаза и волосы. - Я сейчас шёл из раздевалки, видел такого доктора. Это он не пьёт кофе? - Да, - сказал я. - Наливайте себе в синюю кружку, она у нас на всякий случай, гостевая. А потом свою принесёте. Или возьмите пиалу, Платон Ильич не будет против. Познакомились Вы с ним? - Нет. Орать через весь коридор я не стал, мы ведь незнакомы, - коллега налил себе чая и удобно устроился на диване. – Ну ничего, скоро пятиминутка, там и познакомимся. Лиза. В полученной почте оказалось приглашение на Тонину свадьбу и для меня. В открытку была вложена записка: «Елизавета Юрьевна, миленькая, я не знаю, замужем ли Вы. Если у Вас есть муж, наша семья будет очень рада, если Вы придёте на мою свадьбу вместе со своим мужем. Тоня». Я посмеялась – Платона пригласили с женой, меня с мужем. Вот удивится Тоня, увидев нас с Платоном вдвоём! За несколько минут до пятиминутки зазвонил мобильный. - Лиза, у «Винни-Пуха» в родзале две роженицы, обе по контракту с ним, - сказал Платон. – Мне нужен ассистент на операции. - Дуй стометровкой на пятиминутку, - потребовала я, - после пятиминутки будет тебе ассистент. - Понял. Оксана, беременная. У меня и моей соседки по палате Сони на сегодня назначено кесарево. У Сони узкий таз, а у меня проблемы со зрением. Нам обеим не разрешили рожать самостоятельно. - Доброе утро, товарищи женщины, - поздоровался Платон Ильич, войдя в палату, - сегодня я к вам пораньше, перед пятиминуткой. Он расспросил нас о самочувствии, уточнил, что мы не ели и не пили, измерил нам обеим давление, пощупал каждой из нас живот и послушал сердцебиение. - Отлично, - он улыбнулся, - до встречи в операционной. - Платон Ильич, - Соня задала какой-то вопрос, я не расслышала, какой. - Это невозможно, - ответил он и быстро вышел. Мне показалось, что Платон Ильич вот-вот расхохочется. Лиза. Через минуту должна начаться пятиминутка. Все были уже на своих местах, не было только Платона. Я услышала стук в дверь, затем в кабинет вошёл, мучимый еле сдерживаемым смехом Платон. Он сел на своё обычное место и расхохотался. - Платон Ильич, Вы почему так веселитесь? – поинтересовалась я. – Расскажите всем, уж будьте добры. Если это что-то действительно смешное – посмеёмся вместе. Муж продолжал неудержимо хохотать. Старшая медсестра встала, подошла к кулеру, налила воды в стаканчик и поставила его на стол перед Платоном. - Попейте воды и успокойтесь, - потребовала я. Просмеявшись, Платон напился и, отдышавшись, успокоился. - Итак, в чём причина смеха? – спросила я. - У меня сегодня три плановых кесаревых сечения, - объяснил муж. – Перел пятиминуткой я проверил всех трёх пациенток, кого сегодня кесарим. Самочувствие хорошее, всё в порядке, можно спокойно оперировать. Но дело не в этом. Одной из женщин три года назад провели лапароскопическую аппендэктомию. И она спросила у меня, нельзя ли сделать лапароскопическое кесарево сечение. Дружный хохот коллег. Я тоже рассмеялась. - Простите, не понял, - озадаченно сказал Вадим Родионович. – В чём шутка юмора? - Коллега, Вы помните продольный и поперечный диаметры головки доношенного плода? – улыбаясь, спросил у него Платон. - Конечно, - Любавин кивнул и показал эти диаметры при помощи рук. - А диаметры портов лапароскопического оборудования? - Само собой, - Любавин почесал ухо. - Сопоставьте эти диаметры, - усмехнулся Платон. – Шутка юмора в том, что пациентка хочет, чтобы я в аппаратуру впихнул невпихуемое. Ещё один взрыв общего смеха. - Платон Ильич, - укоризненно произнесла я. – Выбирайте, пожалуйста, выражения. - Я не сказал ничего непристойного, – спокойно парировал Платон. – Здесь все знают: невозможно извлечь ребёнка через порт аппарата. Диаметр порта в несколько раз меньше, чем диаметр головы младенца. - Да, конечно, - я кивнула. – Ладно, коллеги, посмеялись, теперь давайте по делу. Вопросов, которые сегодня надо обсудить, много, а со временем напряжёнка. Доктор Сергеев болен, а у нас в родильном сегодня три плановых операции, я буду в операционной. Так что поехали кататься. Виталия Николаевича не ждём, он рожает. Начнём со знакомства. Коллеги, в нашем коллективе теперь будет трудиться наш новый коллега – анестезиолог-реаниматолог Лилиан Иванович Попа. Фамилия национальная, поэтому прошу не хихикать. - Молдавская и румынская, - вставил новый коллега, - у меня папа родом из Молдавии. - Иванович? – удивлённо спросил Платон. – У молдаван есть имя Иван? - Поймали, - улыбнулся доктор Попа. – Иванович – это чтобы было проще произносить, а по документам я Йоанович. - Как это пишется? – осведомился Роман. - И краткое, о, а, эн, - продиктовал по буквам Лилиан Йоанович. - Так бы сразу и сказали, коллега, - добавил Прометей Микисович. – А то морочите нам головы. У нас тут недавно парень из Монголии работал. Да и у нас с Архимедом Васильевичем имена национальные, стесняться тут нечего. - Не дразнили Вас из-за фамилии? – полюбопытствовала Наталья Николаевна. - Дразнили, конечно, но недолго – я нашёл способ от этого избавиться.. Говорил: «Кто смеётся, тот дурак». - Мы не дураки, смеяться не будем, - пообещала я и начала представлять присутствующих, - Лилиан Йоанович, если хотите, можете здороваться с коллегами за руку. Заведующий родильным отделением Виталий Николаевич Пухтий на пятиминутке отсутствует, у него роженицы. Заведующий гинекологическим отделением Прометей Микисович Папаниколау. Заведующий центром репродуктологии Роман Алексеевич Широков. Заведующая женской консультацией Ольга Владимировна Маркова. Заведующая детским отделением Наталья Николаевна Тихонова. Ординатор родильного отделения Платон Ильич Земцов. Врач УЗИ Архимед Васильевич Иоанниди. Репродуктолог-эмбриолог нашего центра репродуктологии Вадим Родионович Любавин. Старшая медсестра Олеся Николаевна Демчук. - Очень приятно, - сказал Лилиан Йоанович, - потом познакомимся получше, уже в ходе работы. Пока что я о вас знаю только то, что мы с Платоном Ильичом не пьём кофе. - Примем к сведению, - я улыбнулась, - коллеги, давайте по делу. Роман Алексеевич, доложите, пожалуйста, что у нас за ночь в родильном отделении? …Широков обстоятельно доложил о ходе родов у ночной троицы мамочек, о состоянии родильниц. Сказал он и о том, что написал докладную об очередной провинности доктора Шестакова. - Благодарю, Роман Алексеевич, - сказала я. – Теперь по поводу доктора Шестакова. Коллеги, у кого есть какие-либо замечания? - Это уже не первый достаточно серьёзный «залёт», касающийся показаний к оперативному родоразрешению, - заметил Платон. - Я на два дня отстраняю доктора Шестакова от работы, - распорядилась я. - За это время он должен будет выучить или освежить в памяти все абсолютные и относительные показания к кесареву сечению, и сдать экзамен Роману Алексеевичу и Платону Ильичу как ведущим оперирующим акушерам-гинекологам родильного отделения. Доктор Шестаков, если Вы провалите этот экзамен и допустите ещё одну подобную оплошность, я вынуждена буду перевести Вас на амбулаторный приём пациенток на постоянной основе, или уволить. Это понятно? - Понятно, - буркнул, краснея, доктор Шестаков. - Дальше. Наталья Николаевна, в каком состоянии новорождённые, родившиеся ночью?.. …Пятиминутка шла своим чередом... …- И последнее на сегодня, коллеги, - сказала я, - В конце декабря наша больница будет отмечать свой юбилей. Из облздрава поступило предложение организовать праздничный концерт силами нашего медперсонала. Песни, танцы, художественное чтение, какие-нибудь пантомимы… Что там ещё… Кто что умеет? Признавайтесь, пожалуйста, кто у нас в коллективе талантливый? Коллеги зашептались. - Архимед Васильевич, мы с Вами греки, - предложил Прометей Микисович, - мы можем станцевать вдвоём греческие танцы. - Я не умею, - возразил Архимед Васильевич. - Я Вас научу, - доктор Папаниколау улыбнулся. - Я спою под гитару, - пообещал Вадим Родионович. - У меня тоже голос, я тоже петь хочу, - Лилиан Йоанович точно спародировал Макара Гусева из «Приключений Электроника». - А что остальные? – поинтересовалась я. - А остальные ещё не знают, какой график дежурств будет в декабре – ещё ноябрь впереди, - ответил Широков. - Поддерживаю, - Платон кивнул, - хотелось бы сначала взглянуть на график дежурств. - График мы с Олесей составим, - пообещала я. – А на следующей пятиминутке начнём записывать желающих принять участие в концерте. Коллеги, если ни у кого нет вопросов, тогда на сегодня всё. Идите работать. Платон. Мы с Лизой прооперировали пациенток. Потом Лиза ушла к себе в кабинет. Мне тоже скучать не пришлось. Сирена «скорой помощи». Пациентка – восемнадцатилетняя дочь заммэра области. Родила она довольно быстро и легко, но капризничала и выпендривалась свыше всякой меры. Даже моему терпению наступил предел. - Вы сюда приехали рожать или хамить акушеркам? – я разозлился, хотя внешне и не показывал этого. - Рожать, - ответила молодая женщина. - В таком случае ведите себя прилично, - потребовал я. – Здесь медицинское учреждение, здесь работают люди со средним и высшим медицинским образованием. Вся дежурная бригада по возрасту старше Вас. К Вам относятся уважительно. Относитесь, пожалуйста, с таким же уважением к медперсоналу. Пациентка утихомирилась. Работать стало спокойнее. Когда наконец через два часа её увезли в послеродовое отделение, я вышел в коридор и подошёл к стоявшему там кулеру, чтобы попить. Ко мне подошла одна из акушерок… …Опять то же самое! Да сколько можно! - Зоя, Вы по-человечески не понимаете? Отстаньте от меня! – негромко рявкнул я на неё. – Я сейчас приду. Олеся, старшая медсестра. В мою служебную каморку, постучав, вошёл доктор Земцов. - Олеся, у меня просьба, - сказал он. – Больше не ставь, пожалуйста, акушерку Протасову в одну смену со мной. В любую смену, только не в мою. - Проблемы, Платон Ильич? - Она ко мне липнет. - В каком смысле липнет? - В таком, который мне неприятен и не нужен. По-хорошему она не понимает, а хамить я не хочу. Мне её «липучесть» не нужна. Как женщина она меня не интересует, у меня семья. Этот разговор – только между нами, хорошо? - Хорошо, Платон Ильич, я поняла. - Спасибо. С меня ириска. - Лучше сливочное мороженое. - Эскимо? - Нет, стаканчик. - Согласен. Доктор Земцов вышел, а я, покачав головой, стала вносить изменения в график дежурств. Протасова будет работать в смену с Романом Алексеевичем. Он по характеру более открытый, чем Платон Ильич, и в случае чего запросто отправит эту дуру Зойку в пешее эротическое путешествие. Отправит – так Зойке и надо, сама виновата. Она неплохая акушерка, но по жизни реально дура. Я понимаю, замуж хочет, но надо же хоть немного думать! Зачем липнуть к женатым мужикам? Уже не первый случай. Её отшивают или посылают, но до неё не доходит. Теперь ещё и к Платону Ильичу полезла. А у них с Елизаветой Юрьевной любовь. И пятеро детей. Да, пожалуй, просьба Платона Ильича – самый разумный выход из этой глупой ситуации. Я сделаю, как он попросил. Елизавете Юрьевне я ничего не скажу. Дурочке Зойке тоже. Лиза. - Платон, ты сегодня днём лежал? - спросила я у мужа дома вечером. - Какое там, - Платон отрицательно покачал головой. – Как говорит Роман Алексеевич, чихнуть было некогда. - Ложись, - я указала ему глазами на пол. - Детвора, кто со мной валяться? – позвал детей Платон. Прибежали и устроились рядышком все пятеро. Писк, визг, смех, радостные голоса. - Кис, ты где? – Платон позвал кота. – Иди и ты сюда. …Год назад Артём принёс домой мокрого и чумазого котёнка-подростка. Чисто вымытый и обработанный от паразитов кот оказался красавцем. За год он вырос в роскошного пушистого кота. Поначалу у него была кличка Маркиз, но дети быстро сократили и упростили её, и теперь он просто Кис… …Кот спрыгнул с подоконника, неторопливой вальяжной походкой подошёл к Платону и улёгся чуть в стороне. - Кис, иди ко мне, - сказал Платон. - Мррряу! – Кис звонко откликнулся, насмешив детей, подошёл, улёгся рядом с Платоном, положив голову ему на правую подвздошную область, и замурлыкал. - Кототерапия, - пошутила Валери. – Пап, скажи, пожалуйста, что такое… …На полу начался оживлённый разговор. Я улыбнулась и пошла разогревать ужин и накрывать на стол. Через некоторое время я услышала хоровое пение. - Я был когда-то странной Игрушкой безымянной, К которой в магазине Никто не подойдёт. Теперь я Чебурашка И каждая дворняжка При встрече Сразу Лапу подаёт, - пел Платон, дети подпевали. Я хихикнула – на Чебурашку Платон совершенно не похож. =========================== Примечание. Доктор Земцов с детьми поют «Песенку Чебурашки». Авторы песни: слова Эдуарда Успенского, музыка Владимира Шаинского. =========================== Когда к ужину всё было готово, я пришла позвать всех ужинать. - Аля, скажи, как зовут старшую сестричку? – допытывался Артём у Алёнки. - Валели, - девочки ещё не выговаривают Р. - А меня? - Алтём. - Поля, как зовут дядю Юру? - Дядя Юля! - Тётя Юля? – не унимался Артём. – Юлями зовут тётенек. Если Юля, значит тётя. - Дулак! – заявила Поля. – Дядя Юля носит блюки. В блюках дяденьки ходят! Трое старших засмеялись. - Доченька, у меня тоже есть брюки, но я не дядя, - сказала я. - У мамы сиси! – выпалила Алёнка. – А дядя Юля бессисевый! Вся компания, лежащая на полу, так и покатилась со смеху. Кис, лежавший всё в той же позе, головой на животе Платона, приоткрыл один глаз и что-то недовольно мяукнул. - Артём, уймись, не дразни девочек, - сказал Платон. – Маленькие ещё, подрастут и научатся. Ты в их возрасте тоже Р не выговаривал. - Вот что, братцы кролики, - предложила я, - давайте-ка все быстренько мыть руки и ужинать… …Спокойный семейный вечер. Я выкупала и уложила двойняшек. Потом спать отправился Ваня. Артём и Валери взяли с полки учебник по акушерству, улеглись на пол на животы и погрузились в чтение. - Мам, пап, а почему тут написано, что ножное предлежание плода – это опасно? - Потому что ножка может выпасть наружу тогда, когда шейка матки ещё недостаточно открыта, чтобы пропустить всего ребёнка, - объяснила я, играя с мужем в шахматы. – Ножка значительно тоньше размера грудной клетки и головы ребёнка. Поэтому делают специальное акушерское пособие, чтобы малыш как бы сел на попку. Или делают кесарево сечение. Поняли? - Поняли, - дети снова стали читать. - Мат, - сказал Платон. – Я выиграл. Я улыбнулась. Мы с Платоном давно играем в шахматы «на интерес» - проигравший целует победителя… …Дети уже спят. Мы с мужем только что легли в постель. - Доктор Земцов, что за шаловливые ручки? – под одеялом Платон гладил меня по животу. - Товарищ начмед, я глажу мой родной животик. - Это мой животик, - мне стало весело. - Твой, - согласился муж. – Но это и мой родной животик, милая, ведь ты родила мне троих детей. - Лиз, ты меня любишь? - Люблю, - я поцеловала его, - спокойной ночи, мой хороший… …- И тебе спокойной ночи, милая… …Несколько минут тишины. - Не спишь? - Ещё нет. - Знаешь, о чём я думаю? - Скажи. - Как здорово, что однажды ты пришёл устраиваться на работу именно в нашу больницу, а не в городскую. - Я тоже об этом думаю, но немного по-другому. - И как? - Как в песне, - прошептал Платон. - Помнишь вот это? Представить страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь, другой бы улицей прошёл, тебя не встретил, не нашёл. ================================ Примечание. Платон цитирует слова песни «Случайность». А мы случайно повстpечались, Мой самый главный человек. Благословляю ту случайность И благодаpен ей навек. Пpедставить стpашно мне тепеpь, Что я не ту откpыл бы двеpь, Дpугой бы улицей пpошел, Тебя не встpетил не нашел. И это, кажется, не тайна, Что люди с болью и мечтой Всегда встpечаются случайно, Hа равных - гpешник и святой. Пpедставить стpашно мне тепеpь, Что я не ту откpыл бы двеpь, Дpугой бы улицей пpошел, Тебя не встpетил не нашёл. Любовь и нежность излучая, Хpани тpевогу пpо запас, Чтоб никогда уже случайность Hе pазлучила б в жизни нас. Пpедставить стpашно мне тепеpь, Что я не ту откpыл бы двеpь, Дpугой бы улицей пpошел, Тебя не встpетил не нашёл. Авторы песни: слова Евгения Долматовского, музыка Алексея Экимяна. ================================ - Ты правда так сильно меня любишь? - Очень люблю… - Платон засыпал. Я прижалась к нему в темноте и тоже уснула. Архимед, через несколько дней. Мы с доктором Папаниколау сидели в ординаторской и пили чай. - Архимед Васильевич, я тут флешку с греческими танцами принёс, давай мы с тобой посмотрим. - Замётано, - согласился я. Открылась дверь и вошёл Платон Земцов, он налил себе чаю и сел в кресло. - Филоните, коллеги? – пошутил он. – Я-то после ночи и у меня закончился приём в консультации, имею право немного расслабиться. - Так и мы имеем - обед никто не отменял, тем более у пациенток ничего срочного, - я улыбнулся. – Что там с Шестаковым? Сдал он экзамен или провалил? - Мне сдал, но посмотрим, что скажет Роман Алексеевич, - сказал Платон, попивая чай. – Шестакова я предупредил: ещё один подобный «залёт» на работе – и я ему глаз на пятку натяну. Отвечать за его головотяпство мне совершенно не улыбается. - Правильно, - поддержал я. – Мне бы тоже не улыбалось. - Платон Ильич, мы тут собираемся греческие танцы смотреть, чтобы потом станцевать на концерте, хотите с нами? – спросил Прометей. - Сначала я бы хотел посмотреть на эти ваши танцы, потом отвечу. - Ну хорошо, - согласился доктор Папаниколау. - Тогда смотрим. Первый танец – «Пиррихиос Серра». Второй – «Хасапико кулурьотикос». Третий – «Сиртаки». И четвёртый – «Зейбекико», здесь в групповой постановке, но вообще-то он сольный. - В принципе, можно и станцевать, только надо выучить движения и порепетировать, - сказал я. - Платон Ильич, а Вы как, будете с нами танцевать? – поинтересовался Прометей Микисович. – Хоть Вы и не грек, но имя у Вас похоже на греческое, было бы чудесно, если бы мы станцевали втроём. - Я бы и рад, коллеги, но у меня на позвоночнике стоит фиксирующая конструкция, - отказался Платон, - прыжки и резкие движения – это не моё. Если бы что-то плавное, то возможно, я бы и станцевал. - Медленный вальс – слабо? – подколол я друга. - Надо подумать, - Платон хихикнул, - нет, вальс тоже не получится – с мужиками я не танцую. - А не с мужиками? - А вот это идея, - Платон улыбнулся, встал, убрал пиалу со столика и направился в кабинет к начмеду. - К Елизавете Юрьевне пошёл, - пошутил я. - Правильно делает, - хохотнул Прометей, - не к Зойке ж Протасовой ему идти. …Мы оба знали о Зойкиных художествах. Акушерка она, может и хорошая, не знаю, но приставучая – ужас. Как банный лист до одного места. Мужика хочет. Ко мне тоже липла. Я её уже пару раз посылал… в общем, подальше. Но до неё, по-моему, не доходит. - Земцов? К Зойке? – я расхохотался. – Прометей Микисович, ну ты сморозил! Мы ржали так смачно, что в ординаторскую заглянула старушка-санитарка тётя Паша. - У вас всё в порядке, касатики? - Да, тётя Паша, не волнуйтесь, пожалуйста, - ответил я. Санитарка кивнула и испарилась. Платон. - Что интересного было на приёме в консультации? – поинтересовалась Лиза. - У нескольких беременных пациенток ничего особенного, рутинный очередной приём, они здоровы, беременности у них протекают без патологий, - сказал я. - А ещё? - А ещё две малолетки с родителями пришли за направлением на аборт, отправил обеих девчонок сдавать анализы, пытался уговорить родителей, объясняю им, что прерывание первой беременности может быть чревато в будущем – какое там, и слушать не хотят. - В смысле малолетки? - Свистушки четырнадцатилетние. И беременны обе от таких же олухов. - Всё? - Нет, ещё бабуля с воспалением, отправил в гинекологию. Беременная на большом сроке, отправил домой ждать начала родов. - У кого она будет рожать? - С дежурной бригадой. Может, в мою смену, может, в смену Широкова. Как получится. - Конечно, тут заранее не угадаешь. - Лиза, кстати, давно хотел спросить. Сколько Широкову лет? Ты говорила, вы вместе учились в меде. Значит, ровесники? - Нет, ты что. Ромка на несколько лет старше. Я поступила в мед сразу после школы, а Роман в том же году поступил уже после медучилища. Лёва Квитко тоже. - Понял. Да, я не упомянул ещё одну беременную пациентку, она была под конец приёма. С ней придётся повозиться. Резус-отрицательная, проблемная, резус-конфликт, по-моему, у неё гемолитическая болезнь плода. Направил в отделение патологии беременности, сделал назначения, дообследуем и будем лечить. - И всё-то Вы в трудах, доктор Земцов, всё в трудах, аки пчела, - пошутила Лиза. Перед ней на рабочем столе лежала куча медицинской документации. - Мы, товарищ начмед, людишки маленькие, тёмные, - ответил я шуткой на шутку, - нам с Вами не равняться. Всё-то Вы в трудах, аки пчела. Мы переглянулись и засмеялись. - Лиз, я тут подумал… - Поздравляю, молодец, - хихикнула жена. - Я тут подумал, вот будет концерт к юбилею больницы. Может, и мы с тобой поучаствуем? - В каком качестве? - Что-нибудь станцуем. Вальс, например. - Надо подумать. - Обсудим дома, идёт? - Уговорил. У Лизы на столе зазвонил телефон, она взяла трубку и выслушала звонившего. - Ясно, - сказала она, - Платон Ильич сейчас спустится. - Платоша, это из приёмного отделения по твою душу звонили, - объяснила Лиза. – «Скорая» из районного центра, беременная пациентка с направлением от Дыбенко. Стопроцентно – это что-нибудь сложное. - Понял, Лизонька, уже иду. …Я осмотрел пациентку и прочитал направление Андрея Васильевича. Едва я успел это сделать – зазвонил мой мобильный: Дыбенко. …- Андрей Васильевич, ты офонарел? – возмутился я. – Какого овоща ты отправляешь пациентку Лялину с полным предлежанием плаценты за сто вёрст киселя хлебать? Скажи спасибо, что в дороге у неё не началось кровотечение. Ей лежать надо. Почему не госпитализировал её у себя? - Платон Ильич, всё-таки в роддоме при областной больнице уровень повыше, чем в нашей районной больнице. Увидел на УЗИ предлежание плаценты и сразу организовал транспортировку пациентки. Водителю приказал везти по максимуму осторожно. Всё в порядке? - Да, надеюсь, так оно будет и дальше. Будем посмотреть. - Доведёте Лялину до родов? - Андрей Васильич, а у меня есть какой-то другой выбор? – осведомился я… …Я извинился перед коллегами из районной «скорой» за небольшую задержку, связанную с разговором по телефону. - Каталку, - потребовал я. Мы очень осторожно переложили пациентку с транспортной каталки на больничную. В палате отделения патологии беременности со всеми предосторожностями пациентку переложили с каталки на кровать. Я посчитал пульс, заглянул пациентке в глаза, послушал стетоскопом сердцебиение плода. Сердечко хорошее, самочувствие пациентки тоже, жалоб нет. - Светлана Александровна, - я сел на свободную кровать и заговорил с пациенткой, - у Вас полное предлежание плаценты, Вам показан строгий постельный режим. Лежать придётся долго, полтора-два месяца. - Доктор, я на всё согласна, только бы доносить ребёночка. - Вот и хорошо, - я кивнул, - постельный режим, в постели можно очень осторожно двигаться, но вставать не надо. Доведу Вас до доношенного срока беременности, и сделаем кесарево. А до тех пор лежим лечимся, договорились? - Доктор, простите, - пациентка смутилась, - а как же до ветра ходить, пока я лежать буду? - Сейчас Вам принесут подкладное судно, будете пользоваться им. Лёжа. - Неловко, - женщина отвела глаза. – Что Вы такое говорите, доктор? Вы сами-то пробовали лежать, а до ветра в это… как его… судно? Неудобно, наверное. - Пробовал. Поначалу не совсем удобно, но приспособиться можно. - Ой, врёте поди, доктор, - усомнилась Светлана. – Вы же не беременный. - Это Вы верно подметили, я не беременный, - я усмехнулся, - но несколько лет назад у меня была очень серьёзная травма, после которой мне прописали длительный строгий постельный режим. Честное акушерское. Насчёт ухода не беспокойтесь, нянечки у нас хорошие, если надо – зовите, не стесняйтесь. Мне, кстати, в своё время было сложнее. - А есть как, зубы чистить, с гигиеной как? – уточнила женщина. - Всё лёжа. Не волнуйтесь, медсёстры и нянечки будут помогать, - успокоил я её, - Всё, что необходимо – не стесняйтесь, просите. Медперсонал поможет. Мне, кстати, в своё время лежать было сложнее. - В каком смысле? – спросила пациентка. - Вы женщина, и ухаживать за Вами будут тоже женщины. Мужчине на строгом постельном режиме в некотором роде сложнее - вопросы гигиены для мужчин никто не отменял, а ухаживали нянечки-женщины. - Да, действительно неудобно, - пациентка улыбнулась. – Краснели поди, как помидор? - Было дело, - согласился я. – Но оставим это. Ухаживать за Вами – это работа медперсонала. А Ваша работа сейчас – лежать и вынашивать малыша. Помните, как в сказке? Кирикуку, царствуй лёжа на боку! - Что ж, придётся царствовать, раз по-другому никак, - произнесла пациентка. - Отдыхайте, - сказал я и покинул палату. В коридоре я подошёл к посту и дал указания по поводу наблюдения и ухода за пациенткой Лялиной. - Хорошо, Платон Ильич, я поняла, - сказала молоденькая дежурная акушерка, - я сейчас настропалю девчат-санитарок, и по смене тоже передам… Лиза. В тот вечер, уложив детей спать, мы с мужем обсудили наше будущее выступление на концерте. Когда-то в школе на выпускном я танцевала вальс. Платон на своём выпускном, как оказалось, тоже. Мы попробовали потанцевать вдвоём в тишине. К нашему удивлению, мы оба помним, как танцевать. Один из элементов танца мы заменили на другой, попроще, чтобы Платону не надо было сильно тянуть спину. Но в целом у нас всё как-то сразу «срослось». Затем мы послушали несколько вальсов и выбрали тот, под который будем танцевать. - Ну вот, осталось отрепетировать, - подытожила я. – И всё получится. Жаль, невозможно полноценно потанцевать сейчас. - Предлагаю потанцевать в постели, - прошептал Платон. – Вряд ли это будет вальс, но обещаю – тебе понравится. - Мясо по-французски? – шепнула я и улыбнулась мужу. - Да. С монгольскими приправами. Пойдём в душ? - Пойдём… …Осень пролетела незаметно, наступила зима. В роддоме – я вовремя сдала отчёт, Платон благополучно довёл пациентку Лялину до планового кесарева сечения на сроке тридцать семь недель. Конечно, были в роддоме и другие роженицы, но мне удивительно повезло с мужем. Весь роддом знает: если в родильном дежурит доктор Земцов, он справится с любыми ситуациями, даже самыми сложными. В семье – Ваня прекрасно освоился во втором классе, его новая учительница на родительском собрании похвалила его за спокойное поведение на уроках и огромный интерес к учёбе. Артём и Валери прекрасно закончили вторую четверть в школе. С двойняшками было одновременно и проще, и сложнее. И труднее, и веселее. Девочки уже начали говорить о себе «я», а не в третьем лице. Настала пора следующего этапа развития. - Мама уйдёт на лаботу и я женюсь на папе, - заявила Алёнка. - Неть! Я женюсь на папе, - не согласилась Полинка. - Женятся мальчики, а девочки выходят замуж, - подсказала сёстрам Валери. - Я выду замуж, - сказала Поля. – С папой. - Нет, я выду замуж с папой! - Доченьки, вы у меня очень красивые, - Платон поцеловал каждую из них в щёчку, - я вас очень люблю. Но я не смогу на вас жениться. На дочках папам жениться нельзя. Папам можно, чтобы была только одна жена. У меня уже есть жена – наша мама. Когда вы вырастете, я разрешу вам выйти замуж за хороших мальчиков. - Плавда? – дуэтом осведомились близнецы. - Правда, мои хорошие, - с серьёзным лицом ответил им Платон. – А сейчас мы с вами поиграем или хотите сказку? - Сказку! Сказку! - Ну хорошо. Посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая… …В конце ноября мне на работу позвонила вторая жена отца Тони Лелека. Эта милая добрая женщина приняла Тоню как родную дочь и, когда Тоня поправлялась в нашей больнице после кесарева и удаления поражённой карбункулом почки, заботилась о Тоне и бережно ухаживала за ней. Её забота о Тоне тогда была такой трогательной. Не менее трогательным оказалось и то проявление заботы, ради которого она позвонила мне. - Тонечка просила, чтобы Вы пришли на свадьбу с мужем, если Вы замужем. Я звоню, чтобы уточнить, есть ли у Вас или у Вашего супруга какие-то диетические пожелания? – сказала она по телефону – Понимаете, раз Тонечке пожизненно необходимо соблюдать диету, чтобы сберечь единственную почку, мы с мужем подумали, что надо спросить и у всех, кого мы пригласили на свадьбу. Может быть, у кого-нибудь аллергия или по другим причинам что-то человеку нельзя кушать. Или просто кто-то что-то из еды не любит. В «Тоскане» чудесный шеф-повар, мы уже обговорили с ней этот вопрос – если нашим гостям что-нибудь нельзя, блюда в свадебном меню могут быть диетические. У Вас есть какие-нибудь пожелания? - У меня нет, за исключением того, что я не люблю майонез, - ответила я, - а мужу временно нельзя алкоголь, жареное, соки, помидоры, острые блюда со специями. И для него еда должна быть тёплой, очень холодное и очень горячее ему сейчас нельзя. - Хорошо, я записала. - Спасибо за заботу. Может быть, у Вас есть какие-то пожелания? – задала я встречный вопрос. – И ещё, много ли людей будет на свадьбе? - Я очень рада, что Вы спросили. Вместе с молодыми не больше пятнадцати человек. Можем ли мы просить Вас и Вашего мужа надеть на свадьбу что-нибудь голубое или синее? Неважно, что это будет, любой предмет одежды или какие-то аксессуары или украшения. Тонечка очень любит голубое и синее. Понимаете, у девочки детства нормального не было, да и начало взрослой жизни было слишком ранним и нерадостным. Так хочется её чем-нибудь побаловать, порадовать. Вы с мужем наденете что-нибудь синее или голубое? - Конечно, - пообещала я. - И да, кстати, - моя телефонная собеседница хихикнула, - не забудьте взять с собой на свадьбу улыбки и весёлое настроение. С грустными лицами вход на свадебное торжество запрещён. - У нас пока нет, но мы обязательно купим, - рассмеялась я… …Первого декабря Тоня Лелека вышла замуж. Свадьба была замечательной – всё было красиво, интересно и весело, все блюда были очень вкусными. Молодожёны словно светились вместе. Песни, музыка, танцы… И вот уже настало время традиционного гадания на свадебном букете – кто из незамужних приглашённых на свадьбу следующей выйдет замуж. Но бросая букет, Тоня немного перестаралась. Её свадебный букет случайно упал Платону на голову. - Я прошу прощения, - со смехом сказал он, – но я бы не хотел выходить замуж. Всё-таки я мужчина. И, скажу по секрету всему свету, я женат. Слова мужа были встречены дружным хохотом. Он вернул букет невесте. Тоня бросила букет ещё раз. Вторая попытка оказалась более удачной, букет поймала её незамужняя подруга… Платон. В роддоме всё шло своим чередом. Были и «пустые» смены, и, как я их называю, «весёленькие». Скучать мне на работе не приходится никогда. Особенно в мои ночные дежурства, когда женщины всего города, кажется, сговариваются проблемно рожать. Что поделать, такая уж у меня работа в родильном – то пусто, то густо. В декабре весь роддом потешался над новостью – доктор Шестаков женился на акушерке Зое Протасовой. Мне было ещё веселее, когда Зоя явилась ко мне на приём с жалобами на задержку цикла и утреннюю тошноту. По результатам обследования, она беременна. Вот ведь как бывает: я попросил Олесю не ставить Зою в одну смену со мной. А вышло – невольно поспособствовал созданию семьи. Роман Широков. Это ещё вилами по воде писано, какая у них выйдет семья. То ли «два дебила – это сила», с этой парочки станется. То ли действительно получится хорошая семья. Если они сумеют, я буду за них искренне рад. Архимед. В конце декабря больница отпраздновала свой юбилей. Был прекрасный концерт. От роддома было несколько номеров. Вадим Родионович спел под гитару свою коронную песню «Не навреди», потом гитара перешла в руки к Лилиану Йоановичу, и он удивительно красивым, каким-то бархатным баритоном спел песню Олега Митяева «Родильный дом». Потом настала наша с Прометеем Микисовичем очередь. Вдвоём мы станцевали пиррихиос серра, сиртаки и хасапико кулурьотикос. Вслед за этим завгинекологией доктор Папаниколау в одиночку станцевал зейбекико. А после него зазвучала мелодия вальса – Платон танцевал с Лизой. Я узнал этот вальс. Иногда его называют розовым вальсом любви, написал его композитор Евгений Дога. Вопреки названию вальса, танцующая пара была в синем: Платон в своём медицинском костюме, а Лиза в какой-то милой синей кофточке и брюках от медицинского костюма, поверх которых на ней был белый халат. Я сфотографировал их, а позже шутки ради заменил на фотографии фон на цветок розы, и подарил им. Лиза. Вскоре после Нового года Платон заболел. Я потрогала рукой его лоб – горячий. Градусник огорчил: тридцать девять и шесть. - Что-то болит? – спросила я. - Горло болит, глотать больно, и слабость, - с трудом ответил Платон. – Я думаю, у меня ангина. Вызванный на дом врач по результатам осмотра и анализов подтвердил его предположение. Платон оставался дома, но попросил не подпускать к нему детей, и дать ему отдельную посуду и полотенце. По его словам, он ощущал сильную слабость. Терапевт прописал ему лечение и постельный режим. Это была ужасная неделя – муж чувствовал себя очень плохо, температуру удавалось сбивать лишь ненадолго, а потом она снова начинала ползти вверх. Трое старших детей очень помогали мне в эти дни – и по дому, и в присмотре за маленькими сёстрами. Благодаря их помощи мне удавалось уделить Платону чуть больше времени. От еды Платон отказывался. Один раз я решила пойти на хитрость. Я собиралась накормить Платона куриным бульоном, он отворачивался. - Видишь вот эти две ложки? – спросила я. – Какую выбираешь? - А в чём разница? – поинтересовался Платон. - Вот этой столовой ложкой я буду кормить тебя бульоном, и ты всё съешь, - заявила я. – А вот этой столовой ложкой я стукну тебя по лбу, если ты откажешься есть. Понял? - Понял, - сказал муж. – Давай сюда бульон, хулиганка. Мне ещё только сотрясения мозга от удара ложкой по голове не хватало! Или сделаешь ещё хуже, забуду алфавит и буду всё время глупо улыбаться. Тебе нужен придурковатый ординатор в родильном отделении? Я порадовалась тому, что он находит в себе силы шутить. И тому, что хотя бы так удалось его накормить. На следующий день муж попросил лимон и солёные огурцы. Я сомневалась, можно ли ему. - Лиз, ну что тебе, жалко что ли? – слабо произнёс Платон. Он продолжал настаивать. И я сдалась. Он съел целый лимон и два огурца и заснул. Проспал почти двое суток. Когда он проснулся, градусник показал тридцать семь и пять. - Платоша, как ты себя чувствуешь? - Лучше, Лизонька. Так началось выздоровление… …Ни я, ни дети не заболели. Платон выздоравливал… …Семнадцатого января нашим двойняшкам исполнилось три года. Платон был ещё не совсем здоров, и мы решили отметить трёхлетие девочек чуть позже. Платон полулежал на кровати и пил тёплый компот. Я сидела рядом с мужем. - Платоша, как ты думаешь, что будет, когда наши дети подрастут? - А что тут думать, Лизонька? Я уже сейчас могу тебе сказать, что будет. Маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки. - С чего ты это взял? - Милая, ну ты же знаешь ответ на этот вопрос, - Платон улыбнулся. – Интуиция…