ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Лиза. - Коллеги, - сказала я в конце пятиминутки, - напоминаю всем: сегодня у нас операционный день в родильном и гинекологическом отделениях. Прошу всех, кто задействован в сегодняшних операциях, со всей ответственностью выполнять свои профессиональные обязанности. И, пожалуйста, в операционных не забывайте о правилах хирургической асептики! …Эта моя тирада была адресована главным образом двум молодым ординаторам, в том числе и доктору Шестакову, который ранее уже делал глупости на работе. Я также вспомнила историю с Думанским, после которой пришлось вообще отстранить его от операций… …- Приказ господина ПЖ: всем пацакам надеть намордники и радоваться, - сострил Платон, процитировав фразу из фильма «Кин-дза-дза». Все грохнули. - Позволю себе уточнить, - заметил Егор Андреевич, когда смех стал немного тише. - Приказ госпожи ПЖ. Начмед у нас Елизавета Юрьевна. А она, извольте видеть, женщина. - Нет, как раз-таки приказ господина ПЖ, - хихикнула старшая медсестра Олеся Николаевна. – Надеть намордники в операционных и радоваться попросил Платон Ильич. А он, извольте видеть, мужчина. - И муж госпожи ПЖ, - Наталья Николаевна улыбнулась. Хохот коллег возобновился. Я дождалась, пока люди просмеются и только собиралась продолжить, как в наступившей тишине громко икнул Вадим Родионович. - Траляля, - негромко сказал Прометей Микисович. Платон положил руки на стол, упал на них головой и засмеялся. Вадим Родионович икнул ещё и ещё. Общий хохот. Да что такое! Один икает, остальные хохочут. Это уже не пятиминутка, а цирк с конями. - Коллеги, прекратите балаган! - потребовала я, хлопнув ладонью по столу. – Олеся Николаевна, дайте, пожалуйста, Вадиму Родионовичу воды. Всех остальных прошу успокоиться. Вадим Родионович, выпейте воду мелкими глотками и попытайтесь ненадолго задержать дыхание. Любавин последовал моему совету, но это не помогло, он продолжал икать. - Прошу прощения, - Платон взял Вадима Родионовича за руку и последовательно надавил пальцами в нескольких местах. - Спасибо, Платон Ильич, - сказал через минуту Любавин. – Прошло. - Обращайтесь, коллега, - Платон улыбнулся. В кабинете наконец-то стало тихо. - Коллеги, посмеялись – замечательно, хорошее настроение нам всем пригодится, - сказала я. – А теперь продолжим разговор по делу. Давайте быстренько пробежимся по нашему сегодняшнему графику операций. Начнём с гинекологического отделения. Прометей Микисович, доложите, пожалуйста… Платон. Прооперировав всех пациенток, кому на сегодня было назначено оперативное вмешательство (три плановых кесаревых сечения, лазерная коагуляция анастомозов в плаценте, внутриутробное заменное переливание крови, наложение шва на шейку матки – операция по поводу истмико-цервикальной недостаточности), и удостоверившись, что ничего срочного в родильном отделении нет, я почувствовал: зверски проголодался. - Инночка, - сказал я дежурной акушерке, - я в кафешку. Есть хочется. Если что-то срочное – звони. - Минуточку, Платон Ильич, - попросила Инна, - можно Вас попросить? Купите, пожалуйста, мне какой-нибудь пирожок посерьёзнее. - Посерьёзнее – это с какой начинкой? - С любой, кроме повидла. - Понял, куплю. - Деньги я сейчас принесу. - Потом отдашь, когда вернусь, - ответил я и направился к выходу. Лиза. - Елизавета Юрьевна, Вас тут спрашивает мужчина, - сказала по телефону медсестра, дежурившая на ресепшене. – Привезли оборудование. - Я сейчас спущусь, - ответила я и положила трубку. …Я приняла три новых кювеза для детского отделения, расписалась в документах и распорядилась, куда отнести кювезы. Представитель компании-поставщика ушёл… …В холле было на удивление безлюдно… …- Лизка, обоср…ть мой лысый череп! – услышала я давно забытый пьяный мужской голос, от которого меня передёрнуло. - Лизка! Рядом со мной оказался человек из моего прошлого. Воспоминания об этом мужчине были очень неприятными. - Здравствуй, Антон, - холодно поздоровалась я. - И тебе не кашлять, - заржал Антон и вдруг полез лапаться. – Гыыы, сиськи!!! Я дала ему пощёчину. Платон. Я увидел, как какое-то небритое пьяное тело схватило Лизу за грудь. Бац – жена дала наглецу пощёчину. - Да ты, что, с…ка, охр…нела, что ли? – тело открыло свой грязный рот и попыталось снова схватить Лизу. Лиза отстранилась, я встал между ней и хамом. - Уважаемый, Вы зачем хамите женщине? – поинтересовался я. - Не твоё дело, - огрызнулся пьяный. - А вот тут Вы ошибаетесь, - сказал я, - моё. - Ты кто такой ваще? - Я муж, - спокойно объяснил я. – Ещё вопросы есть? - Значит так, муж, ща ты захлопнешь варежку и тихо упи…дуешь отсюда, понял? – мужик начал «бычить» и попытался схватить меня. - Не понял, - возразил я и «кошечкой» дал ему по ушам. «Кошечка» - так когда-то наш школьный физрук называл удар, который наносится одновременно кистями обеих рук по ушам противника. Секрет этого удара заключается в том, что сначала кисти рук должны быть расслаблены, а в момент самого удара напряжены. Такой удар по ушам вызывает у человека боль и звон в ушах. Пока поймавшее «кошечку» тело пыталось сориентироваться на местности, я одной рукой взял его «за шкирку», а другой завёл его руку ему высоко за спину. - Ты чё ваще, б…, - вякнуло тело и дёрнулось, пытаясь высвободиться. - Не матерись, дядя, и не дёргайся, - посоветовал я. – Нет, конечно, если тебе рука не нужна, то пожалуйста. - Пусти, - сказал мужик. - Размечтался, - огрызнулся я. – А просить прощения кто будет? - Извиняюсь, - буркнул пьяный. - Нет, дядя, так не пойдёт, - сказал я. – Извиняюсь означает извиняю сам себя. Так прощения не просят. - Вы чё, тут опухли совсем? Как там ещё прощения просить? - Объясняю для альтернативно одарённых, - я коленом пнул мужика под зад. – Понятно? - Угу. - Не слышу, - мне стало весело. – Повторяй за мной. Уважаемая Елизавета Юрьевна, простите меня, пожалуйста, за моё недостойное поведение. - Уважаемая Елизавета Юрьевна, простите, меня, пожалуйста, за моё недостойное поведение, - сказал мужик почти шёпотом. - Громче, - потребовал я. - Чё ваще… Я дал мужику ещё один пинок коленом под зад. - Уважаемая Елизавета Юрьевна, простите, меня, пожалуйста, за моё недостойное поведение, - внятно и громко произнёс мужик. - Проводить товарища? – спросил я у жены. - Да, пожалуйста, - ответила она. - Мужик, ты сюда по делу пришёл или так, погулять? – уточнил я. - Узнал, что Лизка… - третий пинок коленом под зад добавил мужику вежливости, - …Елизавета Юрьевна работает здесь и решил повидать старую подругу. Она ж мне почти жена когда-то была, чуть не поженились. - Повидал? – полюбопытствовал я, мужик кивнул. – Ну и чудненько, пора на выход. Всё тем же манером я вывел его на крыльцо и отпустил. - Гуляй, Вася. - Я не Вася, я Антон, - сказал мужик заметно протрезвевшим голосом. – Антон Егорович. - Мне по барабану, - беззлобно огрызнулся я. – Хоть Батон Помидорович. Чеши отсюда, пока я добрый! - Да ладно, чё ты, док, давай познакомимся. - Спасибо, не хочется, - отказался я. – Не люблю, когда всякие небритые бухие личности лезут к моей жене. Выхлоп от тебя – дышать нечем! - Мать моя женщина! – сбегая по ступенькам больничного крыльца, мужик вдруг захохотал. – Не, всё-таки пора завязывать водку жрать! Тяпнул мерзавчик и думал по старой памяти повидать Лизку, да выцепил по ушам и по ж… - Сам виноват, - ответил я ему вслед и вернулся в холл. Лиза расплакалась. Я взял её за руку и, постучав, вошёл вместе с ней в находившуюся рядом с ресепшеном комнатку старшей медсестры. - Олеся, на минутку, пожалуйста, - я глазами попросил старшую медсестру выйти. - Приказ господина ПЖ? – негромко спросила Олеся. Я кивнул. - Хорошо, Платон Ильич, - согласилась старшая медсестра. – Графин с водой на столе, бумажные салфетки в верхнем ящике. Она вышла. Таня и Олеся у ресепшена. - Чего они к тебе зашли, а ты вышла? - Платон Ильич попросил. - Зачем? - Елизавета Юрьевна расстроилась из-за этого придурочного посетителя. Не при нас же ей плакать, она ведь у нас начмед. - При нас плакать нельзя, а при Земцове, выходит, можно? - Танька, ну ты дурында! Она же его жена, ты забыла, что ли? - Тьфу ты, совсем из головы вон! Слушай, а здорово Платон Ильич этому алконавту по ушам и за шкирку! Мой бы так от меня всяких дураков отгонял… Платон. Лиза, плача, прижалась ко мне. - Тише, Лизонька, тише, - я погладил жену по голове, давая ей успокоиться. Чуть позже я дал Лизе попить воды и дал ей бумажную салфетку. - Лиз, вытри лицо, у тебя косметика потекла. Глядя в зеркальце на столе, Лиза салфеткой быстро ликвидировала ЧП с косметикой. - Успокоилась? - спросил я. - Да. - Что это за небритое явление сейчас было? – осведомился я. - Антоха, чтоб его… - объяснила жена. – Представляешь, на четвёртом курсе я чуть не вышла за это чучело замуж. - Неожиданно, - я улыбнулся. - У нас с ним уже была назначена дата свадьбы, - рассказала Лиза. – И представь, за две недели до свадьбы я застала его в постели с какой-то лахудрой. Позвонила его матери, сказала ей, что свадьбы не будет. Там и мамаша с изюминкой… Помнишь, у нас как-то была пациентка со странной свекровью? Ты тогда зашёл ко мне в кабинет, а я попросила тебя поговорить со свекровью пациентки? - Помню, - ответил я. – Даже имя той свекрови запомнил – Ольга Аристарховна. Грымза ещё та… - У Антона этого мать такая же. Представляешь, я ей рассказываю по телефону – её в драбадан пьяный сынулька голым дрыхнет в обнимку с посторонней голой бабой. А она начала орать на меня. Как будто я сама в этом виновата. С тех пор не выношу неадекватных противных тёток. - Мне свекровь той пациентки тоже не понравилась, - усмехнулся я. – Надеюсь, моя мама тебе такой не кажется? - Кто, Алевтина Фёдоровна? – Лиза засмеялась. – Платоша, мы же ездили в гости к твоим родителям. У тебя чудесная мама. Ну какая из неё неадекватная противная тётка? Скажешь тоже! - Лиз, пойдём перекусим, - предложил я, Лиза согласилась. Мы вышли в холл. Олеся у ресепшена о чём-то разговаривала с дежурной медсестрой. - Олеся, - негромко сказал я. - Что, Платон Ильич? – откликнулась старшая медсестра. - Спасибо… …- Платон, а для кого пирожок с курятиной? – спросила жена, когда мы, пообедав, вышли из кафешки. - Я сказал дежурной акушерке, что я в кафешку, она попросила купить ей. - Кто там у нас сегодня в родильном дежурит? – хихикнула Лиза. – Агеева? Заботишься, чтобы у девочки округлости не уменьшились? - Лиз, да ты никак ревнуешь? – поддразнил я жену. – Не надо. Агеева хорошая акушерка. Нормальный человек, без глупостей. Что касается её форм, это природа. Не обвинять же девчонку за это. Между прочим, Агеева тоже имеет право проголодаться. - Ладно, доблестный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский, иди корми прекрасную Дульсинею Тобосскую, - пошутила Лиза. Я в шутку поклонился и вернулся в родильное отделение… … - Инна, вот твой пирожок. Инна набросилась на еду. - Мнямнямня! – сказала она с набитым ртом. – Мнямня мнямня, мня мня мнямнямнямня. - Инна, я не понял ни слова, - я улыбнулся. - Прожуй, а то подавишься. Тебе в детстве не говорили, что разговаривать, когда жуёшь, неприлично? Инна проглотила кусок пирожка. - Курица! – воскликнула она. – Платон Ильич, я Вас обожаю! - Не надо меня обожать, - отшутился я и включил воду, чтобы помыть руки. – Доедай и давай поработаем по специальности. Каждый по своей. - Платон Ильич, не закрывайте кран, я тоже помою руки, - сказала Инна, доев пирожок. - Чует моё сердце – мы на пороге грандиозного шухера! С улицы послышался приближающийся вой сирены «скорой помощи»…