ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Лиза. Утром я пришла на работу. У Платона закончилась ночная смена. В коридоре мы встретились. К нам приближался Архимед. Старшая медсестра несла полученные медикаменты, чтобы разместить их в положенных местах хранения. Некоторые препараты необходимо хранить особым образом. Часть из них нуждается в особом температурном режиме, а часть – препараты строгой отчётности – полагается хранить там, где исключено даже случайное их попадание к посторонним. Шлёп. На пол упала небольшая коробочка. Я успела заметить название. Препарат строгой отчётности, анальгетик, используемый также и для наркоза. Платон быстро поднял коробочку, посмотрел на неё. - Олеся Николаевна! - окликнул он старшую медсестру. – Стой! - Что такое, Платон Ильич? – оглянулась та. - Ты уронила …, - тихо сказал Платон, а затем, протягивая ей коробочку, добавил нормальным голосом. – Держи, Маша-растеряша. - Спасибо, - Олеся взяла коробочку и быстро удалилась. С Платоном вдруг начало происходить что-то неладное. Его лицо внезапно покрылось влагой. - Что? – встревоженно спросила я. - Лиз, ты иди, - быстро ответил муж. И вдруг, зажимая рот обеими руками, бросился бежать в сторону туалета. Повинуясь внезапному порыву, я чуть было не побежала за ним, но сообразила, что мне, женщине, врываться в мужской туалет неуместно. Я подмигнула Архимеду, он понял и кивнул. Архимед. Я видел, как Платон поднял коробочку и отдал её старшей медсестре, а затем зажал рот руками и, едва не сбив меня с ног, скрылся за дверью туалета. Начмед посмотрела на меня. Я понял её молчаливую просьбу и вошёл вслед за Платоном. Дверь одной из кабинок была открыта, доносившиеся оттуда звуки не оставляли никаких сомнений о происходившем - Земцова жесточайшим образом выворачивало наизнанку. - Уйди… - даже не сказал, а простонал Платон. Чтобы не смущать его, я вышел в «предбанник» туалета, к раковине. Совсем уходить я не решился – мало ли что, вдруг он упадёт. Через несколько минут я услышал шум спускаемой из бачка воды. Ещё через минуту в «предбанник» с трудом вышел Платон. Он был бледен. Одной рукой он держался за дверной косяк, большим и указательным пальцами другой руки сжал переносицу. Я подумал, что у него головокружение. Постояв так несколько секунд, он изменил позу и теперь стоял, прижавшись виском к кафелю. Его дыхание отличалось от обычного. Зрачки были расширены. - Что с тобой? – спросил я. - …, - еле выговорил Платон. - Ты что, принял …? – удивился я. - Увидел. - Не понял, - я уставился на друга. - Я в прошлом больше года сидел на …, - объяснил Платон. – Уже начинала формироваться зависимость. К счастью, удалось соскочить. Много лет в ремиссии. А сейчас увидел и… - Ты шутишь? – я прикоснулся к руке друга. В ту же секунду меня «накрыло». Он не шутит, понял я. Перед моими глазами промелькнуло пережитое Платоном. Когда мы с ним впервые встретились, у меня возникало ощущение чего-то липкого и тяжёлого, чего-то засасывавшего Платона в прошлом, подобно трясине. Теперь та «трясина» обрела название. Анальгетик строгой отчётности. Платон сказал, смог соскочить и давно в ремиссии. Но что с ним только что произошло? Похоже, мозг Платона только что сыграл с ним злую шутку. Друг подошёл к раковине, прополоскал рот и долго умывался холодной водой. Я дождался, пока он вытрет лицо и руки бумажным полотенцем. - А ну-ка пойдём, - потребовал я, и приведя Платона к себе в кабинет УЗИ, глазами указал ему на кушетку. – Ложись. Я не собирался его обследовать. Я просто хотел, чтобы Платон немного полежал и пришёл в себя. Он лёг и несколько минут мы оба молчали. - Спасибо, - наконец произнёс Платон. - Тебе плохо? – спросил я. - В туалете было плохо, а теперь хорошо, - Платон улыбнулся. – Архимед, мне кажется, я только что испытал катарсис. Как будто только что навсегда попрощался со всем этим. Как будто ушла вся эта грязь. Удивительное ощущение! Сейчас я чувствую себя таким чистым! - Поздравляю, - я понял, что произошло. - Слушай, дружище, тебе что, завоблздравом приносила …? - Откуда ты знаешь? – удивился Платон. - Прикоснулся к тебе, и как будто увидел всё. Я ведь тебе говорил, у меня есть экстрасенсорные способности. - Понял, - Платон кивнул. – Да, было однажды. Обычно мне приносил друг. Но и Марина Станиславовна однажды пришла пьяная и принесла мне ампулу. А позже на меня написали анонимку в облздрав, и она потребовала, чтобы я принёс ей справку от наркологов. … я глушил боли в спине. Я сумел соскочить с …, но дорогой ценой. Ненаркотические анальгетики полностью не убирали боль. И от особенно сильного приступа боли я «вырубился» и грохнулся на пол прямо в родзале. Сам до сих пор удивляюсь, как умудрился избежать ушибов и ЧМТ. - Может быть, там была заранее постелена соломка? – пошутил я. - Какая ещё соломка? - возразил Платон. – Обычный кафельный пол. Я отошёл от родильного стола, потемнело в глазах. Предобморочное состояние. Дальше ничего не помню. Очухался – лежу на кровати, а рядом сидит Лиза. - Ну ты, блин, выдал номер! – сказал я. - Выдал, - согласился Платон. – Но я не просто так, а потому что понервничал – сначала «вырубилась» родильница, которая предсказывала, что умрёт во время родов. Пациентку мы откачали, но потом от боли «вырубило» меня. - Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался я. - Сойдёт для сельской местности, - пошутил Платон, осторожно вставая. - Бить тебя некому, Платон, - хихикнул я. – Лизу сейчас напугал, и меня тоже. - Извини, пришлось, - приятель развёл руки в стороны. – Как говорит мой Ванька, поплохело. Я сам не ожидал. Если бы я… в коридоре, нянечки бы потом очень ругались. - Понятное дело, - я кивнул. – Кто-нибудь из наших нянечек ещё и треснул бы тебя шваброй. - А я о чём? – Платон засмеялся. – Не люблю, когда меня лупят шваброй. - Оклемался? – полюбопытствовал я. – Если всё в порядке, пойдём на пятиминутку… … - И что это было? – спросила у Платона Лиза. - Как выражаются наши двойняшки, мне снехорошилось, - с улыбкой ответил Платон. Лиза. Дома вечером, после того, как Полинка с Алёнкой заснули, я и Платон сидели в комнате с тремя старшими детьми. - Мама, что такое наркомания? - неожиданно спросил Ваня. Я уже собиралась ответить ему, но Платон сделал мне знак, прося выйти с ним из комнаты. - Мы с папой на минуточку, - сказала я детям. - На вопрос Вани отвечу я, - шепнул мне Платон. - Почему? - Потому что надо не просто ответить на Ванин вопрос, но ответить так, чтобы никто из наших детей не потянулся к наркотикам, - объяснил Платон. – Милая, ты не сможешь это сделать. - Почему не смогу? - Потому что ты, к счастью, не знаешь, что это такое. - Я тоже врач и тоже знаю. - Лиз, я не об этом. Ты НЕ ЗНАЕШЬ, что это такое. А я ЗНАЮ. Больше годя я колол себе … Со всеми вытекающими из этого последствиями. Я прошёл через это. И потому я смогу оттолкнуть наших детей как можно дальше от наркомании. Я вынуждена была признать – муж прав. - Ну что ж, пойдём, и ты ответишь на вопрос Вани, - сказала я. Мы вернулись в комнату. - Сынок, будь добр, повтори, о чём ты спросил? – попросил Платон. Ваня повторил свой вопрос. - Здоровому человеку не нужно принимать ничего для получения удовольствия или для того, чтобы не чувствовать боли, - ответила я. - Наркомания – это ненормальное состояние, тяга к приёму каких-либо веществ. Зависимость от них. Сначала психологическая, а потом и физическая. - Можно попонятнее? – уточнил Ваня. - А понятнее, сынок – это болото, в которое дети и подростки иногда влезают по глупости, из любопытства, - сказал муж. - В это болото легко упасть и увязнуть в нём. Выбраться оттуда очень трудно, многие не могут выбраться и погибают. Падают туда разными способами. Кто-то курит. Кто-то нюхает всякую дрянь. Кто-то без назначения врача принимает таблетки, вызывающие привыкание. Кто-то колется. Кто-то зависим от всякой уличной гадости. Кто-то зависит от лекарственных средств. Строго говоря, на языке врачей слово наркотик относится к особой группе медикаментов – обезболивающих и используемых для наркоза. Но в обычной жизни так говорят о любых веществах, вызывающих зависимость. Тех, кто их принимает и зависим от них, называют наркоманами. Существует также токсикомания – ненормальное состояние, зависимость, например, от вдыхания ненаркотических химических веществ. Лак, краска, ацетон, клей и так далее. Те, кто нюхают всё это – токсикоманы. - Пап, я сам не пробовал, но слышал, - вставил Артём. – Бывают укуренные и обдолбанные. В чём разница? И ещё, на «колёсах» или «на машине» - это одно и то же или разное? - И не вздумай пробовать! Никогда, понял?! - Почему, пап? - Потому, что это смертельно опасно! Начав принимать наркотики, особенно тяжёлые, человек теряет все человеческие черты и может умереть уже через три - пять лет после самого первого приёма наркотиков. Теперь о том, что ты спросил. Укуренные, как я понимаю – те, кто курит гадость и в неадеквате от этого. Обдолбанные, по-моему, колются. И у тех, и у других могут быть галлюцинации. - Пап, что такое галлюцинации? – осведомился Ваня. - Это когда психу, пьяному или наркоману мерещится всевозможная фигня, - ответила брату Валери. – Они видят несуществующих чудовищ, слышат несуществующие голоса. Приняли какую-то гадость, и у них из-за этой гадости неправильно работает голова. Ведут себя, как ненормальные. - Колёса – это таблетки, машина – это шприц, - продолжил Платон. – Наркотики бывают уличные и, как я уже сказал, лекарственные. Соответственно, наркомания бывает уличная и лекарственная. И то, и другое – очень опасно!!! - Папа, откуда ты всё это знаешь? – полюбопытствовал Ваня. - Во-первых, я врач. В медицинских институтах среди других медицинских наук изучают наркологию. Во-вторых, я бывший наркоман. - Что??? – все трое детей вытаращили глаза на Платона. - То, что вы слышали, - муж был очень спокоен. – Много лет назад я попал в авиакатастрофу… - На вертолёте? – вдруг спросила Валери. – Я помню, пап, Ваня однажды показал на вертолёт в небе, мама и Артём почти не отреагировали на него, а ты тогда зажмурился и кусал губы, как будто тебе очень больно. - Да, на вертолёте, - Платон кивнул. – Была травма позвоночника и из-за неё – очень сильные боли в спине. Больше года я принимал очень сильное обезболивающее, которое примерно в сорок - пятьдесят раз сильнее тяжёлого уличного наркотика. Риск развития зависимости от этого обезболивающего очень высокий. Препарат снимает очень сильную боль, но от него бывает много неприятных ощущений. Это называется – побочные эффекты. Тошнота, понос или запор, сухость во рту, сонливость, спутанность сознания, слабость, сильное потоотделение. Чуть реже бывают боли в животе, головная боль, усталость, потеря веса, головокружения, нервозность, галлюцинации, беспокойство, депрессия, гриппоподобные симптомы, задержка мочи, нарушение пищеварения, затрудненное дыхание, задержка дыхания во сне. - Ни фига себе! – от удивления Ваня открыл рот. - Закрой рот, Ванька, а то мозги простудишь, - Валери улыбнулась. - Это ещё не все неприятности, - серьёзно сказал Платон. – Тот препарат, который мне приходилось принимать от боли, начинает действовать через несколько минут, время его действия до двух часов. Я принимал анальгетик достаточно долго, и у меня начинала появляться зависимость. Этот препарат вреден для печени и вдобавок может плохо влиять на дыхание. В придачу к этому, у многих наркотиков есть особенность – со временем эффект от них притупляется, они действуют слабее. И наркоманы начинают увеличивать дозы. Это смертельно опасно, от передозировки можно умереть. И не только от передозировки. Из-за наркотиков могут отказать печень и почки, они плохо влияют на сердце. У наркоманов и токсикоманов разрушается психика, страдают умственные способности. Они утрачивают интерес ко всему, кроме наркотиков. Долго наркоманы не живут. Существует жуткая книга – дневник девушки, которая по глупости начала принимать наркотики в четырнадцать лет и умерла в восемнадцать. Наркоманы, которые колются одним общим шприцом, через шприц с остатками крови в игле могут заразить друг друга вирусом иммунодефицита человека и несколькими видами гепатитов. - Что такое гепатит? – не понял Ваня. - Болячка такая, напрочь «вырубает» печень, - сказал Артём. - Верно, - подтвердил муж. - Пап, а что такое «ломка»? - В просторечии так называют наркотическую абстиненцию – тяжело переносимое, болезненное состояние, когда у человека уже есть зависимость, а действие наркотика заканчивается. Одышка, спутанное сознание, боли, изменение пульса… И другие неприятности со здоровьем. - Пап, я не поняла, - уточнила Валери. - Ты сказал, что ты бывший наркоман. Но раз бывший, значит ты смог избавиться от зависимости, и значит это всё не очень страшно. Но ты говоришь, чтобы мы никогда не прикасались к наркотикам. Как-то у меня одно с другим не сходится. - Сейчас сойдётся, - Платон горько усмехнулся. – Тот препарат, который я принимал, в сорок раз сильнее очень тяжёлого уличного наркотика, от которого умирают в среднем через пять лет. Поскольку он дешевле того самого уличного наркотика, торговцы наркотиками – их называют наркодилерами – продают этот анальгетик под видом уличного наркотика. Передозировка может вызвать остановку дыхания и смерть. В Канаде и Эстонии было немало таких случаев. Но и помимо этого есть риск умереть - у наркоманов, которые колются в вену, повреждаются вены, может начаться отмирание тканей. Бывает гангрена – нога или рука начинают гнить заживо, отравляя организм, и от этого тоже можно умереть. Избавиться от зависимости очень трудно. Легче всего курящему человеку прекратить курить табак, потруднее – перестать пить алкоголику, ещё труднее – перестать принимать наркотики. Я уже сказал, у меня начинала формироваться зависимость. - Почему ты перестал принимать, пап? – спросил Артём. - Возникла ситуация, когда меня могли уволить с работы, если бы анализ крови показал наличие в организме того анальгетика. Это было бы очень обидно - учиться шесть лет в институте, потом ещё два года в интернатуре, и потерять любимую работу из-за обезболивающего, которое может вызывать зависимость. Если бы я потерял работу, мне никогда не удалось бы добиться, чтобы ты, Артём, жил со мной. Я потерял бы и тебя, и свою работу. К счастью, этого не случилось. Чуть позже мне сделали операцию на позвоночнике. Сильные боли прошли, а значит отпала и необходимость принимать обезболивающие. Но именно потому, что я сам был лекарственным наркоманом, и на себе испытал весь этот ужас и всю сложность избавления от зависимости, я и требую от вас – ребята, дайте мне слово, что ни один из вас никогда не станет наркоманом! - Даю слово, пап, - похоже, Артём был потрясён. - И я, - присоединилась к нему Валери. - Пап, я тоже даю слово, - тихо сказал Ваня. - Запомните это, и сдержите слово, - потребовал Платон. – И будьте очень осторожны. Наркотики стоят дорого, поэтому наркодилеры стремятся как можно больше людей сделать наркоманами. Начинать даже просто из любопытства нельзя – зависимость от многих наркотиков появляется уже после трёх – четырёх инъекций. - После чего? – переспросил Ваня. - После трёх – четырёх уколов, - сказал Платон. – Но никогда нельзя заранее знать особенности организма. Бывают наркоманы, которые стали такими уже после первой дозы наркотика. Наркоманы на последних стадиях наркомании думают только о наркотиках - где бы найти дозу и употребить. Никаких других интересов у них уже не остаётся. Выносят и продают все вещи из своего дома, крадут из чужих квартир, нападают на людей, могут даже убить. - И это всё – человек, который когда-то был нормальным, мечтал о чём-то? – задумчиво спросила Валери. - Да, и такой человек мог бы жить и радоваться, увидеть, как сбываются его мечты, - Платон кивнул. - Мог бы радоваться, видя, как рождаются и растут его дети. Но вместо этого сам прыгнул в болото, из которого не может выбраться, утратив всё человеческое. Хотите посмотреть, как образно выглядит зависимость? - Хотим. Платон включил ноутбук и показал детям короткий мультфильм. - Я хочу, чтобы ни с кем из вас такого не случилось! – сказал он. - Пап, а на нас то, что ты когда-то принимал, как-нибудь повлияло? – спросил Ваня. - Нет, сынок, - Платон взъерошил Ване волосы. – Это было до операции, а её мне сделали, когда Артём был ещё маленьким. Ты родился гораздо позже. Вы все можете не бояться. Но если ребёнок рождается у людей, принимающих наркотики, он может родиться больным или с серьёзными отклонениями в развитии. - Как это страшно, пап, - Валери вздохнула. - Да, страшно. Ребята, хочу предупредить. Чтобы даже случайно не попасть в зависимость, никогда и ни у кого не берите таблетки, конфеты и никогда не соглашайтесь попробовать в компании незнакомый напиток или неизвестный порошок. И лучше – никогда не начинайте курить. Лекарства можно брать только от нас с мамой, от школьного медика. Если нужен лейкопластырь – никогда не берите чужой. В нашем подъезде от соседей лекарства брать можно – в каждой квартире живёт врач. От случайных знакомых или от приятелей, тем более не от взрослых – нельзя. - Насчёт лекарств и другого я понял, - сказал Ваня. – Но почему нельзя брать конфеты и лейкопластырь? - Потому что некоторые лекарственные наркотики выпускают в виде леденцов и пластыря. Они помогают людям с очень тяжёлыми заболеваниями, у которых постоянные сильные боли. Но их иногда воруют из больниц и используют для вовлечения в наркозависимость детей и подростков. - Пап, а ты больше не будешь… ну это обезболивающее? – встревожилась Валери. - Не буду, - сказал Платон. – Мне не больно. И я всех вас люблю. - Честное слово не будешь? - Честное акушерское. Или, как ты раньше говорила, доченька, честная правда. - Пап, а вот я видел, на стенах домов иногда пишут слово по-английски и рядом номер телефона или адрес в интернете – что это? – поинтересовался Артём. - Реклама наркодилеров, продающих какую-нибудь опасную гадость. Очень сомневаюсь, что из аптеки. Никогда не звоните по таким номерам! - Вот гады! – на глазах Артёма появились слёзы. – Это надо закрашивать или звонить в полицию. Ведь кто-то по глупости может позвонить – и вляпается по самую макушку. Слышь, мелкий, если ты хоть раз попробуешь какую-нибудь дрянь, я тебе руки-ноги повыдёргиваю! Не смей, понял?! - Пфф! Я что, по-твоему, дебил? – фыркнул Ваня. – И не дурак, и не глухой. Я сейчас слышал всё, что говорил папа, а я папе верю. Раз папа говорит, что очень опасно, значит нельзя. - Валери, и тебя касается! – предостерёг Артём. - Я на голову не падала! – возмутилась Валери. – И если на то пошло – если ты хоть раз попробуешь эту мерзость, я сама тебе руки-ноги повыдёргиваю! - Пап, а если ты сейчас увидишь этот препарат, что будет? - Я сегодня на работе видел. - И что? - Увидел, вспомнил - и меня стошнило. Рад, что так случилось. Как будто душа очистилась от темноты, которая сидела в памяти. Мне стало легче. Но сам анальгетик мне на всю жизнь принимать уже нельзя. Да я и не стану. …Только сейчас до меня дошёл весь смысл утренней сцены с анальгетиком строгой отчётности. Бывший наркоман поднял с пола целую коробку наркотика, от которого когда-то зависел, и отдал старшей медсестре для использования анестезиологами. Чудо ты моё темноглазое, подумала я, какой же ты сильный, и как я тебя люблю… - Ну что, Ваня, - Платон улыбнулся, - ответил я на твой вопрос? - Да. Мне нравится, как ты всегда отвечаешь, пап. Я у тебя потом ещё что-нибудь спрошу, можно? - Само собой. А теперь – предлагаю сменить тему…