ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Полина и Алёна. - Папа, тебе тяжело ходить с этими штуками? – спросили мы. - Эти штуки называются костыли, - ответил папа. – Да, не стану врать, ходить на костылях не очень просто. Но я не стану жаловаться. Алексею Маресьеву было гораздо тяжелее. - Папа, а кто такой этот Алексей? - Вы выучили уроки на завтра? - Да. - Отлично, тогда я покажу вам фильм об Алексее Маресьеве. Фильм снят по книге «Повесть о настоящем человеке», которую написал писатель Борис Полевой. Вам в школе рассказывали о Великой Отечественной войне? - Конечно, пап. - Во время Великой Отечественной войны Алексей Маресьев был лётчиком. И однажды с ним случилась большая беда – в начале весны его самолёт упал в лесу, далеко от людей. Алексей остался жив, но при падении повредил ноги. - А что было дальше? – поинтересовались мы. - Смотрим фильм, - ответил папа, включая ноутбук, - девочки, возьмите наушники. Но сначала скажу, что Борис Полевой в своей книге на всякий случай изменил одну букву в фамилии лётчика. В книге и в фильме фамилия Мересьев. - Зачем? - Полевой писал книгу через несколько лет после случайной встречи с Маресьевым. Что-то он успел забыть, а спросить у лётчика не мог. Не знал, где его искать. На всякий случай, если где-то есть неточности, он немного изменил фамилию героя книги. - Мы поняли, пап. - Если во время просмотра фильма вы что-нибудь не поймёте – спрашивайте, я объясню. - Хорошо. Папа показал нам очень интересный фильм. Там много хороших людей. Лётчик, который не испугался, когда ему было больно и трудно. И врач, который сделал лётчику операцию и потом подарил ему свою палку. Мы спросили, почему лётчику в больнице отрезали ноги. Папа объяснил, что врачам пришлось это сделать. Папа сказал, у лётчика началась такая болезнь, которая может перейти с руки или ноги на весь организм. Тогда человеку станет очень-очень плохо, и он вообще перестанет жить, это называется умереть. Врачи спасли лётчика. Мы раньше ничего не знали об этом лётчике. - Наша учительница в таких случаях говорит: «Век живи – век учись». Папа, а где учатся на лётчиков и врачей? - Лётчиков учат в авиационных училищах. А будущие врачи учатся в медицинском институте. - В таком институте, где учатся Артём и Валери? И где учились вы с мамой? - Да. Но мы с мамой учились в разных городах. - Мы можем тоже стать врачами? - Да, если захотите, когда вырастете. - А мы можем не захотеть? - Конечно. Артём. - Валери, если к тебе будет подкатывать Димка Шваб из параллельной группы, никуда не ходи с ним, - сказал я сестре на перемене между парами. - Почему? - Он нехороший человек, - объяснил я. – Я слышал, как он в мужском туалете хвастался кому-то… Если без некрасивых подробностей, Димка спит с кем попало. Наврёт девчонке три короба, переспит с ней и перестаёт с ней встречаться. Попытается ухлёстывать за тобой – отшей его, сестрёнка. Валери. - Спасибо за совет, - я улыбнулась брату. – Правильно говорят – век живи, век учись… …После следующей пары в коридоре ко мне подошёл тот самый Шваб, о котором упоминал Артём. - Привет, цыпочка! Не хочешь после пар нескучно провести время? - Не хочу. - Какие мы серьёзные! Цыпочка, не будь такой букой, соглашайся. Выпьем, потанцуем, оттопыримся! - Нашёл дуру. - Что? – удивился Шваб. - Швабра, иди на фиг! Так тебе понятно? - Вопросов больше не имею, - буркнул Димка и отчалил. Роман Широков. - Рома, - поинтересовалась моя жена Таня, - как там Платон Ильич и его нога? - Кость, как я понимаю, ещё не срослась, нога в гипсе. - В обычном гипсе? - Да, а что? - А то, Ромочка, что таскать на ноге такую бандуру тяжело. И вдобавок сегодня на улице дождь. Платону Ильичу с обычным гипсом в дождь даже на улицу не выйти – гипс намокнет и разбухнет. - А я тут при чём? - Рома, ну это же ты упал на Платона Ильича, он из-за тебя на больничном. Поговори с Ринатом Габитовичем, если он сочтёт возможным – оплати Платону Ильичу замену обычного гипса на пластиковый. Тебе же самому выгодно: будет у Земцова гипс полегче – будет меньше негативных последствий. А значит и восстановится он быстрее… - Век живи – век учись, - хмыкнул я. …Я поговорил с доктором Мустафиным. - Не вопрос, - улыбнулся он. – Пусть приходит. Снимем обычный гипс, глянем, что с костью, если нет противопоказаний - наложим пластиковый. Я позвонил Земцову и предложил ему завтра явиться к Ринату Габитовичу. Конечно, я немного приврал. Я сказал, что это якобы доктор Мустафин просил меня передать ему просьбу прийти. - Завтра не могу, - отказался Земцов. – Завтра заседание аттестационной комиссии, я пойду туда. А послезавтра – запросто. Ринат Габитович. Как я и предполагал, на рентгеновском снимке видно: кость у Земцова полностью ещё не срослась. - Платон Ильич, прошло только три недели, ещё не всё в порядке, - сказал я. – Надо снова фиксировать ногу. - Опять накладывать эту тяжёлую штуку? - Как говорил Ленин, мы пойдём другим путём, - я усмехнулся. – Наложим Вам гипс, который, по правде говоря, и не гипс вовсе. Будет полегче. - Согласен. Платон. Ринат Габитович собрался накладывать мне какой-то новый гипс. Ну что ж, если он будет легче того, который сняли, я не возражаю. Доктор Мустафин замочил бинт в тёплой воде и, ожидая положенные несколько минут, что-то напевал. - Что Вы поёте? – полюбопытствовал я. - Я татарин, я татарин, человек простой, внешне я солидный парень с доброю душой, - пропел Ринат Габитович. – Остальное всё неважно, честно вам скажу, и своим происхожденьем очень дорожу. - Сами придумали? - Что Вы, Платон Ильич, это из песни, которую поёт мой тёзка Ринат Сафин. Не слушаете такого? Хотя Вы же не татарин… - Да, я не татарин. Но я к любым национальностям отношусь спокойно. Как говорили в детском мультфильме, «ребята, давайте жить дружно»… …Мне вдруг захотелось задать Ринату Габитовичу один вопрос, но спрашивать в присутствии молоденькой медсестры я посчитал неуместным. - Можно попросить Вас выйти минутки на две - три? – спросил я. - Зачем? – не понял доктор Мустафин. - У меня вопрос, не предназначенный для женских ушей. - А, ясно. Юля, выйдите, пожалуйста, ненадолго, - медсестра вышла. – Что Вы хотели спросить? - Ринат Габитович, прошу меня извинить за такой вопрос. Вы мусульманин? - Как Вам сказать… Бабушка в детстве учила молиться по-мусульмански. Но я, честно говоря, не верю. Атеист я, в общем. - Насколько мне известно, у мусульман принято делать мальчикам обрезание? - Есть такое. Почему Вы спросили? - Ещё раз прошу прощения, Ринат Габитович, а Вам делали? - Да, лет в пять. Дедушка настоял, родители не стали ему перечить. Но я не понимаю Вашего интереса к таким интимным подробностям. - Ринат Габитович, грешным делом – я столько лет в медицине, но до сих пор никогда не случалось видеть, как выглядит обрезанный пенис. Покажите, пожалуйста. Конечно, если это Вас не очень смутит. Исключительно в образовательных целях. Доктор Мустафин расхохотался. - Ну что мне с Вами делать, коллега? Ладно, смотрите. - Понятно, спасибо, - сказал я, увидев. – Верно говорят: век живи – век учись. …Ринат Габитович привёл себя в порядок. Вернулась медсестра… - Ага, и дураком помрёшь! - возразил мне Ринат Габитович. – Юля, гипсуем Платону Ильичу ногу, бинт уже готов. Мне на больную ногу надели специальный ватный чулок, а поверх него Ринат Габитович наложил повязку, каждым следующим витком бинта перекрывая предыдущий. - Почему Вы говорите – дураком помрёшь? – осведомился я. - Потому что так и есть, - Мустафин улыбнулся. – Вам простительно, что сразу о пластиковом гипсе не спросили, Вы гинеколог, Вы по женской части. Но я-то столько лет в травматологии, и не смикитил сразу, что незачем Вам тяжесть на ноге таскать. Да ещё осенью, когда обычный гипс на улице от влаги может разбухнуть. - И не на улице тоже впечатления не очень, - уточнил я. – Гипс крошился, и с ним приходилось мыться по частям. - С этим сможете принимать душ, но всё равно надо будет сушить его феном. Ринат Габитович прошёлся руками в перчатках по повязке, придавая ей форму точно по моей ноге. - Так Вам удобно, Платон Ильич? – спросил он. – Какой-нибудь дискомфорт в области повязки ощущаете? - Да, удобно. Нет, дискомфорта нет. - Хорошо, тогда сушим. Через полчаса новый гипс застыл. Ринат Габитович потребовал, чтобы я чуть-чуть подвигал ногой, потом, чтобы встал и немного прошёлся на костылях. - Ну как? - Удобно и намного легче прежнего. - Вот и отлично. Дохаживать, пока срастётся кость, будете с этим гипсом. Ринат Габитович дал мне рекомендации и назначил день следующего приёма. Мы пожали друг другу руки, и я пошёл домой. Лиза. - Как ты, мой хороший? – спросила я Платона. Он уже несколько дней выглядит каким-то погрустневшим. Вместо ответа муж неожиданно по-щенячьи жалобно заскулил. - Ты чего? – улыбнулась я. – Нога беспокоит? Новый гипс неудобный? - Удобный, - муж отрицательно покачал головой. – И с ногой всё будет нормально. Не в этом дело, Лизонька. - А в чём же? - У меня странный организм. Я не помню случая, чтобы работа утомляла меня. Зато безделье меня изнуряет. Мой мозг, подобно перегретому мотору, разлетается на куски, когда не подключён к работе, для которой создан. - Интересное наблюдение. - Это сказал Артур Конан Дойл. Но у меня такое чувство, будто он сказал это обо мне. Лиз, я от безделья прокисну. Мне надо работать. - И как ты себе это представляешь? На дому нашу работу делать невозможно. В операционные и в оперблок я тебя с гипсом не пущу. Да и потом, ходить туда-сюда на костылях осенью… Сейчас пойдёт грязь, а потом подморозит и будет гололёд, поскользнёшься где-нибудь, грохнешься. Хочешь сломать что-нибудь ещё? - Спасибо, что-то не хочется. - В таком случае… - я задумалась: конечно, для такой деятельной натуры, как Платон, время вынужденного безделья тянется невыносимо долго, надо чем-нибудь его занять. – Придумала! Я поговорю с больничным сисадмином. До конца больничного все теоретические лекции в нашей школе молодых мам – твои. - Товарищ начмед, Вы издеваетесь? - Ничуть. Выбирайте, доктор Земцов, или дистанционно из дома читаете лекции мамочкам, или просто сидите дома на больничном и не вякаете, - я в шутку показала мужу язык. - Редиска, - заявил Платон. – Ладно, твоя взяла. Но с одним условием. В воскресенье я хочу пельменей. Домашних. - Платоша, ты же знаешь, для меня лепка пельменей – гражданский подвиг. - Это если их делать в одиночку, Лизонька, - муж подмигнул. – Но ведь нас в семье семеро. Как хочешь, я своё условие сказал. Требую пельмени, или лекций в школе мам не будет. - Шантаж? – я хихикнула. - Он самый, - с улыбкой согласился муж. – Будут пельмени – будут лекции, не будет пельменей – не будет лекций. - Утром деньги – вечером стулья? – я рассмеялась, вспомнив пьяницу-монтёра из «Двенадцати стульев». - Да. Но пельмени вперёд! …- Дети, налепим все вместе в воскресенье пельменей? – спросил Платон за ужином. – Что вы об этом думаете? - Ура! Пельмешки будут! – неожиданно для меня обрадовалась вся семья. - Минуточку, - заметил Платон, - прежде чем есть пельмени, мы должны будем сами их сделать. - Ну и сделаем! – заявили дети. - Папа, а мне с вами можно будет лепить? – застенчиво спросила Ксюша. - А почему нет? – Платон улыбнулся невестке. – Если, конечно, малыш не решит иначе… …В воскресенье вечером я решила подразнить мужа. - Поздравляю, Платон Ильич, теперь до окончания больничного все лекции в школе мам твои. - Зато ты лепила пельмени! – рассмеялся муж. – Поздравляю с гражданским подвигом! - А ты теперь будешь проводить лекции! - По-моему, мы квиты, - сказал серьёзно Платон. – Лиз, и всё равно лекции, хоть я и не люблю их проводить – это ведь не каждый день. А остальное время… - Родной, попробуй взглянуть на эту ситуацию с другой стороны. Что, если временный перерыв в работе тебе для чего-то нужен? Разве ты не можешь посвятить это время чему-то, на что в рабочие дни у тебя не хватало времени? - Верно! Спасибо, милая. - Дарю идею, можешь использовать. - Лиз, ты меня любишь? - Я без тебя жить не могу. - Мряу? – вопросительно мяукнул незаметно подошедший Кис. - Честное акушерское! Платон. Время на больничном я посвятил семье и самообразованию. Я прочитал несколько новых книг по гинекологии и акушерству. Кроме того, каждое утро с согласия Лизы я дистанционно «присутствовал» на пятиминутке и принимал участие в обсуждении лечения пациенток. Коллеги относились к этому благосклонно и даже с юмором: «А что скажет наш доктор Гдетотам?» Эта шутка была в ходу почти до Нового года. Гипс мне сняли в ноябре, месяц понадобился на реабилитацию. И только в декабре я наконец-то смог полноценно выйти на работу и снова превратился в «удава Каа» и Монгола. Минуточку… Сейчас отвечу на звонок... ...Прошу прощения. Меня вызывают в приёмное отделение. Роженица по «скорой». Уже иду.