Аигел — Пыяла
Он не спит. Не спит уже больше недели. Каждый раз, когда моргает, чувствует режущую сухость в глазных яблоках, словно кто-то насыпал в них песок. Голова раскалывается от малейшей попытки сосредоточиться на расплывающихся перед глазами символах, а мозг блокирует базовые для него команды, вроде быстрого поиска и мгновенного перевода уже сотни раз выученных им значений. Ему нужно поспать. Сначала было терпимо жить с минимальным количеством сна, даже удавалось прилежно посещать занятия и получать «превосходно» по всем предметам, а после бежать в библиотеку за словарями и тщательно переводить каждый рунический символ, пытаясь подобрать правильный перевод, чтобы набор непонятных слов приобрел хоть какой-то смысл. Как оказалось, одна половина текста была скудной биографией известных алхимиков, другая – исследованиями и несколькими упоминаниями открытия Николаса Фламеля, но никаких подробностей об источниках его работ или мест, в которых он мог побывать. Труд Тео был, словно, направлен на то, чтобы просто перевести чертову книгу для безмозглых студентов, решивших набраться поверхностных знаний об алхимии. Да в «Истории Хогвартса» было больше информации об эликсире вечной жизни, чем в этой бесполезной, хоть и коллекционной, чуть ли не единственной в своем экземпляре, книжонке. Он испытывал разочарование. Отчаявшись в своих поисках, подумал, что упускает нечто очевидное и даже привлек малышку Гринграсс к переводу, чтобы та взглянула на его писанину невооруженным глазом и заметила хоть какую-нибудь ошибку. Но бедняжка лишь тряслась возле него, ища синонимы к уже готовому переводу и делала бесполезные сноски. Возможно, Астория соглашалась на его просьбы не только из-за страха угроз, но и из-за наивного желания изменить его отношение к ней. Несколько раз, якобы случайно, прикасалась к нему коленом под столом или задевала руку, при этом смущенно улыбаясь. Видимо, жизнь её ничему не учит. — Напомни мне, почему мы этим занимаемся? — спросила она во время очередного совместного вечера в библиотеке. — Напоминаю: нет никаких мы, — коротко ответил Тео, зачеркивая в тетради неподходящее слово. — Я хочу уйти, — Астория попыталась придать своему голосу уверенность, но когда он насмешливо взглянул на неё, тут же потупила взгляд. — Куда? Тео заметил, как она начала нервно теребить край своей юбки дрожащими пальцами. Дурацкая привычка, которая раздражала его даже в спокойном состоянии, что уж говорить о времени, когда его уставшая психика реагировала на малейшее шевеление. — Спать. Еще раз взглянул на резкие, короткие движения её тонких пальцев, услышал мерзкое шуршание сухой кожи о грубую ткань и сам не заметил как заскрипел зубами. Тринадцать, двенадцать, одиннадцать, десять… Тео прикрыл глаза, отсчитывая про себя, чтобы не поддаться нестерпимому желанию схватить её за шею и хорошенько приложить лбом о большой словарь со словами «уйдешь, когда я скажу, не отвлекайся, идиотка». Девять, восемь, семь… —Тебе бы тоже не мешало, — её тихо брошенная фраза заставила его вздрогнуть. Он даже не заметил, как провалился в сон, пока считал.***
— Сука! — он бросил книгу в стену и сел обратно на пол. Вторая неделя подходила к концу. Тео переводил книгу настолько тщательно, что даже представить не мог, чтобы хоть один рунический знак мог иметь другое значение. Забив на правила библиотеки, стащил пару словарей и стал заниматься своим исследованием в спальне, чтобы не приходилось быть стесненным временными ограничениями. Несколько раз довольно грубо накричал на Забини с Малфоем, решивших громко обсудить финальную тренировку перед матчем, но затем продолжал упорно трудиться, игнорируя их насмешливые переглядывания друг с другом. Тео положил жирный хер не только на правила мадам Пинс, но и на домашние задания, за что получил несколько плохих оценок; стал рассеянным и крайне, теперь уже крайне, раздражительным. К тому же, он не мог избавиться от своих обязанностей старосты и потратил несколько ночей на бесполезное патрулирование с пуффендуйцами, после чего был готов отдать значок, лишь бы его оставили в покое, но передумал. Если так подумать, то ему не хватало времени ни на одно из его привычных дел, вроде обязательных водных процедур по утрам и вечерам, полноценных приемов пищи, учебы и даже секса. Он только курил, пил литрами кофе и страдал, желая сжечь чертову книгу. К его собственному удивлению, каждый раз, когда в нем просыпалось, ставшее ему уже привычным за эти недели, отчаяние и отсутствие веры в себя, он звал тупицу Гринграсс. Её вид всегда повышал его самооценку, ведь пока существовали такие безнадежные идиотки, он не мог относиться к себе по-прежнему строго. В один из таких вечеров, пока соседи по комнате проводили свободное перед сном время на очередной тренировке, он сидел на полу, опираясь о внешний корпус своей кровати, и в тысячный раз сверял готовый перевод с оригиналом. Напротив, на небольшом диванчике изумрудного цвета, лежала на животе Астория, подложив руки под подбородок, и скучающе листала словарь, изредка бросая в его сторону многозначительные взгляды. — Чего? — не выдержал он, услышав очередное вздыхание с её стороны. — Ты все еще в форме. Тео непонимающе посмотрел на себя: белая рубашка, галстук цвета его факультета с расслабленным узлом, школьные брюки и кеды. Что за глупая констатация очевидного? — И что? Не все переодеваются в пижаму после занятий, — он пожал плечами, вновь погружаясь в чтение. — Но ты не был на занятиях. Ни сегодня, ни вчера. Ты когда в последний раз душ принимал? Тео поморщился от вопроса, но машинально принюхался, признавая про себя, что действительно начинал дурно пахнуть. — Не волнуйся, если я захочу тебя трахнуть, обязательно помою член, — он поджал губы, но все же взглянул мельком на резко покрасневшую Гринграсс и усмехнулся. Тео не слишком сильно нуждался в её компании, но чужое присутствие ему, порой, даже очень нравилось. Тем более Астория хоть и была глупой, но могла молчать и послушно выполнять его приказы, не задавая лишних вопросов и не отвлекаясь на посторонние вещи, кроме редких неловких касаний или замечаний, которые говорили ему о её волнении за него, что даже льстило и моментами воодушевляло. Более того, возможно, он стареет и становится сентиментальным, но с Гринграсс ему не приходилось притворяться, и он мог вести себя так, как ему было удобно – без привычной вежливости и учтивости, заставляющей его задыхаться от внутреннего дискомфорта. Астория уже знала, что он жестокий и самовлюбленный, и молча терпела. Его это устраивало. — Мне пора, — она неожиданно поднялась с дивана, поправила своё простое черное платье и подошла к стулу, на котором висела её мантия. — А почему ты в платье? — Тео удивленно поднял брови, не понимая куда делась привычная глазу школьная форма. Астория, всего на мгновение, застыла и также удивленно посмотрела на него. — Я же говорила, что сегодня пойду в гостиную Гриффиндора. — Что ты там забыла? Она, поразившись его вопросу, громко выдохнула, захлопав ресницами. — У Грейнджер день рождение, она пригласила меня на вечеринку. Я тебе об этом говорила! — Не говорила. — Говорила! — её обычно тихий голос взлетел на несколько октав, заставив его поежиться. — Да вся школа об этом знает, там будет половина студентов из других факультетов. Если бы ты не был так занят своим переводом, то, возможно, запомнил то, что я тебе говорю! Тео задумался. Кажется, Астория и правда что-то такое говорила. К тому же, он не видел грязнокровку в библиотеке больше недели. Возможно, причина была в подготовке к празднику, либо же она могла перевести отданную им книгу без помощи словарей. Стоп. Будут студенты из других факультетов, а его даже не пригласили? Хотя он отдал Грейнджер ценнейший фолиант и, как староста, являлся её коллегой, в некотором роде. — Вы настолько с ней подружились? — подавив нотки обиды в голосе, спросил он, переводя взгляд от девушки обратно в свои записи. Астория вновь тяжело вздохнула. Он услышал звук отодвигающегося стула и шорох мантии. — Ты сам меня об этом попросил, до сих пор не понимаю почему, но Гермиона… — Гермиона? Уже Гермиона? — прыснул, подняв брови, и посмотрел на слизеринку как на идиотку. — Что такого в том, чтобы называть человека по имени? Тео заметил, как гневно сжались её кулаки, сминая ткань в руках. — Прости, Астория, я забыл, что твой мозг не способен понимать такие понятия, как классовое неравенство и «грязнокровки чистокровным не товарищи», — он презрительно растянул губы в гаденькой улыбке. — Беги скорее, а то твои новые «друзья» не захотят водиться с тобой. Опаздывать, вроде бы, даже в таком обществе не принято. — Почему ты всегда так делаешь? — её голос сорвался из-за всхлипа и ему пришлось вновь посмотреть на неё. Серые глаза предательски заслезились, а лицо стало пунцовым, видимо, ему опять удалось попасть в больное место, но Гринграсс тут же взяла себя в руки и подняла гордо подбородок, кусая пухлые губы до красноты. — Не переставай добывать информацию о Грейнджер, особенно, вслушивайся во все, что связано с её интересами в области редких книг и артефактов, — проигнорировав её глупый вопрос, холодно произнес Тео, и вновь вернул внимание на лежащую перед ним книгу. — Развлекайся, малыш. Она ушла тихо, и он продолжил свою работу. Сверял, перепроверял, тяжело вздыхал, открывал окно и курил сигарету за сигаретой, после чего возвращался к прежнему занятию. Время вновь летело со скоростью света. Он продолжал, словно ритуал, повторять эти действия до тех пор, пока не бросил книгу в стену и не осел на пол, как раз в тот момент, когда с тренировки вернулись Малфой с Забини. И если обычно их болтовня выводила его из себя и он, обязательно, начинал возмущаться по этому поводу, то в этот раз друзья застали его в совершенно растерянном виде. Причиной тому стало осознание, что он перевел до конца чертово пособие по тому, как лишиться остатков здравого рассудка, и теперь просто сидел. Сидел долго, уставившись в одну точку, сложил руки в замок и опускался все глубже затылком в мягкий матрас. На душе было пусто. Тео не имел малейшего понятия о том, как продолжать свои поиски, если все, на что он делал ставки, оказалось бесполезной чушью. У него уже просто не осталось сил перечитывать четыреста страниц оригинального текста, сверяясь со своим переводом, параллельно вглядываясь в словарь и заметки, написанные рукой Гринграсс, в Салазар знает который раз. Все его труды были напрасны. Что же делать? Что ему делать? Больше не оставалось никаких зацепок. Нет. Он ведь не мог что-то упустить. Он сделал идеальный перевод. Этого не может быть. — Ты все еще сидишь со своими книжками? — голос Блейза вернул его в реальность, заставив перевести взгляд на его вспотевшее лицо. Грязная форма для тренировок, метла, взъерошенные волосы, но до омерзения воодушевленная физиономия. — Уже нет, — он равнодушно пожал плечами. — Как там ваш квиддич? Не успел Блейз что-то ответить, как из ванной выскочил Малфой. — У Грейнджер сегодня день рождения и её дружки примчались поздравить её, — Драко вытирал голову полотенцем, параллельно открывая шкаф с одеждой. — Встретились с Поттером у входа. — И что? — также без инициативно поинтересовался Тео, наблюдая пустым взглядом за ходящим туда-сюда Малфоем. — Он пригласил нас на вечеринку в знак перемирия, вот собираемся с Блейзом, — пожал плечами он, смотря придирчиво на две одинаковые черные рубашки в своих руках. — Может быть, откинешь на потом свои важные дела и присоединишься? Тео скептически выгнул бровь, усмехаясь приглашению. — Меня не приглашали, — сухо заметил он. — Паркинсон тоже туда не звали, но, как видишь, Драко не может выбрать наряд, так что, — Блейзу даже не нужно было продолжать, чтобы Тео понял, что в гостиную Гриффиндора сегодня мог заглянуть любой желающий. Он окинул взглядом свой непрезентабельный внешний вид и еще раз посмотрел на лежащие перед ним заметки. — Выпивка будет?***
Diamond Dust — Staring At The Stars
Ему этого не хватало. Шумная вечеринка, запах дешевого алкоголя, шатающиеся студенты, очередь у туалета, зажимающиеся в углах парочки. Обычно, гостями на вечеринках факультетов были только их представители, но, возможно, война повлияла на сплоченность седьмого курса, благодаря чему Тео имел возможность рассмотреть обстановку незнакомой гостиной в полной красе. Хотя, в отличие от своих однокурсников, ему так и не удалось подружиться с кем-то из гриффиндорцев. Он вообще редко с кем общался, кроме студентов Слизерина. Во-первых, для общения не нужно было искать повод, достаточно было с ними жить в одной комнате, а во-вторых, Тео предпочитал трахать только чистокровных девиц. В них, по его мнению, было меньше типичного для девчонок нытья, а также присутствовали хорошие манеры и умение вовремя оставить его в покое. Он бы мог ощутить себя чужаком в несвойственной ему среде, но беспечность в отношении того, что о нем думают окружающие, помогала ему сохранять равнодушие и спокойствие. Несмотря на то, что только вошел в гостиную и сразу же потерял сопровождающих его Малфоя и Блейза из виду, ни капли не расстроился, ведь в ту же секунду заметил на одном из столов бутылку с огневиски и оценивающе хмыкнул, направляясь к желанному напитку. Удивительно, что главная староста школы позволила подобному попасть на её вечеринку. Хотя, возможно, присутствие Поттера и Уизли умерило её стервозность и правильность. Он сразу нашел в центре, у камина, золотую троицу, окруженную преданными фанатами. Вот Поттер обнимает сидящую на его коленях Уизли, чуть дальше её братец развалился на диване, вытянув руку так, что мог играть с волосами напряженной Грейнджер, которая, в свою очередь, выглядит, скорее, как случайный гость на незнакомом ему мероприятии, чем виновник торжества. Забавно, что грязнокровка, действительно, не похожа на счастливую именинницу, даже несмотря на её милое розовое платье, которое, наверняка, выбирала с помощью своей рыжей подружки. Тео залпом проглотил налитый ранее в бумажный стаканчик огневиски и поморщился от вкуса – дешевая пародия на то, что обычно пил его отец, имевший доступ к более выдержанным сортам. Просканировал взглядом присутствующих и заметил Драко, трущегося неподалеку от болтающей с Асторией Пэнси. Он, не удержавшись, покачал головой. Влюбленность в кого-то – самая глупая на свете вещь. Его чистокровный товарищ, который раньше воспринимал Паркинсон как само собой разумеющееся, стоял истуканом, всякий поправляя волосы и бросая на неё многозначительные взгляды. Решив, что его уставшая от долгого исследования психика не выдержит позора друга, двинулся к нему навстречу, дабы избавить от жалких гляделок в одиночестве. Блейз, похоже, окучивал очередную девчонку из Гриффиндора. Кому-кому, а Забини было плевать на былую вражду с львиным факультетом. Единственное, что являлось на него по-настоящему важным – упругость девчачьей задницы и милая мордашка. Поэтому Теодор решил взять на себя спасение товарища. — Отвратительное пойло, — заметил вслух, подходя к Драко. — У нас вечеринки выглядят культурнее и на вкус, — он отпил еще немного из стакана, — приятнее. Драко нервно усмехнулся и опять покосился в сторону Паркинсон. Тео не хотелось следить за его взглядом, иначе наткнется на стоявшую рядом с ней Асторию и та, обязательно, прицепится к нему, будучи подпившей, судя по её розовым щекам и визгливому смеху. Вместо этого он вновь посмотрел на сидящую в тени Уизела Грейнджер. Она гипнотизировала взглядом камин и крутила стаканчик с нетронутой выпивкой в руке, пока её рыжий ублюдок что-то рассказывал. Тео прислушался. — И, значит, он подходит ко мне и говорит, что готов купить все приготовленные на продажу клыкастые фрисби по оптовой цене. Можете себе представить? У нас раскупают весь товар за пару дней по полной стоимости, а он предлагает… Разве Уизли не проходит обучение в управлении мракоборцев с Поттером? Тео присмотрелся к его пухлому лицу и сразу же сделал вывод, что парень занимается чем угодно, но только не тренировками. И что Грейнджер в нем нашла? Неужели её больше никто не захотел трахать? Он вновь оценивающе посмотрел на неё, пытаясь прикинуть её шансы на поиск нормального мужика. Волосы заколола, оставив пару прядей у лица, накрасилась, по крайней мере, он не заметил привычных темных кругов под глазами. Платье нелепое, конечно. Не её цвет. Возможно, было бы оно чуть менее ярким, то… Стоп. Это же Грейнджер. Чтобы не надела и как бы не разукрасилась, она все еще оставалась серой мышью с зубами, как у бобра. Возможно, фраза «прожигать взглядом» действительно имела прямое значение, иначе он не мог объяснить, почему грязнокровка вздрогнула и резко повернула голову в его сторону, тут же встречаясь с ним взглядом. Тео усмехнулся и отсалютовал ей стаканом, но Грейнджер прищурилась и, что-то прошептав своему рыжему дружку, поднялась с дивана, направляясь в его сторону. Несмотря на выпитый алкоголь, он занервничал при виде её колышущихся от быстрой ходьбы волос, которые заколка явно не удержит, если она продолжит так яростно топать. Сжал сильнее стаканчик в руке и глубоко втянул воздух, задерживая дыхание. — Привет, — поздоровалась она. — Привет, — как можно спокойнее ответил Тео, пытаясь совладать с непонятным ему волнением. Грейнджер отвела взгляд в сторону, словно проверяя, нет ли поблизости любопытных ушей, а затем презрительно посмотрела на смотрящего в сторону Паркинсон Малфоя, и подошла еще ближе, чтобы как можно тише спросить: — Ты закончил свой перевод? Ну конечно. О чем еще могла его спросить главная зубрила Хогвартса. Он медленно прикрыл глаза, чтобы не закатить их, и выдавил улыбку. — Да, но я не уверен в его точности, а что? Ты хочешь, чтобы я вернул книгу? Тео прекрасно понимал, что именно за этим она и подошла, но ему не хотелось так быстро расставаться с «Древнейшей историей Алхимии». Возможно, он все-таки что-то упустил. — Да, мне нужна книга, — Грейнджер холодно кивнула и резко дернулась, услышав громкий смех Уизли со стороны дивана. — Но я не закончила переводить твою и было бы неплохо, если бы ты дал мне еще неделю. Она же не хочет… — И я останусь при этом ни с чем? — как-то глупо вырвалось из него, словно он даже не мог допустить мысли о том, что есть люди наглее его. — Всего неделю. Нет, она серьезно? Хочет забрать и «Историю Алхимии», и «Записки Мунго»? Он похож на идиота? Ей можно не соблюдать их договоренность, а ему нужно было вернуть книгу? Тео не знал от чего внутри стал так жарко: от возрастающей на грязнокровку злости или от дерьмового пойла? Он не мог так просто отдать ей книгу, возвратиться в прежнее ожидание и проверять каждый день не соблаговолила ли она вернуть её в библиотеку, и, тем более, не хотел отдавать единственный предмет, заставивший Грейнджер уступить ему желаемое хотя бы на короткое время. Думай, Тео. Думай. Опасно признаваться, что ему эта книга нужна куда сильнее, чем ей, и явно не для банального желания поиграться в переводчика. Она начнет задавать вопросы или, еще хуже, поговорит об этом с Макгонагалл или со своими дружками, или вообще начнет собственное расследование. Хотя тут и расследовать было нечего. Для чего ещё сыну Пожирателя могла так сильно понадобиться книга, в которой, практически, все написано об алхимиках, ищущих способы превращать недрагоценные металлы в драгоценные и продлевать годы своей жизни? Репутация его отца оказала ему медвежью услугу, усилив слежку Министерства за Тео и ему подобными. И если признается, или хоть как-то намекнет на свой интерес, то будет выглядеть в глазах окружающих вовсе не благородно настроенным исследователем. После обнародования информации о Волдеморте и его крестражах, Кингсли сильно ужесточил цензуру на все, что могло воодушевить людей повторить судьбу Темного Лорда, включая любую информацию об исследованиях в области темной магии и опасной для волшебников алхимии. Поэтому Тео так зацепился за редкий, и что самое главное, доступный фолиант, в котором можно было найти зацепку. Но ему пора было признать, что самостоятельно он не справлялся, хоть и считал себя достаточно сообразительным для достижения поставленной цели. Возможно, все совпадения в его жизни вовсе не совпадения, а такие же непонятные знаки, как и руны, к которым нужно было подобрать правильный перевод. Что, если Грейнджер, самая умная волшебница его времени, была его единственным шансом добиться желаемого? Что, если он все это время игнорировал очевидное? Тео долго стоял, храня молчание, и смотрел на неё изучающим взглядом, словно впервые увидел. К черту. Он ответит наглостью на наглость и поставит все на кон. — У меня есть встречное предложение, — его голос дрогнул, но он сразу же усмехнулся, заметив возникший интерес на её лице, когда, наконец, заговорил. — У тебя же сегодня день рождения, а я не привык приходить на праздник без подарка, — звучание его речи медленно возвращало свою былую прохладную учтивость. — Я хочу подарить тебе эту книгу, — он сделал паузу, чтобы насладиться недоверием и удивлением в её глазах, которые сразу же сменились жадностью и жаждой получить его бесценный подарок, прежде чем закончил: — Но взамен ты мне окажешь одну услугу.