Тихая, безмолвная, незаметная человечность

Последствия шедевральной шутки близнецов Уизли оказались столь же впечатляющими, как они и надеялись. Различные Факультеты либо подвергали себя ужасающему унижению пытаясь выразить свой гнев, либо вынуждены один день помолчать. Даже несмотря на то, что в классе на обоих Уизли нападали различные ревы животных, которые пытались не сильно открывать рот. Они скрывали язык, из-за которого многим было неловко. А Фред и Джордж смеялись своим глупым смехом. В конце дня, отбывая свое первое за очень долгое время задержание, они пришли к выводу, что это было одновременно и первое апреля, и день рождения. Когда на следующий день их друзья и соседи по общежитию снова начали выдвигать обвинения и оскорбления, они громко обдумывали, что им делать в следующем году. Многие бы сочли их за слизеринцев, если бы их наклонности были более злонамеренными. Не все ненавидели рыжих за их совершенно безобидные выходки. Пара пуффендуйцев, один или два человека из Когтеврана и меньшинство гриффиндорцев поняли юмор этой ситуаций. Луне нравились и перья, и птичья речь. Во время обеденного перерыва у нее, как она считала, был очень оживленный спор с совой. Она считала, что победила если не по содержанию, то по духу. У сипухи был бессвязный диалект, но она не хотела ее обижать, поэтому не упомянула об этом. Драко был возмущен и пригрозил сообщить отцу о вторжении впервые за несколько месяцев. Гаара отметил, что Драко на самом деле не писал Люциусу о розыгрыше, но все же было интересно отметить, как Драко регрессировал, столкнувшись с унижением. Гаара вспомнил свои собственные унижения и то, как его отец мог бы отреагировать, услышав о них. Вероятно, это привело бы к тому, что несколько наемных убийц будут отправлены, чтобы убить Гаару в период его слабости. Он бы нажаловался на Уизли отцу? Его отец был мертв. Гаара стер улыбку со своего лица прежде, чем кто-либо это заметил и счел его дураком, потому что он улыбается впустую. — Полагаю, это было довольно интересно. Не могу говорить целый день. Думаю, я могу понять, через что ты сейчас проходишь. Но по крайней мере, у тебя нет раздвоенного языка. Гаара обдумал это поверхностное и самовлюбленное заявление, но согласился с последним пунктом. Казалось, было немного неудобно все время высовывать язык. И это выглядело нелепо. Говоря о смешном, эти два идиота-шутника подошли к нему вчера после того, как исключили его из своей общешкольной шутки, чтобы вернуть себе свои «троны розыгрышей». Он понятия не имел, о чем они говорили, но согласился, что они могут получить трон, если захотят. Уизли дали ему пять и убежали, когда их заметила группа семикурсников Слизерина. Змеи не отнеслись к этой шутке с каким-то хорошим юмором, поэтому близнецы, да и вообще все Уизли, стали врагами номер один в Слизерине. Смещение Гаары с первого места было неоднозначным благословением. В школе довольно резко вернулось прежнее мрачное настроение после того, как в Хогсмиде было сообщено о еще одном появлении Сириуса Блэка. Студенты быстро забыли свое волнение и гнев и вернулись к страху. Даже слизеринцы беспокоились о Сириусе Блэке, потому что он не был обычным чистокровным фанатиком, он был настоящим сумасшедшим. Учителя пытались навести порядок, а некоторые даже пытались поднять настроение, упоминая о розыгрыше, приближающемся финале по квиддичу или даже об экзаменах в конце года. Любое отвлечение, но дети все еще были напуганы. Гаара, как и всегда после прочтения одной из этих статей о Сириусе, был в равной степени обеспокоен и уставшим (от его выходок) за своего друга в Хижине. По крайней мере, его друг в его собственном мире был способен выбраться из большинства проблем, в которые он попал. Если бы только Драко и Сириус были такими находчивыми и способными всегда, Гаара мог бы спать спокойно по ночам. Нуу… ему было бы удобнее читать ночью. В тот день во время обеда, одного из немногих, на который Гаара удосужился прийти, Хагрид подошел к нему с приглашением на чай в его хижине этим вечером. Приглашение было адресовано и Драко, но белокурый сноб вежливо отказался от возможности попробовать еще твердые пирожные и чай из чашек, которые все еще пахли тем крепким бренди, которым они были наполнены в последний раз. Хагрид не сказал, почему он пригласил Гаару, но никто не сомневался, что Гаара будет в достаточной безопасности, встретившись с этим человеком в одиночестве в своем доме. Несмотря на то, насколько могущественным считался Гаара, правила все еще действовали (что касается учителей), поэтому Хагрид сказал своему ученику, что придет и заберет его из гостиной Слизерина в восемь, после ужина. Не дай Бог Сириусу Блэку столкнуться с Гаарой, когда он в темноте ночи направлялся к дому Хагрида! Когда Драко предложил такой сценарий, хотя и с меньшим драматизмом, Гаара задумался . Скорее всего, если бы Сириус встретил Гаару в темном коридоре, он, вероятно, закричал бы, превратился в собаку и убежал бы, поджав хвост. Он бы наверняка так и сделал, если бы в тот день сделал что-нибудь особенно грубое, чтобы оскорбить Гаару. Гаара согласился на предложение Хагрида, хотя бы из вежливости по отношению к одному из самых дружелюбных профессоров школы. К тому же Хагрид оказался самым крупным человеком, которого Гаара когда-либо видел в любом мире. Райкаге был большим, как и некоторые из ниндзя Киригакуре, с которыми он столкнулся, но Хагрид был по крайней мере вдвое выше Гаары. Казалось, что никто в этом мире не знает, как правильно сражаться. И уж точно далеко не на том уровне, на котором он мог сражаться. И еще, Гаара слышал, что у Хагрида по какой-то причине не было доступа к палочке, поэтому его угроза еще больше уменьшилась. Но если рыжий и научился чему-то за время своего пребывания в роли пушистого, пушистого, супер-плюшевого демона-тануки, так это тому, что не нужно без нужды враждовать с существами крупнее тебя, если ты можешь этого избежать. К тому же ему нужно было провести ночь вдали от исследований, домашних заданий, резни и Драко, а в остальном его возможности для развлечений были весьма ограничены. По иронии судьбы, Гаара вызвал несколько озадаченных взглядов своих соседей по общежитию, когда они увидели его в гостиной после ужина, где по сути он и должен был быть. Возможно, их взгляды также были связаны с тем, что рядом с ним не было Драко и он не читал. Многие обсуждали решение Распределяющей шляпы поместить Гаару в Слизерин, отчасти из-за его ненасытной привычки к чтению, его нахальных и временами просто наивных социальных навыков, а также из-за своеобразной реакции шляпы на все, что было в голове Гаары. То, что было странным зрелищем, быстро стало тревожным, когда Гаара не шевелился в течение пяти, десяти, пятнадцати минут… Он сидел совершенно неподвижно, его глаза смотрели прямо перед собой, лишь изредка моргая. Конечно, никто не подошел, чтобы узнать, в порядке ли он. Они были более чем рады дождаться Драко, их постоянного куратора Гаары, который придет и решит проблему. Наконец в дверь в гостиную Слизерина раздался громкий стук, и пара младших курсов запаниковала, громко восклицая, что Сириус Блэк здесь. Некоторые из более старших и здравомыслящих учеников начали потеть, когда Гаара наконец двинулся и приблизился к угрозе. Он выглядел бесстрашным перед лицом… Возле общей комнаты стоял Рубеус Хагрид, наименее угрожающий профессор школы по всенародному голосованию. Когда бесспорно странная пара ушла, слизеринцы еще раз выдохнули с облегчением и в сотый раз пожалели, что Гаара не обременил своим безумием другой факультет. Их прогулка по замку не была отягощена пустыми разговорами, за что Гаара был безмерно благодарен. С тех пор, как он перестал говорить, он заметил, что другие люди часто пытаются заполнить тишину своими голосами. Неловкий рефлекс, подумал он, но тем не менее раздражающий. Однако, возможно, из-за склонности к работе с животными или из-за его простоты характера, Хагрид ценил длительное молчание. Когда они добрались до хижины Хагрида, он предложил Гааре чашку чая и свежий домашний пирог. Он принял первое, но отказался от второго. Он уже сталкивался с выпечкой великана и предполагал, что осколок такого пирога будет носиться в его кишечнике долгие годы. Чай тоже не был деликатесом, слишком крепкий, и в нем использовались обычные тяжелые чайные листья, которые, как он понимал, были обычным явлением в этой стране. Ему хотелось настоящего чая, не переваренного, без использования этих безвкусных листьев и без запаха бренди, который, несомненно, до этого наполнял кружку. Тем не менее он поблагодарил мужчину за чай и начал его пить, отмахнувшись от предложений молока и меда. — Спасибо, что ты пришел и выпил чашку, сегодня вечером, Гаара. В последнее время мне было немного одиноко, учитывая, что все ищут старого Сириуса Блэка. Даже другие профессора были слишком заняты, чтобы прийти и нанести мне визит. Гаара пассивно кивнул. — Я бы попросил Гарри, Рона и Гермиону тоже прийти, но поскольку Гарри цель Сириуса-Блэка,.Сириуса Блэка… ему слишком опасно покидать замок ночью, даже с профессором. Гаара мог это понять, даже если это было немного глупо. Сириус, вероятно, собирался обнять Гарри, когда увидит его в следующий раз… что, как он согласился, было жестоким и злым стремлением. — А другие студенты слишком боятся его и дементоров. Так что здесь остались только я и старина Клык. Хагрид наконец упомянул о собаке, все еще пускающей слюни на колени Гаары. Угрюмый мальчик просто проигнорировал это. — Должен признаться, у меня есть еще одна причина пригласить тебя сюда сегодня вечером. — сказал Хагрид, делая еще один глоток своего напитка, пахнущего чем угодно, только не чаем. — Я знаю, что ты в последнее время присматриваешь за Пушком, и я хотел сказать тебе спасибо. Гаара оживился, задаваясь вопросом, в чем ему придется признаться. — Он ужасно большой, и ему там очень одиноко. Я рад, что ты выходишь и играешь с ним, даже если тебе это не положено. Я знаю, что ты можешь позаботиться о себе. И ты не из тех, кто не может., не может… играть с чем-то таким большим, как Пушок. Я думаю, ты отправился на его поиски после того, как я рассказал о нем тебе и профессору Люпину. Не виню тебя. Не каждый день слышишь об огромной трехголовой собаке. Гаара кивнул. — На самом деле он домашний щенок, но он больше не может оставаться в школе. Он царапал полы и гонялся за кошками. А МакГонагалл боялась, что он может пойти за студентом, поэтому мне сказали найти ему новый дом до нового семестра. Я отослал Норберта, но от Пушка не смог избавиться. Он никогда не знал никого, кроме меня. Гаара спокойно потягивал чай. — Поэтому. я спросил профессора Дамблдора,. я спросил. Эээ, я очень любезно .спросил его, может ли Пушок остаться в лесу, подальше от детей и прочего, а я позабочусь о том, чтобы у него не было проблем. Он немного побеспокоил кентавров и фестралов, но теперь оставляет их в покое. — Во время разговора Хагрид с волнением пил чай, особенно дома, когда он обсуждал одно из своих драгоценных животных. Чего Гаара не сказал Хагриду и не собирался говорить ему, если его не заставят, так это то, что теперь он считает Пушка своим. Хагрид оставил его в лесу, и Гаара нашел его. Ему было наплевать на животное или что-то в этом роде, он просто решил, что оно когда-нибудь ему пригодится. Гаара уже некоторое время тайно хотел призывающее животное. Но не мог найти никого, кто бы позволил ему подписать их контракт. Он не спросил Темари, поскольку инцидент с ее «сестрой» Кама-итати все еще был свеж в памяти каждого. Неудачно тогда вышло. —… Хотя и в последнее время кентавры немного буянят. Предположим, я действительно не виню их, несмотря на то, что вокруг столько дементоров. К тому же они никогда не были довольны профессором Л-… — Хагрид споткнулся, глядя прямо на Гаару, чтобы проверить, заметил ли он оговорку, — Насчет… эм… насчет холода в последнее время. — Хагрид откинулся на спинку стула, счастливый, что не проболтался о Ремусе и его Ликантропии. '"Дементоры.'» — песок написал Гаары. —Эти мерзкие твари расстраивают здесь почти всех. Мои гиппогрифы обычно такие милые, Гаара усмехнулся. Его гиппогрифы. —… но теперь я не могу позволить им приближаться к ученикам, иначе они нападут на них. Если оставить в стороне странные интересы/забывчивость Хагрида, Гаара согласился с тем, что дементоры, которые когда-то были помехой, с начала нового семестра стали реальной опасностью. Все больше и больше он находил бездомных, бродящих по лесу в миле от разграниченных патрулей, за которыми они должны были следовать по периметру Хогвартса. Еще пара в следующие несколько месяцев будет бродить возле поля для квиддича, а вскоре после этого они уловят запах всех этих тревожных и эмоциональных подростков в замке и… Ну, Гаара не был до конца уверен, что даже он сможет остановить такое количество из них одновременно. Он бы поговорил с директором об этих опасениях, но один взгляд на морщинистом лице этого человека за последние пару месяцев сказал все, что ему нужно было услышать. Дамблдор слишком хорошо знал, насколько опасной была текущая ситуация, и на этот раз нельзя было возлагать вину на грязные ноги Сириуса. Гаара пробыл с одиноким смотрителем чуть меньше часа, односторонне обсуждая проблемы, как новые, так и старые. Хагрид провел восемь минут, оплакивая убийство слизеринского василиска в прошлом году, поскольку это, вероятно, была самая большая змея, когда-либо жившая. Гааре понравилось бы выражение лица Хагрида, если бы тот мог видеть Манду. Или любой вызов босса, если подумать. В конце вечера Гаара вежливо отклонил предложение испеченных «угощений», которые можно было бы забрать и поделиться с друзьями, и попрощался. Это был достаточно хороший способ провести вечер. На самом деле Гаара не был сентименталистом, но он ценил Хагрида как доброго человека. Рыжеволосый воин не имел никакого желания находиться в окружении назойливых знакомых, но провести час или два с кем-то, кто явно не был слизеринцем, тоже было приятно. Расслабляюще. Драко уже спал, когда он вошел. Блондин лег рано. Гаару вряд ли можно было обвинить в шуме, но даже несмотря на то, что он молчал, он странно навязчиво присутствовал в любой комнате, в которую входил. Он решил, что это часть его устрашающей/злой ауры. Заметьте, это не были наблюдения Гаары о себе. Драко, однажды, прямо сказал ему, что он навязчивый и пугающий. Гаара только что предположил, что эти вещи связаны. Несколько дней спустя Гаара совершал свой обычный обход по лесу, убивая дементоров, оказавшихся на его пути, и всех акромантулов, которым не повезло попасть в поле его зрения. После недавнего разговора он решил, что не причинит вреда Арагогу и Мосагу, поскольку они когда-то были домашними животными Хагрида, как и Пушок. Он не был заинтересован в их краже или попытке научить их трюкам, но и не собирался их убивать. Кроме того, он уже забрал одного из питомцев Хагрида, даже если тот еще не знал об этом. И он не хотел убивать остальных. Однако другие акромантулы, вроде тех что загнали его в угол в полнолуние, были в его глазах вполне добычей. Обильный и убиваемый ресурс, такой как дементоры. Он кружил вокруг их территории в поисках более крупных отставших, когда услышал стук по земле. Для Пушка это было слишком часто и мягко, не говоря уже о милях от того места, где обычно бродила собака. Несколько мгновений спустя, после того как Гаара привлек внимание своим песком, пара крупных взрослых кентавров прискакала сюда, натянув луки, как только увидели его. Они кружились вокруг него, но он не беспокоился об этом. Стрела сзади была для него так же не опасна, как и спереди. Он не волновался. Он подождал, пока они закончили «окружать» его, прежде чем скрестить руки на груди. Если они пустят стрелу, он сможет охотиться на что-то новое и более гуманоидное. Шукаку был бы в восторге. Ни один из двух полумужчин не выпустил стрелу, вместо этого один из них поспешил вперед и представился: — Привет, я Флоренций. Мы искали тебя, Гаара. Гаара кивнул. — Мой народ пытался избегать тебя с тех пор, как ты пришел на эту землю много лун назад. Ты являешься носителем великого зла, и эта злоба пронизывает воздух вокруг тебя. Для тех, кто может это понять, ты задыхаешься, находясь рядом. Для тех, кто менее осведомлен, ты можешь быть заманчив. Голодный волк охотнику и игривая собака жеребёнку. Гааре пришлось поправить руки, чтобы они не скрестились в шоке. Он не был так уверен, что означал последний комментарий о собаке, но понял, что эти конные люди каким-то образом раскрыли его секрет. Он мог бы убить пару на всякий случай, но это повлекло бы за собой убийство и остальных кентавров. Почему они не могли просто попытаться убить его или что-то в этом роде…? Это никогда не было просто. — Мы не знаем, кто ты,. звезды неясны. Но мы знаем, что ты чужой для этого места, для наших звезд, и тебе предстоит сыграть здесь свою роль. «' Роль? «' Оба существа вздрогнули, когда песок зашевелился, но существо по имени Фиренций снова заговорило: — Мне очень жаль. Я не читаю по человечески. Гаара вздохнул. Это было новое и раздражающее дополнение к его немоте. — В нашем народе существуют разногласия относительно того, что ты значишь для этого мира. Я решил прийти и встретиться с тобой и рассказать тебе то, что мы знаем. Очень скоро тебе придется держать свою душу, и при этом ты рискуешь потерять ее. Гаара отказался слушать следующею обличительную речи о том, какая далекая звезда или планета с какой сходятся. Сегодня вечером он вышел, чтобы выпустить пар и насладиться ночным воздухом. Вместо этого ему рассказали о его судьбе и опасности для его души. Если бы он хотел послушать такого рода вещи, он бы приходил на уроки гадания. —… Ты опасен. Ты носишь кожу мальчика, но вмещаешь в себя зло. Звезды не могут подсказать все руководство, поэтому мне было позволено передать тебе нашу мудрость в надежде, что ты сможешь предотвратить грядущую катастрофу. Если пути снова пересекутся, … он продолжил рассказывать о Марсе… … За это время я постараюсь выучить человеческую письменность, чтобы мы могли нормально разговаривать. Их сообщение было доставлено, Гаара кивнул в знак благодарности…? Он согласился с этим? Он кивнул, поскольку не мог эффективно общаться другим способом. Кентавры снова побежали прочь. Гаара повернулся на девяносто градусов и пошел дальше, на территорию акромантулов, надеясь, что какой-нибудь крупный хищник попытается его съесть. Эта головная боль будет только усиливаться, поэтому ему придется работать/убиваться, преодолевая боль. КСОКСОКСОКСОКСОКСОКСОКСО Занятия довольно быстро вернулись в нормальное русло. Предрасположенность подростков к драматизму позволила им перейти от злости к веселью, страху и обратно к базовой тревоге в течение всего пары дней. Страх и предвкушение все еще витали в воздухе, но теперь студенты были сосредоточены на предстоящих событиях. Некоторых интересовали летние каникулы всего через несколько месяцев, некоторые (Когтевранцы и Гермиона Грейнджер) с нетерпением ждали экзаменов в конце года, которых боялись другие, а некоторые были сосредоточены исключительно на запланированных финалах по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Насколько Гаара мог слышать, этот матч, безусловно, был самым обсуждаемым в Большом зале. Их третий поединок в этом году! , Очевидно, что даже министр магии подумывал об участии. Драко поддерживал свой Факультет, приобретая (болезненный) оттенок зеленого всякий раз, когда поднимался вопрос о матче. Учителя на протяжении всего года (и большей части своей карьеры) работали над тем, чтобы сосредоточить внимание учеников на учебе, а не на множестве отвлекающих событий и занятий вокруг школы. За исключением вышеупомянутой группы, которая с удовольствием работала и готовилась к тестам в мае и июне. Остальные либо отрицали экзамены, либо планировали разобраться с этой проблемой ближе к дате. Драко был во второй группе, откладывая дела на потом и беспокоясь о неправильных вещах. Он все еще был в стрессе из-за своих экзаменов, не то чтобы он сообщал об этом кому-либо за пределами своей комнаты, а из-за чрезвычайно важного матча по квиддичу, продолжающейся проблемы Сириуса Блэка и дементоров и надвигающегося призрака возвращения к своим родителям (читай: своему отцу). все затянувшееся время он просто не мог сосредоточиться. Гаара не волновался. По натуре он был книжным человеком, хотя по-настоящему этим фактом и не гордился. В его мире сидеть и читать, даже учить математику или историю, было совершенно неважно. Его даже не тестировали на генина, потому что его отец был уверен, что он станет эффективной машиной для убийств. Он мало чем занимался. Читал, пытался играть один, но однажды его познакомили со его братом и сестрой и сказали, что он будет отправляться с ними на миссию. Когда ему сказали, что эти миссии могут включать в себя убийства, он понял его «продали». Так что Гаара продолжал читать, как будто учебники не заканчивались, а сами экзамены были для него лишь неудобствами. Тем не менее, его профессора не были настолько пресыщены его шансами. Его академическая успеваемость не подвергалась сомнению, за исключением того, будет ли он одним из лучших на своем курсе, но его практические навыки все еще были значительно ниже среднего. С точки зрения чистой силы, он обладал большей силой, чем Гарри Поттер или Невилл Долгопупс (вместе взятые), но его полное отсутствие контроля или природный талант к магии оставили ему способности к произнесению заклинаний, как у первокурсника. К счастью, сейчас он не причинял людям вреда каждым заклинанием, которое он произносил, но ему требовалось много времени, чтобы выучить новые заклинания, и никто не был уверен, сможет ли он перейти на следующий курс. Это была исключительно редкая вещь — задержаться на один год в Хогвартсе. Почти так же редко, как перевести студента. Некоторые преподаватели не исключали этого. У Гаары не было природного таланта, и он очень поздно стартовал, поэтому некоторые утверждали, что для него было бы лучше отложить учебу еще на год. Некоторые, в том числе Снейп, возражали, что это был очень резкий шаг, поскольку он медленно догонял, плюс некоторые люди не хотели, чтобы Гаара оставался в Хогвартсе еще на год. В результате, (за исключением Снейпа), большинство профессоров Гаары начали оказывать ему дополнительную помощь и время от времени давать дополнительные уроки. Люпин почувствовал удовлетворение от того, что другие, наконец , последовали его примеру , даже если им не приходилось бороться с продолжающимся антагонизмом между Гаарой и Гарри. В перерывах между регулярным обучением ЗОТИ, чтением, убийством паукообразных и дементоров, периодическими тренировками, домашними заданиями, этими новыми лечебными уроками и временем, которое он уделял Пушку, Гаара был очень занят в апреле. С другой стороны, это дало ему прекрасный повод бросить Луну и Драко, когда у него возникало такое настроение, что случалось гораздо чаще с первой, которой теперь не хотелось ничего делать, кроме как обсуждать его плачевные ежемесячные формы. — У тебя довольно длинные уши. Они помогают твоему слуху? — спросила Луна, приспосабливаясь к его ускорению от нее. Гаара кивнул, не желая, чтобы кто-нибудь увидел его письменный ответ, не говоря уже о том что б кто-нибудь не услышал Луну. — Ты до сих пор не рассказал мне, как ты стал таким. Я пыталась читать о тануки, но они не встречаются нигде за пределами Японии и не так уж похожи на тебя. Тебя никто не поцарапал, не так ли? Гаара покачал головой, терпя эти вопросы в миллионный раз. Луна была одержима. — Мне хотелось бы, чтобы мой отец увидел тебя. Но теперь, когда я знаю, что это ты, и ты не хочешь, чтобы люди знали, я полагаю, он не увидит тебя в таком виде. — Вопрос был, даже если не было перегиба. Гаара решительно покачал головой. На самом деле он не чувствовал необходимости встречаться с отцом своей незначительной подруги и, конечно же, не чувствовал себя обязанным раскрыть ему свою темную тайну. Красноволосому не особенно нравилось, что Луна знала об этом, и он предпочел бы, чтобы она никогда не узнала о не таком уж и милом тануки внутри него. Позволяя песку выйти наружу, Гаара написал: « Мне пора идти на занятия.» — Ох, ладно. — спокойно сказала Луна, а затем с любопытством выглянула в параллельное окно. — Знаешь, сейчас ночь. « У меня дополнительный урок с профессором МакГонагалл » — Ой. — В голосе Луны прозвучала небольшая зависть. Гаара из этого правильно сделал вывод. Он не должен сообщать это другим когтевранцам. Они не должны знать что ему предлагают дополнительное время с учителями в нерабочее время. Ревность — ужасная вещь. Без дружбы Луны с Гаарой она могла бы выявить некоторые менее желательные черты когтевранки. Поскольку его время было разделено на дюжину разных направлений, время текло все быстрее и быстрее, пока снова не появился единственный значимый маркер его времени. Календарь его/Драко предсказывал ему, что скоро это опять произойдет. А он все еще не знал, что делать. Ему нужно было что-то сделать, и чем больше он думал о том, чтобы запереться в полнолуние, тем безумнее это звучало. Если бы его человеческий разум восстал против этой идеи, он бы в конечном итоге начал жевать собственный мех, когда вмешается его животный разум. Он знал, что может рассчитывать на помощь Луны, но, несмотря на гарантированную безопасность, которую давала ночь рядом с ней, у этого маршрута были очевидные недостатки, и еще он не хотел идти по этому пути. Одних только обещанных размеров и чертежей было достаточно, чтобы избегать ее в ту ночь. Продолжая свою традицию шлепанья, в тот вечер он оказался в лесу, занимаясь своими обычными приготовлениями. К тому времени, когда взошла луна и он преобразился, он почти закончил свою текущую книгу. Он возился и изо всех сил пытался поставить закладку на место своими неуклюжими, противостоящими пальцами лапы. Гаара нашел время, чтобы наметить более безопасные места в Запретном лесу, чтобы избежать опасных пауков, чрезмерно ласковых фестралов, надоедливых кентавров и Пушка. В результате у него остались две относительно чистые области, он пошел в ту, что подальше от замка, где Хагрид вряд ли наткнется на него. Гаара понял, что лазить по деревьям в этой форме было забавным испытанием, поскольку форма явно не была предназначена для выполнения этой задачи. Он мог достаточно легко выкопать ямы, хотя и не был склонен часто это делать, так как его лапы прсле этого будут покрыты грязью. А с такими конечностями взобраться на любое дерево было более трудной задачей. Он был на полпути к особенно плоскому стволу дуба, когда услышал опасное и знакомое рычание. Он повернул голову, но не смог повернуть ее достаточно далеко, чтобы увидеть оборотня, поэтому в итоге он наклонил ее назад и увидел энергичного волка, расхаживающего по поляне и смотрящего прямо на маленькое существо, пытающееся залезть на дерево. Он знал, что оборотень в этой форме не представлял для него никакой опасности по какой-то причине. Но пребывание рядом с волком не раскрывало… приятную сторону Гаары. После их последней встречи у него было время понять то, что он играл с другим человеком, ставшим животным. Он знал, что в этом теле его разум работает по-другому, но он не хотел поддаваться унижению. Не без боя. Тем не менее, когда волк нетерпеливо зарычал, Гаара спрыгнул с дерева и побежал к более крупному млекопитающему. Они тут же начали игру в салки. Всю ночь они играли в пятнашки, прятки (что было сложнее, так как они чуяли запах друг друга), играли в драки, а также просто бегали по лесу. Они не встретили никаких акромантул, что было очень обидно. Гаара хотел увидеть, как его лунный друг изуродует одного из них. Зато они столкнулись с единственным кентавром, патрулировавшим край их территории (скорее всего, специально для того, чтобы не пускать оборотня). Подросток-человек-лошадь выпустил в них стрелу, чего было достаточно, чтобы Гаара побежал в противоположном направлении. Он увидел иронию ситуации после своих мыслей пару недель назад, когда два взрослых кентавра замахнулись на него своими луками. Волк выглядел готовым броситься на кентавра, не обращая внимания на опасность, но последовал за Гаарой, как только тануки бросился прочь. Это было самое опасное и драматическое событие, произошедшее за ночь. Оно сделало эту ночь одной из самых мирных, которых Гаара пережил с тех пор, как начался весь этот беспорядок. Пока небо светлело, Гаара ждал, когда оборотень убежит и оставит его пойти за своей одеждой. Как только он попытался уйти, волк последовал за ним. Так что в конечном итоге красноволосый какое-то время ходил с оборотнем вокруг своей одежды, все больше и больше беспокоясь о том, что его трансформация произойдет раньше другого пораженного самца. Гаара не думал, что его спутник-волк будет таким приветливым, когда он окажется в своем человеческом теле. Хотя, если бы у него был песок поблизости, это не имело бы большого значения. Они остановились явно всего в ста метрах от собственной одежды красноволосого, когда волк откинулся назад и начал выть. В отличие от всех счастливых воплей или разговорчивых воплей, которые Гаара слышал ночью, это явно была агония, сигнализирующая, что ему пора уходить. Он трансформировался как раз перед тем, как добраться до места, где спрятал свою одежду, отметив это как особенно опасный риск. Он быстро надел форму и побежал обратно тем же путем, каким пришел, как только песок оказался у него на спине. К тому времени, когда Гаара вернулся, оборотень все еще был в основном собакой и немного похожим на человека. Очевидно, превращения оборотня, в отличие от его собственного, со временем не стали легче. Судя по всему, с годами преобразования, должно быть, наоборот ухудшились. «Больно было смотреть и еще хуже слушать», — подумал Гаара. Когда он в следующий раз увидит волокообразного, он наверняка заведет заинтересованную беседу с профессором Люпином. Учитель ЗОТИ, вероятно, никогда не видел того, свидетелем чего сейчас стал Гаара. Конечно, через несколько минут эта мысль была отброшена, когда он увидел, как волчья морда снова превратилась в сравнительно плоское человеческое лицо. При этом узнаваемое лицо. Гаара прислонился к дереву, шок действительно сказался. Из всех людей в мире, оборотнем оказался Ремус. Если бы он умел правильно ругаться, Гаара бы это сделал. К тому же, Темари не было рядом. Вместо этого он не так тихо изобразил песком: « Следовало ожидать » За этим последовал сильный кашель и экспериментальное: — Ой. Его горло сильно болело, и он чувствовал, как его голос слабеет, чем больше он его использовал, но… это работало! Он хотел повторить «О» еще больше, но, как показало это чувство, его голос затихал так же быстро, как и возвращался. И в последующий раз, когда он попытался заговорить, это прозвучало как не более чем кваканье. По-прежнему чудесно слышно, но неразборчиво У него не было времени останавливаться на этой обнадеживающей тенденции, поскольку Люпину осталось недолго превращаться. Поэтому вместо этого он подождал еще несколько мгновений, когда Люпин закончит еще переодеваться и прикроется, прежде чем идти к нему. Никто не знал, что существо тануки, бродившее по территории, провело остаток месяца в образе человека, поэтому Гааре не нужно было беспокоиться о каких-либо ассоциациях с ним, когда он приближался к явно измученному человеку. Шуршание листьев у его ног предупредило человека о его присутствии, и он поднял голову, внимательно посмотрел на бесстрастное лицо Гаары и произнес. — Ох. Его хриплый голос и дрожащие колени не производили впечатляющего зрелища, как и его полуобнаженное тело, покрытое шрамами, показывающими ребра. Гаара знал, что его собственное зрелище было не из приятных, поэтому он на мгновение пожалел этого человека, прежде чем броситься вперед и остановить его падение. — Как… как долго ты здесь? — Сказал Ремус, выглядя еще более жалким, чем когда Гаара принес его пьяное тело обратно в свой офис. Гаара уставился на него, думая, что отсутствие и появление Люпина в полнолуние теперь имеют гораздо больше смысла. В этом отношении ему повезло, поскольку он был полностью работоспособен, тогда как Люпину, вероятно, потребовалась бы большая часть часа, чтобы одеться, не говоря уже о времени, которое потребовалось бы, чтобы вернуться в замок, которое должно было быть как минимум в трех милях отсюда. Люпин прищурился, глядя на песок, формирующий слова. Утро после предыдущей ночи явно повлияло на него во всех отношениях. «Я видел, как ты снова превратился из оборотня». Гаара решил, что перейдет к сути дела. — Ах,. да… ну,. тогда я думаю, нам нужно будет поговорить об этом. Но не раньше, чем я буду носить значительно больше одежды. Хоть он и не был таким дружелюбным, как пьяный Ремус, оборотень Ремус был удивительно похож на него во многих других отношениях. Было трудно наблюдать, как взрослый мужчина изо всех сил пытается надеть рубашку, и вдвойне труднее было наблюдать, как он кряхтел и стонал. Когда он был одет, Гаара помог ему встать, а затем пойти. Гааре потребовалось всего сто метров, чтобы расстроиться из-за постоянных спотыканий и шума Люпина и швырнуть взрослого мужчину на песок, чтобы нести его. Придя в себя, Ремус поблагодарил Гаару за его суровую доброту, устроившись на носилках с песком для поездки. — Как ты знаешь из занятий, оборотни передают свою болезнь через укус. Проффесор Снейп вроде не упомянул о том, что это не всегда случайные нападения на животных. Однажды, когда я был маленьким, мой отец сказал некоторые… недобрые слова об оборотнях перед одним злым человеком. Этим ужасным человеком был гордый оборотень по имени Фенрир Грейбек, который решил преподать моему отцу урок, напав на меня. Ночью он пробрался в мою комнату и, прежде чем отец смог его прогнать, укусил меня. Мне тогда было пять лет. Люпин был опасно близок к воспоминаниям, подумал Гаара. — Конечно, от этого не было лекарства, поэтому мне приходилось трансформироваться каждый месяц с пяти лет. Когда я пошел в школу, по крайней мере первые пару лет, профессор Дамблдор был единственным, кто знал о моем состоянии. Гаара долго и упорно думал о том, что Люпину пришлось претерпеть столь болезненные изменения на протяжении стольких лет. Не для того чтобы сравнивать их… но Гаара поймал себя на мысли, что было бы менее унизительно превратиться в волка, чем в крошечного тануки. Конечно, боль была очевидной, но ему не пришлось бы беспокоиться о том, что на него нападут (или повяжут бантики), а просто беспокоиться о том, чтобы время от времени съесть овец или растерзать жителей деревни… — … Профессор Дамблдор мне тогда очень помог. Он позаботился о том, чтобы я смог безопасно трансформироваться вдали от всех остальных. Понимаешь, это было до того, как было изобретено волчье зелье. Гаара задавался вопросом, как бы повел себя Люпин в своей форме оборотня, если бы он не принял зелье. Оборотни, очевидно, были невероятно агрессивны, когда их не лечили, даже по отношению к своим друзьям, семье или дружелюбным тануки, с которыми в противном случае они хотели бы поиграть. « Ты тогда тоже трансформировался здесь? » спросил Гаара. — Нет, профессор Дамблдор был настолько любезен, что предоставил мне безопасное место для этого. Я был слишком молод, чтобы ходить по Темному лесу в одиночку до и после превращения, особенно потому, что это всегда делает меня таким слабым. Поэтому он потратил немного школьных средств на покупку ветхого дома, а затем построил туннель, чтобы я мог пройти туда. Добраться туда и обратно, так, чтобы никто не заметил. — Это была Визжащая Хижина, которую он подарил мне. Я хожу туда и трансформируюсь один, а затем возвращаюсь утром, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие. Раньше в Хижине были всевозможные защиты, которые не давали мне выбраться наружу, но все они давно исчезли. Думаю, Дамблдор уже совсем забыл о Хижине. «» Там туннель? » Гаара бы возмутился, пройдя много миль через лес под снегом и дождем, чтобы навестить Сириуса. Если бы он раньше знал, секрет Люпина, который все еще находился в муках своего ликантропического похмелья. — А, да. Насчет этого… Видишь ли, я бы сказал об этом раньше, но ты очень склонен привлекать к себе внимание, и мы не могли позволить, чтобы кто-нибудь заметил тебя возле Гремучей Ивы. Если они узнают о Хижине, Сириусу некуда будет идти. Гаара вздохнул. Конечно, это не было его специальностью, это правда, но он все равно был ниндзя. Он мог бы, если бы возникла необходимость, проскользнуть мимо подростков и неподготовленных взрослых гражданских лиц. Конечно, существовала необходимость в секретности, но с другой стороны, у него еще оставалась некоторая гордость… «Я обученный воин. Я могу прокрасться здесь мимо любого.» Люпин был уверен, что Гаара хвастается, но не было никакой возможности убедиться в этом, когда на лице Гаары не было ни малейшей ухмылки или вздернутого носа. — Возможно, ты прав. По крайней мере, сейчас ты привлекаешь меньше внимания, так что я не вижу никакого вреда в том, чтобы рассказать тебе больше. Под гремучей ивой. «Злое дерево возле дома Хагрида?» — Да, Гремучая Ива довольно вспыльчива. Хитрость заключается в том, чтобы коснуться узловатого корня у ее основания, чтобы открыть проход в Хижину. Сириус следит за палисадником, чтобы убедиться, что никто не придет, поэтому обязательно напугайте его, когда в следующий раз пойдете к нему в гости. Ослабленная улыбка на лице Люпина была не менее милой и более тревожной. То, что Ремус был оборотнем, не стало таким уж большим сюрпризом; в конце концов, были предупреждающие знаки, которые он пропустил из-за собственных лунных проблем. И все же было грустно осознавать, что его друг так долго страдал без передышки. Улыбка Люпина внезапно исчезла с его лица, когда он понял, что упустил прекрасную возможность для пакости: он мог бы приказать Гааре делать всевозможные унизительные вещи, что бы зайти в проход под ивой, когда тот будет нажимать на узловатый корень. Например, махать руками, прыгать на месте или… Столько сожалений. — Почему ты был в лесу так рано, Гаара? « Я был здесь всю ночь. Я следил за дементорами.» — Да. следил. Я верю. После того, что рассказал мне Хагрид, я подозреваю, что ты тоже «следил» за акромантулами. Бесстрастное лицо Гаары в этот момент смотрело куда угодно, только не на Люпина. « Просто совпадение.» Он нес Люпина, пока они не достигли линии деревьев, а затем помог Люпину снова встать, и они оба, хромая, поднялись на холм и вошли в замок. В такое раннее утро вокруг никого не было, поэтому Гаара снова повел в офис вымотанного человека. Несмотря на то, что он обладал сверхчеловеческой силой и скоростью, выносливость Гаары была одной из худших в Сунагакуре. Черта, которую он пытался тренировать в себе в течение нескольких месяцев. К тому времени, когда они добрались до класса ЗОТИ и примыкающего к нему офиса, Гаара вспотел и проклинал четырех основателей Хогвартса за то, что они построили школу с таким количеством лестниц. Он бросил Люпина, на этот раз в сознании, с не большей заботой и нежностью,/ чем тогда, когда (буквально) высадил Люпина после выпивки в день рождения Гаары/. Нытье и ворчание, которые он услышал в ответ, были всей благодарностью, в которой нуждался Гаара, поэтому он оставил страдающего мужчину немного прийти в себя перед предстоящим днем. Ему нужно было переодеться перед завтраком; от него пахло лесом, что в теории звучало неплохо, …запахом природы и так далее,. но на самом деле от него пахло просто мхом и грязью. Когда он шел по знакомой тропе к подземельям, рука Гаары подкралась к шраму на его шее, его пальцы скользнули по гладкой поверхности самой большой и глубокой раны на его горле. Все еще держа руку между повязкой ниндзя и шеей. Он снова попытался заговорить, но все, что у него получилось, это писк, прежде чем он почувствовал, что что-то происходит. То, что последовало из его рта, было искаженным и резким шепотом, непонятным даже его собственным ушам, но его было слышно. Он не пропустил ни шагу, но улыбался на ходу. Его горло заживало во время этих трансформаций в полнолуние. В течение ночи, или во время самих изменений, он не знал. Тем не менее, по крайней мере, Шукаку наконец-то оказался полезным. Или как его коллега из Конохи называл обмен чакры на жилье внутри Джинчурики? Ах да, Шукаку наконец-то платил арендную плату. Несмотря на это, абсолютная защита не считалась. Он предположил, что это кричащее, скулящее, надоедливое животное должно скоро навестить его. Хотя бы для того, чтобы подтвердить, что своеобразное воздействие этого мира на печать не изменило ее дальше. Конечно, Гаара не показал Драко, что его горло поправилось, по обычным причинам бессмысленной секретности. И еще он не хотел привлекать к себе дополнительное ненужное внимание. Мадам Помфри обещала ему не говорить ни о каких его шрамах или других аномалиях. Но он все равно не собирался раскрывать ей больше секретов, чем ему нужно, включая его необъяснимую (и медленную) регенерацию. Ему нужно было остерегаться чрезмерной зависимости от людей этого мира. За завтраком, одетый в свежую униформу, Гаара наблюдал, как Люпин пытается пройти к своему месту, как он и делал это каждый месяц с тех пор, как впервые встретил Гаару. Теперь, /когда рыжий точно знал секрет оборотня/, он понял что Люпин все время, (постоянно) показывал эти очевидные знаки, /А Гаара никогда не замечал их схожести/, он почувствовал себя немного идиотом. Его утешало то, что, вероятно, ни у кого другого такого не было и догадог о чем то подобном. Было почти завораживающе наблюдать, как мужчина изо всех сил пытается съесть свою кашу. Его руки стряхивают большую часть молока и измельченной пшеницы с ложки, прежде чем она достигает его рта. Гаара вырвался из своей задумчивости, когда заметил, что Драко смотрит на него, очевидно задаваясь вопросом, чем было его увлечение, их профессором ЗОТИ. Не намереваясь выдавать друга, он написал: «Я считаю, что профессор Трелони снова налила алкоголь в свой апельсиновый сок». Драко посмотрел на главный стол. Как и следовало ожидать, профессор предсказаний уже выглядела пьяной, что могло быть потому, что она действительно тайком выпивала за завтраком, или потому, что она все еще была пьяна после вчерашней пьянки. КСОКСОКСОКСОКСОКСОКСОКСО