Возвращая жизнь

— Здравствуй, Кларк. Вторая пощёчина обожгла лицо. -Ты! — Кларк ткнула её пальцем в грудь. — Не смей говорить со мной! Заткнись! — почти истерично взвизгнула она. Лекса приоткрыла рот, но закрыла не произнеся ни звука. «Горячий прием». И неожиданно губы Лексы растянулись в улыбке. Она не понимала сейчас абсолютно ничего и организм по своему отреагировал на стресс. Глаза Кларк полыхнули адским пламенем, не предвещавшим ничего хорошего для шатенки. Но в следующее мгновение голубые глаза наполнились слезами, а руки крепко обхватывали Лексу за шею, притягивая в объятия. Ей на секунду показалось, что в её организме что-то хрустнуло, но она продолжала стоять, замерев от резкой смены настроения подруги. Или уже бывшей подруги. Рука разжала трость и она медленно обняла девушку в ответ, притягивая ещё ближе к себе. Девушка — администратор смотрела на развернувшуюся перед ней сцену открыв рот. За годы работы в больнице она видела многое, но такое поведение доктора её шокировало. Она знала Кларк как самую спокойную и адекватную женщину на планете и иногда подшучивала над ней, что обязательно придумает способ как её растормошить. И сейчас эта самая спокойная то лупит незнакомку по лицу, то пытается задушить в объятиях, а эта самая незнакомка молчит и улыбается. Кларк уткнулась ей в грудь и уже рыдала в полную силу. Лекса чувствовала, как девушку сотрясают рыдания, а футболка становится мокрой. — Кларк, — Лекса тихо прошептала в макушку блондинки. — Заткнись. Ещё несколько минут они стояли слившись в единое целое. Лекса не шевелилась, а Кларк постепенно успокаивалась от внезапной истерики. — Ты вернулась? — пробормотал девушка куда-то в район солнечного сплетения шатенки. — Ты и правда вернулась? Тишина. -Лекс? -М? Блондинка медленно, словно боясь ошибиться, подняла голову и уставилась в зелёные глаза. — Ты просила заткнуться, — серьёзное лицо. Лишь крохотная усмешка уголком губ. — Я начинаю думать, что ты галлюцинация. — Я не глюк. Определённо нет. — Когда ты вернулась? — Кларк держала её мёртвой хваткой. — Час назад прилетела. Густус в больнице, — она неопределённо обвела глазами комнату, — где-то тут. Мама позвонила и… — Да он здесь. Десять лет назад он тоже был тут. Впервые. Но ты не появилась, — Кларк шлепнула кулачком по спине Лексы. — Я не смогла в тот раз. — А сейчас смогла? — Сейчас смогла. — Ты так и будешь за мной повторять? — Ты меня лупишь… Потом душишь… Потом плачешь… Я немного. В шоке? Кларк, наконец, отпустила шею Лексы и та смогла нормально вдохнуть. Но по прежнему стояла близко, вцепившись в футболку шатенки. — Как ты, Кларк? — Серьезно? Спустя восемнадцать чёртовых лет неизвестности ты вдруг появляешься на пороге моей больницы, вся такая сияющаю, как чёртов рыцарь и все, что ты можешь мне сказать это «как ты, Кларк?». Я только что пережила инфаркт, инсульт и нервный срыв одновременно. Я великолепно, Лекса. Лучше и быть не может. Настолько охрененно, что и слов подобрать не могу. Маленький блондинистый ураган по имени Кларк вновь начал набирать обороты. — Прости меня, небесная девчонка. Прости, что уехала. Прости, что бросила тебя, — голос Лексы дрогнул. К горлу подкатил комок и она с трудом его проглотила. — Ты бросила меня одну, — Кларк уже не обвиняла. Тихо шептала, глядя в глаза. Лекса промолчала. Хотела огрызнуться, но просто заткнулась. Одиночеством там и не пахло. Одинокой была она, Лекса, но никак не Кларк со своим дружком, почти мужем, и будущим ребенком. — Кларк, я… — Моя смена заканчивается через час. Я буду ждать здесь, — блондинка постучала по стойке администратора. — И только попробуй ещё раз сбежать от меня, Промхеда, — она обхватила запястье Лексы и сжала, когда та сделала небольшой шажок назад, удерживая рядом. — Я лично придушу тебя и разберу на органы. И поверь мне, я это умею. Найла проводит тебя к Густусу. Не говоря больше ни слова Кларк резко развернулась и скрылась за одной из дверей. Сейчас Лексу рассматривали лишь незнакомые карие глаза администратора. Она аккуратно наклонилась и подняла отброшенную трость, вновь принимая устойчивое положение. — Так вы с доктором Гриффин…- девушка помахала между Лексой и дверью, за которой скрылась Кларк. — Друзья детства, — отрезала шатенка. — В какой палате отец? — Я провожу. Палата номер двенадцать. Ему только что дали лекарства. У вас будет несколько минут. Лекса молча кивнула. Лекса давно не видела отца. В последний раз лет шесть назад они прилетали к ней в гости с матерью и встреча закончилась скандалом и взаимными обвинениями во всех грехах, какие только были или могли существовать в теории. Она помнила его высоким, крепким как скала, мужчиной. Ему достаточно было взгляда, чтоб любой оппонент замолкал. Она унаследовала эту черту от него. Он не был её биологическим отцом, но был тем, кто с пелёнок взял на себя заботу о ней, кто любил её и прощал любые ошибки. Все, кроме одной. Как он считал. Лекса это ошибкой не считала. Она переняла от него все.Тот же тяжёлый взгляд, способный закрыть рот любому без слов. Вот только друг на друге это не работало и гляделки превращались в полномасштабные боевые действия, где один из них часто был ранен. Сейчас же, глядя через окно, она видела седого высохшего старика, лежащего на койке, опутанной проводами. Второй раз за полчаса чувство вины поднялось из глубин души и тяжким грузом опустилась на плечи. Девушка тихо толкнула дверь в палату и вошла. — Александрия, — он едва разговаривал. Невооружённым взглядом было видно, что каждое слово даётся ему с трудом. Девушка подошла ближе и робко взяла его за руку. — Да папа. Я рядом. Мы справимся, — голос предательски дрогнул. Слишком много всего свалилось за последние пару часов. — Тебе не хуже меня известно, что эту войну я проиграл. Мой бой окончен, родная. — Не говори так, — слеза оставила солёный привкус на губах. — Твой бой ещё не окончен. И я тут, чтоб быть свидетелем твоей победы. И помочь тебе, — она сжала его руку чуть крепче. Вся злость, обиды и разочарования разом покинули ее. Сейчас она готова была отдать что угодно, сделать что угодно, лишь бы помочь ему. Слезы бессилия и гнева на себя, на свою глупость и гордость потекли по щекам. Как она могла столько лет холить и лелеять свою обиду, зная, что для него любой день может стать последним. «Я не знала». «Ты не хотела знать». — Я хочу чтоб ты знала, моя маленькая Хеда… — Я давно не маленькая, пап. И как только ты встанешь с этой койки, я надеру тебе задницу, — она улыбнулась сквозь слезы. — Лекса, я очень горжусь тобой, — его голос становился все тише, слова неразборчивее. — Я самый счастливый отец, потому что ты моя дочь. Прости… — он закашлялся. — Прости, что не говорил тебе этого раньше. Пытался сломать и заставить жить моими убеждениями. Я ошибался. И сейчас я хочу сказать, чтоб ты не сворачивала с пути, который выбрала. — Я не выбирала. — Я знаю. Пройди по нему с честью, не слушай старых идиотов. Слушай только свое сердце и оно обязательно найдёт верное решение. — Разум над сердцем. Ты учил меня этому, — Лекса пыталась успокоиться, но не могла. Слезы застилали глаза и она просто закрыла их, продолжая согревать руку отца, и слушая. — Я не застрахован от ошибок. Слушай свое сердце и будь сильной, моя девочка. Тишина. Звенящая, почти осязаемая, накрыла её. Ей показалось, что приборы, к которым подключён отец, внезапно тоже затихли. Она вскинула голову, пытаясь сквозь пелену слез рассмотреть показания. Пульс ровный, сердце бьется. Видимо лекарства подействовали и он уснул. Лекса сидела рядом, продолжая держать его за руку. Столько мыслей в голове. И в тоже время ни одной, за которую она могла бы ухватиться. Как, в какой момент её жизнь превратилась из очень простой в очень сложную. Нет ответа. И что теперь со всем этим делать? Нет ответа. «Можно сбежать». Первая мысль из пустоты загорелась лампочкой. «Однажды получилось». «Нельзя». «Можно». «И в прошлый раз сбежать не удалось. Хоть себе не лги».