23 января
— Я люблю и ненавижу одновременно то, каким сильным и слабым становлюсь рядом с тобой. Разве законно иметь над кем-то такую власть? — болезненно улыбается, кривя душой, только бы не позволить слезам вырваться наружу. — Так оторвись от меня. Я не твой спасательный круг, — Чимин прикладывает усилия, чтобы расцепить пальцы младшего, которыми тот ухватился за его куртку на груди, — но и не хочу становиться тем, кто утащит тебя на дно, — добавляет он уже тише, чувствуя, как и его голос начинает дрожать. — Отпусти меня и научись дышать самостоятельно. — Но я не хочу! — Чонгук снова порывается ухватиться, но в этот раз его уже останавливает конвой, который всё это время находился здесь для того, чтобы заключить Пак Чимина под стражу из-за выдвинутого обвинения. — Ты должен, — одними губами произносит парень напоследок, прежде чем его сажают в автомобиль и захлопнувшейся дверью отрезают от внешнего мира, от Чонгука. — Я дождусь! — кричит Чон вслед удаляющемуся транспорту. — Я непременно тебя дождусь, — утирает солёную дорожку, которая всё же стекает по его щеке.4 месяца назад. 29 августа
— Так, ну тут у нас что-то вроде смотровой площадки, где ты можешь сразу понять, кто есть кто, — методично рассказывает третьекурсник, размашистым жестом указывая на внутренний дворик университетского кампуса. Ким Сокджин — первый человек, на удивление, тоже кореец, с которым знакомится Чонгук, когда приезжает в новый университет, куда его направили по программе обмена за хорошую успеваемость. Наверное, в управлении посчитали отличной идеей, если новенького встретит именно он и поможет освоиться. Не то чтобы Чонгук был первым у Сокджина… нет, не в том смысле. Джин состоит в студсовете, и проводить такие вот экскурсии входит, так сказать, в его прямые обязанности. — Тут у нас тусуются искусствоведы, — тычет пальцем на небольшой островок в виде большого дерева, чей ствол по кругу оборудован лавочками. — Там экономисты, — переводит внимание на беседки, которые, подобно мухам, облепили студенты с ноутбуками. — А тут… Чонгук поворачивает голову и не сразу замечает то, из-за чего его наставник вдруг запнулся. Проводит взглядом по студентам и останавливается на парочке целующихся парней, при чём со всей экспрессией, как будто готовы на месте сожрать друг друга. Брови Чона мгновенно взлетают вверх, а губы вытягиваются в удивлённом «о». — Они что целуются? — задаёт глупый вопрос, как будто на него не последует не менее глупый ответ. — Нет, изучают микрофлору полости рта, они же будущие медики, — с серьёзным выражением лица произносит Ким, но, замечая озадаченность младшего, тут же прыскает со смеху. — Да сосутся они, как все. Правда, можно было бы немного посдержаннее на людях-то, — говорит с явно натянутой улыбкой, пытаясь скрыть собственную нервозность. — А что? У тебя какие-то проблемы с этим? — Что? Я? Да, нет, это… — Чувак, я, конечно, понимаю, что ты приехал из Кореи, где у вас в дорамах подержаться за ручку — предел интимности, но мы в Америке и здесь это, — кивает в сторону парочки, которая через огромные усилия отлипла друг от друга и теперь о чём-то болтает, поглядывая в сторону Джина с Чонгуком, — нормально. Так что рот прикрой и реагируй не так бурно, даже если ты имеешь что-то против геев, засунь себе своё мнение поглубже в задницу, пока радужные активисты не засунули тебе туда что-то другое. Чонгук, который вообще не успевает даже переварить и половины сказанного, продолжая тупо пялиться на блондина, играющего языком с колечком в ухе своего парня, несколько раз быстро моргает. Он спустя секунд пять после того, как Джин заканчивает говорить, наконец-то поворачивает к нему голову, и в его мозгу шестерёнки начинают крутиться уже быстрее. — А ты тоже? — Да, я гей, — вполне свободно отвечает третьекурсник и переводит взгляд на брюнета, сидящего на коленях у того самого блондина, на которого залипал только что сам Чон. При этом слишком плохо скрывает слетевший с его губ тяжелый вздох. Чонгук прослеживает за его взглядом и задаёт вполне логичный вопрос: — Он твой бывший? — Да, — выдыхает Джин. — А как вы познакомились? — всё не унимается Чонгук, как пятилетний ребёнок, который узнал что-то новое для себя об этом мире, и теперь у него появилось триллион вопросов и секстиллион уточнений. — Наши с Тэхёном родители были однокурсниками, учились вместе в Корее. Его отец из состоятельной семьи, поэтому, когда он решился со своим лучшим другом открыть бизнес, для них это не составило никакого труда, как и переехать в Америку. Мы родились уже здесь, и так как наши отцы были не разлей вода, то мы с Тэ тоже росли вместе, в детстве нас было невозможно отлепить друг от друга, как сиамских близнецов, — тёплая и немного болезненная улыбка на лице Джина выдаёт в нём те чувства, что по-прежнему жили в его сердце, и это не ускользает от внимания младшего. — И как вы поняли, что нравитесь друг другу? — Не знаю, — пожимает плечами, дёрнув бровями и выпятив нижнюю губу. — Мы, честно говоря, никогда этого не обсуждали. Просто в какой-то момент я почувствовал, что хочу быть рядом и прикасаться к нему, обнимать, гладить по волосам и вдыхать аромат его ванильного шампуня. И всё это мне хотелось делать не как друг. И однажды, набравшись смелости, ну и хряпнув отцовской настойки, я поцеловал Тэхёна. Он не оттолкнул меня, а наутро, проснувшись с бодуна, я пытался перевести всё в шутку, мол, перебрал, спутал с его сестрой, они ведь как две капли воды похожи, но… Тэ буквально заткнул мне рот поцелуем и сказал, что знает, почему я это сделал, и что он чувствует то же самое. Ну вот как-то так мы и начали встречаться. — И почему вы расстались? — Потому что я долбаёб. Всё, — Сокджин резко поворачивается всем корпусом к Чонгуку, — на этом экскурсия по моей личной жизни окончена, продолжим по университету. Давай, тебе ещё нужно зайти в деканат и подписать кучу бумаг про заселение в общагу, — хватает парня за плечи и сам разворачивает на сто восемьдесят градусов, подталкивая в спину к выходу из внутреннего дворика. Уделяющий большое количество внимания и времени спорту, да и в целом физическим нагрузкам, Чонгук никогда не думал, что его так сможет утомить пешая прогулка по кампусу, длившаяся от силы часа полтора. Хотя, наверное, дело было вовсе не в ней, а в общем уровне усталости после длительного перелёта. Организм не успел пока ещё адаптироваться к разнице во времени. Управляющий общежитием сообщил, что Чон будет проживать не один, а подселят к другому студенту его же специальности. Развалившись на своей кровати, он намеревался дождаться соседа, чтобы как и полагается представиться и познакомиться, но сон одолевает его быстро, стоит только на мгновение прикрыть глаза. Когда переваливает уже за полночь, Чонгук просыпается от резкого хлопка входной двери. Разлепив сонные глаза, да ещё под прицелом резко включенной яркой настольной лампы, ему требуется добрых минут шесть, а то и семь, чтобы суметь разглядеть фигуру, плавно передвигающуюся по комнате, даже не обращавшую внимание, что здесь есть кто-то ещё. Чон медленно садится на кровати, а когда сосед поворачивается к нему лицом, то резко вскакивает, как ошпаренный. Быстро моргает и остается стоять с разинутым ртом. Тот самый блондин из внутреннего дворика смотрит на него в упор без каких-либо эмоций. Будто его вовсе не удивляет то, почему однажды он возвращается в свою комнату и застаёт там незнакомца, пялившегося на него сегодня утром и разглядывающего, как какого-то диковинного зверька. Только потому, что тот целовал парня. Оценивающе пробегается взглядом по младшему, отмечая для себя его хорошую физическую комплектацию, и ставит плюсик у себя в голове за руку, покрытую от запястья и до самого края рукава футболки различными узорами, продолжение которых скрывает ткань одежды. На этом сканирование завершено, и после блондин, как ни в чём не бывало, отворачивается и начинает раздеваться, снимая с себя поочередно футболку, штаны и носки, остаётся в одних трусах и, щеголяя красивой задницей в обтянутых боксерах, идёт к своему шкафу, выуживает оттуда полотенце и вещи, чтобы переодеться в чистое. — Я Чон Чонгук, — выйдя из ступора, наконец-то подаёт голос донсен и кланяется на восточный манер. — Ага, — это всё, что вылетает из рта блондина, прежде чем за ним захлопывается дверь. — Ага? — повторяет за ним Чонгук и садится обратно на кровать. Просто «ага»? Если ты американский кореец, то теперь нет необходимости соблюдать даже элементарные приличия? Если все американцы такие напыщенные, то Чону явно будет нелегко здесь прожить целый год. Хотя, Сокджин при первой встрече вёл себя довольно дружелюбно. Он тоже родился и вырос здесь, но манерам явно обучен лучше. Чонгуку показалось, что Ким даже слишком открытый и дружелюбный, раз вывалил на него историю своей первой любви. Технически, младший сам спросил его, но тот ведь мог и не отвечать, да ещё и так развернуто. Кажется, один друг у него всё же появится, и выжить этот год будет уже не так сложно. Проходит примерно полчаса, когда дверь в комнату снова открывается, но теперь Чонгук уже не спит, а смирно сидит на своей кровати, подогнув ноги в позе лотоса. Он откладывает телефон на одеяло, когда сосед заходит уже полностью одетый в домашние шорты и футболку, а полотенце лежит у него на плечах, впитывая капли, стекающие по волосам. Блондин снимает его и трёт пряди ещё несколько раз, а после бросает влажную ткань на спинку стула. Он укладывается в свою кровать и наощупь достаёт телефон из кармана штанов, в которых сегодня пришёл. Открывает экран блокировки, видит там три сообщения от Тэхёна с пожеланиями спокойной ночи и кучей смайликов, намекающих на его возбуждение перед сном от мыслей о своём парне. Смахивает уведомления и открывает ленту инстаграма, начиная листать посты каких-то неизвестных ему личностей, с которыми по пьяни зафоловился, даже не помня имён. — Ты не отстанешь, да? — вдруг произносит он, не отрывая взгляда от экрана телефона, но ощущая кожей, как пристально всё это время наблюдает за ним новенький. — Мне что, прям надо встать и поклониться, как в дорамах? — наконец-то поворачивает голову и смотрит прямо в глаза, от этого взгляда у Чонгука непроизвольно кожа становится гусиной. — Нет, не обязательно, я ведь младше, но ты мог бы просто хотя бы представиться, — смело отвечает ему Чон, выдерживая этот напор взглядом. — А разве ты не должен обращаться ко мне уважительно, раз я старше тебя? — А разве тебе есть дело до корейских традиций? — держит удар, хлёстко отражая нападение, и блондин усмехается этому. Один — один. — Ладно-о. Я Пак Чимин. — Я Чон Чонгук, приехал учиться по обмену. Пожалуйста, позаботься обо мне, — всё же кивает головой в знак уважения. — Не-а, утирать сопли мелочи это по профилю Сокджина, — будто потеряв интерес к беседе, возвращает внимание к телефону. — Пф, — фыркает и тоже берёт свой телефон в руки, — индюк, — бормочет себе под нос. — Я всё слышу, мелкий. Чонгук, пойманный с поличным, юркает под одеяло и накрывается до самой шеи, предусмотрительно отвернувшись к стенке. За окном конец августа, жара, а учитывая, какое у Чона зачастую горячее само по себе тело, то он запросто и зимой может спать без одеяла, но в этот момент оно служило скорее «защитой» от хёна и его ауры, почему-то странно влияющей на младшего. Он откладывает телефон и закрывает глаза в надежде вернуться в сон, из которого вырвал его Пак Чимин своим «эффектным» появлением. Знатно проворочавшись ещё почти час, Чонгук постепенно погружается в царство Морфея, отдалённо где-то ещё остатком сознания в реальности слыша, как снова хлопает входная дверь.