Как устроить скандал / To Brew A Scandal

Гермиона стояла перед дверью спальни своего мужа, собираясь с духом, чтобы постучать. Когда Драко страдал от кошмара, она, очевидно, сосредоточилась на поиске двери, а не на изучении ее дизайна. Она была устрашающей по размерам и показушной, как и большинство семейных реликвий по всему поместью. И вот эта дверь здесь, бросает ей вызов. В конце концов, Гермионе не нужно было стучать. Как только она подняла руку, дверь распахнулась прежде, чем девушка коснулась дерева. Она отскочила назад, в то время как Драко выглядел пораженным, обнаружив ее стоящей там. — Что-то случилось? — спросил он, нахмурив брови. — Я хотела прийти сюда, — Гермиона прочистила горло и слегка пошевелилась. Она все еще была одета в платье, которое надевала в тот вечер на свадьбу, в то время как он уже переоделся в свою свободную ночную рубашку. Потребовалась каждая капля самообладания, чтобы удержаться и не посмотреть на него сверху вниз, иначе бы подверглась его понимающей ухмылке. — Ты сказал, что не позволил бы мне прийти к тебе из жалости. — Это верно. — Но мне тебя не жаль. Драко прислонился к двери, его недоверчивый взгляд заметно потемнел. — Даже так? Гермиона только кивнула. Она пришла сюда не просто так, и ее не запугаешь, чтобы заставить уйти. Какое-то мгновение они стояли, уставившись друг на друга. Когда желание побежать обратно в спальню стало невыносимым, Драко медленно приоткрыл дверь пошире, приглашая внутрь. Малфой заглянул в дверной проем, закрывая его за собой, пока она осматривала его комнату. Во время своего последнего визита Гермиона была занята тем, что старалась избавить мужа от ночных кошмаров. В то время как дверь отличалась ярким дизайном, комната Драко была явно скромной, за исключением нескольких книг, разбросанных по простой мебели. Даже на стенах не было произведений искусства, лишь простое зеркало. Могло даже показаться, что эта комната меньше ее собственной. В целом, выглядело как место, где мужчина просто спал. — Тебе нужна помощь со шнуровкой? — тихий голос Драко прервал ее мысли. Хотя Гермиона сама пришла сюда, выражение его глаз заставило ее сердце учащенно биться. Невозможно было сказать, кто в комнате был кошкой или мышью. Она кивнула, и вызывающая улыбка Драко разожгла пламя в ее животе. — Повернись. Он отвел волосы в сторону, обдав теплым дыханием шею, и начал развязывать шнуровку ее платья. Если бы ей удалось повернуть время вспять и сказать себе месяц назад, что из всех людей именно Драко Малфой раздевал бы ее в том темпе, который она считала греховно медленным, Гермиона бы с полным правом объявила себя невменяемой. Она незаметно наблюдала за выражением его лица через зеркало на стене, удивляясь, как быстро все между ними изменилось всего за месяц. Где был тот Драко Малфой, который приводил ее в ярость после каждого разговора, тот, кто приставал к ней при каждом удобном случае? Если ему верить, тот, кто подставил ей подножку в книжном магазине, на самом деле никогда не существовал, и этот человек, конечно, не горел бы таким желанием заполучить ее в свою постель. Был ли Драко тем, кого Гермиона знала маленькой девочкой? Это было много лет назад, и они, казалось, достигли какого-то молчаливого соглашения никогда не говорить об этом. Его влажные волосы торчали в разные стороны, так по-мальчишески, что у нее защемило сердце. Но тогда он, конечно, никогда не смотрел на нее так, как сейчас, — с настоящим голодом. Блеск его обручального кольца отразился в зеркале, когда платье упало на пол, вызвав у Гермионы трепет. Никогда бы она не подумала, что кольцо покажется ей таким возбуждающим, но простое золотое колечко означало ее единственные истинные права на него. — И где ты раздобыла эту симпатичную комбинацию? — пробормотал Драко, его пальцы коснулись ребер ее корсета. — У мадам Малкин, — куплена не так давно по настоянию Джинни и Луны, утверждавших, что она демонстрирует ее «завидную» фигуру. — Я надеюсь, ты не возражаешь. — Я напишу Малкин и попрошу ее открыть для тебя счет, тогда сможешь купить все, что захочешь,— его расшнуровывание значительно ускорилось. — Но ты должна пообещать, что покажешь их мне. Корсет упал на пол. И Гермиона осталась стоять перед ним в одной сорочке. Когда она обернулась, Драко поцеловал ее, чувственно и без колебаний. Все крутящиеся в голове вопросы и мысли перестали существовать. Их страсть была бы поразительной, если бы не тот факт, что они целовались таким образом всего несколько часов назад. Гермиона двигалась с таким же пылом, запустив руки в его волосы и притягивая ближе. Древесный аромат Драко, должно быть, исходил от мыла, прилипал к коже и практически ощущался на вкус. Его пальцы пробрались к тонкому воротничку ее сорочки, пока бретелька не упала на плечо, обнажив еще больше кожи, точно так же, как он сделал это в библиотеке. Драко отстранился от Гермионы, приподняв бровь, прежде чем — что привело в бешенство, разочаровало — больше ничего не сделал. Тогда Гермиона растолкует ему это по буквам: посмотрела мужу в глаза и сняла с себя сорочку. Она с восторгом наблюдала, как расширились его глаза, а руки замерли над ее телом, как будто боялся прикоснуться к ней. — Господи, — выдохнул Драко, — ты такая красивая. Наконец, он протянул руку, чтобы снова прикоснуться к ней, но только погладил по лицу. Нежно приподняв ее подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза, Драко пробормотал: — Скажи мне правду, я не буду держать на тебя зла. Ты говоришь, что тебя целовали, — одна его рука медленно скользнула по ее ключице, в то время как другая опустилась по обнаженной коже спины. — Но кто-нибудь прикасался к тебе раньше? Гермиона покачала головой. Хотя она была обнажена, Драко уставился на ее губы, а его собственные скривились в улыбке. — Ни одна живая душа? — Только сама, — призналась Гермиона. — Одна, в своей постели. Если Драко и попытался вывести ее из себя, то ответ явно сбил его с толку. — Когда? — В первый раз? Много лет назад. Или недавно? — Гермиона улыбнулась и помолилась, чтобы выглядела соблазнительно. — В тот день, когда проснулась в твоей постели. Он прижался лбом к ее лбу и застонал. — Ты порочная штучка. Прямо за собой она чувствовала край кровати, на которую Драко усадил ее спиной. Гермиона откинулась назад, вытянувшись на простынях, и приложила все усилия, чтобы не прикрыться под пристальным взглядом. Вдали от сияющего жара его тела она почувствовала, как ее соски напряглись на прохладном воздухе, и могла поклясться, что видела, как Драко сглотнул. Он медленно опустился на колени на кровати, наконец присоединившись к ней, но не переставал смотреть. Приподняв бровь, Драко просто произнес: — Покажи мне. — Показать тебе? — повторила Гермиона, приступ желания почти лишил ее способности говорить. — Показать тебе что? — Ты умная ведьма, — сказал Драко, скользнув взглядом по ее телу. Какое зрелище она, должно быть, представляет собой, полностью обнаженная, так терпеливо ожидающая его в постели. — Если ты доставляла себе удовольствие раньше, я хочу это увидеть, — голос понизился до низкого шепота, руки раздвинули ноги Гермионы, освобождая место для своего тела, чтобы расположиться между ними. — Я хочу быть единственным, кто знает, как ты выглядишь, когда кончаешь. Гермиона застыла на месте, не смея пошевелиться. Положив ладони ей на колени, Драко откинулся назад и терпеливо ждал, пока она лежала перед ним на спине. Затем она скользнула руками вверх по бокам, наблюдая, как его глаза проследовали за ними. — Я начинаю здесь, — сказала Гермиона, — закрываю глаза, — она улыбнулась, пристальный взгляд Драко скользнул по ней, прежде чем прошептать, — и представляю тебя. Его хватка вокруг ее бедер усилилась, и внутри нее вспыхнул жар. Она согревала свое тело, думая о нем, казалось, что прошла целая вечность. И Гермиона была готова — она была готова уже несколько часов, с тех самых пор, как Драко легонько коснулся ее под юбками и поцеловал до потери сознания. Потянувшись вниз, она знала, что обнаружит себя уже мокрой. Не испытывая необходимости подниматься, Гермиона с легкостью просунула два пальца в свое лоно. Было слышно прерывистое дыхание, и это было так чувственно, как никогда раньше не ощущалось. Медленно она показала ему, как именно доставляет себе удовольствие: согнув пальцы внутри, а другой рукой медленно потирая бугорок над своим лоном. Драко был ошеломлен, наблюдая, как ее руки и бедра работают вместе. Внутри нарастало давление, усиливающееся с каждым движением, которое она делала пальцами. Но этого было недостаточно — далеко не достаточно. Затем Гермиона прошептала: — Ты прикоснешься ко мне?— его взгляд метнулся от ее пальцев обратно к лицу, но остался застывшим. — Драко, пожалуйста, — выдохнула она, не заботясь о том, звучит ли в голосе отчаяние, — пожалуйста, прикоснись ко мне. Когда он открыл рот, Гермиона почувствовала его нерешительность. Была ли это неопытность — она не знала. Охрипшим голосом Драко спросил: — Где бы ты хотела, чтобы я прикоснулся? Она потянула его руки еще ниже, прямо к своему лону. — Здесь. Ощущение его рук на шее, бедрах, спине было ничем по сравнению с ощущением того, как он прижимался к ее входу. Но его другая рука... она двинулась вверх по ее телу, скользя по животу, пока не достигла груди. То, что началось, медленно превратилось в нетерпение, одновременно обхватывая ее грудь и лаская. Порочные мысли промелькнули в голове Гермионы. Когда Драко держал ее грудь в руке, что бы она почувствовала, если бы он взял ее в рот? Должна ли она сказать ему об этом? Вместо этого он слегка ущипнул ее сосок, прежде чем перейти к другой груди. Под его руками каждое движение полностью отличалось от того, что Гермиона помнила. Больше не направляя его, вместо этого ее руки схватили его за плечи, ища надежную опору. Она была с ним всего несколько минут в библиотеке, а теперь в его постели, из-за чего он почти лишил ее дара речи. Рука, лежавшая на ее груди, внезапно легла на живот, а другая переместилась с ее чувствительной точки, чтобы скользнуть одним пальцем внутрь. Гермиона откинула голову назад и застонала, зажмурив глаза. Конечно, если бы она открыла их, то столкнулась бы с его вечно приводящей в бешенство ухмылкой. — Хорошо? — поддразнил Драко, проводя пальцем по ее стенкам, входя и выходя, точно так, как она ему показывала. Его один палец казался больше, чем ее два, и она была рада, что он начал так медленно. Другой палец скользнул внутрь, вызвав у нее стонущий звук. Спина девушки выгнулась навстречу ему, его рука прижала ее обратно к кровати, но он не остановился. Почти каждую ночь Гермиона закрывала глаза и представляла, что это руки Драко, прикосновения Драко, и она могла кончить довольно быстро. Ничто не подготовило ее к тому, что она могла бы почувствовать на самом деле, когда он прикоснется к ней. В ее воображении все было не так, ничего подобного. Это было лучше, намного лучше, и все же почему-то все еще недостаточно. — Чего ты хочешь? — его голос был прерывистым, прежде чем он потребовал. — Скажи мне. Чего она хотела? Гермиона не знала. Извиваясь под ним, все, что ей было нужно, это его губы на ее губах, на ее коже. Чувствовать его внутри себя, чтобы обе его руки могли свободно двигаться, как им заблагорассудится, и наблюдать, как он кончает, точно так же, как он наблюдал за ней сейчас. Произнес бы он ее имя? Как бы это прозвучало, когда он кончил? Он извлекал из нее звуки, которых она никогда раньше не издавала, и зачарованно смотрел на нее сверху вниз. Затем его ладонь коснулась ее лона. Его пальцы резко сжались внутри нее, и она содрогнулась вокруг них. Гермиона выдохнула его имя, воздух покинул ее легкие, когда ее бедра приподнялись с кровати. Его пальцы продолжали двигаться внутри нее. Гермиона вцепилась в его плечи, пока его прикосновения не стали чрезмерно возбуждающими и болезненными, приподнимая себя выше по кровати и отстраняясь. Ее грудь вздымалась от силы этого, и она изо всех сил пыталась восстановить дыхание и контролировать бешено колотящееся сердце. Драко навис над ней, его пальцы блестели на свету, а рот приоткрылся в благоговейном трепете. — Это было... — Драко сглотнул и резко вдохнул. Он наклонил голову, глядя на нее сверху вниз с большим интересом, — ...гораздо лучше, чем я себе представлял. В голове Гермионы роилось так много вопросов, но первым, который вырвался у нее из головы, был: — Ты представлял это? Глядя в его глаза, она могла видеть в них восторг. — Постоянно. Для человека, твердо решившего вступить с ней в брак, было более чем лестной мыслью, что акт ее самоудовлетворения поглощал его повседневные мысли. Драко наклонился в тот же момент, когда Гермиона потянулась к нему. Их поцелуй был страстным, хотя на это не было сил, поскольку она все еще почти задыхалась. Хотя она только что насытилась, ей отчаянно хотелось ощутить его всего целиком. Но когда она потянулась, чтобы снять с него рубашку, Драко остановил ее руки. У нее пересохло во рту, чистая правда вертелась на кончике языка. Признание было дорогой ценой. Если бы она позволила себе сказать это, это склонило бы невидимую и хрупкую чашу весов, за которой Гермиона внимательно следила, колеблясь между желанием и безразличием. Но, как и многие великие силы, растущая потребность сделала признание неизбежным. — Я хочу тебя, — Гермиона почувствовала, как тело Драко содрогнулось под ее ладонями, по коже побежали предательские мурашки, когда ее прикосновение коснулось нижней части живота. Его возбуждение прижалось к ее бедру, очевидное и требовательное. Услышав, что отсрочка оргазма болезненна и для мужчин, она потянулась, чтобы пощупать его. Но с терпением благочестивого человека он отвел ее руки. Гермиона сглотнула. — Ты не хочешь? — Не сомневайся в моем желании, — отрезал Драко, обрывая ее и прижимая ее запястья к кровати, как будто боялся ее блуждающих прикосновений. — Я хочу, чтобы ты хотела этого. Хотела меня. Без жалости, чувства долга или влияния любого алкоголя, который ты употребила сегодня вечером и который мог сбить тебя с пути истинного. Если то, что он сказал, было правдой, Драко проявил нечеловеческую сдержанность. Женщина, его собственная жена, забралась к нему в постель глубокой ночью, а он все еще держал ее на расстоянии вытянутой руки. Только если она захочет. Но правда заключалась в том, что Гермиона это сделала. Разве не она пришла к его двери? Если она не хотела его, почему она практически умоляла его прикоснуться к ней? — Тогда не сомневайся в моем собственном. Я выпила достаточно, чтобы успокоить нервы, и не больше. Выражение лица Драко было непроницаемым, но, глядя ему в глаза, ощущая его тело рядом со своим, невозможно было отрицать его безудержное желание. И все же, он сказал: — Но час уже поздний, — его большие пальцы успокаивающе описывали круги, но каждое слово, слетавшее с его губ, только усиливало ее отчаяние. — Я беспокоюсь, что завтра ты проснешься с чувством сожаления. Это часто бывает больно для женщины в первый раз. Не говоря уже о часе и твоем расписании на завтрашнее утро. Давно забытая боль резко отозвалась у нее в груди. — Мое расписание на утро? Боже, — откинув голову на подушки, Гермиона не смогла удержаться от глупого смешка. Она пришла в его комнату, как послушная женщина, его жена, и он больше беспокоился о ее утреннем расписании? Что у нее может болеть утром? Это не было заботой. Это был отказ, тщательно замаскированный за добрыми словами. От этого у нее защемило сердце, от унижения в уголках глаз выступили слезы. Быстро поднявшись с кровати, Драко присел на корточки, пока она подбирала с пола свою сорочку и натягивала ее через голову. Жар, который когда-то поселился у нее в животе, вместо этого прилился к лицу, оставив ощущение холода и растерянности. — Может быть, будет лучше, если я вернусь в свою спальню. — Нет, Гермиона... — Я выставила себя дурой, — ее голос задрожал. — Пожалуйста, не позволяй этой ночи изменить свое мнение обо мне. — Останься, — Драко потянулся к ее рукам, но она вырвала их. — Пожалуйста, останься. Внезапно обрадовавшись тому, что волосы скрывают ее пылающее лицо и капающие слезы, Гермиона яростно замотала головой, твердо решив не позволять ему увидеть ее истинную реакцию. Она показала ему все, что у нее было, обнажилась под ним и почти умоляла его прикоснуться к ней. Как мог ее собственный муж все еще отказывать ей? Прежнее желание вернуться в свои покои поглотило ее, и она сбежала, оставив Драко и его мольбы позади.

***

Когда Гермиона проснулась на следующее утро, она не обнаружила Драко в столовой, как обычно по утрам. К тому времени, когда она ушла, его все еще нигде не было видно. Новость о свадьбе Поттера и Уизли распространилась так же быстро, как Адское пламя. Вооруженная головной болью от шампанского, которым она наслаждалась всю ночь, и усталостью от своего ночного визита, Гермиона не горела желанием выслушивать еще одну лекцию Слизнорта. Не в первый раз за последние недели все, чего она хотела, — это вернуться домой и загнать Драко в угол, пока он не выполнит свои обещания. Те, которые он сделал на вечеринке и в своей постели. Она крепко сжала бедра за столом при воспоминании об этом. — Доброе утро, студенты! — голос профессора Слизнорта прогремел у нее за спиной, когда он вошел в комнату. Гермиона обратила свое внимание на переднюю часть, где в центре кипел единственный котел, выпуская пар тонкими спиралями. — Теперь, прежде чем мы начнем сегодняшнюю лекцию, пожалуйста, соберитесь вокруг. Да, да, встаньте! А теперь, кто может сказать мне, что, по их мнению, представляет собой это зелье? Ученики осторожно наклонились вперед, чтобы рассмотреть зелье, изучая его внешний вид. Гермиона сделала глубокий вдох в поисках аромата. Его запах был соблазнительным, проникая в глубь сознания и вызывая воспоминания. Сухая летняя трава, древесный аромат, который она не могла различить. Кипарис? Может быть, сосна? И что-нибудь более острое, например... Мята. — Это Амортенция, — потрясенно выдохнула Гермиона. Профессор Слизнорт просиял, глядя на нее. — Отличная работа, ваша светлость! Вы узнали его по перламутровому блеску? Гермиона кивнула, хотя сначала даже не обратила внимания на поверхность зелья. — И на его характерные завитки, — добавила она, поколебавшись. — Предполагается, что Амортенция пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, что нравится. — Как всегда, невероятные наблюдения, ваша светлость. Сегодня мы рассмотрим различные приворотные зелья и их применение, а также юридическую ответственность за использование таких зелий. Зелье отправило ее назад во времени, когда она была всего лишь маленькой девочкой в середине лета, наслаждающейся компанией мальчика, которому нравилось слушать ее разговоры. Пахло его простынями. Пахло летним днем. Часами, проведенными взаперти в комнате, когда ее разум лихорадочно обдумывал последствия. Гермиона только продлевала свои страдания.

***

Преодолевая последний пролет Министерства, Гермиона не могла дождаться своего возвращения домой. Одинокая фигура, стоявшая прямо и оглядывавшаяся по сторонам в толпе, привлекла внимание девушки. Она узнала бы этого человека где угодно. — Деннис! — громко воскликнула Гермиона. Он повернулся на звук, и она, улыбаясь, помахала рукой. Ее возвращению домой придется подождать ради такого дорогого друга. Они встретились на полпути через атриум. — Ваша светлость, — поприветствовал ее Деннис, отвешивая низкий поклон. — Прекрати, Деннис. Гермиона прекрасно подойдет. Как ты? У вас что, занятия не идут? — Я захотел увидеться с тобой, как только прочитал, что ты была на свадьбе Гарри в «Пророке». Хотя я подумал, что твоему мужу не понравились бы совы от молодого человека, просящего о встрече с его женой, — Деннис попытался улыбнуться. Эта улыбка смотрелась на нем странно, как будто он примерял ее по размеру. — Ерунда, — ответила Гермиона, легонько хлопнув его по руке. — Я уверена, он был бы рад познакомиться с тобой. Было бы хорошо, если бы ты навестил нас на каникулах. Деннис оглядел атриум Министерства, разглядывая проходящих мимо незнакомцев, прежде чем посмотреть ей в глаза. — Не могли бы мы поговорить где-нибудь в уединенном месте? Гермиона моргнула. — Что-то случилось? — Личное дело с войны. Обычно Гермиону поздравляли с ее недавним бракосочетанием. Это было обычным делом, даже спустя несколько недель после заключения брака. Очевидно, Деннис понял, что она была замужем, но не упомянул об этом, когда она повела его к видимой, но тихой нише в углу атриума. — Что привело тебя сюда? Тебе что-то нужно? — Я только хотел сказать тебе... Нет, я хотел спросить тебя. Ты знаешь, что мужчина, за которого ты вышла замуж, — Пожиратель смерти? Одно моргание. А затем еще одно. — Прошу прощения? — прошептала Гермиона. Обвинение было таким же шокирующим, как если бы он ударил ее по лицу. Деннис, казалось, не был ни смущен, ни устрашен. — Я спросил, сознательно ли ты... — Да, я услышала тебя в первый раз. Что все это значит? — потребовала ответа Гермиона. — Это серьезное обвинение, которое ты возлагаешь на моего супруга. Ужасное обвинение. Была ли это ревность? Нередко у пациентов возникала привязанность к тем, кто о них заботился. Деннис был моложе ее на несколько лет, но он должен был окончить школу в этом году, если бы не перерыв в его образования во время войны. — Я бы не пришел к тебе, если бы не был абсолютно уверен. — И по какой причине мне верить в такую ужасную вещь? Скажи мне это прямо, чтобы я могла понять и не делать никаких предположений. — После того, как нас с Колином схватили, нас держали в подвале. Мы... мы... – Деннис запинался, переполненный эмоциями. Гермиона боролась с желанием броситься к нему и обнять, как она делала всего несколько лет назад. Прочистив горло, он с трудом продолжил. — Мы пробыли там всего несколько дней, ожидая. Они всегда были в масках, они были уверены, что их не узнают. Я помню их всех. Я вижу их, когда сплю. Я был там неделями, Гермиона. Неделями, — глаза Денниса сверкали, а уложенные волосы упали ему на лоб, когда он затрясся от гнева. — Я пытался не обращать на это внимания. Я отчаянно хотел. Я видел сообщение о вашем браке в «Ежедневном Пророке», но когда я увидел это имя... – Деннис покачал головой, словно воспоминание об этом причинило ему какую-то боль. — Однажды вечером они вытащили нас обоих. Из того, что мы могли слышать, это было что-то вроде... тренировки? Один из Пожирателей смерти встал перед нами и попытался... они пытались... — он сделал еще один глубокий вдох. Лицо Денниса раскраснелось, а ресницы намокли. — Ты помнишь первое правило Круциатуса, не так ли? Ты должен желать этого по-настоящему. Когда первый человек не смог этого сделать, другой человек в маске бочком подошел к ним. Они шептались так тихо, что мы едва могли это расслышать, — лицо Денниса посуровело. — Но я смог. Я знаю правду. «Драко, ты должен». Женщина повторяла бы это снова и снова, пока заклинание не сработало. Позже я узнал, что это была Беллатриса Лестрейндж, его тетя по материнской линии, — Деннис на мгновение отвернулся. — После этого он нашел способ заставить Круциатус работать. — Деннис, — выдохнула Гермиона. Если он когда-либо и рассказывал о том, что случилось в Мэноре, то именно Гермионе. Она всегда знала, что это было ужасно, но это... это был ее муж, о котором они говорили. Это был тот Драко, которого она видела каждый день. — В магической Британии есть только один Драко, Гермиона, — медленно продолжил Деннис. — Я провел свое расследование. Ты должна мне поверить. Я просмотрел архивы «Ежедневного пророка» в поисках любого, у кого было такое же имя, но есть только один человек. Этот человек — твой муж. — Но у него была бы темная метка, — ответила Гермиона, качая головой, и сделала шаг назад. — Мы муж и жена. Я бы это увидела. — Ты абсолютно уверена, что увидела бы? Гермиона ломала голову над этими словами. К тому моменту они были женаты почти два месяца. Было несколько черт, которые она могла вспомнить в мельчайших подробностях. Его руки, то, как они ощущались на ней. Изгиб его шеи, то, как его волосы были тщательно уложены утром, но к вечеру выпадали из идеальной прически, превращаясь во что-то гораздо более мягкое. В первую ночь, когда она увидела Драко в муках ночного кошмара, когда он проснулся, дрожа от воспоминаний о проклятии Круциатус, на нем была ночная рубашка. Прошлой ночью было то же самое, даже когда она лежала под ним обнаженная. Он так и не снял ее. Все, что Гермиона помнила о его руках, относилось к тому времени, когда они были маленькими детьми, его рукава были закатаны до локтей, когда он прыгал по камням в воде. На самом деле, она не могла вспомнить ни одного недавнего эпизода, где бы она видела его полностью обнаженным перед собой. Страх налился свинцом у нее в животе, опускаясь к ногам. Деннис посмотрел на нее сверху вниз с плохо скрываемой жалостью. Точно так же она смотрела на него много лет назад в коттедже «Ракушка»? — Я рассказываю это тебе только потому, что испытываю большое уважение к той заботе, которую ты проявляла ко мне во время войны, и будь я проклят, если бы знал правду и не сказал прямо. Руки Гермионы сжались в кулаки, пока она не почувствовала, как ногти впиваются в кожу. — Спасибо тебе, Деннис. Правда. Она потянулась к его руке и молча сжала ее, прежде чем направиться обратно к выходу.

***

Прогулка до кабинета Драко дала Гермионе достаточно времени, чтобы погрузиться в свои мысли и отчаяние. Как она могла не осознать этого после нескольких недель совместной жизни? Кто-нибудь знал? Было ли это вообще правдой? Гермиона не смогла продумать свой план действий до того, как вернулась в Мэнор. — Я уже начал задаваться вопросом, где ты есть, — сказал Драко, легкая улыбка заиграла на его губах. Он ждал, как всегда, окончания ее занятий. — Ты сегодня позже обычного. Слизнорт снова задержал тебя после занятий? Она покачала головой. — Я встретила старого друга по дороге из Министерства. Я потеряла счет времени. Где ты был этим утром? — Я наносил визит Поттеру. Она подошла ближе, спрятав руки за спину в отчаянной попытке скрыть дрожь. — И он впустил тебя? Во время своего медового месяца? — Конечно, он этого не сделал. Молодожены были довольно озабочены, — Драко ухмыльнулся, вставая, чтобы встретить ее на полпути через комнату. Одетый небрежно, он выглядел беззаботным. — Но я нравлюсь Кикимеру гораздо больше, чем Поттер, поэтому я подождал. Проклятия, от которых я уклонился, стоили того, чтобы посмотреть на его лицо. Вопросы, которые у нее были, отпали сами собой, не в силах осознать их, когда она увидела, как он смотрит на нее. В момент слепой агонии и отчаяния Гермиона потянулась к его рубашке и притянула его к себе. Его вкус, знакомая острота мяты на языке. Он пользовался одним и тем же одеколоном каждый день после бритья. Вдыхая его запах, она почувствовала, как ее сердце начало тосковать по нему, когда Драко притянул ее ближе. — Десерт перед ужином? — пробормотал Драко ей в губы. Она почувствовала, как его улыбка становится шире. — Я даже не сказал тебе, что Диппи приготовила для нас сегодня вечером. — Прошлой ночью ты сказал, что не уверен, хочу ли я этого, — прошептала Гермиона, приподнимая нос и задевая кожу вдоль его подбородка. — Я же говорила тебе. Я хочу тебя... На мгновение она была уверена, что он колеблется. Но когда посмотрела на него из-под опущенных ресниц, Гермиона была уверена, что победила. Воспользовавшись представившейся возможностью, поскольку Драко оставался неподвижен, она начала расстегивать пуговицы на его рубашке, ее пальцы сами собой заплетались, чтобы расстегнуть их как можно быстрее, и толкнула его спиной к столу. Пуговицы рубашки были неудобными, когда ее палец зацепился за последнюю, прежде чем накинуть ее ему на плечи. Он помог ей, прежде чем его губы спустились от ее рта к подбородку, вниз по шее. Гермиона вслепую схватилась за его шею, чтобы отвести его взгляд от своих собственных, когда они медленно сосредоточились на нем. Когда она увидела это. В уголках ее зрения, как и на каждом балу, который они когда-либо посещали, пряталось отчетливое мерцание чар Гламура. Блестки покрывали все его левое предплечье. Вспышка отвращения от ощущения его губ на своей шее была мгновенной. Гермиона отстранилась от него, но ее рука метнулась вперед, чтобы схватить его за локоть. Они оба застыли на месте. — Сними это, — прошипела Гермиона. Она так сильно сжала руку Драко, что ее ногти оставили следы на его коже. Делая неглубокие вдохи, она наблюдала, как быстро поднимается и опускается его грудь, а лицо заметно бледнеет. — Я сказала, — ее голос повысился. Драко вздрогнул, сильно моргнул и сжал левую руку правой, как будто обжегся, — сними свои чары. Сейчас же! Это выглядело так, как будто Драко обдумывал побег или, по крайней мере, какую-то реплику, поскольку его рот быстро открывался и закрывался. После сокрушительного взмаха палочки чары исчезли. Очертания Темной метки запечатлелись в ее поле зрения. Темный череп, переплетенный с извивающейся змеей, размазался по бледной коже его руки. Пребывая в глубоком шоке, Драко снова потянулся к ней, но Гермиона сделала шаг назад и подняла палочку, защищаясь. Волшебная палочка, которую он сделал для нее в качестве свадебного подарка. Внезапно ей захотелось бросить ее в огонь или сломать у него на глазах. — Боже, Деннис был прав, — сказала Гермиона. Ее голос дрожал от волнения. — Ты Пожиратель смерти. Выражение лица Драко перенесло ее почти на десять лет в прошлое, в то время, когда она была маленькой девочкой-подростком, смотрящей на себя в зеркало на следующее утро после того, как они впервые увидели друг друга в реальном мире. В тот день, когда она с помощью чар уничтожила круги под глазами, за день до того, как она стерла воспоминания своих родителей, чтобы спасти их жизни. Полностью и бесповоротно разбитое сердце. — Ты должна позволить мне объяснить, — голос Драко дрожал от эмоций, прерывистый и нерешительный. Драко Малфой был герцогом, а герцогам не положено просить милостыню, но если бы она не знала его, казалось, что он умолял. — Позволь мне объяснить, пожалуйста, Гермиона... — Зачем? Чтобы сидеть здесь и выслушивать еще больше твоей лжи? Дай угадаю, ты скажешь мне, что это был худший день в твоей жизни, о котором ты больше всего сожалеешь, день, когда лорд Волан-де-Морт... — он невольно вздрогнул, услышав это имя, но она, тем не менее, продолжила, — поставил тебе метку, как и всем им? Не было необходимости уточнять, о каким них говорила Гермиона. Лицо Драко посуровело. — Это не так. Гермиона усмехнулась. — Конечно, нет. Я уверена, что твои родители испытали огромную радость, увидев, что их единственный сын вступил в ряды последователей Темного лорда. Драко стоял перед ней с обнаженной грудью, его обычно безукоризненные волосы были растрепаны, он опирался на стол, как часто делал для поддержки, его правая рука все еще сжимала левую, дыхание вырывалось из красных искусанных губ. Те самые, которые она целовала прошлой ночью. — Я разрешала тебе прикасаться к себе, — выдохнула Гермиона. У нее свело живот. Вспоминая, как интимно он смотрел на нее, прикасался к ней, скрывая метку на своей коже. — Так, как никто никогда раньше не делал, и все это с этой штукой на твоей руке! В ее сердце была спрятана маленькая хрупкость, о которой она и не подозревала, что пережила войну. Она только сейчас вспомнила, что она была там, когда почувствовала, как она разлетелась на миллион кусочков в ее душе. Какой жестокий и ужасный мир. Неужели она недостаточно настрадалась? — Так вот почему ты не сопротивлялся требованию жениться на мне? — прошептала Гермиона. — Ты думал, что никто не заподозрит тебя в том, что ты Пожиратель смерти, будучи женатым на мне? Магглорожденной? Его бровь взлетела вверх. — Что? Нет! Гермиона, пожалуйста... — Драко снова потянулся к ней, но она быстро вывернулась из его отчаянной хватки и направилась обратно к двери. — Я неделями не могла этого понять. Почему ты вообще согласился жениться на мне, — продолжила Гермиона, как будто не слыша его. — Это внезапно стало так ясно, — она глухо рассмеялась. — Как кто-то может усомниться в твоей верности реформированному обществу, когда ты женишься на грязнокровке? Драко заметно вздрогнул, как будто это оскорбление хлестнуло его. — Не произноси этого слова. — Грязнокровка, грязнокровка, ГРЯЗНОКРОВКА! Ты не можешь помешать мне сказать это! — ее голос дрожал, когда она кричала, и стекла в окнах громко треснули. — Это мое, и это Денниса, и это Колина. Ты не имеешь права приказывать мне остановиться! Дверь в кабинет распахнулась, и при виде Нарциссы у Гермионы чуть желудок не перевернулся. — О чем, во имя Хельги, вы двое кричите? — Нарцисса ворвалась в комнату. — Половина округи наверняка уже слышала вас обоих, —она замолчала, ее взгляд упал на обнаженную грудь и взъерошенный вид сына. — Драко, где твоя рубашка? Вот она снова, девочка-подросток в книжном магазине, зажатая между ним и его матерью. Гермиона, уже чувствуя головокружение, отчаянно хотела сбежать и бросила сердитый взгляд на Драко, который поспешно потянулся за чем-то, чтобы прикрыться. — Я как раз собиралась уходить. — Ты никуда не пойдешь, — повысил голос Драко. Он повернулся к матери и указал на нее, его взгляд был убийственным, а голос ледяным, — а ты уйдешь. Гермиона закричала в ответ: — Ты не будешь командовать мной, как каким-нибудь домашним эльфом. — Ты моя жена, — прорычал он. Драко больше не был загнанным в угол животным, Гермиона чувствовала исходящую от него злость. — Я твой господин и твой муж, и ты останешься здесь... В тот момент, когда он прикоснулся к ней, ее охватила слепая ярость. Стеклянные окна погнулись и разбились вдребезги, мимо них полетели осколки. — Боже! — Нарцисса вскрикнула. — Что все это значит? Крики Нарциссы были заглушены звоном в ушах. Тыльная сторона ее ладоней была исцарапана до крови, ее тело пульсировало от шока, когда она оценила повреждения, наблюдая, как кровь растекается по его груди. Они стояли друг перед другом, потеряв дар речи. В ужасе Гермиона бросилась бежать из комнаты прежде, чем Нарцисса успела закончить. — Не прикасайся ко мне! — голос Драко разносился по коридорам позади нее. Гермиона не прекращала идти. — Разве ты недостаточно сделала? Гермиона нырнула в нишу где-то между фойе и обеденным залом. Гермиона отчаянно пыталась отдышаться, прежде чем аппарировать в дом своего отца. Она не стремилась добавлять боли своему разбитому сердцу. Как бы она объяснила свое присутствие и отсутствие мужа своему отцу? А друзьям? Как раз в тот момент, когда Драко снова появился в поле зрения, его рука была вытянута, чтобы дотянуться до нее. Перед глазами у нее все поплыло, когда Гермиона аппарировала и исчезла из виду.