Heal my soul and scars

Девушка стоит перед зеркалом и старательно пытается замазать новый шрам. Он появился ночью, неожиданно и больно. Горел огнем. Хотелось разодрать кожу и убить своего соулмейта. Это уже 4 шрам за этот месяц. Один появился на спине, другой на ноге, а последние два на запястьях. Благо на лице еще ничего не появлялось, а то выла бы волком и долго не выходила из квартиры. «‒ Какого чёрта?» Прикрыв глаза и попытавшись мысленно поговорить с человеком, которого навязала сама вселенная. Но Машу ждало разочарование. Лишь пустота… И если раньше её это бесило, она могла выйти ночью во двор и попинать мяч, чтобы снять злость. То сейчас – разочарование. Неужели она настолько ненужная и бесполезная, что вселенная подобрала человека, которому всё равно на соулмейта. И ладно бы, если он не знал о ней. Но он знает… Может и не подозревает, что покрывает её тело шрамами. И всё равно обидно. ‒ Маша, у тебя там всё в порядке? ‒ в дверь тихо постучала Бурундукова старшая и чуть приоткрыла её. Еще полностью не проснулась, зашла в ванную и прищурила глаза. Как никак, время 6 утра. ‒ Да, мам, всё в порядке. Просто появился новый шрам, ‒ неловко улыбнувшись и поправив кофту, девушка повернулась к родительнице. Маша уже несколько лет носит исключительно длинные кофты, толстовки и свитшоты. Она стеснялась своих шрамов, даже если это были домочадцы. Первое время Бурундукова рыдала от безысходности в подушку. ‒ Милая, не стесняйся своих шрамов. Ты прекрасна, особенно твоя улыбка. Пошли, кофе вместе попьем, ‒ женщина подошла к собственной дочери и приобняла за плечи, стараясь растормошить. Её сердце каждый раз ныло и разбивалось, когда она видела собственных детей, которые печалились. Она хотела видеть их счастливыми, знать, что у них всё хорошо. Кивнув, блондинка прошла за мамой на кухню, попутно иногда потирая глаза. Запах только что приготовленного кофе приятно разлетался по кухне, делая ее уютной. Хоть и было помещение не слишком просторным, всё равно нельзя сказать, что кухонька маленькая. Вполне себе вместительная, отделанная в приятных оттенках. Светло-персиковый с дубовыми вставками. И золотистые шторы. Подогнув левую ногу под себя, Маша взяла кружку с горячим кофе и закрыла глаза. Боль от нового шрама прошла. Или просто девушка уже не хочет обращать на такое внимание. Может, когда-нибудь она и сможет расправить свои крылья и показать всему миру, что шрамы на теле – абсолютно нормально. Даже футбол пришлось бросить из-за них… Тяжело вздохнув и допив напиток, кареглазая прошла обратно к себе в комнату. Институт никто не отменял, к сожалению. Достав зеленую толстовку и черные джинсы, Маша быстро переоделась. И старалась не смотреть в зеркало на себя. Она только собралась с мыслями, а увидев отражение – всё рухнуло бы в тот же миг.

«‒ Прости, снова новый шрам? Совсем забыл, что у меня есть соулмейт.».

«‒ Забыл? Я мучаюсь с этими шрамами уже несколько лет, а ты говоришь, чтобы я тебя простила?» Зло пнув мусорное ведро, девушка рукавами вытерла щеки. Больно осознавать, когда человеку на тебя всё равно. Как и на твое тело. «‒ Знаешь, лучше бы я с тобой никогда не встречалась. Скажи мне свое имя, чтобы я смогла найти тебя и закончить этот чертов круг мракобесия.». Завязав волосы в хвост, Бурундукова подхватила свой рюкзак и быстро вышла из комнаты. Голова была опущена. Слезы еще иногда катились, обжигая щеки и нос. Не хотелось, чтобы её кто-нибудь увидел.

«‒ Имя? Ну… надо хорошо попросить. Но так и быть, я согласен с тобой. Меня зовут… Никита Кларский! Смо..».

Резко распахнув глаза и подняв голову, девушка захотела дослушать мысль, но связь прервалась. Ник? Неужели он её соулмейт, который причиняет боль несколько лет? Но ведь в детстве они не могли видеться… или Маша просто не помнит этих встреч? Достав телефон, блондинка быстро набрала номер одной из своих подруг. ‒ Лида? Я такое узнала, бегом в институт! Всё расскажу там, ‒ засунув ноги в кроссовки, девушка судорожно открыла дверь. ‒ Мамуль, пока! Да тут я, тут. Всё, Лида, хватай Марину и бегом в институт.