Искупление

      Минус месяц из моей жизни. Моей жизни? Я ей не распоряжаюсь, значит это не моя жизнь… Минус месяц в неизвестности. Создалось чёткое ощущение, что про меня резко все забыли. Я в информационном вакууме. Лежу, привязанный своими ранами к кровати, на богом забытом острове и не понимаю, за что мне это наказание!       Чёртов Цзянь И и его «безумная любовь», спасения от которой мне не было. Его люди вкололи в меня лошадиную дозу снотворного, и как я не откинулся, удивительно. Меня привезли на виллу, на частный остров где-то в океане. Где именно, я точно не знаю. В этом небольшом доме, кроме меня, было всего двое. Пожилая женщина, с виду филиппика, и её муж, на поверку ещё и глухонемой. Отличные тюремщики. Они обеспечили мне первоклассный уход. Всего два раза приезжал сюда доктор, тоже иностранец. Привёз его какой-то незнакомый мне мужик. Он был первым, с кем я перекинулся парой фраз на английском. Он, к сожалению, говорил на столь ломанном, что я его едва понимал. Доктор, видимо точно проинструктированный, спросил меня ровно то, что требовалось, ни на какие мои вопросы не отвечал и сам ничего лишнего не говорил. Я видел безразличие к мне в глазах людей. Деньги решают всё и, скорее всего, за молчание им заплатили большие деньги. Я не сразу, но понемногу смирился. Одной моей отрадой стала большая библиотека. И же как будто забыл о моём существовании. Я порой задумывался и пытался понять ход мыслей Цзяня, но никак не мог взять в толк, почему он меня тут запер. Как будто спрятал от всего мира. Сила духа меня покинула не сразу, однако в первые дни подступало отчаяние. Ситуацию осложняло моё состояние. Я был прикован к кровати, к этому дома, к этому острову. Одна надежда горела робким огоньком свечи, что брат, Мо Гуаньшань, меня не оставит. Он поймёт, что со мной случилась беда. Мо изначально не доверял и опасался Цзяня и вытянет из Хэ Тяня правду, ту, что знает младший Хэ. Хотя есть такой вариант, что эту правду он может и не знать. Цзянь И далеко не дурак, может просто не говорить ничего.       Когда в голове маячила мысль о Джи, становилось ещё хуже. В весь этот бред со свадьбой до сих пор слабо верилось, но эта та реальность, что наступила в моей жизни. Заслуживал ли я всего этого? Ответа дать себе я не мог. Хуан я и понимал, и не понимал одновременно. Её тоже поставили в рамки и задали условия. Но, случилось бы это, будь я чуть расторопнее, и всё-таки не закрывал глаза на происходящее, обнадеживая себя лживой верой в благоразумие Цзяня? Как он говорил: «Будь послушным мальчиком». Вот уж точно. Мне просто надо было быть послушным. А лучше бы не обольщаться его внешностью и не влезать в эти заведомо провальные отношения. А мог ли я в них не влезать? Наверное, мог, хотя… Мне сложно ответить на этот вопрос сейчас.       Весь этот первый месяц, что я провёл в моей импровизированной тюрьме, я много думал, размышлял и сопоставлял. После первых волн отчаяния пришло осознание всего. Я не хотел мириться с ситуацией, меня она не устраивала. В голове я готовил план побега, но для начала мне нужно было поправиться. Я хорошо питался, потихоньку стал двигать ранеными ногами и рукой. Доктор, что приехал последний раз меня проведать, показал мне пару упражнений и дал инструкцию, как мне быстрее восстановиться.       — Молодой господин, я передам все рекомендации господину И. Думаю, вы будете обеспечены необходимым в ближайшее время, — поклонившись и сухо попрощавшись, мужчина покинул меня. Настаивать на дальнейшем диалоге я не собирался. Понимал, что могу подставить в очередной раз неповинного ни в чём человека. Да, я решил для себя определенные вещи: закрыться, не пытаться идти на диалог. Вести максимально отрешённый и спокойный образ жизни. Так будет лучше для всех, а у меня будет время всё обдумать.       Минус месяц. Вот уже и второй пошёл. Моя поправка была вопросом скорого времени. Как и сказал мне док, люди Цзянь И привезли на остров всё необходимое. А ещё они привезли мне толстый пакет. Специально я ничего у них не расспрашивал, хотя двое парней из охраны были мне знакомы в лицо. Я их часто видел в сопровождении Цзяня. Пока они выгружали коробки с провизией, вещи и ещё какие-то баллоны с яхты, я молча смотрел из беседки, где полюбил сидеть днём за чтением книг.       Как только я остался в одиночестве, то поспешил открыть плотный бумажный пакет. Мне на колени выпали газета и пачка фотографий, а также сотовый телефон. Самый обычный, кнопочный. Я уверен, что он настроен только на входящую связь. Взял сперва газету. Она явно была свежая. Дата выпуска — три дня назад, семнадцатое февраля. Я пролистал её, сердце в груди ускоряло свой стук с каждой пролистанной страницей. Запах бумаги и свежих чернил забивал мне нос. Я знал, что меня ожидает. И вот она, информация, что я ожидал увидеть — после политики и новостей экономики пошли светские сплетни. На развороте — фото. Под аркой из светлых цветов стояла невысокая красивая девушка, невеста в европейском свадебном платье. Её стройная миниатюрная фигурка была затянута в платье А—силуэта. Было видно, как от вспышек фотографов расшитый камнями лиф сверкал многочисленными бликами. Тёмные волосы стянуты в тугую причёску и украшены цветами. Фата лёгкой дымкой струилась по хрупким плечам и спадала длинным шлейфом. Я смотрел на неё и был заворожен красотой Хуан Джи. Цзянь И стоял рядом, В белом костюме-тройке с чёрным жилетом. Его волосы были красиво уложены: зачёсаны и собраны в низкий хвост. Пару прядей чёлки выбились и заправлены за ухо. Неизменные очки в чёрной оправе. К лацкану прикреплена бутоньерка из тех же цветов, что и в причёске невесты. Он придерживал Джи под локоть. Девушка стояла отрешённая, а на губах И была запечатлена надменная улыбка победителя. Заголовок статьи гласил, что один из самых завидных холостяков — миллионеров Китая наконец связал себя узами брака. Далее шла статья, рассказывающая о невесте и о гостях, в нарядах каких брендов кто появился, а также сколько семья Цзянь потратила на торжество. Отдельно на фото были запечатлены братья Хэ с подписью от журналистов, что, мол, не расстраивайтесь, вот ещё два завидных холостяка.       Пробежавшись, между строк я не нашёл для себя интересной информации и откинул газету в сторону. В горле неприятно сдавило и пересохло. В бумажном пакете лежала небольшая стопка фотографий. Я достал её, и там были распечатанные фотографии с торжества. Цзянь уже стянул галстук, Джи, без фаты стояла рядом с госпожой Ланфен. Она осталась на этой фотографии всё так же, без улыбки. Тщательно зачёсанные волосы И растрепались и чёлка окончательно выбилась. Была отдельная фотография с невестой, цветная. Хуан… нет, теперь госпожа Цзянь Джи, была прекрасна и печальна, только эту эмоцию я считал с её фарфорового лица. От просмотра фотографий меня отвлёк звонок телефона, что мне прислали. Я долго смотрел на высветившийся номер. Прекрасно понимал, что это звонит он. Сердце набирало обороты и стало колотиться о грудную клетку. Я прикусил губу, уставившись на экран. Во мне боролись чувства, хотелось со всей яростью бросить трезвонящий аппарат и разбить о стену вдребезги, только бы никогда не слышать и не видеть его. Я глубоко вздохнув и, немного успокоившись, убедил себя, что нам необходим разговор. Рано или поздно всё равно придётся вести диалог. Нажал кнопку приема вызова и поставил на громкую связь.       — Привет, милый, — я слышал в трубке знакомый приятный голос и то, как И затягивается сигаретой. На заднем фоне слышался шум, музыка. Скорее всего, он в ночном клубе. — Ну, как тебе моя жена? Правда красавица? Спасибо тебе за неё, она просто умница, отыграла роль как надо, — снова затяжка и довольный смех. По голосу я понимал, что он пьян, а может и снова под наркотой. Ничего ему отвечать не хотелось, поэтому я просто сглотнул горечь, что образовалась во рту. — Но ты не переживай, я с ней не спал. У нас не было первой брачной ночи, она в Шанхае с матерью, а я в Макао, — я всё молчал, мне просто нечего было ему сказать на это. А если бы начал, то, уверен, что сорвался бы на крик. Внутри скопился тяжёлый ком боли от несправедливого отношения ко мне. К нам с Джи. — Ну, чего ты молчишь, малыш? — его мягкий голос, обманчиво спокойный, и настолько сильный. Он не соответствовал тому И, что я знал. Что-то вновь изменилось. — Но что это мы всё обо мне. Как ты милый? — проговорил он участливо, и я услышал, как он снова затянулся.       — Поздравляю, — только это я и смог выдавить из себя.       — И это всё, что ты хочешь мне сказать? Чженси, ты понимаешь, что один ты виноват в той ситуации, что сложилась? — он снова пытался повесить на меня чувство вины. Безразличие — вот что я по настоящему чувствовал в этот момент к этому человеку. — Надо было меня услышать, дорогой, и сейчас мы были бы вдвоём. Но ты посмотри какой у нас самостоятельный. А теперь ты на острове, моём острове, и в полной моей власти. Через пару недель... — он замолчал и я услышал, как на заднем фоне его позвали. Приглушенный голос И распорядился кого-то увозить и снова ругался. — Вот же, суки, отвлекают, как всегда. Знаешь, я ведь по тебе соскучился, СиСи. Мне тебя не хватает. Ты пока поправляйся, обдумай, где был не прав и прими это как моё наказание. А я постараюсь через дней... — он сделал паузу, видимо, подсчитывая что-то в голове, — десять приехать к тебе. А там решим. Ты слышишь меня? — он всё говорил, говорил, а в голове у меня вертелись его слова о наказании. За что?       — Я тебя услышал, И. Всё прекрасно осознал, — едва слышно проговорил я. Далее разговор продолжать мне не хотелось, я нажал кнопку «отбой».       Так оно и случилось. На исходе второго месяца, когда я потихоньку стал расхаживаться с тростью, и уже уверенно совершать пешие прогулки по саду и берегу. Я взял за правило с утра плавать. Неспеша и методично я приводил свою нервную систему в порядок. Много думал о том, что будет дальше, и что делать мне. Надежды на Мо не угасали. Это понятно, что ему будет сложно; во-первых потому, что Хэ Тянь — его партнёр, они встречаются и младший Хэ не захочет вмешиваться в личные дела Цзянь И. Его вполне всё устраивало. А во-вторых Мо Гуаньшань не дурак у меня, и с нахрапа делать ничего не будет. Он явно узнает сначала где я, потом составит план, как меня вытащить, и на это я очень надеялся. Брат за брата, и никак иначе.       Он приехал на остров поздно вечером. Я читал в своей комнате, когда услышал шум и разговоры многочисленных людей. И среди этого непривычного уже для меня гомона разговоров на родном языке, я услышал до боли знакомый голос, который теперь не радовал меня, а скорее нагнетал волны тревоги в душе. Я честно мог признаться себе, что слышать и видеть его не хотел. Поменялось бы что-нибудь ещё за месяц, остыла бы моя злость и обида на И? Нет! Ничего бы не поменялось, она только с каждым днем росла, заменяя те остатки светлого, что было у меня к нему.       Выходить и встречать я его не собирался. Просто выключил ночник и притворился спящим. Укрывшись пледом с головой, чтобы не видеть и не слышать. Суета около дома вскоре прекратилась. Я услышал только разговор Цзянь И, что за язык, понять было сложно, но похож на корейский. Да и не важно это сейчас. Я так понял, он общался с женщиной, что прислуживала мне. Хлопок двери, и я услышал, как лёгкие шаги ступают по полу. Половицы паркета поскрипывали даже от невесомых шагов Цзяня. Дверь в мою комнату приоткрылась, и яркий луч света пробился чёткой полосой на стене, вместе с тенью человека, видеть которого желания не было. Я пытался сдерживать ровное дыхание и сделать вид крепко спящего человека. Дверь закрылась, он вошел в комнату. Я слышал шорох и сначала не понимал, что происходит, но до меня быстро дошло. Он стянул с себя футболку и брюки, скользнув ко мне под плед. Его худощавое, стройное, но столь сильное тело с жаром прижалось ко мне со спины. Рукой он обнял меня, перехватив поперек груди и тяжело задышал в затылок, как будто вдыхая запах моего тела. Игнорировать и притворятся смысла уже не было. Меня прошибало дрожью. Надо было держаться и не показать слабости перед ним. Выстоять.       Прошло минут десять и я понял, что И уснул. Зная, какой у него чуткий сон, я старался как можно меньше шевелиться, чтоб не разбудить его. Мысленно я прикидывал план нашего с ним разговора и как бы мягче и серьёзнее донести, что будущего у меня с ним нет и быть не может. То, что он творит, это дикость и противозаконно… Хотя, кому говорить о законе, для него он, походу, не писан. Оставалось надеется на те капли благоразумия, что, возможно, остались в его голове. Но только на это полагаться мне было опасно. Так без сна я пролежал с мирно спящим Цзянь И до утра. Что я чувствовал к нему? Да абсолютно ничего. Никакой милый беззащитный вид и хрупкость его более не вводили меня в заблуждение. Я прекрасно отдавал себе отчёт, кто рядом со мной. И, исходя из этого, собирался строить диалог. Когда на электронных часах прозвенел привычный мне будильник, а цифры показали заветные шесть утра, я аккуратно, стараясь не тревожить его, выбрался из-под пледа. Тело ужасно болело от нахождения в одном положении. Раны тоже давали о себе знать.       — Ты куда? — вкрадчивый голос льдом резанул и я вздрогнул. Оборачиваться не хотелось. — СиСи? Малыш? Ты не хочешь побыть со мной? — яд… именно яд был в его словах. Одновременно холодных и ласковых. Они с обещанием нежности заманивали в капкан, в котором мне будет плохо. Я не обернулся, встал с кровати и потянулся за тростью.       — Мне уже и в уборную сходить нельзя без твоего разрешения, господин Цзянь? — спокойно ответил я. Главное — держать эмоции под контролем. Он ухмыльнулся и я почувствовал движение за спиной. Волей-неволей мне пришлось обернуться. Обнаженный, растрепанный, и со следами недосыпа, И смотрел на меня. Я попытался понять, что чувствую сейчас. Было ничего непонятно кроме того, что прежней нежности уже нет. Передо мной сидел просто красивый молодой мужчина. В предрассветных сумерках его светлые глаза смотрели исподлобья, загораясь адским огнем.       — Мммм… — тягуче, едва слышно проговорил И, закусив губу, — господин Цзянь! И давно я для тебя стал господином Цзянем?       — Не прикидывайся, ты сам всё прекрасное понимаешь! Цзянь, я больше не собираюсь…       — Молчи! — такого голоса я никогда не слышал. Он буквально обрезал мой заготовленный монолог. Командный, повелительный тон И пригвоздил меня к месту. Сам он неспеша поднялся с кровати в одном нижнем белье и, надев брюки, отвернулся и подошел к окну.       — Молчать? Почему? — процедил я спокойно, отзеркалив его тон и убрав из голоса нервные интонации, насколько это было возможно. И обернулся и посмотрел на меня, как на смертника, по другому эти глаза с приговором во взгляде я не мог охарактеризовать. Цзянь скрестил руки на груди и снова уставился в окно. Вдали, за горизонтом, появлялись первые лучи ещё не взошедшего солнца. — Сколько мне ещё молчать? До каких пор я должен молчать и терпеть весь этот беспредел, что творится в моей жизни? — меня прорвало. Терпеть и откладывать я не собирался. Спокойно, один за другим, начал задавать вопросы — Что мне ещё нельзя делать теперь? Ты сам втянул меня в эти отношения, при этом не поинтересовавшись моими желаниями, — я заметил, как от напряжения на руках Цзяня взбугрились вены. — Как ты вообще собираешься продолжать эти отношения, когда ставишь меня в них заложником? Что мне делать рядом с тобой? — я вздохнул и сел обратно на кровать, спрятав лицо в ладонях.       — Ах, значит я принуждаю, значит я затащил?! Получается, это всё одни мои желания! — зло процедил И, поворачиваясь ко мне лицом. — Вы поглядите на бедненького, какой же я зверь! — я посмотрел ему в глаза и старался не отводить взгляда. Мои нервы сдавали. — А теперь, чтобы во мне не проснулся монстр, которого ты возненавидишь, тебе лучше заткнуться, милый мой щеночек! — он подошел ко мне совсем близко, наши колени соприкасались. Я глубоко вздохнул и совершенно не раскаивался в словах, что сказал И.       — Не затыкай меня! Из-за меня, по твоим словам, в неприятности втянут совершенно невинный и не имеющий отношения ко всему этому безумию человек. За что ты так с ней?! Отпусти её! Я считаю, ты поступил опрометчиво…       — Не тебе решать, на ком мне женится. Она могла отказать, — перебил меня И. — Джи прекрасно понимала, на что шла, и знает кто я. Мы говорили об этом, и более обсуждать эту тему я не собираюсь. Точка, — он отошёл и сел в кресло напротив, где я обычно читал. Склонив голову вбок, он внимательно наблюдал за мной. — Хватит о ней переживать! Не зли меня, Чжань, ещё раз повторюсь! Ни слова о моей жене! — мне было уже понятно, что диалога у нас не получится. Я встал с кровати и хотел было уйти из комнаты. — Я не разрешал тебе уходить, СиСи! — уже в спину около двери кинул мне И.       — Молчи! Стоять! Сидеть! — негромко я перечислил. Меня разбирало истеричным смехом. — Что ещё господин прикажет?       — Не приказываю, я тебе говорю, что лучше сейчас делать, чтоб не злить меня. Я приехал сюда обрести душевный покой и помириться, а ты выводишь меня из себя! — уже срываясь на крик, И направился ко мне.       — Что ты хочешь от меня, И?       — Всё твое внимание, тебя!       — Хорошо… получишь его, но при условии, что тихо без шумихи расторгнешь брак с Джи, оставив за её отцом все преференции. Хватит спектакля, я буду с тобой, но только её отпусти из этого ада, она не заслужила этого… — я почувствовал, как он меня дёрнул за руку. Боль прошила всё мое тело.       — Еще одно слово о ней…       — И что?       — Видят высшие силы, я пытался держаться, — прошипел Цзянь. Я заметил, как он стал меняться буквально на глазах, такого я ещё не видел. Он страшно смотрел на меня, практически не моргая и не отводя взгляда небесно-голубых глаз и одновременно вытягивал ремень из шлёвок брюк, наматывал его себе на руку.       — Не делай того, за что я тебя никогда не прощу, И! — как можно спокойнее проговорил я.       — Не простишь? — буквально прорычав, он двинулся на меня, сжимая ремень до скрипа кожи. — А ты не прощай, солнце моё, мне прощение не нужно. Какого я снова и снова слушаю о ней? Чего ты за неё так переживаешь? Она — одна из самых богатых женщин Китая! Какого хуя ты всё ещё думаешь о ней? Скажи спасибо, что я просто не убил эту суку…       — Да за что ты так её ненавидишь люто? — щелчок ремня, и на моей руке появилась яркая красная отметина от металлической бляшки, обещавшая позже превратиться в синяк.       — Ты только мой!       — И, я не твоя собственность… — я тоже перешёл на крик. Сдерживаться сил никаких не оставалось.       — Вот тут ты как раз ошибаешься! — он реально верил в то, что говорил. — Ты мой и только мой, и я уберу любого, кто встанет между нами. Твоей любезной Джи повезло, другому больше так не повезёт. Она прекрасно вписывается в мои планы. Но я буду убивать всех, кто не понравится мне рядом с тобой. Каждого, кто станет угрозой наших с тобой отношений…       — Ты себя слышишь?! Какие отношения? Нет их, давно нет, - ещё один щелчок ремня, и на другой руке появляется новый кровоподтёк. — Ты спятил, И! — я смотрел в его обезумевшие глаза, потерявшие связь с реальностью.       — Да, давно спятил, потому что люблю тебя... безумно люблю тебя, и делить ни с кем не собираюсь, — он посмотрел на отметины от удара ремнем. Откинув ремень в сторону, он провёл тыльной стороной ладони, тонкими пальцами по оставленным отметкам. Я смотрел на всё это, и мне казалось, что это какой-то мутный, затянувшийся кошмар, и проснуться нет сил.       Он шаг за шагом наступал на меня, пока я не упёрся лопатками в дверь.       — Я всего себя без остатка готов отдать тебе, Чженси! — он говорил это дрожащим голосом. — Но ты меня не любишь, я вижу это, а отпустить тебя у меня нет сил. И я не отпущу тебя, Чженси. Никогда, — он потянул меня на себя, пару шагов, и мы снова у кровати. Моё тело будто оцепенело, нога и руки жутко ныли и болели. Он потянул мою руку к своему паху, и я почувствовал его явный стояк. Сглотнул. Моё же предчувствие пугало меня до жути. Я понимал, что он собирается сделать.       — И, не делай того, о чем пожалеешь! — спокойно и твердо проговорил я.       — О чём же я могу пожалеть? — тяжело дыша в возбуждении, уже почти в губы проговорил он. — Думаешь, один ты умеешь доставлять мне удовольствие? Нет, дорогой! — он толкнул меня на кровать. Вытащив два презерватива из кармана брюк, он кинул их на кровать рядом и следом стянул брюки. Он с силой повернул меня на живот и стянул до колен спортивные брюки вместе с нижним бельем. Сев сверху на ноги, он провел по моим ягодицам. — Не расслабишься будет хуже, милый. Сейчас ты познаешь, насколько сильна моя любовь и мы в очередной раз, и не последний, скрепим наш союз, — я повернул в вполоборота голову. Попытался сопротивляться, дёрнутся, скинуть его с себя… но с моими травмированной рукой и ногой это было абсолютно бесполезно. Я увидел, как он разорвал упаковку контрацептива и растянул по своему члену. Сплюнув на руку, он провел по моему входу, увлажнив его слюной. Помассировал его немного и без резкости, чтобы не порвать, но и без нежности, это явно, вошёл. Тело пронзила новая волна боли уже иного характера. Я сжал руками простынь. Взвыл, прикусывая плед и застонал от резкой боли. Цзянь же реагировал на это, заметно твердея внутри меня, и к моменту, когда, шумно дыша, принялся глубоко входить в моё тело, мне показалось, меня буквально насаживают на кол. От боли и унижения на глаза наворачивались предательские слёзы. Моя беспомощность в данной ситуации просто убивала. Это было принуждение, и ни капли желания. Думал ли я, что когда-нибудь окажусь снизу? Да, я в этом ничего плохого не видел, но сейчас… мое тело терзал демон во плоти и наслаждался этим. Я повернулся посмотреть и увидел краем глаза, как он шумно дышит и получает наслаждение от того, что завладел мной физически. Как он чувствует своё явное превосходство. Через некоторое время движения сами собой из резких, полных злобы, стали нежнее. Он грудью прижался к моей спине, и я чувствовал тяжелое дыхание Цзяня, с едва слышными стонами нарастающего удовольствия. Его горячие губы коснулись моей шеи на линии роста волос, запечатлели самый нежный поцелуй и стали спускаться ниже. Цзянь привстал на колени одновременно потянув меня за бедра. Движение добавило боли в ноге. Поставив меня на колени, он то и дело запускал пальцы ко мне в волосы. Проникновения стали глубже, и в этой позе он стал попадать по уплотнению простаты. По моему телу прошла неконтролируемая дрожь, вырвав предательский стон.       — Да Чженси, хороший мальчик! — я услышал удовлетворенный тихий голос И с нотками нежности. Он склонился, нащупав мой член. Сама ситуация была мне отвратительна и одновременно возбуждающа. Его ласки и то, как он нежно с оттяжкой водил по члену, переходя на поджавшиеся яички и чуть сжимая их... И вот уже я почувствовал, как его движения ускорились, и что он близок излиться. Двумя резкими глубокими фрикциями он подался вперед, и я ощутил пульсацию его члена внутри. А затем также резко вышел и откинулся на спину рядом со мной на кровати. Посмотрел на меня. Мне же на него смотреть вдруг стало до тошноты противно и омерзительно.       — Прости, — это единственное, что я услышал. И резко поднялся, глубоко дыша, он стянул использованный презерватив, надел штаны и вышел из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями.       Я не собирался разлеживаться. Что случилось, то случилось. Накинув на себя халат, я поднялся с кровати. Моё тело… оно было разбито… окончательно. Мне оставалось только ужаснуться своей судьбе. Ситуация на грани… Я на грани…

***

*****       Приняв ванну, я выпил пару таблеток обезболивающего и попытался уснуть. Чтобы окончательно не впасть в уныние и безысходность, мне требовался сон. Просто отключиться и не думать, а главное — не видеть Цзянь И. С тех пор, как он вышел из комнаты, я его больше не видел. Пока был в ванной, хозяйка принесла мне в комнату завтрак. Аппетита не было, я его не тронул. Проворочался пару часов. но сон ко мне не шёл. Но делать что-то надо было, и я решил выйти на прогулку по пляжу. Быстро надев шорты и футболку, прихватив трость, я собрался. Проходя по комнате, я увидел за ноутбуком Цзяня. Он сидел в очках, как ни в чем не бывало, и едва приподняв голову от монитора, смерил меня взглядом. Видимо, удостоверившись что со мной всё в порядке, вновь вернулся к прерванным делам.       — Ты куда? — голос его был спокоен.       — На прогулку.       — Подожди, вместе пойдём, — он сворачивал файлы и засобирался со мной.       — Нет. Дай мне побыть одному. Не переживай, не сбегу, — ухмыльнулся я. Он оценил шутку и как-то невесело улыбнулся, кивнув в согласии.       На побережье было отлично. Океан шумел, дышал. Тёплый бриз трепал мои отросшие волосы. Я неспешно шёл вдоль линии прибоя, в голове перебирая то, что мне стоило сделать. А я решил идти на мировую. Понимал, что это — сущее безумие, но другого выхода у меня не было. Это будет безопасно, для меня и для Джи. Я заранее содрогался от мысли, что она может родить от него, и надеялся только на благоразумие Джи и помощь Цзянь Ланфен, чтобы она уберегла будущего ребенка от Цзяня. Так в раздумьях я дошёл до того участка, где начинался скалистый берег. Дальше обычно я не заходил, не с моей ногой. Я уже было решил развернуться и идти дальше, как мне аккуратно в лоб прилетел камешек со стороны этих самых камней. На одном из них восседал парень с яркой рыжей макушкой. Я не поверил своим глазам. Проморгался. Да, реально, это он, малыш Мо.       — Мо… — я еле выдавил из себя его имя и, прихрамывая, поспешил как только мог к нему. Но ещё большее удивление случилось позже. Там рядом с ним выглянул из-за другого валуна Джеф. — Парни… — я не верил. Сейчас это казалось фантастикой и чтобы не спугнуть моё наваждение, я заговорил быстро и почти шёпотом, как только приблизился к ним.       — А ты думал, мы тебя оставим в беде? — Гуаньшань улыбался во все тридцать два зуба.       — Нет, я верил, что ты придешь… что найдешь меня, — в носу предательски защипало. Я никогда не был эмоциональным, но сейчас чувства переполняли меня. Он подал мне руку, чтобы я забрался на камень.       — Извини, что не спускаемся к тебе, нам не нельзя оставлять следов, — проговорил Мо. Он обнял меня и внимательно посмотрел, как будто сам не мог поверить, что вновь видит.       — Дружище, — из объятий Мо я попал прямиком к Джефу. Он пару раз похлопал по спине. Мы укрылись за камнями.       — Так, — Гуаньшань резко стал собранным и серьёзным. — СиСи, нам надо спешить. То, что ты оказался здесь, то, что ты гуляешь здесь, это просто какое-то проведение... Не иначе судьба привела тебя сюда. По другому не знаю, как объяснить. Мы собирались ждать до сумерек и потом проникнуть в дом, чтобы подбросить тебе письмо, и ждать, пока ты бы вышел к нам на точку. Но смотри, всё вышло гораздо лучше. Надо действовать, - он перевел дыхание. - Благодаря Джи, мы узнали, куда тебя увез Цзянь. Она такая молодец. Мы подгадали время, чтобы поехать именно тогда, когда он приедет сюда, чтобы не было никаких подозрений на мою отлучку. Он последнее время мнительный, подозревает всех кругом. Хэ Тянь жалуется, что с ним сейчас просто невозможно работать. В общем. Нас ждёт катер. Ты сейчас спускаешься, оставляешь тапки и трость на берегу, можешь ещё шмотки оставить если хочешь, и по воде доходишь до края скал. Там я тебя подхватываю, и мы уходим, - я слушал, что он говорит, но не верил до конца в происходящее. — На катере — твои готовые документы и новый паспорт. Ты вместе с Джефом улетаешь в Штаты. Так заляжешь, а сейчас мы инсценируем твоё самоубийство, ну или случайную смерть. По-другому никак, поднимешь, брат? Иначе он догадается, и тогда всем пизда. СиСи, - пока мне всё объяснял Мо, Джеф смотрел по сторонам. Я сам понимал, что надо решаться, иначе моя прогулка затянется и Цзянь пойдёт на поиски. Я кивнул в знак согласия. Аккуратно спустился вниз, вернулся обратно по своим следам, заметая их до самых камней. Скинул одежду и шлепки. Воткнул трость в песок и пошёл в воду. На благо, волнение было не сильное, да и отошёл я недалеко от скал. Там меня уже ждали двое. Они помогли мне выбраться, закинули руки на плечи и встали с двух сторон в качестве поддержки. Мы удалялись всё дальше и дальше. Я увидел небольшой катер. Джеф забрался вперед и протянул мне руку, сзади меня поддерживал Мо. Я поднялся на покачивающийся борт и глубоко задышал в волнении, что накатило на меня. Я провалился в глубокий стресс, даже не заметив, как мне протянули сухое полотенце и бельё. Джеф на малых оборотах завел мотор, и мы потихоньку стали отдаляться от острова. Неужели всё было позади? Я до сих пор в это не мог поверить.