***
— Как вы вообще тут оказались и не попались оборотням? — омега пытается растормошить Мина, но тот, кажется, даже не дышит. — Ну, заклинание «скрытых следов». Это не сложно, — объясняет Чонгук, — дошли до места, где твои следы заканчиваются, зато начинаются волчьи. Пошли по ним, и вот мы тут. А чтобы нас не заметили, Ким наложил на нас скрывающие чары. Правда, времени у нас совсем мало. Минут десять, не больше. Там, кстати, на поляне столько кровищи, в жизни столько не видел и два полудохлых оборотня. Мы их связали на всякий случай. Это он их, что ли? — кивает он на бездыханного волка. Пак кивает. — Если бы не Юнги, они бы меня сначала… — он густо краснеет, — а потом убили бы. Он меня спас, почуяв, что его истинный в беде. — Как это истинный? Разве так бывает, что бы оборотень и ведьма были вместе? — Тэхён не понимающе смотрит на Чимина, который гладит бессознательного волка по морде. — Бывает, бывает. Историю лучше учить надо было. Что ты с ним сделал? — он злобно глядит на растерянного Кима. — А ну, оживи его быстро! — Да ничего страшного. Всего лишь порошок забвения, — хмыкает белобрысый. — Проспит твой волчара лет сто всего, пока его какой принц не расколдует своим поцелуем. — Сто лет? Ты с ума сошел? — Чимин окончательно расстраивается и жалобно всхлипывает. У него даже губа затряслась, глядя на бездыханную тушку Мина. — Ненавижу тебя, Ким Тэхён. Ты только и умеешь, что всё портить, бессердечная сволочь. Чонгук тоже с осуждением глядит на Кима. Он и правда невыносим. Им тут всем, возможно, грозит смертельная опасность. (Пробраться в стаю оборотней без их на то ведома — шутка ли?), а он позволяет себе издеваться над и так до смерти напуганным омегой. «Вот что за характер?». Мало того, что весь путь до жути раздражал своими возмущениями по поводу их родства душ, и что теперь хочешь не хочешь, а им придётся провести вместе до конца дней своих, так ещё чуть не убил тех двоих на поляне, и ему еле удалось его переубедить, сославшись на главную ведьму, которому это явно не понравится. А теперь ещё и над Паком издевается. Тэхён не выдерживает этих презрительных взглядов и начинает громко смеяться. — А ты, Чимини, учи зельеварение. Порошок забвения не действует сто лет. Поцелуй его, и он проснётся. Делов-то. — Поцеловаааать? — хлопает глазами тот, а затем, зажмурившись, чмокает оборотня в мокрый крупный нос и быстренько вытирает губы рукавом. Но ничего не происходит. Волк по-прежнему лежит и не двигается. — Ну нет, так дело не пойдет. Это должен быть поцелуй истинной любви в самые губы. Побольше страсти, Чимини, — серьёзно смотрит на него Ким, хотя в бирюзовых глазах Чонгук видит пляшущих чертят. Чимин вздыхает, глядя поочерёдно на обоих. За тем берёт морду спящего волка в свои ладошки, закрывает глаза, настраиваясь, и тянется губами к сомкнутой пасти. Тэхён устаёт держать серьёзное лицо и буквально складывается пополам от смеха. — Ну какой же ты легковерный, Пак. Видел бы тебя папа, влепил бы низший балл за отвратительные знания. Ну какой порошок забвения! Он же под запретом у гильдии. Это всего лишь сонная пыль. Через полчаса проснётся твой ИСТИННЫЙ, и можете дальше предаваться своим нежностям, которым мы, судя по всему, помешали. Хотя, если хочешь, можешь продолжить… — Ах ты ж гадина! Разве можно так… — Чимин бросается на омегу с кулаками, но между ними становится Чонгук, глядя в бирюзовые глаза своего истинного. — Прекращайте! Тэхён, раз Чимину не угрожает опасность, нам нужно уходить отсюда, пока нас волки не почуяли. Скоро действие чар закончится. Но не успевает он договорить, как за дверью слышится недовольный человеческий гам вперемешку со злобным рычанием. «Ведьмы! Ведьмы! В общине ведьмы!». — Кажется поздно, уже почуяли, — выдыхает Ким и, достав из мантии какой-то очередной порошок, с криком: — Наконец-то я поквитаюсь с вами, мрази, за смерть своего отца! — вылетает на улицу, прямо в толпу недовольных оборотней. Чонгук бросается за ним следом, чувствуя, как внутри всё закипает и меняется. Его родственная душа в опасности, и нутро анимага это чувствует. Тэхён бросает мешочек в центр толпы, состоящий наполовину из людей, наполовину из опрокинувшихся волков, и шепчет какое-то проклятие. Мешочек взрывается снопом горячих искр, сыпящихся на близстоящих к нему оборотней. Волки и люди, скуля и вопя от боли, разбегаются, но их слишком много, и одного такого мешочка явно недостаточно. Ещё чуть-чуть и его достанут. Пока Чонгук добирается до Кима, его тело полностью трансформировалось, превратившись в гигантскую чёрную кобру. Змеиные кольца полностью обвили взбудораженного омегу, создавая что-то наподобие колодца, пряча Тэхёна от пытающихся добраться до него разозлённых оборотней. Чонгук шипит, распуская капюшон с золотистой чешуёй. Он ни за что не даст свою пару в обиду. Волки рычат, но подойти ближе боятся. Тэхён сыплет в адрес оборотней проклятиями из-за импровизированной ограды. Вся этa вакханалия длится до тех пор, пока не слышится протяжный вой доминантного волка. Шум утихает, и толпа расступается, давая место для прохода своему вожаку. Чонгук видит того самого белого волка, которого они с Кимом видели тогда на поляне. Его рычание утробное, но не угрожающее. Он всего лишь показывает, что вреда им здесь не причинят. Чон чувствует это на каком-то ментальном уровне, хотя змеиный облик не меняет. Честно говоря, он и не знает как. В то же время из дома выходят Чимин и Юнги. Оборотень очнулся, но выглядит ещё слабо. Двигается, опираясь на плечо омеги. В то же время из пространства между вожаком и коброй материализуется Джинни Ким. Он достаёт из недр мантии зелье «истинного облика» и выливает на кожу змея. Чон мгновенно перевоплощается в самого себя. — Тебе нужно научиться контролировать перевоплощения, — усмехнулся ведьмак. — А ты что тут устроил? — обратился он к сыну. — Я тебе сто раз говорил: не лезь к оборотням. И вообще, что вы оба здесь делаете? Вам того наказания, что я вам дал, мало? Видимо, придётся добавить. — Он был явно очень недоволен сложившейся ситуацией. — Ну, пап, — огрызается тот. — Они же убили отца, как ты можешь их защищать? — он не замечает, как вожак перекидывается в человека и подходит к ведьмаку. — Джинни, тебе не кажется, что ему пора всё рассказать? — Тэхён замечает, как на лице старшего омеги смешиваются эмоции. Злость, страх и некая тоска. Он это отчётливо видит. А ещё он рассматривает оборотня-вожака. Тот очень сильный и красивый, с рельефными мышцами и длинными седыми косами до плеч. Он смотрит на него с неподдельным интересом и нежностью. Это очень странно. — Не кажется, Джун, — голос Джинни дрожит. — Даже не заикайся об этом. — Его длинный палец упирается в мощную грудь волка. Ведьмак подходит к Тэ и Чонгуку, расправляя полы своей мантии: — Мы уходим, детишки, — затем поворачивается к Юнги. — Вернёшь Пака, как разберётесь. И помни о моих словах, Мин. Ведьма и оборотень не могут быть вместе, — и бросает быстрый печальный взгляд на вожака, машинально касаясь шеи. — Пап, что происходит? — Тэхён решительно не понимает, что это за странные переглядывания и почему он так сказал про Мина и Пака. И о чём вообще этот оборотень? Почему так странно смотрит, если там, в лесу, хотел убить? А вот Чонгук, кажется, начинает догадываться о происходящем, но озвучивать свои догадки вслух не решается. Да и не его это дело. — Ничего. Дома поговорим, — выдыхает тот и, накрыв их своей мантией, щёлкает пальцами, разом перенеся всех троих к зданию школы. — Пап? — омега во все глаза смотрит на родителя. — Ничего не хочешь мне сказать? Но тот лишь устало трет переносицу. — Давай не сегодня, милый. Я очень устал. Идите к себе. И не забывайте, что с завтрашнего дня вы оба наказаны. Хосока я предупрежу. А как наказать вас за сегодняшний день, я ещё подумаю, — старший омега скрывается в недрах школы, чем вызывает у младшего дикое раздражение. — Да какого лешего происходит? — он яростно пинает ботинком камушек и, тряхнув белобрысой шевелюрой, тоже идёт в школу. Своего папу знает хорошо и отлично понял, что тот не собирается ему ничего рассказывать. Ну ладно, он сам выяснит правду. Чонгук глядит ему в спину. Ему даже становится жаль эту невыносимую занозу, от которой собственный родитель скрывает правду. Вопрос только: почему? Но это снова не его дело и никак не касается. Ему вообще не должно быть дела до Кима, и даже истинность не исправит отношения между ними. Они по-прежнему не переваривают друг друга. Наверное. Или уже нет? Запутавшись в собственных ощущениях, Чонгук возвращается в свою комнату и проваливается в сон. За сегодняшний день для его головы и тела слишком много информации и событий.***
Два дня спустя после занятий ведьмы отрабатывают наказание недалеко от школы под присмотром учителя Хосока. На удивление Чонгука, Тэхён ведёт себя тихо и вообще не цепляет его. Ходит задумчивый и отрешённый, как будто что-то обдумывает. Альфе совсем не нравится это затишье, явно перед бурей. Чимин по-прежнему в общине оборотней. Со слов Джинни Ким, этот добросердечный омега принял решение ухаживать за своим истинным, пока его раны окончательно не заживут, потому что именно из-за него он их и получил. Двое оборотней из северных границ, которых Мин хорошенько потрепал, находятся в темнице у главной ведьмы, которая ждёт нападения предводителя их стаи на школу. Он даже не сомневается в том, что за этими двумя придут. И даже возвел вокруг академии магический барьер для большей безопасности учеников. Главный ведьмак уже давно хочет поквитаться с этими дикарями, с периодичностью убивающих его ведьм. Так же Чонгук вторую ночь подряд слышит волчий вой. А иногда на опушке леса показывается огромный белый волк. Вожак стаи со своими оборотнями так же патрулирует свои границы и границы академии. Чон чувствует приближение чего-то нехорошего. С того момента, как в нём стал просыпаться множественный анимаг, его чувства резко обострились, и он пока не понимает, что со всем этим делать. Но одно он знает точно — Ким Тэхён его по-прежнему раздражает и на этот раз раздражает тем, что молчит и не раскидывается своим особым положением сына главной ведьмы, как обычно. Вот и сейчас он сидит неподалёку с огромной корзиной и монотонно складывает в неё цветки лютика, даже не глядя на них, полностью погружённый в свои мысли. Чонгук боковым зрением наблюдает, как рука омеги вместо лютика тянется за ростком борщевика. В его груди разливается это чувство опасности для своего истинного, но в какую-то из своих ипостасей превращаться почему-то не торопится. Возможно, это из-за того, что опасность не так уж и велика. Он просто подходит и перехватывает руку, которая почти коснулась обжигающего растения. — Эй, ты что, ослеп, придурок? Обожжёшься. Ким медленно выплывает из своих мыслей, осознавая, что произошло, а затем переводит задумчивый взгляд на альфу. — Ты должен мне помочь. Знаешь полное заклинание переноса? Чонгук непонимающе смотрит на омегу. Заклинание он, конечно же, знает. Но зачем оно Киму? Оно очень и очень опасное. — Нет, нет! Не говори, что ты собрался…? Ким смотрит утвердительно. — Нетушки, я в этом не участвую. Мне хватило истории с демоном. Как-нибудь без меня, — Чон отпускает руку омеги и отходит от него подальше. Идеи этого сумасшедшего могут плохо закончится. Тэхён поднимается на ноги и подходит к альфе почти вплотную. — Ты же знаешь, что для заклинания переноса нужны двое. Оно опасно, а ты моя родственная душа. Тебе придётся. Чонгук понимает, что Ким не отступит и ему и правда придётся согласиться на очередную авантюру. — Зачем тебе это? — Я должен знать, что скрывает мой папа. Сам он рассказывать не станет. Я его знаю. Поэтому хочу выяснить всё сам и ты мне в этом поможешь, выскочка, — он почти шепчет, чтобы их не услышал Хосок. — Мы отправимся в тот день, когда убили моего отца. Я обязан знать, что произошло тогда. Чонгук вздыхает. Ким и правда сумасшедший, раз хочет осуществить подобное. — Ты же понимаешь, что если что-то пойдёт не так, то мы можем даже не родиться, — альфу эта перспектива откровенно пугает. У него только стало получаться, а эта невыносимая зараза снова хочет всё испортить. — Так и знал, что ты трусишка Чон Чонгук! — фыркает тот и возвращается к своей корзине. — Придётся попросить кого-то другого. Чон действительно трусит перед многими вещами, но признавать это перед Кимом точно не собирается. — Ладно! — сдаётся он. — Я тебе помогу. Вот только где мы возьмём волос единорога? Эти мифические существа вымерли много сотен лет назад. Навряд ли даже у Джинни Ким есть такой редкий артефакт. — А вот тут ты ошибаешься, — улыбается омега. — Нам не нужен настоящий. Хватит и волоса анимага, умеющего превращаться в это животное. Конечно, эффект не будет, как от настоящего и закинет нас туда ненадолго, но я думаю, мне и этого хватит, чтобы всё узнать. Чон понимает, что раз этот омега что-то задумал, то ни за что не отступит. — И где же мы возьмём такого анимага? — последняя надежда, что тот не знает. — Что-то я таких не видел. Но Ким явно знает где, судя по улыбке, которая становится ещё шире, а затем его взгляд устремляется на учителя Хосока, который изучает некий старинный талмуд неподалёку, расположившись в тени дерева. — Ты серьёзно? — Чонгук действительно удивлён. Он, конечно, всегда догадывался, что учителя в академии не простые ведьмы, но что один из них — анимаг, превращающийся в мифическое существо, даже предположить не мог. — Учитель Хосок? Тэхён кивает, не переставая улыбаться: — Осталось только заставить его обернуться. Ты же у нас всезнайка. Придумай что-нибудь. — Я??? — ему, конечно, польстило, что его Ким назвал всезнайкой, но как заставить анимага перевоплотиться, он вообще без понятия. — Ну, кроме того, что единороги любвеобильны, я ничего о них не знаю. Возможно, немного приворотного зелья не помешает. — Честно говоря, Чонгук совершенно не уверен, что это вообще сработает. — Точно! — радостно зашептал Ким. — Зелье у меня всегда с собой, — он стал рыться в недрах мантии, чем вызвал у альфы очередной приступ недоумения. «Вот зачем, скажите на милость, таскать с собой приворотное зелье? Хотя, судя по тому, сколько прихвостней окружают этого омегу, понятно для чего». А ещё Гук вспомнил эффект этого зелья, который он испытал на себе, и его лицо мгновенно стало пунцовым от этих интимных воспоминаний. — Осталось подлить его в бутыль для воды, из которой он пьёт, и дело с концом. Только надо решить, в кого его влюблять, — Тэхён злорадно ухмыльнулся. — Хотя ответ очевиден, — не дав альфе отреагировать, он выдернул из его шевелюры несколько волосков и бросил в пузырёк с зельем, и пихнул его в руки Гука. — Готово. Я отвлекаю, ты подливаешь. Чонгук обречённо закатил глаза. Этот парень до жути раздражал. Но, что сделанно, то сделанно. — Айяяй! — внезапно громко и наигранно заверещал Ким, схватившись за руку. — Кажется, я обжёгся ядовитым плющом. Хосок отреагировал мгновенно, кинувшись к омеге на помощь. И пока Ким разыгрывал умирающего, Чонгук быстро подлил зелье в воду и вернулся обратно. Если честно, ему совсем не хотелось быть предметом чьей-то искусственной влюблённости. И вся эта идея ему совсем не нравится. — Кажется, я ошибся, учитель, и это был не ядовитый плющ, — Тэхён тут же прекратил свой спектакль, ярко улыбнувшись старшему альфе. — Продолжайте отдыхать, а я продолжу собирать эти прелестные цветочки. Тот, улыбнувшись, потрепал омегу по белобрысой шевелюре и вернулся к изучению своего толмута. — Ох, Тэхёни, Тэхёни! Больше не пугай меня так. Через некоторое время после того, как Хосок сделал несколько глотков, зелье сработало. Обе ведьмы никогда в жизни не видели живого единорога. И когда анимаг в него обернулся и, подойдя к Чону, стал его обнюхивать и тереться мордой об его руку, выпрашивая ласки, парни немного замерли, разглядывая прекрасное мифическое животное. Действие зелья было кратковременным, но Тэхён всё-таки смог выдернуть волос из гривы, немного отойдя от увиденного, прежде чем тот обернулся обратно. И только учитель собрался возмутиться, поняв, что его опоили, как омега распылил ему в лицо сонный порошок, осторожно уложив отдыхать под дерево. — У нас есть полчаса, пока он не очнётся, — он схватил Чонгука за руку и потащил вглубь леса по уже знакомой тропинке, ведущей к поселению оборотней. Где-то посредине он остановился и, глядя в глаза альфе, сказал: — Читай заклинание переноса. Время восемнадцать лет назад. Двадцать девятое декабря. Место — это же. — Прямо сейчас? — хлопал глазами Гук. — Вот так сразу? И почему именно здесь? — он стал оглядываться по сторонам и только сейчас заметил ствол дерева с выжженными на нём древними рунами. — Сейчас, сейчас, чего тянуть! — Ким уже наматывал часть волоса единорога на свой мизинец. — А это место потому, что именно здесь погибла большая любовь Джинни Ким в тот самый день. Что и отображают эти руны. Именно тут, скорее всего, умер мой отец, Гуки. Так что давай читай уже. Чон нехотя намотал вторую часть волоса на свой палец и стал произносить заклинание в унисон с омегой, всё ещё надеясь, что их план не сработает. Но он сработал. Уже через несколько минут они стояли всё на той же тропинке, только полностью усыпанной снегом. Холодный зимний ветер задувал под мантии, заставляя ведьм зябко ёжиться. — Кажется, получилось, — улыбнулся Тэхён, стараясь не стучать зубами от холода. — Кажется, — Чонгук оглянулся по сторонам, но кроме снега и укутанных в него деревьев ничего не увидел. — Ты уверен, что это то самое место? Что-то я ничего не вижу. — Возможно, это ещё не случилось, и нужно подождать, — Тэхён дышал на замёрзшие руки, стараясь их отогреть. А ещё он оказался прав. Через несколько минут послышался вой нескольких волков. Вдалеке стал проявляться человеческий силуэт. Он то появлялся, то исчезал, становясь всё ближе. Ведьмам пришлось спрятаться за ближайшими деревьями и притаиться. Никто из этого времени не должен был их видеть, чтобы не нарушить ход истории. Здесь они могут быть только наблюдателями. Через некоторое время на месте, где они только что стояли, буквально из воздуха свалилось тело молодого ведьмака. Его шея была разорвана и истекала кровью, которую он тщетно пытался остановить рукой. А ещё он был на последних сроках беременности и явно очень вымотан из-за погони. Он тщетно пытался подняться, но у него ничего не получалось. Это был Джинни Ким, моложе на восемнадцать лет, но всё же он. Тэхён хотел броситься на помощь своему родителю, но руки Чона схватили его в охапку и зажали рот: — Мы не должны вмешиваться, помнишь? Ким кивнул, и только тогда Гук его отпустил. Через несколько минут ведьму окружили оборотни. Они стали перекидываться в людей. Среди них был и Мин Юнги. — Вот ты и попалась, тварь! — высокий альфа с огромным рыжим хвостом брезгливо скалился на обессиленного и раненого ведьмака. — Наш вожак будет доволен, если вырвем выродка, живущего в тебе, и принесём ему. Омега машинально схватился за живот, стараясь прикрыть его. — Как вообще сын такого великого вожака, как Ким Тэмин, связался с такой падалью? Скажи, чем ты его околдовал, что он настолько обнаглел, что привёл тебя в общину, объявив своей истинной парой, и даже метку поставил? Хорошо вожак смог выгрызть её. Жаль, убить не успел. Но ничего, мы закончим то, что он начал. А ты поплатишься за то, что лишил нашего вожака глаза, — сплюнул второй низкорослый альфа, похожий на бобра, с огромными передними зубами и без одного уха. — Я ничем его не околдовывал, — Джинни старался держать лицо перед этими волками. — Слово «любовь» таким, как вы, явно незнакомо. А ваш так называемый вожак это заслужил. Я никому не позволю причинить вред моему ребенку, — он старался дышать ровнее, накапливая последние силы. — Любовь? — заржал рыжий. — Тогда почему Намджун не заступился за тебя, пока наш вожак выгрызал твою метку? Почему не бросил ему вызов, раз у вас такая сильная любовь? Всё просто, ведьма. Ты всё наврал, околдовал его, а теперь, похоже, твоё колдовство спало, и он никогда на самом деле тебя не любил. — Я не знаю. Но это всё неправда! — видно, что омега был растерян от этих слов. На глазах блеснули слёзы. — Видимо, у него были причины. Они должны быть. Юнги, скажи им, ты же всё знаешь. Ты же видел своими глазами! — он в отчаянии смотрел на лучшего друга своего альфы. Тот молчал, лишь виновато опустив взгляд. Такое поведение Намджуна и правда его удивило, но раз уж он позволил так обойтись со своим омегой, то кто он такой, чтобы идти против своего вожака и племени. Хоть ему и искренне было жаль Кима. Тэхён не верил собственным глазам и ушам. Его отец — оборотень, а не колдун. И его собственный дед хотел его убить. Он нервно кусал ребро ладони, чтобы не завыть от такой правды. Чонгук на всякий случай удерживал его в своих объятиях, чтобы тот не сорвался и не натворил глупостей. Он чувствовал, как тому плохо, и ему было так же плохо. Внутри всё кипело от негодования, но он продолжал наблюдать за происходящим. Оборотни начали вновь перекидываться в волков, чтобы, наконец, разорвать несчастную ведьму и еще не родившегося ребёнка. Джинни Ким собрал последние силы для атаки, шепча заклинание. Взмах руки и волки стали пятиться назад, обращаясь в бегство, видя, как поднимаются из земли корни деревьев, оплетая лапы тех, до кого дотянулись, стараясь переломать их или задушить в своих мертвых объятиях и параллельно выстраивая ограду, защищающую ведьму. Через некоторое время всё стихло. Волки разбежались. Обессиленный омега сидел, облокотившись о дерево, и держался за живот. Похоже, что скоро должны начаться роды. Из глаз бесконтрольно текли слёзы от разбившегося на куски сердца и предательства любимого. Рана на шее немного запеклась, но всё ещё немного кровоточила. Силы медленно покидали его. Ведьмак положил окровавленную ладонь на ствол дерева, возле которого сидел, и зашептал заклинание: «В этом древе ведьмак Джинни Ким запечатывает часть своей души с хранящейся в ней любовью. Навечно! И лишь получивший прощение от своего дитя сможет освободить её». На стволе тут же появились выжженные руны, пропитанные кровью, на минуту вспыхнувшие и погасшие, запечатывая часть души. Омега в этот момент терял сознание и не видел, как в воздухе растворяются две ведьмы, потому что действие заклинания закончилось. И не видел, как вернулся один из волков, подымая его на руки и унося туда, где бы его стая не смогла до него добраться. В заброшенный старый дом на болотах, где ближайшую неделю ухаживал за больным парнем и принимал тяжёлые роды. И пусть его друг по неизвестным причинам отказался от своего истинного и своего ребенка. Он, Мин Юнги всё ещё верит, что на это есть свои причины и он обязательно выяснит, какие.