Боюсь потерять твою руку

Погружение в воспоминания чужого человека это конечно невероятно занятно и приятно, но ощущения происходящего в замке не могут отпустить своего хозяина, способного не только прослушать любой разговор будь то в комнатах, общих залах или во дворе поместья, но и уловить супер слухом дыхание и сердцебиение любого обитателя. Хочется добавить, что в список способностей входит возможность разглядеть нагое тело сквозь толщи одежды, что уж говорить о мгновенном считывании сути любой живой и не живой души. Потому то ножа в спину древний душегуб давно не ждёт, в его силах предсказать ход мыслей всего его окружения. Вокруг себя мужчина собрал исключительно преданных, отвергнутых миром, людей и лесных тварей. Потому и расслабиться себе позволяет не столь редко, как может любой другой человек подобного статуса. Длинные ухоженные когти осторожно впились в подлокотник излюбленного кресла, помогая хозяину отставить напряжение на второй план и внимательно вслушаться к происходящему наверху, в тех самых покоях, что он так трепетно подготовил для того самого гостя, которого опекает (пусть и на расстоянии сейчас). Ситуация в просторной спаленке знатно накалилась после появления в ней нового действующего лица мужской принадлежности. Белоснежные кожаные перчатки, редкие, но хорошо уложенные назад тёмные локоны, под стать цвету глаз, кожи и однотонному смокингу, чей пиджак уходит чуть ли не в пол за спиной, разделяясь на две тонкие части к концу. Лишь белая грудка рубашки без пуговиц проглядывает меж ворота. Так выглядит гость покоев Питера, только одним своим запахом заставляющий насторожиться. Ванда смиренно умолкла и поднялась с постели больного, неловко отряхнув подол помятого фартука. Медленно, словно пристыженно, девушка повернулась в сторону вошедшего, покорно склоняясь в поклоне. — Вижу, наш гость пришёл в себя, — подметил незнакомец, похожий на пингвина. Вживую Питеру скорее всего не доводилось сталкиваться с подобными животными, но вот на иллюстрациях книг — не один десяток раз. Его голос звучит надменно и с ноткой презрения, наверное, общение с Питером приносит ему лишь неприязнь и недовольство. Об этом громко намекает и повисший в комнате неприкрытый аромат его феромонов. Этот мужчина — альфа. Всё перечисленное никак не может сопоставиться со следующим вопросом, который должен звучать взволнованно, но таким не является. — Питер, как Вы себя чувствуете? Губы омеги распахнулись, но так и не выдавили из себя и словечка. Он совершенно растерялся и забыл как разговаривать. Откуда и этот человек знает моё имя? Очевидно, откуда они могут почерпать информацию о жизни Пита, но это... Совершенно нечестно! Боже... Неужели весь замок читал мои рукописи? И теперь каждый его житель знает о Питере всё, а он о них даже ни капельки. И ведь о себе парень плохо, что помнит, не обновляя знания уже несколько дней... Это какой-то кошмар. И даже в нём Питер не значим, не может решать своей судьбы. Всё, что сейчас творится — исчезнет из головы уже через двое суток без его дневника. Это чертовски удручает. Всё безнадёжно. Мужчина, по всей видимости, дворецкий, выжидающе дырявит дыру в Питере глазами, так что ответить что-нибудь придётся. — Я в порядке, — печально выдавил и соврал юноша, кутаясь в одеяло, изрисованное созвездиями, чуть сильнее, чтобы скрыть лицо с подступающими слезами. Собранности больного не дождётся никто, так что получите хоть это. — Я благодарен за Вашу заботу и любезность, но... — Каждое слово Питер очень растягивает, понятия не имея, стоит ли вообще всё это произносить. Это наскучило дворецкого до мозга костей. Он едва заметно закатил глаза, а Питер от этого жеста окончательно стушевался и смолк, потеряв последнее желание участвовать в разговоре. Но никто и не хотел дослушать его просьбу. — Господин передал, что по пробуждении мальчишки, ему стоит принять ванну. Если Вам нужна помощь, Ванда полностью в Вашем распоряжении, — серьёзно объявил альфа. — Да, мистер Уилсон, я помогу Питеру. И... Наверное, нам нужно будет спуститься к ужину? — Торопила события девушка, после короткого небрежного поклона. Она желала как можно скорее избавиться от нежеланной компании в виде смотрителя поместья, расценив ухудшение состояния подопечного и агрессивную настроенность со стороны Уилсона. — Нет, не нужно, — совершенно неожиданно вполне громко заявил Питер. — Мне не нужны ни водные процедуры, ни лечение, ни ужин. Правда... — добавил он, заметив полное недоумение на чужих лицах. Ванда едва заметно шикнула на него, но Пит не остудил порыва. Паркер сел в постели, стараясь этим подтвердить, что полностью поправился. — Прошу, только верните мне мои... — Какой непослушный. Придётся помучиться с тобой, — Уилсон нервно поправил край перчатки, сводя брови к переносице. — Может, я и обращаюсь к тебе на "Вы", но это не значит, что твои желания и слова будут учитываться. Ты ещё и близко не подошёл к точке уважения. Точно не в этом месте. Может быть, ты сможешь это изменить, когда твои желания станут единым целым с твоими новыми обязанностями. Если конечно, — мелкая усмешка перекосила его лицо, — Вы так долго протянете. Питер сомкнул дрожащие губы и опустился назад к горам из подушек. Его попытка провалилась крахом, что и следовало ожидать. Желание спастись тут же пропало. Да и сил на это искать негде. Пусть с ним делают, что вздумается. Питеру не привыкать быть куклой для влиятельных людей со странными прихотями, большими эго и полной чашей жестокости. Ванда стиснула зубы, а заодно и хрупкое плечо Питера, что попалось под горячую руку. Омега лишь приглушённо прошипел, чего девушка не заметила. — Надеюсь, мы поняли друг друга. И ты, Ванда, следи за языком, не сболтни лишнего, как ты это любишь, — теперь его злой взгляд был обращён к подчинённой. — Сделай всё идеально, больше ошибок от тебя и твоего братца я не потерплю, — после альфа с запахом затхлого ящика с инструментами покинул покои, не дождавшись хоть какого-то кивка в знак услышанного. — Вот же урод, — прошептала девушка, пусть дворецкий слишком неплотно прикрыл за собой массивную дверь, возможно намереваясь подслушать дальнейший разговор. — Кем только себя возомнил? Совсем недавно попал к нам и гордится тем, что сразу занял высокую должность... Да к его мнению хозяин прислушается ещё меньше, чем к моему, — Ванда яростно выпустила воздух из ноздрей, возвращая внимание к Питеру, свернувшемуся комочком под одеялом. Он настолько маленький и хрупкий, что не сразу возможно заметить его наличие на огромной кровати. — Да ладно тебе, не стоит так переживать. Он специально хотел тебя запугать, глупо поддаваться его игре, — она вновь приземлилась на постель Питера, положив ладонь поверх одеяла, скрывающего хрупкого юношу. — Лучше подумай, насколько ты важен для нашего хозяина. Вот мистер Старк точно тут в качестве Божества, а Уилсон так... Выполняет грязную работу по дому и вечно ворчит. Правда... Бывает, угрожает ещё и моему брату. Он, кстати, оборотень. — О-оборотень? — Да. В порывах сильных эмоций обращается белым волком, — восторженно поделилась девушка. Но радость быстро слетела с её личика. — Он тут никому не нравится, кроме мистера Старка... Говорит всегда, что думает, не слушается никого... Переживаю за него очень. — И... Много вас таких тут? — Питеру вовсе не интересно. Он чертовски напуган. И совсем не представляет, к чему готовиться. — Каких? — С укором бросила девушка. — Слушай, если и ты сюда попал и прожил дольше ночи — ты тоже не простой человек. Питер никак не отреагировал на слова, служащие в глазах Ванды утешением. Так же он не произнёс больше и звука, когда с помощью Ванды поднялся с постели и отправился в собственную ванную комнату, пристроенную к спальне. Отказавшись в дальнейшей помощи хотя бы в мытье, Паркер заперся в просторном помещении, таком же шикарном, как и его новая спальня. Хозяин замка не пожалел для Питера ни красивой одежды, ни больших мягких полотенец, ни примочек для мытья волос, тела, масел, кремов с приятными ароматами и текстурой. На себе всё это Питер и не грезил испытать, лишь обвёл печальным взглядом. Убранство вокруг говорит о том, что замок, в котором он оказался, очень и очень древний. Тёмные от времени камни лежат в основе стен, пола, большой чаши для купаний, полок и потолка. Но всё это полностью не имеет значения, как и то, зачем Питер здесь, что подадут на ужин, во что его нарядят. Медленно стянув с себя приятную на ощупь кружевную пижаму, которую он заметил на себе сейчас и впервые, парень оставил её на полу и двинулся босыми ногами по холодному камню. Их холод не сравнится с промёрзшими насквозь лесными тропами из опавших листьев и веточек. Большая ванна уже наполнена до краёв горячей водой. Питер погрузил сначала одну ногу в жидкость, от которой сильно валит пар, дрожь пронзила всё тело, словно удар током. В ход пошла вторая нижняя конечность омеги. Но сесть целиком Пит так и не решился. Взгляд затуманился, остановился на кране, что располагался теперь перед самым лицом гостя. Рука, покрытая крупными мурашками, на автомате потянулась к нему, поворачивая незамысловатый рычажок на себя. Тёплые струи тут же ударили о шею и грудь омеги, смачивая и часть лица с волосами. Пит сильнее приоткрыл рот, ведь дышать стало совсем тяжело. Голос Ванды, усердно объясняющей что-то о предстоящем ужине, наконец стих за дверью. Пит остался наедине со своими мыслями, теряющимися в сознании. Может, в прошлом Питер обещал что-то своей тёте? Но сейчас он не помнит не только содержания тех клятв, но даже её имени. Ощущение проигрыша этой жизни никогда не смоется также легко, как озноб. Знает ли его родной человек, что он попал в лечебницу для душевно больных? Или так же предполагает, что он счастливо живёт со своим мужем? Омега сам совершенно потерялся во времени, событиях, людях и пространстве в целом. Он точно никогда не ценил деньги, доставшиеся их семье с приходом Бека. Многие детали Пит помнил ещё две ночи назад, но теперь... Кажется, жизнь вновь будет расписана по часам, занята каким-то расписанием, созданным недоброжелателями. Смысл просыпаться, мыться, готовить своё тело непонятно для чего и кого, кушать, лечиться от простуды встаёт на паузу, и вновь на обширную. Когда всем новорожденным одевали короны на головы, обещая счастливое будущее, Питер видимо проспал свою церемонию. Как так вышло? Только Господь Бог знает. Видеть следующий день дальше заплечного мешка не получается. Вечные скитания в собственной голове, попытки сбежать от себя и своей жизни... Неожиданно живот подал голос, требуя хоть капельки еды за сегодня. Нюх омеги уловил приятный аромат тушёных овощей, доносящийся из большой трещины в стене. Жаль, что так старающийся для него мистер Старк и близко не имеет понятия, насколько Питеру всё равно на его попытки заботы и расположения к себе. О чём говорить за столом с этим чело... Существом, Питер даже не представляет, но может со стороны старшего заготовлена благодатная монологовая речь. Внезапно ветер снаружи распахнул единственное небольшое окошко в купальне и занёс с собой осенний холод, задул все свечи, погружая помещение в ещё больший мрак. Пришлось опуститься в ещё тёплую воду по самую макушку, прячась, как под одеяло. Ёмкость не вместила в себя ещё количество воды из незакрытого крана, и излишки полились на пол. Вода в купальне быстро сбросила с десяток градусов, листья на полу перестали кружить, оставив лишь лёгкую рябь на крупных лужах. Полная тишина опустилась и смешалась в атмосфере свежих ароматов. Кудрявая макушка так и не показалась из-под поверхности воды. Руки перестали иметь вес и поднялись, желая выпасть на пол вслед за водопадами из воды, пропитанной отчаянием и смертью. Отсутствие признаков жизни юного парня Старк ощутил мгновенно. Мужчина взметнулся, чуть ли не перевернув своё возлюбленное и иссиженное до дыр кресло, упуская возможность чуть позже допить остатки некого графа, что сейчас уже разлиты по полу и едва сочатся в щели каменной кладки. Молниеносно вылетев из погреба, всё ещё со страхом прислушиваясь к болезненной пустоте, Энтони стремительно пронёсся по собственной усадьбе, по её мрачным коридорам, даже не смея взглянуть хоть на миг на виды из окон, выходящие на горы и лес, тоже принадлежащие лишь ему одному. Прошло всего полтора часа с момента пробуждения его сладкого гостя... Нельзя было доверять его этим глупцам! Тони так вежливо предоставил этому малышу помощь, собирался устроить радушный приём... А теперь с замиранием сердца прислушивается к абсолютной тишине, означающей лишь одно. Старку ни раз приходилось слышать смерть, чаще, это было радостное событие, но сейчас... Это далеко не так радужно. Это сводит с ума, взявшего за него ответственность, монстра. Не прошло и двух минут, как бывалый альфа оказался в пустых покоях гостя. Яростный взгляд заметался от вещи к вещи прежде, чем мужчина приблизился к дверям купальни. Заперто. Но медлить больше нельзя, как и отвлекаться на такую мелочь. Хозяин поместья принялся безжалостно выламывать двери. Как прислуга посмела покинуть ослабленного простудой омегу!? Дверь под напором вампирского плеча с грохотом повалилась на, залитый водой, пол, полностью слетев с крепкого крепления, на коем держалась. Силуэт юноши бесформенно всплыл на поверхность, словно парил в воздухе. Совершенно худой, слабый и бездыханный. Старк мгновенно оказался подле, не боясь намочить свой дорогой костюм, красивые узкие туфли. Вес парня совсем не ощущается, мужчина слегка прижал тело к своей груди, всматриваясь в тёмные ресницы, чуть прикрывающие затуманенные глаза. измученное тельце сменило цвет на синеватый. Мужчина вынес Питера, что-то приговаривая себе под нос, совсем не замечая, как несколько пожелтевших листьев прилипли к подошве его обуви. Это были слова утешения, но не для Питера, а скорее для себя самого, ведь первый уж никак не мог их даже издалека услышать. — Маленький омега, ну что же ты так? Неужели смерть лучше, чем жизнь со мной под одной крышей? — Дыхание мужчины стало жёстче и никак не вязалось с нежностью, вложенной в произнесённые слова. Он аккуратно уложил тело юноши на постель новой опочивальни, провёл дрожащей увесистой ладонью по мокрым насквозь волосам, пальцами цепляясь за кольца кудрей, что сейчас почти выпрямились. — Я спасу тебя, если пообещаешь быть сильным мальчиком, — Старк ни за что бы не узнал себя со стороны, будь в его силах возможность следить за своими словами, манерами и чувствами. Всё из-за того, что Питер Паркер в опасности. Посторонние звуки злят и отвлекают Тони в такой момент. Тревожные слуги всей гурьбой шепчутся, топчутся и в коридорах, и снаружи замка. Вслушиваться в их сплетни нет времени и необходимости, а ругать за излишний шум попросту бесполезно, слишком его подопечные активные и... Живые. Сейчас первое и самое важное дело — жизнь Питера. Зрачки не реагируют на свет, сердце замерло. Устроив в подушках парня как можно удобнее для себя, накрыв по грудь пуховым одеялом, Тони наконец решился на крайнюю меру. Задёрнув свой рукав как можно выше, почти разорвав ткань от резкого рывка, Энтони провёл острым когтем по чернеющей вене, вскрывая её с невероятной лёгкостью и можно подумать, что процесс прошёл полностью безболезненно для вампира. Но это не так. Бледные желанные искусанные губы... Тони может думать только о них. Питер прекрасен и в таком облике, но без должного ухода его тело начнёт разлагаться и в итоге превратиться в ужасную кучу, едва напоминающую его личико и тельце при жизни. Прижимая кровоточащую рану ко рту юноши, Старк пытается побороть желание оставить всё как есть. Прежде он этим обрядом не пользовался никогда.

***

Питер не узнаёт ни один из процессов, что сейчас творятся в его теле, бесцеремонно хозяйничают и переворачивают внутренний мир с ног на голову. Вокруг словно пустота окутала его своим прозрачным покрывалом, оставляющим на коже лёгкий холодок. Во рту тошнотворный привкус, непохожий ни на что ассоциирующееся. Сколько посторонних звуков касаются его хрупкого слуха каждое мучительное мгновение... Поверхность век застилает карий взор, но это не мешает зрению прорезаться и ловить каждый отдельный отблеск солнечного света, играющего тонкими лучами на стенах, полу и огромной постели. Невероятный порыв гнева выбирается из самых недр, такой ярости Питер прежде и представить не мог. Глаза юноши резко распахнулись, на мгновение сверкнув красным оттенком. Кулаки сжали несчастное одеяло, грозя вот-вот разорвать в мелкие клочья. Мальчишка не узнал и низкого рыка, что донёсся из его уст, скрежета зубов, наполненного злобой и ненавистью. Тело, как по велению ниток марионетки, быстро покинуло холодную постель, на коей словно и не спал непробудным сном живой человек с собственным теплом. Почему-то вспомнился случай из семейной жизни с Беком... Когда тот выгнал Питера из дома в минус двадцать шесть градусов, одной из самых морозных зим того года. Почему Питер тогда не попытался сбежать? А в домашней одежде во дворе поместья провёл всю ночь, по приказу любимого мужа. Неизвестно. Может, именно с того момента у Питера начались серьёзные проблемы с физическим здоровьем? — Что со мной происходит?! — Рыкоподобный вопль, едва ли похож на привычные высокие нотки голоса. Руки взметнулись на уровень глаз. Тёмно-синие линии под кожей очертили след расположения вен. Но стоило омеге чуть сильнее напрячься, как следы пропали, оставляя лишь облик бледных тонких конечностей. С усилием втянув воздух в грудь, Паркер заметил, что до сей секунды не сделал ни одного дыхательного движения. Схватившись обеими ладошками об область грудной клетки, за которой спрятано сердце, парень подтвердил ещё одно замечание — его сердце не бьётся. — Я мёртв?! — Порыв гнева только умножился в разы, захотелось уничтожить всё в этой проклятой спальне, начиная от ледяной постели, пропахшей его запахом, заканчивая высокой люстрой, мрачно держащей под самым потолком несколько тусклых свечей. Руки и ноги сами собой хватали и пинали всё, что попадалось на их пути отмщения. С характерным звуком разбившегося стекла, на пол рухнула стройная ваза с, неприятными на вид, жёлтыми бутонами. Глядя, как разливается по каменному полу вода, Пит краем глаза заметил на ребре своей ладони обширный кровоточащий порез. Совсем не больно... Пусть и прежде Питер приглушённо ощущал боль от травм, но теперь... К тому же, рана на его глазах стала затягиваться, не оставляя даже мелкого рубчика. Яростный крик, пронёсшийся по всему замку, вылетел в открытое окно ванной комнаты, согнал с крыши чёрного ворона с ясно-зелёными глазами. Ворон опустился на замёрзшую веточку дерева неподалёку, продолжая сверлить взглядом окно спальни омеги. В ход разрушительного порыва пошли книги с полок, игрушечный макет ракеты, кружка пахучего травяного чая, миниатюрное кресло. Замер источник хаоса только пред своим отражением в окне. Оттуда на него смотрел настоящий монстр. Бледная кожа, впалые щёки, глазницы, ямки ключиц, торчащих из-под пижамной рубашки. И в завершение жутчайшего образа — красные глаза. Узнаёшь себя, малыш Питер? — Чужой скользкий голос раздался в голове, — Ты знаешь, чья это вина. Кто превратил тебя в чудовище. Так ответь же самому себе: готов ли ты оставаться в доме такого человека? — АААААААА! — Питера от отражения разделяют всего два шага, это не помешало его кулаку взлететь и уже через секунду рассечь стекло старинного окна. Осколки вошли в кожу, рассекая неаккуратными разрезами, раня сосуды, мышцы, связки. — Проклятье! — Боли всё ещё не было. Парень метнулся прочь от разгрома, прижимая окровавленную руку к себе. Хочется убежать от самого себя, не только из этого ненавистного замка. Уже в коридоре его бег прекратился, парень вжался в стену, завидев светловолосую девушку, спокойно стоящую посреди помещения. Её волосы аккуратно собраны сзади, пышный подол скрывает её ноги, корсет на талии делает её излишне худощавой. Питер чётко слышит перемещение крови по её сосудом, умеренно бьющееся сердце и размеренное дыхание. Аромат её кожи манит. Эта незнакомка — альфа. Почему я думаю о таких вещах?! Я ненавижу мясо, кровь, органы! Да всё, что когда-то могло ходить... Обманывать самого себя — самая тяжёлая задача. Голод неистовой силы вспыхнул поверх гнева, заставляя последние капли здравого рассудка раствориться в затхлом воздухе. Взгляд переметнулся к, вдруг возникшей, фигуре чуть позади девушки. — Ты отлично справилась со своей задачей, Шэрон. Можешь быть свободна. И попроси всех оставить нас с Питером наедине, — тон хозяина замка тоже наполнен умиротворением, словно происходящее — часть его хорошо отрепетированного плана. — В качестве приманки мог и кого-то другого выбрать, — хмыкнула девушка в шикарном платье, уже удаляясь прочь. Старк её, казалось, не услышал. Он смотрел лишь на Питера, чьё тело напряжено каждой клеточкой. — Питер... — Нет! — Пит поднял руку со скоростью света. — Прочь! Не подходите ко мне! Даже в такое мгновение он обращается ко мне на "Вы", неисправим. — покачал голов мужчина в ответ своим размышлениям. — Прочь? Я что, по-твоему, мелкая нечисть какая-нибудь? Думаю, ты и сам всё прекрасно понял, не глупый мальчишка, — очередная попытка подойти ближе к молодому человеку обвенчалась провалом. Юноша дёрнулся и принял более скованную позу. — Я же сказал! Не подходите! Ч-что вы со мной сделали?! Отвечайте! — Вспыхнул он, завидев улыбку на лице собеседника. Для Старка Питер сейчас не более, чем жертва, загнанная в ловушку. Но на деле это не так. Питер готов убить кого угодно, обретя столь мощную силу. — О, это более, чем стандартная реакция на произошедшее с тобой, — пожал плечами мужчина. — Я на твоём месте столько натворил после... В общем, не суть. Но погоди злиться именно на меня, я ведь спас твою жизнь. Как ты этого не понимаешь? — Не нужно мне такое спасение! И Вы не нужны! — Парень со всей силы бросился в единственный проход, что Старк не сумел перекрыть своим широким телом. Чужие крепкие руки сжали его плечи, не давая и пошевелиться. Вампир прижал омегу плотно к себе. — Отпустите! Немедленно! — Тише, тише, всё будет хорошо, ты привыкнешь, — всё ещё оставался спокойным мужчина, слегка похлопывая парнишку по плечу. Омега не оставлял попыток вырваться и побить Старка ещё несколько минут, ему даже удалось разочек проехаться локтем по челюсти вампира. Вскоре его тело обмякло, став словно тряпочным. Старк благодарно выдохнул и перехватил парня на руки. Тонкий рукав пижамной рубашки весь измазан кровью парнишки, всё ещё приятно пахнущей. — Жаль, не смогу насытиться тобой никогда, — печально вымолвил старший и отправился назад в спальню гостя. — Ну ничего, лучше подберу тебе самую вкусную кровь для твоего первого раза. Обещаю, тебе понравится. А пока: выспись, как следует, малыш. Впереди тебя ждут многие и многие века.