***
В честь прибытия Мэт-Несвет накрывают большой стол в царском саду, обставленный множеством блюд из красного мяса и любимых лакомств царицы — сушеного инжира, хлеба с мёдом и молока. Как и полагается своему статусу, Фараон садится во главе стола, справа от него — Туя, а слева — Нефертари. Пожелав друг другу приятного аппетита, с позволения Рамсеса, все приступают к трапезе, пока прекрасные и изящные наложницы из дома Дженерет исполняют для них нежный танец под звуки арфы и флейты. — У тебя так много красивых омег, — подмечает женщина, ожидая, когда раб дольет в её бокал напиток. От её слов в груди Чонгука что-то больно ёкает, а поперек горла встаёт неприятный ком. — Но ни одна из них не сравнится с очарованием моего будущего супруга, — гордо улыбается альфа, смотря на мать, которая, очевидно, задела парня, раз он даже жевать прекратил. Взгляд хмыкнувшей Туи падает на золотую диадему с головой змеи, которая олицетворяла власть над Египтом. — Какая прелестная корона. — Благодарю, — негромко и сдержанно отвечает младший, — это подарок господина. Учитывая, что Нефертари и Рамсес ещё не сыграли свадьбу, дарить подобное простому омеге было непозволительно. Женщина неискреннее улыбается и недовольно смотрит на сына. К ним подходит Намджун и, почтительно поклонившись, докладывает фараону: — Советник Метион со своей дочерью Исетнофрет прибыли во дворец. — Пригласи их, — кивает Рамсес. — Я подумал, что Вы бы захотели повидаться со своей семьёй, — поясняет на вопросительно-удивленный взгляд Чонгука альфа. От этого заявления у омеги чуть глаз не начинает дёргаться, но своё огорчение он скрывает за лёгкой улыбкой. Счастливые подобным предложением Метион с нарядившейся в свой лучший калазарис Исет уважительно приветствуют их. — Знакомьтесь, матушка, отчим Нефертари — Метион и его сводная сестра — Исетнофрет. Увидев девушку, на лице Туи расцветает очарованная улыбка, настолько искренняя, что Чонгуку начинает казаться, что Исет понравилась ей намного больше, чем он сам. — Очень приятно, — довольно кивает женщина. Метион располагается подле Чонгука, как и полагается его положению. — Нам тоже, госпожа, — вежливо отвечает девушка, собираясь занять место подле отца. — Ты можешь сесть рядом со мной, дорогая, — доброжелательно предлагает старшая омега, на что Исет радостно соглашается. — Расскажи нам немного о себе. — Мне семнадцать лет, — скромно опустив взгляд, начинает она, — я умею танцевать и петь, увлекаюсь рисованием и книгами. — Она очень талантлива и хороша собой, — следя за выражением лица фараона, подмечает женщина, — не так ли, сынок? Сердцебиение Чонгука беспокойно учащается, а неприятная тревога, подобно змее, обхватывает горло и мучительно душит. — Вы в порядке? — нахмурившись от вида побелевшего лица своего жениха, невольно игнорирует вопрос матери Рамсес. — Вы почти не притронулись к еде, Вам следует лучше питаться, сокровище. С этими словами фараон кладёт в его тарелку несколько аппетитных кусочков говядины и кивает на них. — Раз Вы прибыли в честь нашей свадьбы, матушка, давайте же будем обсуждать приготовления к ней, — твёрдо произносит альфа, окинув каждого серьезным взглядом. — Как скажешь, мой Сет, — кивает женщина, но так просто отступать не желает, поэтому продолжает: — И раз такое дело, почему бы семье Чонгука не остаться во дворце в качестве почётных гостей? Глаза Исет загораются от счастья, а все присутствующие вопросительно смотрят на фараона. Тэхён же, в свою очередь, поворачивается к Нефертари. — Что скажете? Омега неуверенно кидает осторожный взгляд на отчима и тяжело сглатывает. — Конечно, я не против… — Вот и отлично! — широко улыбаясь, восклицает Туя.***
Перед фараоном раскладывают большой и толстый папирус с архитектурной графикой пещерного храма, строительство которого затеял ещё Сети, но, к сожалению, из-за смерти не успел закончить. Теперь Тэхён считал своим долгом достроить его за отца. ― У ворот храма будут построены столбы большого сечения, служащие опорой плоских или сводчатых перекрытий, а рядом из горных камней будут высечены священные Сфинксы, ― указывая на рисунки, рассказывает планировщик. ― Каждый Ваш покорный слуга работает днями и ночами не покладая рук, дабы скорее завершить строительство. ― Есть ли какие-либо жалобы у моих подданных, которые занимаются храмом? ― задумчиво проведя рукой по искусственной золотой бородке, спрашивает Рамсес. ― Мы не допускаем подобного, господин, ― с гордой улыбкой кланяется мужчина, ― как Вы и приказали, каждому из них ежедневно выдают вкуснейший хлеб и сладкое пиво. На его слова фараон довольно хмыкает и продолжает слушать, как самые искусные архитекторы и планировщики Египта в красках описывают, каким невероятно прекрасным будет постройка и как продвигается строительство. Совещание проходит несколько часов, а после слуги оставляют множество документов на рассмотрение правителя и покидают помещение. Тэхён устало потирает переносицу, снимает с себя символ власти и откидывается на спинку трона, оставшись наедине со своим верным другом и правой рукой. ― Вопреки всем их словам, я могу доверять только тебе, Намджун, ― приняв из его рук стакан воды, говорит альфа, ― перепроверь всё ещё раз и доложи мне. ― Как прикажете, мой фараон, ― с этими словами джати низко кланяется и покидает тронный зал. За дверьми он натыкается на Нефертари, у которого на руках был поднос с нарезанными фруктами. ― Без позволения фараона никто не может войти в тронный зал, ― грубо говорит один из стражей. ― И-извините… ― бормочет младший, но договорить не успевает. — Это будущий второй правитель Египта и жених фараона, подбирай тон! ― строго отсекает Намджун. ― Просим прощения, господин, ― напуганно падают ниц альфы, а парню становится ещё больше не по себе. ― Всё хорошо, Вы можете пройти, ― приглашающе протянув руки к двери, мягко обращается к нему джати, на что Чонгук, неловко улыбнувшись в благодарность, входит в зал. Тэхён всё ещё сидел на своём троне и разбирал какие-то папирусы, взгляд был изучающий и очень усталый, а губы — задумчиво поджаты. Услышав звук открывшейся двери, он поднимает хмурые глаза на вошедшего, отчего омега на минуту пугается и думает о том, что послушать Мемфиду, которая посоветовала отнести фараону фрукты, дабы показать свою заботу, была не такая уж и хорошая идея. ― Чонгук? ― приятно удивляется альфа, а взгляд тут же теплеет. ― Я подумал, что Вы могли проголодаться от долгой работы… и принёс немного фруктов, ― чувствуя сильное смущение от столь пристального взгляда мужчины, мнётся Нефертари. Но даже после его слов фараон почему-то продолжает молчать, что навевает его на мысль: ― Но, если Вы не хотите, я могу унести. ― Очень хочу, ― спешит остановить его Рамсес, не переставая улыбаться. Омега отзеркаливает его улыбку и поднимается по небольшой каменной лестнице, что вела к трону и рабочему столу Тэхёна. Чонгук осторожно ставит поднос рядом с графином воды и уже было собирается удалиться, как его останавливает рука мужчины. Он несильно притягивает его к себе и усаживает на колени, отчего щёки парня вспыхивают алым, а сердцебиение учащается. Рамсес мягко обнимает его за талию и утыкается носом в щеку, глубоко вдыхая сладкий аромат жасмина, который от его действий стал чуть более насыщеннее. ― Я так устал сегодня, что у моих рук остались силы только обнимать Вас, ― прижимается губами к нежной оливковой коже фараон. ― Вы намекаете на то, чтобы я помог Вам? ― кинув взгляд на фрукты, подаёт голос замеревший омега. Альфа хрипло смеётся и кивает, пока Чонгук смущённо и неловко протыкает серебряной вилочкой кусочек сочной дыни и преподносит ко рту довольно улыбающегося мужчины. ― Чем Вы занимались сегодня? ― разжёвывая его, спрашивает Тэхён. ― После завтрака я пошёл на мерки церемониального наряда, ― задумчиво начинает омега, ― затем мы с Мемфидой выбирали цветы и ткани, погуляли немного в саду, а после я пришёл к Вам. ― Так Вы не обедали? ― нахмурившись, делает вывод альфа. ― Вас не было, да и аппетита тоже… ― пожимает плечами Чонгук, положив пустую тарелку обратно на стол. ― Похоже, мне следует всегда присутствовать на приёмах пищи, иначе Вы совсем перестанете есть, ― немного строго заключает Рамсес, а младший попросту не знает, что ответить, поэтому, притихнув, виновато опускает взгляд. Тэхён же от этого действия просто тает, не в силах даже немного злиться на это сокровище, что так удобно и приятно сидело на его коленях, окутанное сильными руками. Фараон откидывается на спинку стула и тянет за собой омегу, голова которого приземляется на его крепкую грудь. ― Может, Вам следует поспать в своих покоях на удобной кровати? ― заметив закрытые глаза жениха, негромко предлагает парень. ― Но ведь в ней, нет Вас… ― сквозь полусон, бормочет фараон. Нефертари же не находит, что ответить, поэтому тоже прикрывает веки и наслаждается равномерным сердцебиением альфы и сладковато-пряным запахом сандала. Они отдыхают почти полчаса, пока их не пробуждает стук в дверь, от которого Чонгук быстро вскакивает на ноги, смущаясь показаться перед кем-то в таком положении, а фараон произносит недовольное «Войди». Большие ворота раскрываются, и с властной походкой в помещение входит царица-мать. ― Надеюсь, я не отвлекла тебя, дорогой? ― поклонившись, спрашивает старшая омега. ― Я уже закончил с делами на сегодня, что случилось, матушка? Туя кидает холодный взгляд на Чонгука и продолжает молчать. ― Я, наверное, пойду, господин, ― понимает намёк парень. ― Прикажите слугам приготовить что-нибудь, и чуть позже мы вместе пообедаем, ― приподнимает уголки губ фараон, на что тот кивает и быстро удаляется. После его ухода Рамсес поднимается со своего места и спускается вниз, чтобы быть наравне с матерью. ― Скажу прямо, ― на это заявление альфа вопросительно выгибает одну бровь, ― я против твоего брака! ― Что? ― удивлённо задаёт риторический вопрос Тэхён. ― Твой Нефертари — это родной племянник еретички! Тебе нельзя выходить за него, ведь всех, в ком течёт кровь того, чьё имя запрещено произносить и его жены Нефертити, обречены быть проклятыми Амоном-Ра на веки. Громко напоминает женщина, пока голова снова начинает болеть лишь об одном упоминании о фараоне прошлого, который внёс ужасающие религиозные реформы в Египте и вызвал устрашающий гнев всех богов. ― Для начала успокойтесь, пожалуйста, ― положив ладони на её плечи, говорит Рамсес. ― Нет, ты не понимаешь всю серьёзность моих слов, ― качает головой Туя, ― в своё время твой отец тоже меня не послушал, думая только о политической выгоде вашего брака. Этот проклятый омега обречёт тебя на бесконечные беды и страдания! Ты не можешь переписать приказ Сети, но зато можешь подменить Нефертари на его сестру Исетно… ― Матушка! ― разозлившись не на шутку, повышает голос фараон, на что та напуганно замолкает. ― Во-первых, никогда не смейте называть моего омегу «проклятым», во-вторых, это Эхнатон… ― Рамсес, молчи, не произноси это имя! ― напуганно прикрывает рукой рот Туя. ― Во-вторых, это Эхнатон принёс несчастье в Египет, а не Нефертити, ― твёрдо продолжает альфа, ― в-третьих, Чонгук станет моим главным мужем, без никаких Исетнофрет. Женщина хватается за сердце и падает на пол, на что Рамсес обеспокоенно садится на корточки перед ней. ― Мне осталось совсем немного и единственное, чего я хочу — это убедиться, что с моим сыном всё будет хорошо на престоле. ― Матушка, пожалуйста… ― Нет, сынок, ты совершаешь ошибку, ― с трудом поднимается на ноги женщина, не принимая его руку, и покидает тронный зал.