Дорога на Гамбург

19.03.1978 14:45 Саксонская Пустошь. Окрестности Дрездена. Не успели его вытащить из ямы, дать хлебнуть «сто грамм» и дать ему вернуть себе хотя бы подобие человеческого обличья, как тут же слёг с раной от когтей мутанта командир разнёсшего эту банду отряда. В столь сумбурной обстановке у него не было времени ни на полноценное приведение себя в порядок, ни на прощание с Вилли. Единственное чего у него точно не было в планах, это входить сейчас или позднее в конфликт с этим отрядом, ибо их действия при штурме церкви были бы нормой и в его дивизии, а излишней истеричностью он не отличался. Санитар мотострелков собирался уже «дарить» своему командиру «свинцовую милость», но к их же счастью доктор быстро отыскал свой саквояж в подвальном схроне банды и отпихнул бойца в сторону. В своём военмеде Иван Фомич обучался не на хирурга, а на токсиколога-радиолога, но в реалиях постядерной пустоши он не имел бы больше права называть себя доктором, не будь он в состоянии заменить собой ещё хотя бы пару-тройку медицинских специалистов. Рана от когтей мутанта оказалась скверной и тяжёлой. Будь на месте старшины кто-нибудь более здоровый, ситуация была бы ещё не столь критической, но такие как он без помощи регенерационных мощностей своих боевых машин плохо переносили даже обычные пулевые ранения, а их БМП судя по всему не могла сейчас поддерживать его состояние. Кровоостанавливающий порошок из аптечки доктора справился с кровотечением намного лучше чем то что высыпал на рану санитар, после чего у него появилась возможность провести и должный дренаж лёгких, не дав уже давно посиневшему и потерявшему сознание пациенту окончательно задохнуться. После зашивания раны последовал уже расчёт дозировок и последовательности введения целого вороха препаратов, в частности химозного заменителя донорской крови. Отвратительного и непонятно из чего сделанного мазутного дерьма из лабораторий окопавшихся у авиаторов ребят и дивчат с «НИИ 18/3», под ничего не говорящим (кроме того что это точно не автомат калашникова) названием «Трансфузилятор КА-74». Но дерьма однако же работающего даже лучше чистой крови. Побочным эффектом от этого препарата обычно было резкое но кратковременное повышение давления от десяти до тридцати ударов в минуту, повышения температуры тела до сорока-сорока трёх градусов, а также в два-четыре раза расширение зрачков и почернение вен. Благо старшине набор побочных эффектов достался самый щадящий. Возможно в силу правильно подобранной доктором дозировки, а возможно в силу своеобразности механизма работы этого дерьма. Окутанного запасным бушлатом, старшину в итоге уложили на сиденья десантного отсека БМП. Столпившиеся у кормы машины бойцы смотрели на своего командира как на воскресшего. Отошедший от них на несколько десятков метров доктор обессиленно упал на задницу, прислонившись к уцелевшему куску церковной стены, и отсутствующим взором смотрел на развалины сарая с трупами двух рейдеров, где недавно была его яма. Вскоре к нему присоединился отрядный санитар, прислонив к стене свою винтовку и поудобнее переставив висящий у него на шее автомат. — Мы так и не познакомились, товарищ доктор... — Сказал боец, предлагая ему ту же коньячную флягу что и после ямы. — Иван Фомич. — Ответил он, принимая флягу. — Тимур Айратович, — представился в свою очередь боец, и сразу после этого добавил: Спасибо вам за старшину. — Спасибо что не кончили меня в этой яме... — Закивал ему Черняев, отдавая флягу. На это боец не ответил. Закинув свою флягу обратно в бушлат, он поднялся и подошёл поближе к яме. — Мы сольём их бензин для похоронного костра. Побродив сначала среди трупов, а потом спустившись в подвал за автоматом и прочим своим скарбом, Иван Фомич обратил внимание на уголок где стоял вещмешок Вилли. Достав оттуда документы и записные тетради, он вспомнил про кулон, о котором пацан говорил тогда в бреду. Продлились поиски недолго. Фамильный кулон на золотой цепочке сначала перебрался к одному из рейдеров, а позже и в карман к пулемётчику кочевников. Погружённый глубоко в себя и шепчущий что-то на иврите боец отдал ему цепочку не отвлекаясь от чистки ПКМа. Доктор осмотрел изделие перед тем как спустить в яму лестницу. Кулон был выполнен в виде золотого круга с рубином в середине. Штука недешёвая и навскидку очень старая, но если уж она была пацану столь дорога как память, то пусть и в смерти цацка будет с ним, решил он про себя. Надев кулон на окоченевшую шею Вилли, доктор крепко призадумался над тем, почему же он испытывал и до сих пор испытывает к этому пацану чувства близкие к отеческим, при том что у него теперь есть и свои дети. И в этих же раздумьях его взгляд привлекло к себе какое-то поблёскивание в углу ямы. Наклонившись с фонарём над полом, Иван Фомич подобрал с него ветку покрупнее и начал ею перебирать другие ветки. Секунд через десять он наткнулся на золотую цепочку, а вытянув её наружу, он взял в руки точно такой же кулон на золотой цепи, какой висел сейчас на шее Вилли. Кулон, ни разу не испорченный прозябанием в сырой земле, но даже навскидку выглядевший ещё более старым, если не сказать что древним... — Вы удивлены, доктор? — Донёсся на немецком голос из-за его спины. Доктор резко развернулся и наставил на голос не только фонарь, но и автомат, сняв его с предохранителя и дослав патрон в патронник. В углу сидел усатый парень лет двадцати пяти на вид. То что на нём было надето, на первый взгляд походило на броню и шмотки рейдеров, но его школьных знаний по истории вполне хватало для того, чтобы извлечь из памяти образ всадника-рейтара эпохи Религиозных Войн. К тому же тот обутый в ножны длинный клинок с развитой гардой, который всадник держал на своих коленях, был не во вкусе у этой, да и вряд-ли хоть какой-нибудь банды рейдеров на местных и соседних пустошах. Ещё одним примечательным моментом был кулон на золотой цепи, свисавший с его шеи на кирасу. Кулон, который только что был в руке Черняева... — Что ты такое... — Грубо, но на первый раз простительно, доктор. — Ответил ему всадник, будто бы смакуя сказанное ему до этого. Я тот, кого однажды в этой яме приморили одни неверные собаки, осквернившие этот божий дом своим учением. — Бросив оцениваюший взгляд на тело Вилли, всадник хмыкнул и продолжил. — И какая однако же ирония, теперь я вижу здесь и своего потомка, да ещё и в такой компании... — Что тебе от меня нужно, призрак? Усмехаясь, призрак покачал головой, поднялся на ноги и исчез в стене зиндана, бросив напоследок презрительный взгляд из-за плеча, и произнеся: — Пока что – ничего, доктор. Можете хоронить его как вам велят ваши нечестивые обычаи. Но мы ещё увидимся... Несмотря на то, что яма была идеальной погребальной камерой, тело Вилли извлекли оттуда. Затем же, привязав его к броне машины, кочевники довезли тело до того места, где решили делать стоянку. Вырытого Монеточкой окопа на заросшем лесом поле к северу от церкви хватало и на костёр погребальный, и на костёр для ночёвки. В отличие от последнего, под погребальную ячейку не просто сделали хитрый дымоотвод, накрытый маскировочной сетью, а полноценную, хоть и импровизированную, земляную печь. Сдобренный как ветками, так и полной канистрой бензина, подливаемого внутрь небольшими порциями, погребальный огонь довольно быстро снял с парня ношу гнить в этой проклятой земле. Старшина, с которым доктор толком так и не познакомился, пришёл в себя тогда, когда Черняев обрабатывал руку его мехвода после электрического ожога. — Ты себя жилой жахал что-ли, военный? — Задал вопрос Черняев, скривив лицо от очертания его ожогов с кисти до предплечья. — Лучше, товарищ доктор, рычагом коробки передач! — С глазами на выкате воскликнул, усмехаясь, младший сержант Крылов. — Монеточка девочка капризная, а сейчас ещё и нервная... — И часто тебе так прилетало? — Задал вопрос Иван Фомич, нервно перебирая свои мази. От выражения лица и глаз механика-водителя ему было слегка не по себе. Что-то в нём было неправильное даже для того, кто обдолбан уже не первой дозой синтморфа. В памяти всплыли образы двухлетней давности про тех спецназовцев, что подвозили его к Вене, но если в них читалась простая и понятная жажда убивать, то здесь же бы нечто чёрное как ночь и вечное как звёзды. — В последний месяц... — Боец приложил здоровую руку к подбородку и крепко призадумался, после чего снова криво улыбнулся. — Да раз пять наверное, товарищ доктор. Девочка требует обслуживания, давно мы не были на капремонте... И вот, не успел доктор нанести мехводу мазь на кончик первого залитого лиловым цветом пальца, как с криком раненого медведя свалился со своей лёжки старшина... Уложив орущего старшину обратно на откинутые сиденья десантного отсека и убедившись в том, что он расквасил себе только лоб, Иван Фомич метнулся за тем бойцом, которого тот звал. На стоянке этого Лазарева он так и не нашёл, так как боец ушёл рубить деревья, а мехвод сейчас был негоден для работы с рацией, но зато ему попался другой боец с умениями радиста. В свежевыдолбанной лопатой отхожей ячейке, в позе орла и с развёрнутой в руках газетой. Выслушав что от него нужно, с многочисленными проклятиями на чешском боец вскоре подорвался с отходника и на ходу хватая стоявший рядом пулемёт, бросился к машине. Дальнейшее действо доктор пропустил, вернувшись к обработке ран мехвода, но реакцию старшины под конец доклада этого бойца доктор всё-таки услышал. — Ёбаный рот этого казино, блядь!!! — То е то так затраханэ помехами вице. Поди пойми что они несут! — Хрен им а не Монеточка! У нас здесь и так одни калеки! Если там очередная шайка рейдеров решила с нами силушкой померяться, то разберутся и без нас, а если пиздец какой пришёл, то нам в любом случае сначала починиться надо. Вскоре вернулись с рубки леса дровосеки, и кроме как очередным костром, в воздухе запахло ещё и почти нормальной едой, а относительно той баланды что давали ему в яме, так и вовсе ресторанной. Вернулись дровосеки, кстати, не одни...