Кровавая эстафета

Я не злой. Я просто не боюсь говорить людям жестокую и неприятную правду. Мы живем в жестоком и неприятном мире. «Удушье» Утром, когда над городом забрезжил ржавый рассвет, глубоко под землей, в лечебнице для душевнобольных преступников, наметилось некоторое оживление. В камерах, где круглые сутки горит свет, заключенные пробуждались ото сна и наполняли коридор утренними воплями. Эдвард Нигма, одетый в смирительную рубашку, стоял в конце коридора лицом к стене. Ноги стягивали все те же тяжелые кандалы. Лицо украшал недавний синяк, который еще не успел зажить. Под глазом красовалась сине-фиолетовая гематома. Очки, как и полагалось, были разбиты, но только с одной линзой. Недовольная мина парня, показывала то, что он озлоблен. К несчастью, не совсем умные охранники, решили поставить свою метку на нем, дабы он, не распускал свой язык. Ну, сделал один раз замечание, так они обиделись. Тоже мне, ранимые. За спиной Эдварда, коренастый коротышка-санитар убирал палату. Даррен, все три раза в неделю наблюдал за уборкой, зорко следя за тем, чтобы кто-нибудь из санитаров не оставил в камере недозволенных вещей. Уборщики всегда спешили убрать клетку, не замечая за собой, той или иной косяк. Особенно, когда очередь доходила до Нигмы. Все, как можно быстрее убирались, а затем убегали по другим делам: мало ли какие привидения и сюрпризы могут встретиться в обители этого чудовища? Даррен тщательно проверял их работу, не упуская из виду ни единой мелочи. Из всех санитаров Даррен был старшим по уходу за бывшим судмедэкспертом. Самая главная на то причина — он никогда ни на секунду не забывал о том, с кем имеет дело. Эдвард развлекался. Его мысли не были связаны по рукам и ногам, и благодаря богатому воображению, он мог переноситься куда угодно и представлять себе все, на что только был способен безудержный полет его ненормальной фантазии. Внутренний мир парня, включал в себя неисчерпаемый спектр цветов и запахов, но с трудом воспринимал звуки. Ему пришлось даже немного напрячься, чтобы услышать доносящийся откуда-то издалека голос Винсента Линча. О да, Нигма с удовольствием представлял себе, как сдает его Лей Блэк, и сейчас было полезно вспомнить «Дикаря». Вспомнить, как в последний день своей жизни. Толстая папка лежал на кушетке в его камере и рассказывала ему о маньяке. Об этом позаботилась его бывшая коллега. Хах, правда, она не знала о том, что он давно составил все сам. На самом деле, помимо работы судмедэксперта, он также был психологом. И ему посчастливилось встретить на своем пути его — Винсента Линча, «Дикаря». И до сих пор, парень помнил наизусть, что писал о нем: — У Винсента была самая мерзкая комната из всех, которые только можно представить в бедных кварталах этого города. Некий сарай с баклажанными стенами, потрескавшимися и заляпанными пятнами от наркотиков, оставшимися еще со времен хиппи. Я как сейчас вижу, как он сидит на кровати, положив голову на руки. Его снова выперли из антикварного магазина, снова он что-то натворил. Я сказал ему, что не могу мириться с таким его поведением. К тому времени в его жизнь уже вошел Дарелл. Линча, нельзя назвать «голубым» от природы, он научился этому в тюрьме. У него ничего не было, кроме какой-то пустоты, которую он постоянно пытался заполнить, да еще злости на весь мир. Когда он входил в комнату, он всегда чувствовал, что в ней становится как-то пусто. Когда ему было двенадцать лет, он убил своих дедушку и бабушку, конечно, от него веяло пустотой. Вот он и сидит на кровати, без работы, только что опять совершил преступление. На почте получил посылку для своего начальника и вскрыл ее, думал, что найдет там что-нибудь, что можно продать. Это была посылка из Лондона, или откуда-то оттуда. А внутри оказались бабочки, полная посылка дохлых бабочек. Его шеф слал деньги на острова, а оттуда ему посылка за посылкой шли дохлые бабочки. Он клеил из них разные орнаменты и имел наглость называть это искусством. Ну, бабочки для Винсента, не значили ровным счетом ничего, и он запустил в них руки по самые локти, надеялся, что может, там снизу спрятаны какие-нибудь драгоценности — иногда фирма получала браслеты из Бали — он весь перемазался этими бабочками по уши, но ничего не нашел. Расстроился страшно. Сел на кровать, положил голову на руки и даже заплакал от досады. Он был на самом дне этой жизни, понимаете? Вдруг из посылки раздался шелест, он поднял глаза и увидел, что вместе с бабочками они сунули в посылку кокон, и вот из него выкарабкивается на свет божий живое насекомое. Он понаблюдал, как она вылезла, расправила крылья. Такая большая зеленая бабочка. Он открыл окно, она улетела, а он вдруг почувствовал такую легкость в голове и уже знал, что нужно делать. Он разыскал домик на берегу, где они с Дареллом проводили бы время, и вот однажды, когда я туда пришел, он сидел там. Но Дарелла не было. Я спросил, где он. Линч ответил, что пошел купаться. Но я сразу понял, что он обманывает. Дженкинс никогда не купался, всегда боялся моря и подводной глубины. Потом я открыл холодильник и увидел там, что бы вы думали? Голову бедного парня, смотревшую на меня из-за банки с апельсиновым соком. Винсент уже сшил себе из кожи Дарелла передник, и теперь надел его и так нагло спросил, как он мне, нравится? Знаю, можно придти в ужас, подумав, что после всего этого я еще имел с ним какие-то дела — когда вы с ним познакомились, он был в еще более ужасном состоянии, по-моему, он даже удивился, что я его не испугался. Эдвард помнил каждое слово, каждую букву, что он успел записать про него. Эта Лей Блэк, довольно проницательна, получаешь удовольствие, когда общаешься с ней. Еще до того, как их разделили, он крайне удивлялся, что такая, как она, имела такой приятный голосок. Когда вспомнишь его — прекрасное чувство ощущается с ног до головы. Она еще и умна, поэтому, помимо голоса, с ней можно было поговорить на разные темы. Сейчас же, темы были только про маньяка. Она, конечно, сможет выйти на Винсента Линча, уже с той информацией, которую он ей дал. Но для этого потребуется время. А чтобы ускорить дело, нужны более конкретные подробности. Ничего, когда он ознакомится с преступлениями, детали проявятся сами. Возможно, даже в связи с пребыванием «Дикаря», в исправительно-трудовой колонии для малолетних преступников после того, как он убил своих деда и бабку. Завтра, он назовет ей имя Винсента Линча и сделает все, чтобы даже Капитан Сара Эссен, поняла все сразу. Завтра. Завтра он покончит с ним. За спиной бывшего судмедэксперта послышались шаги. Кто-то тронул его за плечо. Сейчас его заведут в камеру, и начнется долгая, нудная процедура раздевания. Все всегда происходит одинаково. Вначале Даррен, вместе с помощниками, кладут его на топчан лицом вниз. Потом Даррен привязывает его лодыжки полотенцем к ножкам топчана, снимает с ног оковы и под прикрытием помощников, вооруженных дубинками, расстегивает пряжки на смирительной рубашке, и все задом пятятся к выходу, навешивают сеть и оставляют его самого снимать все «доспехи». Потом парень посылает их наружу, в обмен на завтрак. Такой порядок установили сразу же после того, как он напал на медсестру, и до сих пор все проходило спокойно. Но в этот день процедура раздевания была прервана. Легкий удар — ручная тележка, на которой везли Нигму, переехала через порог камеры. Доктор Фредерик Миллер, без пиджака и галстука, сидел на топчане и просматривал письма парня. На его шее висел медальон в виде медали или монеты. — Даррен, поставьте его у стены, — бросил Миллер, не поднимая головы. — И вместе с остальными подождите у себя. Доктор Фредерик Миллер, закончил читать последнее письмо, полученное Эдвардом, из Государственного архива психиатрии, сложил всю почту на топчан и вышел из камеры. Сверкнув глазами, преступник проводил его внимательным взглядом, хотя даже не повернул головы. Миллер подошел к стоящему в коридоре школьному столу, вытащил из-под крышки маленький диктофон и показал ему. — Я думал, тот детектив, будет говорить о чем-то, связанном со смертью того парня, поэтому решил записать вашу беседу, — объяснил он. — Я уже несколько лет не слышал твоего голоса. Последний раз, кажется, тогда, когда ты дурачился, отвечая на мои вопросы, а потом выставили меня на посмешище в своей статье. Но трудно поверить, что среди профессионалов, кто-то еще считается с мнением заключенного-психопата, правда? Так что я до сих пор на своем месте. А ты на своем. Эдвард Нигма ничего не сказал. — Месяцы молчания — и вот, Сара Эссен, посылает к тебе свою девчонку, и ты вдруг растаял, как весенний снег. Чем же это, интересно, она тебя так пробрала, а, раздвоенный? Стройными ножками? Или, может быть, волосы у нее блестят как-то по-особенному? Она просто чудесная, правда? Чудесная и недосягаемая. Как зимний закат, да? Лично я именно так ее себе представляю. Конечно, ты уже давно не видел зимнего заката, но поверь моему слову. Правда, ты сможешь увидеть ее, еще только один раз. А потом за тебя возьмется, более серьезный отдел по расследованию убийств. Они уже прикручивают для тебя креслице, в комнате шоковой терапии. Такое, знаешь, с дырочкой типа унитаза, чтобы тебе было удобнее, когда они начнут пропускать через тебя ток. Ты что, разве еще ничего не понял? Они знают, гений ты наш. Знают, что ты можешь точно сказать, кто такой «Дикарь». Только они думают, что ты, должно быть, решил поберечь его. Так что, когда я услышал, как Лей Блэк, спрашивала тебя о «Дикаре», я был просто-таки удивлен. И позвонил другу из отдела убийств. Представляешь, в горле у Дарелла, они тоже нашли куколку. И сразу же поняли, что его убил тот маньяк. А что до Сары Эссен, то она просто играет с тобой, хочет, чтобы ты почувствовал себя крутым парнем. Не думаю, что ты знаешь, как она ненавидит тебя за то, что ты, чуть не убил девушку. Она, вроде работала, там же, где и ты. Но теперь ты у него в руках. Ну как, ты по-прежнему еще чувствуешь себя крутым парнем? Эдвард, молча наблюдал, как глаза Миллера, скользят по его лицу. Точнее, по маске. Наверняка ему хотелось бы снять ее и заглянуть в настоящее лицо Нигмы. Интересно, сделает ли он это? Если он попытается снять маску спереди, ему придется приблизить свои белые предплечья с голубоватыми прожилками вен прямо к его лицу. Ну что ж, давай, доктор. Давай, иди сюда. Но Фредерик Миллер остался на месте. — Когда они закончат выкачивать из тебя информацию, двуликий, Сара Эссен, привлечет тебя к суду за сокрытие преступления. Ты, конечно, будешь жаловаться, но суд не обратит на это внимания. На тебе висит не так много покойников, но зато каких. Так что больше, ты никого не уговоришь позаботиться об условиях твоего существования. Никакого окошка не будет. Остаток своей жизни, ты проведешь на голом цементном полу, какого-нибудь государственного заведения. Зубки выпадут, сила с годами исчезнет, и никто не будет тебя больше бояться. Посадят тебя в общую палату, где более молодые сделают из тебя «петушка» и будут драть во все дырки кому ни попадя. А читать будешь только то, что сам нацарапаешь на стене. Думаешь, суд позаботится о тебе? Брось, тебе не раз приходилось видеть заключенных, как ты. Такие миленькие, парни в очках, больше похожие на ботаников из школы, которые еще не достигли конца полового созревания. Никому нет до них никакого дела. А что до Сары Эссен и ее молодой подружки, да и не только ее, там ведь и парень был с этой девушкой… Они начнут жить в открытую. Капитан их, станет одеваться в модные костюмы, займется каким-нибудь спортом, чтобы выглядеть помоложе. Так что получат свое повышение и через день уже и не вспомнят о тебе. В конце всего этого дела Сара, с ее миньонами, правда, скорее всего, придут повидать тебя, чтобы лично сообщить, что ты заработал за свое содействие. Думаю, у нее, уже даже заготовлена речь на этот случай. Но, она не знает тебя так, как знаю я. Она решила, что если обратится к тебе за информацией, ты просто пошлешь ее ко всем чертям. Эдвард мрачно улыбнулся. — Лучше ответить сейчас мне, иначе вам придется иметь дело с более серьезном отделом убийств. Ты получаешь следующее: если ты сдашь «Дикаря» и девушку спасают, актриса Бьянка Мур — она сама заявила это мне по телефону — Мур позаботится о том, чтобы тебя перевели в государственную тюрьму «Ривербенд», вне пределов досягаемости властей. Ты попадешь под ее юрисдикцию, где не распространяется власть Сары Эссен. Тебе предоставят такую же камеру со всеми мерами безопасности, но с видом на лес. Ты будешь иметь доступ к книгам. Все детали обсудим позже, но, уверен, актриса будет довольно сговорчива. Назови его имя — и ты тут же будешь переведен туда. В аэропорту о тебе позаботится полиция штата, губернатор уже дал свое согласие. Ну, наконец-то доктор Фредерик Миллер сказал хоть что-то интересное. Правда, даже не подозревая об этом. Бывший судмедэксперт лизнул верхнюю губу. Полиция. Полиция не такая опытная в этих делах, как Даррен. Полиция привыкла заниматься обычными уголовниками. И склонна пользоваться только наручниками, да металлическими браслетами на ноги. А они открываются обыкновенным маленьким ключиком. Как у него. — Его имя Вэн. — после долгого молчания, вставил свое слово Нигма. — Остальное я скажу лично Бьянке Мур. Таковы мои условия. Доктор Миллер усмехнулся его словам. Он хоть и смог дожать его и услышать имя маньяка, но уверенность этого парня, его смешила. Он фактически покрывает «Дикаря», а еще и условия ставит. До чего же гордый. На рассвете доктор Фредерик Миллер вместе с тремя вооруженными до зубов полицейскими, стоял на взлетной полосе рядом с самолетом, пытаясь перекричать шум переговорных устройств и сирену машины «скорой помощи». Капитан полиции, командир группы сопровождения, протянул доктору ручку. Ветер трепал листы бумаги, и ему пришлось придерживать их рукой. — А что, разве нельзя сделать это в воздухе? — спросил Миллер. — Сэр, все документы должны быть подписаны в момент передачи. Таковы инструкции. Второй пилот закрепил трап и крикнул: — Все готово! Доктор Фредерик Миллер и полицейские подошли к задней двери «скорой помощи». Когда он открыл ее, все напряглись, словно ожидая, что сейчас прямо на них из машины выпрыгнет что-то ужасное. Эдвард Нигма, находясь в вертикальном положении вместе с носилками, к которым был привязан, в смирительной рубашке и маске, освобождал свой мочевой пузырь. Санитар Даррен держал «утку». Один полицейский брезгливо фыркнул. Двое других отвернулись, не желая смотреть на эту картину. — Извините, — сказал Даррен и снова закрыл дверь. — Ничего страшного, Дарни, — улыбнулся скованный преступник. — Я уже почти закончил, спасибо. Даррен поправил одеяния больного и, положив носилки на пол, откатил их вглубь фургона. — Дарни. — Да? — Ты долгое время хорошо относился ко мне. Спасибо. — поблагодарил его бывший судмедэксперт. — Не стоит. — Когда у Джоэла будет просветление, передай ему привет и до свидания. — последняя просьба Эдварда, как тут устоять. — Конечно. — Прощай, Дарни. — Даррен в последний раз услышит это коверкание его имени. Громила-санитар открыл дверь и позвал полицейских: — Берите носилки, парни. Давайте опустим их на землю. Аккуратнее. Даррен сам закатил носилки в самолет, где заранее были убраны три ряда кресел по правому борту. Второй пилот прочно привязал их к креплениям на полу. — Он что, так и будет лежать весь полет? — хмыкнул один из полицейских. — А резиновые подштанники ему натянули? — Придется тебе попридержать свою водичку, приятель, — усмехнулся другой. — Доктор Фредерик, можно сказать вам кое-что? — спросил Даррен. Они стояли возле самолета. Ветер гнал по взлетной полосе пыль и мусор. Казалось, что везде было пусто, но на самом деле, много людей собрались там, помимо полицейских и прочих государственно-важных лиц. — Эти парни совсем ничего не знают, — вздохнул Даррен. — На посадке, нас уже будут встречать опытные санитары из психиатрической клиники. Теперь они за него отвечают. — отбросил лишние замечания доктор. — Думаете, они смогут обращаться с ним правильно? Вы же его знаете — его можно запугать только скукой. Это единственное, чего он боится. От физических наказаний никакой пользы не будет. — Я никогда этого не допущу, Даррен. — Вы будете там во время допроса? — все так же волновался паренек. Наверное, для такой работы он был слишком добрым. Ведь не каждый обращается к преступникам, как он. Даррен проявлял излишнюю трепетность и уважение, что явно злило других людей. — Да. А вы — нет. — в душе, доктор Фредерик Миллер, явно этому радовался. — Я мог бы полететь вместе с ним и вернуться, всего на пару часов опоздав на дежурство, — предложил Даррен. — Это уже не ваша забота. Я буду там и сам покажу, как с ним нужно обращаться. — сурово произнес доктор, ставя санитара на место. — Боюсь, вы слишком сильно за него беспокоитесь. Он не заслужил такой реакции. Опомнитесь. — Пусть они будут повнимательнее, — проговорил «Дарни» — Он только и ждет удобного момента. Вы сами знаете, что он непростой человек. Выпустив из-под колес две струи голубоватого дыма, самолет с Эдвардом Нигмой, коснулся посадочной полосы аэропорта и, сбросив скорость, подрулил к ангарам национальных ВВС, подальше от входа в пассажирский терминал. Внутри первого ангара ожидала машина «скорой помощи» и дорогой лимузин. Через затемненное стекло лимузина, актриса Бьянка Мур, молча наблюдала, как полицейские выкатывали из самолета носилки с Эдвардом Нигмой. В голове возникло едва преодолимое желание выскочить из машины, броситься к связанной фигуре в маске, и слезами вымолить хоть одно слово. Но она была выше этого. В лимузине загудел телефон. Ее секретарь Брэндон Санчес снял трубку. — Это Капитан Сара Эссен, — доложил он. Не сводя глаз с преступника, Бьянка взяла протянутую трубку. — Почему вы ничего не сказали мне о Нигме, Капитан Сара Эссен? — Боялась, что Вы сделаете то, что делаете сейчас, миссис Мур. — Я не собираюсь воевать с Вами. Но если Вы сами решили развязать со мной войну, то пожалеете. — Где сейчас Эдвард Нигма? — Я как раз смотрю на него. — Он слышит вас? — Нет. — Мне необходимо сказать вам кое-что, миссис Бьянка Мур. Вы хотите предоставить Эдварду личные гарантии — что ж, хорошо, прекрасно. Но прошу Вас, прежде чем встретиться с ним, поговорите с доктором Шоном Мерфи. Поверьте, он вам поможет. — У меня уже есть профессиональные помощники. — Лучше, чем Миллер, надеюсь. Доктор Фредерик Миллер, постучал в окно лимузина. Актриса послала к нему Брэндона Санчеса. — Наша перепалка — просто потеря времени, Капитан Эссен. Вы послали к Эдварду зеленых детективов с фальшивыми предложениями. По-моему, я сделаю это лучше. Доктор Миллер считает, что Нигма, может отреагировать только на конкретное предложение из первых рук, и я сама сделаю ему это предложение. Если Тиффани останется жива и невредима, то всем будет хорошо, и Вы в том числе. Но если она… умрет, я за себя не ручаюсь. — Тогда хотя бы используйте в этом деле нас, миссис Мур. В голосе Сары Эссен, не чувствовалось ни злости, ни раздражения. Лишь профессиональное спокойствие и сдержанность. — Говорите, — произнесла актриса. — Если что-то узнаете, предоставьте заняться этим нам. Будьте уверены, у нас есть для этого все необходимые силы и средства. Обещаю, мы будем обязательно работать в связке с местной полицией. Но нельзя, чтобы они думали, будто сделают Вам приятное, если отстранят нас. — Сюда направляется Скотт Фриман, из министерства юстиции. Он позаботится об этом. — Кто сейчас руководит операцией? — Майор Чемберс, из отделения расследований. — Хорошо. Если еще не поздно, постарайтесь, чтобы ничего не просачивалось в прессу. Особенно предупредите доктора Миллера — он очень любит быть в центре внимания. Нельзя, чтобы «Дикарь», хоть что-то пронюхал. Когда выйдем на него, пустим в дело спецгруппу по освобождению заложников. Нужно взять его быстро и по возможности без сопротивления. Вы собираетесь лично беседовать с Эдвардом? — Да. — Тогда, может, сначала поговорите с нашими детективами? Они уже вылетели к Вам. — Для чего? Доктор Миллер хорошо мне все объяснил. Нас и без того достаточно водили за нос. Доктор Фредерик Миллер, снова постучал в окно, пытаясь прокричать что-то сквозь стекло. Брэндон Санчес, положил руку ему на плечо и отрицательно покачал головой. — После Вашего разговора со Нигмой, мне необходимо получить право встретиться с ним, — продолжала Сара Эссен. — Капитан Эссен, он пообещал, что назовет имя «Дикаря», в обмен на некоторые привилегии — в частности, касающиеся условий его заключения. Если он не сделает этого, можете забрать его навсегда. — Миссис Мур, может это покажется Вам обидным, но я просто обязана предупредить Вас: как бы ни повернулся ваш разговор Эдвардом Нигмой, ни в коем случае ни о чем не просите и не умоляйте его. — Хорошо, Капитан Эссен. Извините, но я не могу больше говорить. — актриса положила трубку. — Если я совершу ошибку, ей не будет хуже, чем всем остальным твоим жертвам, — проговорила она едва слышно и жестом пригласила Санчеса и Миллера в машину. Доктор Фредерик Миллер заранее попросил подготовить помещение, в котором Бьянка Мру, могла бы встретиться с Эдвардом Нигмой. Чтобы сэкономить время, для этой цели наскоро переоборудовали конференцию Национальных ВВС. — Миссис Мур, — позвал майор Чемберс. В зале уже стоял письменный стол для доктора Фредерика Миллера, кресла для актрисы Бьянки Мур, ее секретаря и майора Чемберса. Оператор с видеокамерой, был готов начать запись беседы. Указав на него, доктор Фредерик Миллер, заметил актрисе, что это одно из условий Эдварда. Бьянка Мур собралась с духом, взглянула на себя в висящее в холле зеркало, и отметив, что выглядит неплохо, шагнула в зал. Ее строгий костюм цвета морской волны, казалось, уже сам по себе излучал властность и уверенность. Вид Брэндона Санчеса, тоже внушал трепет и уважение. Эдвард Нигма сидел в глубоком дубовом кресле, привинченном к полу в центре зала. Наброшенное одеяло скрывало смирительную рубашку, сковывающие ноги металлические браслеты, и цепи, которыми он был прикован к креслу. На лице была все та же маска. Почему так? Женщина полагала, что за столом переговоров Эдварда, можно дать почувствовать собственное достоинство. Она бросила взгляд на доктора Миллера и повернулась к секретарю, чтобы взять бумаги. Доктор Фредерик Миллер, обошел кресло, встал за спиной Нигмы и, глядя в камеру, картинным жестом снял с него маску. — Познакомьтесь, Миссис Бьянка Мур. Это Эдвард Нигма, бывший судмедэксперт Полиции. Глядя с каким гордым видом доктор Фредерик Миллер рисуется перед камерой, Бьянка Мур, вдруг почувствовала такой страх, какой ей не приходилось испытывать ни до, ни после того дня, когда похитили ее дочь. Даже при съемках фильма ужаса, он не чувствовала, ту жуткую атмосферу, что витает сейчас вокруг нее. Вера, которой она начала было проникаться к доктору Миллеру, сменилась холодным ужасом от осознания того, что этот человек — не кто иной, как безмозглый, чванливый глупец, жаждущий прославиться на чужом горе. Как же она не заметила этого раньше? Прядь волос с головы Эдварда упала на переносицу между его карих глаз. Лицо было такого же серого, металлического цвета, как и маска. Бьянка Мур и Эдвард Нигма внимательно изучали друг друга. Она — ясным, четким взглядом, он — с мыслями, которые не смог бы понять ни один человек, живущий на Земле. Доктор Фредерик Миллер, вернулся за свой стол, окинул взглядом присутствующих и начал: — Заключенный Эдвард Нигма, сообщил мне, миссис Мур, что он готов помочь расследованию кое-какими известными ему фактами взамен на изменения, касающиеся условий его заключения. Бьянка Мур вытащила документ: — Эдвард Нигма, вот решение, которое я немедленно подпишу. В нем говорится, что я намерена оказать вам всю необходимую помощь. Хотите прочесть? Ей показалось, что он не собирается отвечать. Она уже положила бумагу на стол, собираясь поставить подпись, когда Нигма вдруг произнес: — Я не собираюсь убивать ваше время и время Тиффани, торгуясь обо всех этих ничтожных привилегиях. Кое-какие карьеристы уже и так потратили его слишком много. Я помогу вам и верю, что вы поможете мне. — Можете положиться на меня. — отчаянно проговорила женщина. — Настоящее имя «Дикаря» — Вэн Линсет. Обычно он представляется как Вэнни Лин. В апреле или мае, он обращался ко мне по рекомендации моего пациента Джарелла Дженкинса. Он сказал, что живет где-то в Филадельфии, к сожалению, я не помню адреса. Но он жил вместе с Джареллом. — Где ваши записи? — вмешался майор Чемберс. — Мои записи были уничтожены вскоре после того, как… — не договорив, парня нагло перебили. — Как он выглядел? — снова прервал его Чемберс. — Разве я разговариваю с вами, майор? Бьянка Мур, Вы только… — Его возраст, внешний вид — все, что можете вспомнить, — не унимался Чемберс. Бывший судмедэксперт не ответил. Он просто ушел в себя, задумавшись о чем-то своем, и если даже и слышал дальнейшие вопросы, которые ему задавали, то не показывал вида. Когда Мур удалось снова привлечь его внимание, в комнате, кроме них, уже не было никого. Нигма взглянул на нее в упор. — Эти служаки насквозь провоняли здесь все своими сигарами, — проговорил он. — Скажите, вы сами нянчили Тиффани? — Простите, что я делала? — в изумлении переспросила актриса. — Вы кормили ее грудью? — Да. — Изнурительное дело, правда? Увидев, что зрачки женщины потемнели, Эдвард вдоволь насладился ее болью, и решив, что на сегодня достаточно, продолжал: — Вэн Линсет, примерно сто восемьдесят три сантиметра ростом, сейчас ему должно быть где-то тридцать пять лет. Он крепкого телосложения, когда я его видел, он весил примерно килограммов восемьдесят пять. Сейчас, думаю, больше. У него каштановые волосы и светло-голубые глаза. Передайте им эти приметы, а потом мы продолжим. — Хорошо, — кивнула женщина и передала за дверь записку. — Я видел его только один раз, — продолжал преступник. — Он должен был прийти снова, но куда-то пропал. — Почему вы думаете, что он и есть «Дикарь»? — Он уже тогда убивал людей. И делал это примерно так же. Я имею в виду, с точки зрения анатомии. Он сказал, что ему нужно помочь остановиться, но мне кажется, он просто хотел поболтать о своих подвигах. — рассуждал Нигма. — И вы не смогли… он понял, что вы не сможете его переделать? — Да он и с самого начала ни на что не надеялся. Но наверное, ему было интересно попробовать. Тем более, что его приятель Дарелл, очень уважал меня как специалиста. — А сам Дарелл знал, что Вэн занимается такими вещами? — Ему было не до этого. Его привлекали шрамы на теле своего дружка. Вэн Линсет сказал мне, что однажды привлекался за какое-то преступление. Я прочел его краткую историю болезни. Ничего примечательного, кроме одной вещи: когда-то давно он лечился от слоновьей язвы. Это все, что я помню, Бьянка Мур, к тому же, по-моему вам уже не терпится идти. Если я вспомню еще что-нибудь, обязательно дам Вам знать. — Так это Вэн Линсет убил человека, чью голову нашли в машине? — Скорее всего, да. — подтвердил ее слова парень. — Вы знали убитого? — Не особо. — То, что вы рассказали раньше, правда? — Такая же, как и та, которую полиция сообщила мне, Бьянка Мур. — его губы застыли в усмешке. То, как она ему не доверяла, было видно еще с самого начала их встречи. Ее язык тела выдавал ее, хоть она и пыталась вести себя достойно. Постоянно отводила глаза от него, боясь увидеть его пристальный взгляд, держалась подальше от него, так же суетилась. — Я дала все необходимые распоряжения по поводу вашего временного содержания здесь. Когда все это… когда все это уладится, и вас переведут в другое место, мы еще поговорим о вашем положении. — Спасибо. Мне бы хотелось иметь под рукой телефон, на случай, если я вдруг что-то вспомню. — Вы получите его. — И музыку. Это не слишком? — он многого просил, но отказать она ему не могла. — Договорились. — сквозь зубы, чуть ли не прошептала женщина. — Бьянка Мур, не следует доверять руководство этим делом исключительно полиции. Сара Эссен никогда не играет честно с другими службами. Такие у них нравы. Она всегда стремится взять преступника сама. «Накинуть хомут», как они выражаются. — Спасибо, Эдвард Нигма. — Хороший у тебя костюмчик, — ухмыльнулся он, когда актриса вышла за дверь.