Меня зовут Ханджи Зое

- Даже не будет сцены ревности? – скептически поинтересовался Леви на молчание Эрвина. - Так ничего не было, - пожал плечами Смит. - Так предложение то было, - парировал Леви. И сам не понял зачем. Зачем уведомлять об этом Смита? Ради чего и его теперь выводить на откровения. Нечестно ведь – другие треплются, души открывают, выговариваются, а он сам сидит и скуку на лице изображает. Эрвин понял куда дует ветер. Еще сообразил, что покуда нет капитана Аккермана в распоряжении, то на замену ему придет Моблит. Вечно рядом ведь крутится. А вот Леви не сообразил, потому, тихую «сцену ревности» закатит Эрвину. «Намекнуть, что ли»? А вообще, глупо все это – любовные разборки. От ближайшего товарища уж точно не ожидал. Смиту казалось, что Леви, что Ханджи – люди иной душевной организации, то есть выделяются, отличаются. Ожидания складывались из того, что каждый из них будет идти нетоптаной дорогой, отринув от себя все низкое, людское… Хотя, мечты это тоже людское? Или это выше людского? Эрвин частенько об этом задумывался, в конце решил, что мечта – это солнце, подлететь близко можно, но сгоришь. Его это удовлетворяло. Ханджи тоже стремилась к саморазрушению, а Леви оказался романтиком. Неудобно, но как есть. «Но ты, дурак, отказался». - Значит, все дело в Ханджи? Или тут вопрос какого-то принципа, м? - Ты от выпивки не отошел? О чем ты вообще говоришь? – фирменная манера разговора. В отрицание. «Значит, черт возьми, влюбился. Только этого не хватало» - вздохнул Эрвин. Он то в силу мизерных остатком наивности думал, что пронесет. Думал, что обнимет его разок Зое, так он и успокоится. Напряжение спадет. А тут – драма. - Ты меня с Бернером не путай. Повежливее и пообстоятельнее, Леви. - В командира не заигрывайся… - и его перебили. - Ты мне выговариваешь, что Ханджи не способна не чувства, чуть ли к нам в постель не лезешь. Кто кого любит, кто к кому пошел? Ты, кажется, слишком проникся молодежью, перенимаешь у них худшее для нашей работы. – Эрвин, конечно осознавал, что это слишком сурово. Но останавливаться не намеревался. – Через три дня мы снова идем за стены. Приведи чувства в порядок. Отчет – полная херня. Перепиши. «Даже ответить нечего». Унизительно. Ханджи подумывала не заглянуть ли к Эрвину. Поболтать, выпросить разрешение на поимку какого-нибудь очаровательного «титанчика». До экспедиции дня два? Три? Надо заранее. «Есть пара мыслишек» - предвкушала Зое. Моблит сопел рядом – голый, мягкий и податливый. Рядом – то есть на кровати, а она за столом. Фиксировала планы. Ханджи не была уверена, что произошло все как надо. С одной стороны – опыт ее подсказывал, что Моблит здорово сдержался, с другой – что здорово переступил через себя. «Эрвин никуда не денется». Выпросить ручного «титанчика» - сущая мелочь. Столько раз проходили. Она присела рядом, погладила раненой рукой по волосам. Жесткие, прям как у нее самой. Провела подушечками пальцев по закрытым векам и отшатнулась, словно от внезапной вспышки света. «Я будто глаза мертвецу закрыла, черт» - надо избегать подобных действий. Немного подумала, глядя куда-то в пустоту и продолжила. Гладила по груди, животу. Моблит спал, как убитый. Нет-нет, плохое сравнение. Просто крепко спал. Длинными, сухими, жесткими пальцами обхватила такой же спящий член, водя вверх-вниз. О своей первой близости с мужчиной ей хотелось поделиться со всем миром. Это ведь, своего рода, откровение, эксперимент, возможность. В чем был бы позор встать перед Мобом на колени, прикоснуться к нему губами? Что значит, это не для нее? Моб – живой, молодой, теплый. Податливый, услужливый, нежный. Сильный, самоотверженный, смелый. - Госпожа Ханджи, вы словно полуявь-полусон, - пробормотал Бернер. - Что ты имеешь ввиду? - Вы реальная, но постоянно ускользаете. Я гонюсь, а догнать не могу. И сейчас так же, боюсь, что руку протяну, а вы растворитесь. Отвернусь, а с вами уже не я, а капитан Леви. Я его в отчете последней мразью выставил, и кляксу оставил. Он обещал подписать. А еще я выбухал весь ваш алкоголь, а последнюю бутылку так вообще с Леви. Я ему туда незаметно плюнул, простите меня, знаю, что детсад. Ханджи оторвала руку от его члена и звонко расхохоталась: - Ты чудо, Моб! Моблит тоже смеялся. Вот так вернулись их прежние отношения – теплые, дружеские, постоянные. Незамутненные ничем лишним. Если бы Бернеру пришлось писать отчет с подробными разъяснениями о собственных мотивах и действиях, то вышло бы сентиментально: «Я почти ей признался и в любви, и в ревности. Но обернул все в шутку, ибо не мог представить себя рядом с ней на равных. Ощущаю себя лишь дополнением и благодарен за возможность прикрывать ее спину. Чувствую, что так я и умру». И снова засмеялся. Эрвин Смит чувствовал себя отвратно. Леви это знал, хоть и хотелось тому ноги сломать. Смит – не добрый папочка, ласково уговаривающий не расстраиваться из-за девочек. Смит доносит мысль быстро, эффективно, временами вдохновляюще. Но вдохновляюще – это только для молодняка. Тем, кто пару раз сходил за стены вдохновение искать приходится уже самим. Ханджи не подохнет, это успокаивало. Он сам себя успокаивал. Четырехглазая убьет, увернется, убежит. К счастью, шизанутые выживают практически всегда. Три дня. С хмурым видом он переписывал злополучный отчет. Кляксы, чернильные разводы. Бернер - алкоголик начинающий, ручка твердо в руке уже не держится. Леви подумал, что нужно подремать. - Пробегись глазами, для высокой канцелярии прокатит? – Эрвин небрежно кивнул. – Пойду тогда. - Останься. - Я спать пойду, - хмуро заявил Леви. - Здесь спи. «Как, блять, великодушно. Спасибо, что разрешил». Леви оперся на спинку, мерзкого терракотового цвета, дивана, скрестил на груди руки, прикрыл глаза. Уснуть не получится, это было с самого начала очевидно. «Посмотрим, что ты хочешь, Эрвин Смит». Главнокомандующий чувствовал себя по-прежнему отвратно. Слишком хорошо он знал Ханджи Зое, чтобы терпеливо не ожидать, как она ворвется к нему, бодрая и полная сил, прося о площадке, оборудовании, собственном титане, средствах для исследований и так далее. Для виду, он, конечно, будет ломаться, отказывать. Для виду, ведь восемьдесят процентов своих «хотелок» она получала. Хорошо, что это все шло на благо разведкорпуса, в противном случае Эрвин уже не мог бы сопротивляться всем тем, кто желал прекращения деятельности их «организации». Сегодня, однако, никаких ручных титанов, для них будет время завтра. «Опаздывает» - уж было хотел подумать Эрвин, как влетела. Ураганный вихрь – веселая, румяная, напоказ беспечная. Смит привлекал энтузиазм, жизненная энергия, неугасающая сила любопытства, мягкая улыбка в противовес чуть ли не маниакальному желанию делать больно. Но это, конечно, эксперименты. Ханджи будет делать больно - он так хочет. Каждый будет делать, что он хочет – особенно Ханджи и Леви. Пока эти двое будет стоять с клещами, выдирая несчастным зубы и ногти, Эрвин Смит будет стоять и глядеть со стороны. И правда – как отец, выдрессировавший своих отпрысков. Они разные, но оба такие хорошие дети. А будучи вместе могут и поубивать друг друга. Но если уж на то пошло… - ЭРВИН! – вопила, как под пытками. - НЕТ, ХАНДЖИ! Идем, смотрим, возвращаемся, делаем выводы. ВСЕ. Бабла нет, судя по отчетам, ты вырубаешься под наркотой. Охлади пыл, сосредоточься на людях. Поняла? – Смит пошел на опережение, обрисовав Ханджи перспективы захвата ручных «титанчиков». «Давай, Леви. Иначе она тебя просто не заметит». - Каких людях, ты про Эрена, да? ДА!? - Вот тупица, конечно, не про Эрена, - огрызнулся Леви. Он подумал, что очень странно, что четырехглазая никак не прокомментировала слово «наркота». Конечно, он это несерьезно написал. Просто, чтобы Бернеру пиздюлей немного перепало – «Вкалывал, по собственным словам, успокоительное. В чем лично не уверен». - Так ты не спишь, капитан Леви, - прокомментировала Зое. - Конечно, не сплю. С тобой разве можно уснуть? - Нельзя, - согласилась Ханджи, - Но про кого ты говоришь, Эрвин? «Так по-деловому интересуется. Будто ей могут предложить кого-то интереснее Йегера» - рапортовал в своих мыслях Леви. «Дура, психопатка, свинья. Могла бы руки от чернил оттереть». - Про тех, кто дохнет ради твоих титанов. - А, точно. – Ханджи здорово приуныла. «Дохнут. Ради МОИХ титанов». – Титаны действительно МОИ. Спасибо, капитан Леви, что объяснил. Зое со всей серьезность отдала честь, словно это было уместно и собралась к выходу. За их спинами лицо ее скорчилось так, будто она готова была разреветься прям на месте. Отчасти ведь правда, ни грамма лицемерия на недвижимом лице Леви. Без потерь захватить живых титанов – чудо; с потерями – вынужденная необходимость; с большими потерями – подвиг. И чистая правда, и чистая необходимость. Ханджи с подачи Эрвина уверовала – надо знать врага со всех сторон. Эй понравился этот тезис, ей нравилось изучение – в этом есть смысл. «Про тех, кто дохнет ради твоих титанов». - Ты не это имел ввиду. Знаю, – Эрвин. - Я именно это и имел ввиду, - Леви. - Нет, - Эрвин. «Нет, нет, нет, нет». - Твоя неспособность принимать решения погубила больше, чем научный интерес Ханджи. «Нет, нет, нет, нет». - Зачем я тут остался? Эрвин? – тихая мольба. «Прими за меня решение, главнокомандующий Смит», - Что мне делать? - Иди за ней, - такой простой и очевидный ответ. - Это приказ? – до боли тупой вопрос. - Да.