Меня зовут Ханджи Зое

Вокруг расцвело утро. Ханджи дрыхла, ненавязчиво улыбаясь, тихо посапывая. Моблит отыскал алкогольную заначку, эдакая мутноватая жижа, налил себе в кружку. Для Леви он оставил бутылку с остатками – так примерно поровну и получалось. Капитан отказался пить из кружек, какие имелись в комнате Ханджи, а Моблит привык. Стекло вытащили, швы наложили. Еще побросали друг на друга многозначительные и красноречивые взгляды. И в конце, сам на себя не походя, Аккерман поинтересовался: - Тут есть нычки? - Есть, - ответил Моблит. Хорошо. Работу свою Моблит знал, все его должностные обязанности можно было охарактеризовать одним словом, может, двумя – «Ханджи Зое». Ревность – неблагодарное чувство, глупое и ему несвойственное – так про себя решил сам Бернер. Хорошо. Не сказать, что Леви «устал». Усталость – это иллюзия. Этому его научил образ Ханджи, та будто не уставала, только в определенный момент просто проваливалась в сон, а после просыпалась и усталость для Леви снова становилось иллюзией. Кто же знал, что сон Ханджи тоже становился обязанностью Моблита? Леви вот не знал. Как много скрывается в их отношениях – начальницы и подчиненного? - Успокоительное? – Леви и так знал, но разговор должен с чего-то начаться. - Да. - Зачем? - Вы хотите написать свою версия отчета, капитан, м? - Я подпишу твою версию. - Спасибо, - коротко ответил Моблит. Ему совершенно не хотелось пускаться в подробности о бессоннице Ханджи. И о беспричинных слезах. «Хотя нет, глупость, у слез были причины». Люди помирали, кадеты шагали в пустоту, Эрвин грустно улыбался. Не у всех был такой человек, как Моблит – добродушный, сильно любящий душой. - Ты спал с ней? – Леви хлебнул мутной жижи. Мерзкий вкус. «Ладно, самое время попробовать». - Нет. - А на кой черт ты по всюду за ней таскаешься? Для спасения человечества не обязательно сумасшедшую спать укладывать и колыбельные ей петь, так ведь, Бернер? - Я не знаю ни одной колыбельной, капитан, - Моб отхлебнул из, непрезентабельно вида, кружки. Вкусно, самое оно, - но… Вы не хотели уходить. И знаете, что я не сплю с госпожой Ханджи. Полагаю, что в тот момент вы бы предпочли, чтобы ушел я. «Проницательно» - усмехнулось сознание Леви, а Моблит продолжил: - Но я бы не ушел. И не уйду. По крайней мере до тех пор, пока вы не выучите какую-нибудь колыбельную. Но… Это все мои мысли, а где-то фантазии. Я умру раньше, чем вы осознаете, что за человек госпожа Ханджи. - Не пари чушь, Бернер. Все, что я имел ввиду, так это то, чтобы ей ребенка не заделал. А ты подыхать собрался, статистику нам портить. - Нашу статистику уже не испортить, капитан. Говорю вам как завсегдатай архивов и библиотек. «Да лучше бы они трахались, а то совсем тоска. Так паршиво, черт» - столкнуться с людскими переживаниями Леви оказался не готов. Уж точно не в конуре четырехглазой, этой одержимой титанами дурой. Оказался не готов и к откровениям Бернера, хотя сам пытался развести его на разговор. А еще он не ожидал, что и сама Ханджи, оказывается, верна душой Моблиту, что в густой тьме замыленного сознания она разглядит «опасность» относительного своего подчиненного. Какой мразью он себя ощутил, будто сумел заглянуть в чужие окна. «Допить?». Ладно, он допил остатки алкоголя из бутылки: - Принесешь мне, что ты там настрочишь… Подпишу. И ушел. «Съебал в рассвет» - подумал Моблит. Ханджи проснулась, когда солнце вовсю палило в окна. «Очки…». Рядом не было. И одежды на ней было. Моблита тоже не видать. Свет так рьяно заполонил комнату, что открыть глаза означало их обжечь. «И что вчера произошло с моими очками…» - единственное, о чем лениво думала Ханджи, лежа нагой на своей кошмарной кровати. - Моб? Ты здесь? – не здесь. Ладно. Слоило для начала найти стул, обычно там висела ее одежда, шкаф – это для бумаг, свой собственный мини-архив. Вся мебель была так привычно и заботливо расставлена по местам, что ориентируясь на план-схему в голове она быстро отыскала стул и чистую одежду, пахнущую мылом. «Леви…». Но положил белье, рубашку и брюки, конечно, не он. Надо одеться. Одевшись, Ханджи, села и подумала, как тяжело потерять зрение. В таком случае, она бы так и сидела, рисуя в голове планы и идеи, генерируя одну за одной, озвучивала бы выводы. Тогда бы ее зрением полностью был бы Моблит. Она предложила ему переспать. И Леви тоже. Нет, она предложила Леви, а потом Моблит… - Уже оделись, госпожа Ханджи? – этот юный голос, словно продолжение ее самой. - Спасибо, Моб, - расчувствовалась Зое. Моблит не ожидал того, что произошло дальше. Он всего лишь пошел за новыми очками. В злачном месте, где они заказывались, наперед сделали несколько пар. И Бернер просто выкупил готовые. И она, его капитан, сорвавшись с места с привычным энтузиазмом, бросилась к нему. «Целует… Так… Жарко…». - Я принес о..очки, капитан, - это так жалко прозвучало. Да еще и будто между делом, да еще будто бы попытка вразумить. Щеку немного царапала запекшаяся кровь от раны на ладони. Ханджи взяла в руки его лицо, вместе, словом, с инициативой. Он прикрыл глаза, выронил пакет с окулярами. И не сопротивлялся. Расстегнула рубашку, ремень на брюках. «Надо тоже что-то сделать, - истерически вопил голос в голове, - я такой лошара». А тем временем, он остался без брюк, они уже беспомощно сползли. «Вот бы не запнуться потом». Ханджи резко опустилась на колени. - НЕТ! Вы не обязаны этого делать! – вопил Бернер и сам себя не слышал. – Это… не для вас. - Ладно-ладно, Моб, чего ты хочешь? – успокаивала. – Мне казалось, такое мужчинам нравится. «Эрвину?…». - Ну… Может, на кровать? – предположил Моблит. - Ладно, идем. Герой-романтик поднял Ханджи с пола, на руках отнес на злополучную кровать. Между делом подумал, что неплохо бы закрыть шторы. Да, надо бы прикрыть. Готово. Моблит про себя усмехнулся, да он – действительно профессионал. Пока снимал этим ранним утром грязную, обляпанную кровью, слюнями, пропахшую алкоголем, одежду, то ни одной задней мысли не возникло. И пока обтирал тело теплыми, влажными полотенцами, то его действиями руководила только забота. Зато сейчас возбуждение нахлынуло так быстро, что нужно было заставлять себя отвлекаться на несущественное, чтобы оставаться в более-менее здравом уме. Секс отчего-то функцию «здравого ума» ставит на паузу. «Самому раздевать, понял, с этим справлюсь». И он начал. Медленно. Ханджи суетливо ерзала, то и дело пальцами зацепить волосы, и свои, и его. Нетерпеливо притягивала его за шею. Моблит не торопился, ей тоже не давал торопить себя. И тут, в медленном наслаждении, вдруг вспомнил: - А вдруг вы забеременеете! - Моб… Ты совсем неопытный…- Зое, не видя его четких очертаний, только слыша взволнованный, чуть болезненный вскрик, только мягко убеждала, - не волнуйся. Можно ведь и не до конца… Понимаешь? «Нихрена не понимаю. Совсем». Ну в силу того, что жизни стремились отдавать, в основном, молодежь, разговоры были соответствующие: свобода, геройство, секс, любовь, титаны… Уж сколько пошлятины наслушался простодушный Моблит. И даже будучи несколько старше, чем товарищи, энергия его ушла на вытаскивание дорогой начальницы из разного рода авантюр. А свободное время он проводил за писаниной и обнаружении тайников с алкоголем. Ханджи частенько забывала, что и где прячет, а Моблит безнаказанно этим пользовался. От стресса. - Госпожа Ханджи, просто лежите, хорошо? - Моб… - так ласково. Теперь уже простодушный дурак опустился на колени, ибо удобнее. Ноги Ханджи он закинул себе на плечи. Что-то попробовал поделать пальцами: потрогать, проникнуть, проверить реакцию. «И да, ты руки мыл?» - не вовремя ты, Леви, совсем не вовремя. - Девчонкам так нравится, Моб? – повеселела Ханджи, голос стал игриво-коварным. «Девчонкам нравится Эрвин». Далее Бернер стал пробовать языком. Странные ощущения. Он чувствовал себя пьяным извращенцем, какие ему и нашептывали: «Попробуй языком ублажать. Их это о-о-очень возбуждает». И пальцами, «глубже», да. Моблит не знал, когда следует останавливаться. Не то Ханджи должна выдать какую-нибудь реакцию, не то он сам должен был знать на каким моменте остановиться. Все-таки Ханджи. Дернулась. С приятным вскриком. «Так необычно». - … злоупотребление должностными обязанностями, насильственные действия без видимых на то причин, оскорбления младших по званию… Ты зачем это подписал? – Эрвин выискивал самые «сильные» формулировки. - Ну сделай мне выговор. - Не читал? - Нет. - А от себя что-то добавишь? - Она предложила переспать. «Но ты, дурак, отказался» - заключил Эрвин в мыслях.