red thread on your wrist

В аэропорту шумно и до отвращения светло. Хенджин недовольно хмурится, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Гул фанатов, пришедших встретить их по прибытии в Сеул, перебивает музыку в наушниках, и Хван снимает их за ненадобностью. И вроде бы Хенджин должен быть благодарен, – он ведь правда очень любит stay, – но сегодня благодарность встала поперек горла с самого утра и никак не хотела реализовываться на практике. Обычно Хван занялся бы внутренним самобичеванием, но сегодня он слишком устал даже для этого. Боковым зрением Хенджин ловит слишком яркую вспышку и тихо шипит. Он принял подавители, хотя обычно ими не особо увлекался, но все равно глаза слишком чувствительные. Возможно, стоит попросить менеджера записать его к врачу с целью подбора препарата помощнее. Он явно скоро пригодится. Группа только закончила продвигаться с новым альбомом, как директор Пак через менеджера объявил, что у них скоро начнется абсолютно новая ранее им недоступная активность, и всем нужно максимально постараться и поработать как можно лучше. Но Хенджин уже не хочет работать, он просто хочет домой, спать, вкусно есть, рисовать и проводить время с близкими. Где-то на задворках сознания он даже немного скучает по своему вынужденному ресту. Охранник, пытаясь удержать стихийно движущуюся толпу, слегка отступает назад и задевает Сынмина. Ким от неожиданности слегка спотыкается и на секунду замирает, отставая от Хвана на шаг. Даже он сегодня не в ногах. Они все просто устали. Очень. Но в этой индустрии останавливаться и отдыхать – непозволительная роскошь. Нужно бежать со всех ног, даже чтобы просто остаться на месте. Вот они и бегут прямиком к очередным переработкам. – Ты в порядке? – тихо спрашивает Хенджин, когда Сынмин нагоняет его и подстраивается под широкий шаг. – Да, просто ощущение какое-то странное, – мрачно тянет в ответ Ким и косится куда-то в сторону другой группы мемберов, отстающих на пару шагов. – Тебе не кажется, что с Чонином что-то не так? Хенджин бросает изучающий взгляд на младшего. Он сидел рядом с Йенни в самолете, где последний проспал весь полет, окончательно измученный групповым промоушеном вкупе с личным расписанием, так что не ожидал увидеть Чонина в особо приподнятом настроении. Но макнэ наоборот, к удивлению Хвана, светится энергией и будто бы весь на взводе. Чонин что-то твердит на ухо Феликсу, то дергая австралийца за рукав, то перемещая бегающие руки на собственные манжеты. – Он просто молоденький еще, ресурс позволяет скакать без передышек, пару лет, и он будет таким же уставшим и грустным, как мы все, – отмахивается Хенджин и переводит взгляд на спину Джисона, идущего впереди. – А может и быстрее, если пойдет в Джисон-и. В принципе, это должно было прозвучать полушутливо, но вышло как-то бесцветно и даже слегка угрюмо. Сынмин только дергает плечами и слегка хмурится, явно неудовлетворенный ответом. Они подходят все ближе к выходу, гул становится громче, к крикам фанатов добавляются звуки улицы, и Хенджин уже предвкушает свежий воздух и уютный автомобиль. Он отдохнет, поест, потусуется с кем-нибудь из 3racha, и жизнь наладится. Нужно просто дотерпеть до блаженной полутьмы салона. Такое решение проблемы явно пришло в голову не ему одному – Хенджин видит, как Минхо ненавязчиво просит охранников ускориться, многозначительно косясь на совсем измученного Хана. Джисону не хуже, чем им всем, но Минхо не отходит от него с выезда из отеля. Иногда Хенджину тоже хочется, чтобы с ним так кто-то повозился. Только не Минхо-хен, это чревато. Где-то на подсознании проскальзывает задорная искорка, Хенджин уже даже подумывает усмехнуться, когда вдруг чувствует слащавый запах. И замирает как вкопанный. Сынмин тоже замирает, неосознанно выхватывая взглядом Чонина, но еще не осознавая масштаба проблемы. Глаза младшего напоминают стеклянные шарики Марбл, такие же блестящие и неживые. И иссиня-черные. Ничего не подозревающий Чанбин налетает на Хенджина сзади и немного приводит Хвана в чувство. С ними опять это случилось, опять какой-то сасэн решил использовать на них лисий аллерген. И именно тогда, когда Чонина и так штормит, а у Хвана худший за год день с точки зрения самоконтроля. Супер. Кажется, осознание настигает всех одновременно, и после этого начинается организованная паника. Чан, до этого привычно замыкавший построение, спешно догоняет Чонина, на бегу выхватывая из рук менеджера респиратор. Феликс трясет руку младшего, тщетно пытаясь внушить Йенни успокоиться. Хенджин на миг засматривается на эту сцену, утопает в черных глазах младшего, краем глаза выхватывает слегка сверкнувшие во флуоресцентном свете зала ожидания клыки и чувствует, что теряет связь с реальностью. Понимает, что выпустил когти, и впивается ими в ладонь до резкой боли, тщетно пытаясь заземлиться. Краем глаза видит, как охрана выводит немногочисленных лисьих stay, которым тоже стало плохо, пытается сосредоточиться на какой-то девушке с такими же черными, как у Йенни, глазами, которую охранник тянет подальше от толпы, но не может. Мир крутился и вертелся от усталости уже несколько дней как и без аллергена. Теперь перед глазами чертовы американские горки. – Эй, – Хенджин отдаленно понимает, что кто-то его трясет. – Надень, ну же. Хван чувствует, как чьи-то руки надавливают на затылок, заставляя пригнуться, и ловит взгляд Сынмина, надевающего на него респиратор. Глаза Кима светятся зеленым. Воздуха становится резко меньше, а дышать становится резко проще. Тошнотворный запах аллергена перебивается привычным химическим запахом маски. Хенджин разжимает кулак, – порезы от когтей глубокие, но это чепуха, они быстро затянутся, – и снова окидывает взглядом зал. Кругом паника, шум и хорошо, если не давка. Охранники не знают, за что схватиться первым, Чан в охапку тащит Чонина к выходу, Феликс взволнованно семенит следом. Сынмин, заслоняемый от толпы Чанбином, понемногу пробирается в их сторону и бросает тревожные взгляды на Хвана. И кругом камеры, камеры, камеры. Снимают их позорную несдержанность для желтушных новостей, перечеркивая все достижения последнего промоушена. Хенджин зол на них всех. На того, кто распрыскал тут этот чертов аллерген, на журналистов, щелкающих вспышкой в максимально чувствительные глаза, на айдол-культуру с ее правилами приличия, на весь человеческий род за это чертово размежевание. И даже немного на того, кто отчасти стал причиной всех подобных ситуаций, что имели место раньше, и явно будут иметь место в будущем. Минхо стоит чуть впереди, притянув к себе Хана, натянувшего капюшон на половину лица, и ловит взгляд Хенджина. На лице Ли читается замешательство, респиратор он не надел, – тоже отдал Джисону, – но никакой паники. Он смотрит на Хвана широко раскрытыми глазами, а затем медленно моргает и дергает головой в сторону выхода. Не дожидаясь реакции младшего, Минхо тянет Хана в указанном направлении, то и дело злобно смотря по сторонам, будто лучше охраны может справиться с поиском виновника. Хенджин медленно идет следом. Перед глазами все еще лицо Минхо, на котором ни следа лисьих черт.

🦊🦊🦊

Хенджин сидит, откинувшись на стуле и забросив ноги на стол, и листает ленту новостей. В текст он привычно не вчитывается, – ничего нового или уж тем более приятного там все равно не найти, – но вот фотографии получились по итогу даже не самыми плохими. Серые глаза хорошо смотрятся с новым платиновым цветом волос. Уставший вид вкупе с раздраженным выражением лица даже придают особого шарма. Возможно, стоит выложить что-то из этого в инсту? Наглость, конечно, несусветная, но вряд ли их репутации в этом вопросе есть еще куда падать. В принципе, они изначально были весьма провокационной группой, дебютировав почти с половиной (а уже и на самом деле половиной) лисьих мемберов, но вряд ли кто-то из JYP Entertainment мог предположить, каких масштабов будут проблемы впоследствии. Stray Kids вечно мелькали в заголовках новостей про безответственные к-поп группы, подвергающие опасности фанатов, а отдельные фанатики Отмежевания и вовсе считали их чуть ли не террористами. Хенджина это все когда-то очень злило, он даже писал комментарии на каком-то фанатском форуме, пытаясь взывать к разуму нетизенов. Обращал внимание людей на то, что лисы и люди давно сосуществуют вместе, что уже даже межвидовые браки официально разрешены, что KQ Entertainment и вовсе недавно дебютировали полностью лисью группу. Но все это было тщетно, все его доводы разбивались о короткое и безапелляционное «позеры, даже подавители не могут выпить ради безопасности и комфорта фанатов». Хенджин подавители пил в первый год после дебюта, но самоконтролю это особо не помогало, – лисьи черты все равно вылезали наружу при сильном эмоционировании, – а вот реакцию и соответственно профессионализм в танцах ухудшали. Большого успеха первое время не было, мотивации продолжать сидеть на таблетках становилось все меньше, и Хван просто перестал их принимать. Сперва странно было давать концерты, ощущая как глаза приобретают звериную чувствительность, а язык то и дело задевает острые клыки, но Хенджин быстро привык и сделал из этого свою собственную фишку. Такой небольшой бонус для stay, посетивших живое выступление, – живая не скрывающаяся лисица собственной персоной. Да еще и не просто лисица, а представитель рода Хванов, самого элитного клана Прибрежных земель и второго по элитности на всех Лисьих территориях. Stay, вроде, нравилось, и Хенджин был рад возможности просто быть собой. Они все, в принципе, были. Сынмин, будучи из довольно уважаемой лисьей семьи с долгой историей (желая подразнить Хвана он иногда утверждал, что именно Кимы вторые по значимости в лисьей иерархии), не имел никаких проблем с самоконтролем в обычной жизни. Хенджин почти никогда не видел, чтобы его глаза светились темно-зеленым – цветом его лесного племени. Сынмин почти всегда был сдержан и слегка меланхоличен, но иногда и на него находила чертинка, и он присоединялся к демонстрации своего истинного происхождения на концертах или фанмитингах. С Йенни все было чуть сложнее, он был полукровкой, что с одной стороны упрощало жизнь в людской части мира, а с другой мешало ему полностью контролировать свою лисью сторону. Макнэ, конечно, ни на кого не бросался (да и вообще ни одна цивилизованная лиса ни на кого не бросается, как бы фанатики не доказывали обратное), но для своего и компании успокоения регулярно принимал несильные подавители. Чонин работал над своей психологической устойчивостью и самоконтролем, ходил к специалисту, советовался с мамой, – чистокровной лисицей пусть и низкого происхождения, – а еще почему-то с Минхо. Этого Хенджин понять никак не мог, но не лез. С Минхо все было… странно. С ним, впрочем, всегда все странно, но этот аспект особенно. Ли-старший числился в их группе как лиса, Хенджин своими глазами видел его лисий паспорт, Минхо и сам говорил о себе как о лисе. Но вообще этому званию не соответствовал. Во-первых, от него не пахло. Совсем. Даже его человеческий запах был слабым (когда как запах Джисона сбивал с ног, стоило ему только появиться неподалеку, и Хенджин иногда даже не улавливал присутствия Минхо рядом), а лисьего не было вовсе. Минхо никогда не показывал свои звериные глаза, не скалился, не выпускал когти, он не танцевал лисьих танцев и не ел лисью еду. Чонин называл это идеальным самоконтролем, а Хенджин считал, что никакого контроля тут нет вовсе. Просто контролировать нечего. Лино даже от банальной трещины в запястье отходил больше двух недель, вряд ли по собственной воле. Минхо ничего не говорил о своем прошлом, избегал личных вопросов на тему своего происхождения и в принципе отмежевывался от лисьих дел группы. Хенджин был почти уверен, что причина до банального проста: Минхо ребенок незаконного союза человека и лисы. Вернее, кто-то из его родителей. За одно поколение так сильно не разбавить звериное я, вон Чонин весьма себе самодостаточная лиса, просто черноглазая. А у Минхо от лисы один паспорт. По дилетантским прикидкам Хенджина, чтобы настолько утратить свою природу, необходимо поколения три мешать свою кровь с человеческой. А разрешено это стало только недавно. Опять же Чонин – один из первых официальных мешанных детей. Потому скрытность Минхо была понятна, Хван бы тоже не распространялся про сомнительное прошлое родителей. В принципе, Хенджина личные дела мемберов вообще не волновали, и пусть бы себе Лино и дальше пользовался званием лисицы, но вот у определенной группы их поклонников излишняя человечность Ли вызывала вопросы. И они искали на них ответы, пытаясь спровоцировать Минхо хоть на какую-то реакцию. Например, распыляли аллергены, вызывающие у лис потерю контроля. Уже третий раз за два года. И когда до людей дойдет, что это не работает? Видимо, никогда. Может, выдать Минхо линзы и приклеить клыки, и все от них отцепятся? И не будет больше вот этих вот статей, что Stray Kids чуть не растерзали толпу собственных фанатов в аэропорту. Хенджин тяжело вздыхает и устало трет переносицу. Директор Пак задерживается, подавители, дозу которых после вчерашнего происшествия по настоятельному совету менеджера пришлось увеличить, вызывают противную дремоту, а на вечер еще запланирован фанколл. Все еще просто хочется домой в тишину, покой и уют. Рядом, бросив на Хенджина быстрый взгляд и слегка улыбнувшись, садится Феликс. Его цветочный запах приятно наполняет легкие. Не чета кисловатому запаху Хана, который пропитал уже, кажется, все их общежитие. Боже, спасибо, что есть такие вкусные люди, как Ли. Только в эстетическом плане, конечно. – Вам влетит от директора Пака? – Феликс спрашивает без особого волнения, даже с каким-то озорством, и, не дожидаясь ответа, продолжает. – Почему бы вам просто не носить черные очки и маску в общественных местах? Спрятал руки в карманы, и никто вообще не узнает, что у тебя приход. Или еще по чему-то видно будет? Хенджина всегда умиляла заинтересованность Феликса их миром, и он с готовностью поддерживает незамысловатую беседу. – Людям видно не будет, но как я могу скрывать такую красоту от мира только из-за того, что я с бонусом? И вообще пусть наслаждаются, это был неплохой фансервис. Ёнбок улыбается и протягивает Хенджину энергетический батончик. – Премия за лучший фансервис, ешь давай, пока директор не пришел, а то прямо тут в спячку впадешь. Хенджин не успевает уточнить, что лисы не впадают в спячку, впрочем, как и открыть батончик, как в конференц-зал входит директор Пак. Все замолкают, встают и по команде Чана здороваются. Пак Джинен коротко кивает в ответ и садится во главу стола. Хенджин прикрывает глаза и затягивается еще одной порцией цветочного аромата. Ну, поехали. – Я не хочу задерживать ни вас, ни себя, так что перейду сразу к делу, – директор окидывает всех нечитаемым взглядом. – Я понимаю, что во вчерашнем конфликте нет вашей вины, но все же призываю вас стараться лучше и поддерживать имидж компании. Если возникает подобная ситуация, прошу реагировать как можно быстрее и слушать указания стаффа. Хенджин слегка сжимает зубы. Это упрек явно в его адрес – он пришел к машинам последним, слегка увлекшись атмосферой всеобщего смятения, и его фотографий оказалось в сети больше всего. – Прошу прощения, директор, – Чан резко встает со своего места, а его стул с противным скрипом отъезжает назад. – Я плохо справился с координированием и оценкой ситуации. Стоило передать Чонина Феликсу, а самому заняться другими мемберами, растерявшимися от неожиданности. Этого больше не повторится. Лидер отвешивает быстрый, но глубокий поклон, и садится на место. Раздражение в душе Хенджина, преследовавшее его уже второй день, закипает. – Может, извиниться стоит Минхо, что он никак не может выбрать себе сторону и будоражит фанатов, – Хван и сам слегка удивляется холодным ноткам в своем голосе. – Нет, серьезно, хен, соверши уже камин-аут что ли, что ты и не лисица вовсе а так, подкидыш. Хватит уже всем нервы из шкафа трепать. По комнате проносится тяжелый вздох, и Хенджину даже не надо отрывать взгляда от столешницы, чтобы знать, что все смотрят на него. – Если у тебя есть средство не быть лисой, родившись ею, я весь внимание, – голос Минхо спокойный и ровный, и Хван все же поднимает глаза, чтобы встретиться со старшим взглядом. На лице Лино ни одной эмоции, оно будто с гипсовой головы в классе искусств. Хенджину становится не по себе. Он уже жалеет, что не присмирил внутреннюю лисицу и поддался эмоциям. – Мы не можем винить Минхо-хена в том, что у него потрясающий самоконтроль, – вмешивается в разговор Чонин. – Никто из нас не виноват в случившемся. Мы должны просто дальше работать изо всех сил, уважая желания хена и не устраивая охоту на ведьм. – Я согласен, – Чан коротко кивает и скрещивает руки на груди, и Хенджин во всей его позе читает неодобрение. – Хенджин, давай обсудим это в общежитии. Мы можем собраться все вместе у нас завтра после обеда, если ни у кого нет расписания, и обсудить любые недопонимания. – У меня нет никаких недопониманий, мне как раз все предельно ясно, – Хван театрально вскидывает руки и откидывается на кресле. – Я все сказал, и меня все услышали. Этого достаточно. – Хорошо, тогда перейдем к делу, – директор, до этого молча слушавший их беседу, будто ему нет до их ситуации вообще никакого дела, слегка хлопает ладонями по столу. – Мы решили расширить продвижение последнего альбома на новые территории. Вы хорошо отработали изначально запланированное расписание, так что компания решила рискнуть и вложиться в новое направление. На следующей неделе вы поедете на Лисьи территории и дадите там пять концертов. Все ваше расписание на ближайшие три недели отменено, менеджеры сообщат вам подробности о переносе. Прошу максимально постараться, вы первая группа JYPE, выходящая на лисий рынок. По конференц-залу проносится еще один всеобщий вздох. Хенджин резко выпрямляется в спине и слегка подается вперед. Ему точно не послышалось? Он всегда хотел выступить дома, показать родителям, нежелающим покидать родные насиженные места, чего он добился. Почувствовать энергетику полного зала себе подобных. Неужели за все эти неприятности судьба наконец отплатила ему удачей? Но радость тухнет так же быстро, как и зажглась. – Вы будете выступать в Центральном городе, – невзначай, будто бы это какая-то неважная и не меняющая всей сути дела мелочь, добавляет директор. Черт. Ну конечно, Хенджин, а ты уже себе нафантазировал. Собственное недовольство и разочарование резонирует с уловленным всплеском каких-то сильных переживаний рядом. Лисье чутье все еще обострено после контакта с аллергеном. Хенджин поворачивается и видит подавшегося вперед Джисона, на лице которого неподдельный восторг. Он смотрит на директора почти с благоговеньем. Своим телом Хан перекрывает Минхо, и Хван не может видеть его реакции. Впрочем, скорее всего Лино все равно. Им всем в лучшем случае все равно, а в худшем Хенджину придется терпеть радость не только Джисона, но и остальных мемберов. Центральный город, официальная столица Лисьих территорий, это вотчина клана Ли, главных снобов и блюстителей морали. А еще по совместительству исторических врагов семьи Хвана. Да, их конфликт далеко в прошлом, да, они давно разделили сферу влияния, но осадок остался как с одной, так и с другой стороны. Генеральная комиссия Центрального города только пару лет назад разрешила въезжать на его территорию представителям семьи Хван, не требуя для этого специального разрешения. Прибрежные земли, на которых родился и вырос Хенджин, такой политической инициативы не имели, так что просто относились к столичным лисам с некоторой брезгливостью. Хенджин уважал традиции семьи и не общался с представителями Ли, благо, их в индустрии почти не было. У них всегда были особенные требования и заскоки, обусловленные традициями их общества, а никому не хотелось возиться с проблемным трейни, когда есть куча обычных людей и лис без странного свода правил. Было, конечно, пару звезд совсем высокого полета, под которых все подстраивались, но Хенджин с ними не пересекался и не хотел. А еще Хенджин слышал, что резкий озоновый запах Ли плохо действовал на полукровок. Впрочем, это слухи, которые вряд ли когда-то можно будет подтвердить или опровергнуть, потому что вряд ли кто-то из Ли в принципе согласится находиться близко к полукровкам. Бредовая идея везти их группу в подобное место. Четыре человека, на которых местным лисам в лучшем случае плевать, грязнокровка, ненавистный Хван и поломанная лисица. У них, конечно, есть один стандартный Ким, но самостоятельно Сынмин это не вывезет. Кимов Хенджину тоже положено было не любить, они исторически были сперва слугами, а потом главными подпевалами Ли, по итогу дослужившись до практически равных союзников, но Сынмин казался адекватным и не вызывал отторжения. Он родился и вырос в Центральном городе, и его там, вероятно, примут хорошо, если не отменят за то, с кем он якшается. Впрочем, Кимы вроде считались более демократичными, так что хоть за Сынмина можно было порадоваться – он получит свою порцию заслуженной любви. – Моя семья будет против, – последняя попытка достучаться до здравого смысла директора. – У нас сложные отношения с населением Центрального города. Нет, правда, можно он просто выплатит неустойку и никуда не поедет? – С твоей семьей это обговорено, это будет хорошим шагом для сближения, – Пак Джинен начинает вставать, давая понять, что разговор окончен. – Ваши менеджеры передадут вам дополнительную информацию до вечера. Если у вас сегодня нет расписания, хорошо отдохните, если есть, то вам освободят завтра первую половину дня в качестве компенсации. Хенджин встает и машинально прощается. Его родители спятили, компания спятила, весь мир спятил. Он не хочет в этом всем участвовать. Ноги сами несут его к выходу из здания, хотя Хван помнит, что через сорок минут надо идти на подготовку к фанколлу, но хочется немного подышать свежим воздухом и привести мысли в порядок. Хенджин делает глубокий вдох, безуспешно пытаясь уловить нотки цветочного аромата Феликса, и уже тянется к кнопке лифта, когда сзади его громко окликают. – Эй! – Хан слегка запыхался и выглядит почти сердито, что даже мило. – Зачем ты сказал это про Минхо? Хенджин медленно поворачивается и театрально закатывает глаза. – Забей, это ничего такого не значило, он знает, что я не серьезно, – и это на самом деле так, сегодня он, возможно, слегка перешел черту, но не настолько, чтобы действительно задеть Лино. Хан шумно выдыхает и хмурится. – Да, я знаю, но… – Джисон тушуется и опускает глаза в пол. – Он сразу куда-то исчез после собрания, мы собирались вместе посмотреть кино, а теперь он просто написал, что не сегодня. Я подумал, что это, возможно, ну… Я ничего не сказал тогда на собрании, хотя стоило, наверно. Да, конечно, стоило, но я не знал, как и что, и вообще. Хан лепечет и слегка стучит носом кроссовка о пол. Джисон всегда слишком много думает. Хенджин искренне верит, что это идет младшему исключительно во вред. – Это Минхо, – расслабленно тянет Хван, все-таки нажимая на кнопку вызова лифта. – У него все всегда как-то по-своему. Расслабься. Джисон что-то угукает в ответ, на что Хенджин только цокает языком и за локоть затаскивает младшего с собой в лифт. – Если хочешь, я посмотрю с тобой фильм, как только вернусь вечером домой, и даже разрешу тебе его выбрать, – Хенджин слегка улыбается. – И уж так и быть поговорю завтра с Минхо, если тебе от этого станет легче. Поверь, он на тебя не злится, в этом я абсолютно точно уверен. Джисон сияет в ответ и уже через пару секунд тычет в лицо Хенджину заготовленной страницей с названием фильма.