red thread on your wrist

Джисон нетерпеливо мнется у ленты с багажом, вперив взгляд в выход из зоны паспортного контроля. Что там так долго можно делать? Конечно, Хан не знает, какое нормальное время для прохождения границы между Кореей и Лисьими территориями, но что-то внутри подсказывает, что уже перебор. Хоть бы ничего не случилось. Тревожность снова дает о себе знать. Их разделили еще при посадке в самолет, – в правилах авиакомпании, принадлежащей кому-то из влиятельных лисьих Ли, был запрет на совместный салон для лис и людей, – и Джисону в компании Феликса и остатков 3racha пришлось поплестись в хвост самолета, когда как foxracha под чутким руководством Сынмина отправились на передний вход. Хана такой поворот событий очень расстроил, он хотел разделить впечатления от необычной поездки с Минхо, но пришлось обойтись компанией Феликса, всю дорогу рассказывающего байки про лисий мир, которых он начитался в интернете перед отъездом. Джисон не был уверен, что хотя бы половина из них правдивые. Полет прошел быстро и относительно спокойно, по салону то и дело сновала приветливая стюардесса с блестящими зелеными глазами. Феликс со знанием дела пояснил, что она тоже из Кимов, как и Сынмин. Джисону, в принципе, вообще до этих лис дела не было. В школе его учили истории Кореи, где Лисьи территории отыгрывали немаловажную роль (и далеко не самую позитивную), но он всегда пропускал информацию мимо ушей. Пока он был трейни, он тусовался в основном с Чаном и Чанбином, самыми человечными людьми из всех возможных. Потом постепенно стали подтягиваться остальные. Джисон не был против, но иногда ощущал горький привкус зависти. Что тела лис лучше приспособлены для движения, а восстановление практически не требует времени. Что их природная интуиция позволяет обходить острые углы и выходить победителями из конфликтов. Что они такие особенные. А потом появился Хенджин, который, как казалось Джисону, слишком много о своей уникальности говорил и слишком мало ее показывал в действии. У него, как и у других лис, были такие возможности, а он ими не пользовался как следует. Потом еще кто-то на хвосте донес, что Хван из известной семьи и вообще жизнью не обижен, что вызывало еще большее раздражение. В итоге Джисон просто отгородился от лисиц. Он не проявлял к ним никакого негатива (а на самом деле никогда всерьез его даже и не испытывал), но близко общаться не особо хотелось. Иногда он мог зависнуть с Чонином, – макнэ родился и вырос в Корее и вел себя как обычный подросток, – но все равно в этом было что-то неправильное. Джисон просто смирился с тем, что он, видимо, немного расист. А потом появился Минхо, и мир перевернулся. Минхо первое время сторонился Хана, пытался минимально попадаться ему на глаза и пользоваться общими помещениями в отсутствии Джисона. Хана это сперва удивляло и немного беспокоило (Чан говорил, что рассматривает Минхо в их команду, и хотелось сразу выстроить комфортные взаимоотношения), а потом он решил, что это все из-за его драчливого образа и слухов о лисоненавистничестве. Тогда он просто выловил Минхо в один из дней и протянул ему кофе, приправив его самой обворожительной из возможных улыбок. Минхо кофе принял и криво улыбнулся в ответ. Джисон улавливает движение в паспортной зоне и видит недовольно топающего к нему Хенджина. Хван, заметив Джисона, начинает драматично гримасничать, показывая все свое недовольство. – Они душу из меня вытрясли, проклятые голубоглазки, – драматично тянет Хенджин, оказавшись в зоне слышимости Джисона. – Еще немного, и я бы развернулся и полетел назад. Хану это все, конечно, интересно, но не более чем погода за окном. – Все уже вышли? – мгновенно забыв о своих страданиях, уточняет Хенджин. – И где твой багаж? Обычно им с чемоданами помогает стафф, но на Лисьи территории их почему-то взять не разрешили. – Чан забрал, наша группа справилась довольно быстро. Сынмин уже был тут, когда мы вышли к выдаче багажа, а Йенни освободился минут двадцать назад. Думаю, они где-то в зоне ожидания, ближе к выходу. – А, ты ждешь Минхо, – тянет Хенджин, параллельно выискивая глазами свой чемодан. – Он что-то забыл в салоне и решил вернуться, но я не думал, что он настолько задержится. Наверное, он им тоже показался подозрительными, я их понимаю. Бежевый чемодан Хенджина наконец проезжает рядом, и Хван легким движением выхватывает его с ленты. Он ставит чемодан на пол, вытягивает ручку и слегка пинает нижнюю часть ногой, чтобы тот наклонился. – Ладно, Хатико, жди, а я пошел привыкать к этой озоновой газовой атаке. Джисон улыбается краем губ, и провожает Хвана взглядом. Как бы Хенджин не говорил в первый день, что эта затея ужасна и никуда он не поедет, сейчас в Хване явно не осталось и следа былого недовольства. Чтобы скоротать время Джисон ходит туда-сюда по залу, рассматривает никому не приглянувшийся багаж и пробует глубоко вдыхать с закрытыми глазами, чтобы почувствовать пресловутый озон. За этим занятием его и застает Минхо, мягкой расслабленной походкой, будто это не он только что проторчал больше часа не пойми где, выходящий из зоны паспортного контроля. У него на плече висит сумка-почтальонка, и Джисон на секунду задумывается, зачем она хену. Он всегда обычно обходился карманами. – А, Джисон-и, – довольно тянет Минхо, улыбнувшись так широко, что его глаза превращаются в полумесяцы. – Соскучился? Джисон только фыркает в ответ, одаривая Ли ответной улыбкой. В последнее время Минхо был будто сам не свой. Он вроде вел себя как обычно, – шутил, хорошо ел, работал без видимых недочетов, – но что-то в нем Джисону не нравилось. Иногда он украдкой поглядывал на Минхо, и ему казалось, что Ли постоянно как-то напряжен. Джисон даже спросил Минхо прямо (что обычно не делает вовсе), все ли у него в порядке. Это было на следующий день после отмененного киносеанса, который пришлось провести с Хенджином, и Джисон все еще чувствовал неловкость от случившегося на собрании. Минхо только улыбнулся, наклонив голову к плечу, и сладко пропел, что у него все отлично, пока Хани счастлив. Он, в принципе, часто так говорил, это была такая по своей сути присказка, но в этот раз Джисону она показалась какой-то натянутой. Свалив все на свою излишнюю мнительность, Хан просто продолжил смотреть фильм, делая вид, что ничего не случилось. Минхо бы ему сказал, если бы это было важно. И сейчас Джисон, ведомый Минхо, останавливающимся у каждой навигационной таблички, идет к выходу из аэропорта, пытаясь придушить ноющее чувство тревоги. – Ага, а вот и они, – Минхо приветливо машет ждущим их мемберам. – Хорошо вам заселиться, Джисон-и, насладись поездкой. Жить людям и лисам тоже почему-то нужно раздельно. Дурацкое правило. Джисон нехотя плетется в сторону Чанбина, чье плечо кажется лучшим вариантом, чтобы вздремнуть в дороге, а Минхо смотрит в сторону остатков foxracha. Джисон готов поставить последние деньги на то, что Ли сядет с Чонином – они с макнэ хорошо ладят. И Минхо и вправду направляется к Чонину, что-то коротко говорит ему, передав свой багаж, и быстрым шагом возвращается к человеческой части группы. Джисон уже предвкушает прощальные обнимашки, но Минхо вдруг резко сворачивает в сторону Чана, стоящего чуть поодаль, и, подойдя необычно близко, что-то говорит лидеру. Хан видит только лицо Криса, Чан слегка хмурится и коротко кивает. Минхо также коротко кивает в ответ и возвращается к Чонину. Плечи старшего напряжены. Надо будет все-таки поговорить во время завтрашней репетиции. А еще лучше раньше, если возможность представится. Джисон так и не понял, как здесь работает человеческий интернет и работает ли вовсе. У лис была своя отдельная сеть, доступа к которой у людей не было. Феликс прожужжал об этом все уши, утверждая, что обязательно бы попробовал ее взломать, если бы был хакером. Феликс, к сожалению, не хакер, и связи на мобильном Джисона нет от слова совсем. Они едут по городу, то и дело останавливаясь в немногочисленных пробках, и Джисон не находит себе другого занятия, как смотреть в окно. Сон не идет. Центральный город выглядит абсолютно обычно. Не такой ультрасовременный, как Сеул, не такой шумный и торопливый, но город как город. Те же кафе, магазины, детские площадки. Джисон несколько раз выхватывает в толпе чьи-то ярко-голубые глаза, но не придает этому особо внимания. Все это выглядит абсолютно естественно. Хан еще раз радуется, что поехал с Чанбином. Феликс явно болтает без умолку, по второму кругу рассказывая свои занимательные истории. Бедный Чан, он хоть когда-то поспит? Их привозят в небольшой, но довольно уютный дом где-то, судя по пейзажам, в пригороде. Джисон выходит из машины и сладко потягивается. Ноги еще не успели отойти после перелета, как пришлось сидеть в не самой просторной машине. Водитель с помощью Чана вынимает их багаж, и все четверо торопливо идут к входу. Комнаты делят молча, Джисону достается одноместная угловая комната с видом на сад. Мило. Чан и Чанбин под предлогом заботы о младших занимают двухместную комнату. Джисон в тайне рад, ему не хочется сейчас делить с кем-то личное пространство. В доме есть интернет, и Хан этому факту обрадован больше, чем ожидал. Он падает на кровать, не снимая пыльной дорожной одежды, и торопливо отправляет Минхо стикер с уставшим котом. Ответ приходит почти сразу.

О, это я

Джисон-и, ты что, следишь за мной через телефон?

Надеюсь, твоя психика еще цела после увиденного

Джисон не замечает, как начинает улыбаться. Я просто хорошо знаю своего хена Хен должен впечатлиться и купить мне американо со льдом

Договорились, будет тебе завтра на прогоне кофе

Джисон на секунду зависает, пальцы замирают над кнопками. Как тебе город? Он не уверен, что стоит это спрашивать у Минхо. Джисон давно отметил его некоторую враждебность по отношению ко всему лисьему. И не сказать, что Хану она не нравилась. Минхо молчит слишком долго. Видимо, все же не стоило.

Нормально

Ответ не содержательный, но Джисон рад и этому.

А тебе?

Джисон удивлен такому интересу, он ненадолго зависает, пытаясь сформулировать свои впечатления. Не увидел никакой разницы, город как город В принципе, это правда, Хан не почувствовал никакого особенного откровения от короткой поездки. Даже остался слегка разочарован подобной обыденностью. Думаю, я бы смог здесь жить Джисон сам не понимает, зачем добавил это. Конечно, он не сможет здесь жить. Он здесь буквально инородный элемент, отторгаемый всеобщим организмом. Телефон вибрирует, и Джисон видит короткий ответ.

Завидую

🦊🦊🦊

Следующим утром их будят несправедливо рано. Репетиция назначена только на 5 часов вечера, но в 6 утра Чан уже стучится в комнату Джисона, виноватым тоном сообщая о незапланированном расписании. Джисон кое-как натягивает домашнюю одежду и спускается к завтраку. Они все еще на диете, поэтому вид стола не особо воодушевляет. Аппетита нет, и Хан решает не насиловать себя, обойдясь просто стаканом воды. Дозу кофеина он отложит до обещанного Минхо кофе на прогоне. Неожиданным расписанием оказывается экскурсия в исторический музей, одна мысль о которой заставляет Джисона захотеть подняться в свою комнату, упасть на кровать и завопить в подушку. Зачем им это нужно? В 8 утра, серьезно? – О, пропаганда пошла, – хихикает Чанбин. – Будем слушать про великих и непобедимых богоподобных Ли и слуг их Кимов. По приезде домой нас точно внесут в реестр каких-то фанатиков-лисолюбов. Чанбин более чем спокойно относится к лисам, но пошутить любит. Феликс сияет от счастья и записывает в заметки телефона кучу вопросов для экскурсовода. Джисон же с тихим вздохом берет мобильный и набирает сообщение. Нас отправляют культурно просвещаться В музей какой-то Исторический Встретимся уже на прогоне, вряд ли смогу написать раньше Джисон, в принципе, музеи любит. Но не в 8 утра перед рабочим днем и исключительно в правильной компании.

Понял

Сочувствую

Минхо понимает его как никто другой. Чан поторапливает их, и Джисон идет собираться.

🦊🦊🦊

В музее адски скучно. Им уже провели подробную экскурсию, из которой Джисон не вынес буквально ничего, но почему-то везти их обратно домой не спешили. Времени было 10 утра, и можно было спокойно успеть доспать или хотя бы перекусить. Но нет, они продолжают торчать среди груды систематизированного хлама. Только теперь будучи предоставленными сами себе. От нечего делать Джисон выходит во внутренний двор. Теплое начало осени еще благоволит растениям, и глаз радуется цветочным вкраплениям в зеленой листве. В принципе, тут даже красиво. Может, стоит хоть как-то разнообразить свой день? Джисон разворачивается на пятках и идет искать Феликса. Весь сегодняшний день Хан усердно избегал младшего, боясь, что его задавит лавиной исторических и не очень фактов, но сейчас он был именно тем, кто был нужен Хану. Внутренний дворик казался весьма фотогеничным, и Джисон хотел испробовать в деле новые умения Феликса в фотографии. Ли часто фоткал Хенджина, и выходило весьма интересно, так что попробовать стоило. И даже если он не сможет выложить это на баббл из-за политики конфиденциальности, то, как минимум, сможет показать Минхо. Феликс находится в дальнем зале, он внимательно рассматривает какую-то книгу, накрытую стеклом. – Эй, Ёнбок-а, – Джисон пугается неожиданной громкости своего голоса и снижает тон. – Помоги мне, Ёнбок-а. Феликса долго уговаривать не надо. Он с радостью достает свой телефон из кармана и идет следом за Ханом. Они фотографируются долго, меняясь местами и меняя локации. Джисон корчит забавные рожицы, а Феликс даже в неумелых руках Хана выглядит на фотографиях как произведение искусства. Наконец Ликс устало садится на траву, забив на свои светлые джинсы. Джисон присоединяется. – А не так плохо сегодня проветрились, что скажешь? – в голосе Ли явная улыбка. – Лучше, чем дома киснуть. Нам даже выйти никуда нельзя. Про запрет ходить по улицам в одиночку Джисон забыл сразу же, как услышал. Ему и запрета было не надо, чтобы сидеть дома. Даже лучше, что есть оправдание. – День будет отличным, если ты все же сделаешь мне какую-нибудь просто бомбическую фотографию, – предыдущие тоже были неплохими, но это все было не то. – Например, вот там, смотри, пруд, там мы еще не были. Джисон подскакивает на ноги и бодро шагает в сторону новооткрывшейся локации. Феликс с драматичным стоном встает и плетется следом. Пруд огорожен небольшим заборчиком и напоминает вольер для выгула морских свинок. Хотя они, наверное, плавать не умеют, вода им не особо нужна. Недолго думая, Джисон переступает через оградку и в три широких шага оказывается у воды. Он присаживается на корточки, и макает пальцы в воду, намереваясь с помощью влаги слегка подправить прическу, когда слышит сзади взволнованный голос Феликса. – Джисон, мне кажется, тебе лучше уйти оттуда, – голос Ёнбока почти срывается, и Хан оборачивается и с непониманием смотрит на друга. Ли коротко тычет куда-то в область кроссовок Джисона, и Хан опускает голову. Трава у его ног черная. И везде, где он прошел, тоже. Так ладно, он опять что-то сломал, не впервой. Сейчас надо просто ретироваться отсюда и найти Чана. Он все разрулит. Джисон встает и медленно идет обратно, стараясь наступать на свои прошлые следы. Он уже почти добирается до спасительного ограждения, когда слышит металлическое: – Стоять, вы арестованы. Отличного дня не получилось.

🦊🦊🦊

Джисон потерял счет времени и выплаканным слезам. Он просто притоптал какую-то траву в чертовом парке, а за этого его повязали и привезли в какой-то жуткий темный участок и допрашивают так, будто бы он расчленил с десяток школьниц. Правы были все эти фанатики, эти лисы сумасшедшие. – Я ничего не осквернял! – голос сипит от постоянных рыданий и крика. – Я просто там прошелся, я ничего с этой травой не делал, а про цветы я вообще ничего не знаю! Высокий плечистый следователь с холодными голубыми глазами уже в сотый раз повторяет, что Джисон осквернил какое-то священное место, от чего завял какой-то мега важный сад. Он будто в дерьмовом диснеевском ремейке «Дня сурка». – Час назад завяла последняя роза, что полностью подтверждает вашу вину, Хан Джисон-щи, – Хан не понимает ничего в розах, но следователь непреклонен в своей убежденности. – Сегодня вы пройдете все необходимые обследования, и вам будет вынесен предварительный приговор. – Осень уже, цветы вянут, отстаньте от меня, я ничего не делал, – Джисон из последних сил борется с тем, чтобы закрыть уши руками и хоть ненадолго выпасть из этой жуткой реальности. Они не давали ему есть, – Джисон сбился со счету сколько раз злым словом помянул свое нежелание завтракать, – не давали ему спать, только долбили одно и тоже, будто методично забивали в его голову гвозди. Он осквернил святыню. Он преступник. Он понесет наказание. Главный офицер был явно за злого копа, а его помощник, молодой парень чуть старше Джисона, смотрел на Хана с некоторой озабоченностью и даже жалостью. Один раз он даже попытался сунуть Джисону какую-то печеньку, но Хан вовремя не среагировал и остался ни с чем. Один раз ему налили кофе. Гадкий и слишком кислый, но это было лучше, чем ничего. Кофе от Минхо он так и не получил. Минхо не было, Чан не приходил, вообще никто из мемберов с ним не связывался. Хотелось залезть под стол и скулить как побитая собака. – Хан Джисон-щи, – голос старшего следователя на удивление спокойный и похож на голос заматерелого врача, ежедневно сообщающего неутешительные диагнозы. – Вы понимаете, что вам грозит? Хан ничего не понимает и не хочет понимать. Он хочет домой, хочет уехать из этого чертового города и этой чертовой страны. – У меня много денег, свяжитесь с агентством, свяжитесь с моей семьей, я все оплачу, я оплачу с процентами, только, пожалуйста, хватит, – на глаза опять наворачиваются слезы. Старший лис на секунду вскидывает брови, а потом с нечитаемым выражением лица говорит: – Ваше преступление карается не штрафом, а смертной казнью. Он говорит это так спокойно, что до Джисона не сразу доходит смысл слов. Ну да, потоптал траву и помер. Ха-ха, смерть в его стиле. Хан издает нервный смешок и смотрит на следователя, ожидая ответной реакции на шутку. Но ее не следует. Лис просто тяжело смотрит в ответ. – Вы несерьезно, – Джисон отпрянывает назад, вжимаясь в спинку стула. – Нет, я гражданин Кореи, я не лисица, у меня обычный паспорт, он у Чана, проверьте. На меня ваши первобытные законы не распространяются. Позвоните в посольство Кореи, позвоните Пак Джинену, пусть они приедут и заберут меня отсюда. Доводы в его голове складываются в непробиваемую логическую цепочку. Все так, его никто тут не убьет, они не имеют никакого права, он не в их юрисдикции. – Вы подписали бумагу, что обязуетесь соблюдать правила Центрального города. Вы их нарушили, и за этим следует наказание. Джисон непонимающе трясет головой. Он подписывает кучу бумаг ежедневно. Он их не читает, менеджер всегда приносит их, и нет никаких поводов сомневаться. Это какой-то бред. Да, он подписывал что-то в аэропорту. Но это просто бумажка, она ничего не значит. Никто его не убьет за нарушение флоры, это все глупый розыгрыш. Джисон чувствует, как почва начинает уходить из-под ног, а легкие спазмируются. Нет, только не сейчас. У него так давно не было приступов. Не из-за дурацкого розыгрыша, никто его не убьет. Он нажалуется на таких шутников Минхо, и Ли их поубивает взглядом. Да. Воздух втягивается в легкие с противным скрипом. – Юн-щи, – подает голос лис помладше. – Ему нехорошо, позвольте, я отведу его в камеру, а анализы мы возьмем завтра. Посмотрите, он еле дышит, мы так убьем его раньше времени. Джисон не хочет в камеру. Он хочет домой, он хочет под одеяло, он хочет, чтобы его обняли и спрятали. Дышать уже практически невозможно, руки трясутся, а перед глазами мутная пелена. Он не слышит продолжение разговора. Только чувствует, как его куда-то тащат, и слышит стук тяжелой двери. Боже, они его правда убьют. Эти психи его сведут с ума, а потом съедят. Лисья природа проявляется хочешь ты или нет. Джисон резко вздрагивает, почувствовав чьи-то пальцы на своем подбородке. Он с трудом поднимает голову и различает очертания молодого офицера. У него ярко-голубые глаза. – Эй, выпей вот это, должно полегчать, – в горло Джисона вливается какая-то жидкость, глотать нет сил, и вода противно стекает по подбородку. – Ну, хоть что-то. Поспи пока. И без лишних слов лис уходит, оставляя Джисона один на один со своим кошмарами. Они быстро побеждают, и Хан проваливается в тяжелый сон.

🦊🦊🦊

Утром его будит громкий хлопок двери, и двое низких коренастых лиса в медицинской форме тащат его в небольшую лабораторию этажом ниже. У Джисона уже нет сил ни на что, он просто податливо отдает все свои телесные жидкости, обрезки волос и ногтей, оставляет свой отпечаток на каком-то диковинном устройстве. Ему уже все равно, у него тяжелый откат от панической атаки (хотя вчера казалось, что все будет в разы хуже), и просто хочется помолчать и посмотреть в потолок. По дороге назад в камеру он ловит на себе взгляд старшего следователя. Лис смотрит на него злобно, почти что с отвращением. Он и вчера так смотрел? Джисон не помнит ничего, кроме его ледяного спокойствия. Он лежит на кровати и рассматривает трещины на потолке. Они похожи на ноты его песен. Он еще так много их не написал. Джисон напевает какой-то легкий мотив у себя в голове, пытаясь отвлечься. Добавляет аранжировку, усиливает басы и распределяет партии. Когда он доходит до партии Минхо, по задумке самой проникновенной и чувственной в песне, дверь резко открывается. – На выход, – его вчерашний мучитель выглядит так, будто сейчас швырнет молнию, как Пикачу, и Джисона почти пробирает смешок. – Вы свободны, Хан Джисон-щи.