"Нам осталось так мало, а любви так много Мы танцуем на грани болевого порога Только небо над нами, и туда нам дорога Мы танцуем на грани болевого порога"
на грани болевого порога — планка
Олег все же засыпает под нежными поглаживаниями прохладных рук, носом утыкается в мягкую подушку и выглядит так умиротворенно, что, если бы Дима не выспался ранее, то точно бы сейчас уснул, глядя на него. На лице сама собой расплывается теплая улыбка, без которой парень просто не может смотреть на Шепса. Внутри все тает, сердце бьётся так размеренно и спокойно, что не верится совершенно, что это его сердце так мерно стучит, не верится, что он может быть счастлив в такой ситуации, счастлив, находясь, наверное, в безвыходном положении. Он мало чего понимает, не знает, зачем и из-за чего конкретно они сюда приехали, но точно уверен в том, что в покое их не оставят, а с учётом того, как много о нем знает Саша, жить как раньше, как до встречи с Олегом, у него явно не получится. Но Дима не боится, совершенно неожиданно в груди не трепещет ничего от ужаса перед неизвестностью, руки не дрожат и слезы к глазам не подступают, будто ничего и не происходит, будто их жизням не грозит опасность. Дима улыбается широко, пальцами аккуратно оглаживает теплую щеку Олега и одеяло поправляет аккуратно, лишь бы не нарушить сон чужой, лишь бы не разбудить. Любовь впервые кажется такой прекрасной и спасительной, впервые думается, что в этой любви и кроется выход из всей этой ситуации. Дима бы просидел так до утра следующего дня, но Владу явно станет скучно сидеть в одиночестве, да и Олегу мешать не хотелось, пусть лучше отдохнет спокойно, силы восстановит, а после они все вместе начнут решать насущные проблемы. В последний раз бросив взгляд на спящего парня, Матвеев выходит из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь и спускаясь в гостиную, где на диване сидит Влад, вглядываясь серьезно в какие-то бумажки, разбросанные по всему небольшому столику и даже по полу. Дима подходит сзади совершенно бесшумно, его Череватый не замечает, увлеченный своими мыслями, поэтому парню удается заглянуть за чужое плечо и рассмотреть несколько слов на первом листе, а также увидеть ещё больше листов на коленях парня. Выглядит достаточно внушительно, а прочитанные мельком слова навевают мысль о том, что Влад не просто книжку решил распечатать и почитать на досуге, пока Дима и Олег отлипнуть никак не могли друг от друга. Это явно что-то серьезное. — Что это такое? — голос Димин разрезает тишину неожиданно, Влад аж подскакивает на месте, листы вылетают из его пальцев и падают на пол с колен, пока парень крепко держится за футболку в районе сердца и смотрит на подошедшего тихо Матвеева как на врага народа. А Дима лишь улыбается уголками губ, явно довольный тем, какой эффект произвел на парня своим неожиданным появлением в гостиной. Пугать Влада оказывалось достаточно забавно, да и чужой недовольный и злой взгляд явно не обладал и каплей серьезности, все это лишь напускное, ненастоящее, поэтому Дима прекрасно знал, что парень на него не обижен вовсе, пусть и испугался до смерти. — Ты!.. В гроб меня свести хочешь, принцесса?! — Влад выдыхает тяжело наконец, не двигаясь до этого какое-то время, откидывается на спинку дивана и глаза прикрывает, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, пока на плечи опускаются ладони Димы, тут же начиная аккуратно их разминать и массировать, как бы извиняясь за то, что напугал, пусть чужие раскрытые в ужасе глаза и выглядели просто уморительно, — Думаешь, я тебя за массаж прощу? Ну уж нет, мой хороший, тут даже эротический массаж не прокатит, я с каждым твоим таким появлением теряю по сотне нервных клеток, которые, кстати, не восстанавливаются, и начинаю седеть, а я еще слишком молод, чтобы становиться дедушкой Владом, — чужое недовольство несерьёзное, Дима смеётся, за щеку щипает хмурого Влада и садится рядом на диван, ловко перепрыгнув через его спинку, на что Череватый ещё более недовольно возмущаться начинает, — Эй, сайгак, по дивану не прыгай! Мама в детстве не учила, что так делать нельзя? Если нет, я сейчас ремень найду и сам учить буду. — Не хмурься, бука, морщины появятся и тебя такого никогда не полюбит, а диван я тебе никак не испорчу, я лёгкий, — Дима голову поворачивает к парню, улыбается широко, видя, как Влад хмуриться всё-таки перестает, улыбается в ответ, а после волосы черные трепать начинает под возмущенные возгласы и смех звонкий, видимо, издеваться над чужой прической у него вошло в какую-то привычку, потому что по-другому Матвеев объяснить порывы парня не мог. Неожиданно Череватый валит парня на диван спиной, щекочет жестоко бока, пока Дима отпихнуть его от себя пытается, молит о прощении и просит прекратить эту ужасную пытку, но Влад непреклонен. Из глаз огромных Диминых уже слезы катятся, от смеха кислорода перестает хватать в лёгких, и палач его всё-таки отпускает, отстраняется, довольный собой и растрёпанным чужим внешним видом, откидывается на спинку дивана и думает, что сейчас бы ему совершенно не помешала сигарета, чтобы полностью расслабиться и насладиться появившимся так неожиданно перерывом. Это было как нельзя к стати, потому что Влад уже сходить с ума начал от этой бесконечной писанины и заумных словечек, которые никак не помогали найти выход из полной задницы, в которую они втроём, как ебаные Мушкетёры, дружно залезли, не подумав, как потом будут выбираться. — Теперь ты больше похож не на принцессу, а на оборванца. Будешь знать, как подходить втихую сзади к другим людям, так можно и сдохнуть запросто, никакой принц не поможет, — Дима садится кое-как, волосы пытается привести в порядок и смотрит на Влада с широкой улыбкой, чувствуя, как кожу на щеках стягивает от слез смеха. Он не обижается нисколько на парня, в плечо толкает шуточно и выдыхает устало, чувствуя, как в груди тепло и приятно становится, как под кожей жар ползет и сердце трепещет счастливо. Ему думается, что, встреть он Влада чуть раньше, все было бы куда проще, справиться со всеми своими проблемами и тараканами в голове было бы куда легче, потому что Череватый действует на него как антидепрессант, как успокоительное и эйфоретик. С ним все легче, с ним каждая проблема кажется просто маленькой занозой под кожей, а не дробиной где-то в грудной клетке, с ним все мысли плохие улетучиваются, оставляя после себя только умиротворение и тишину в вечно гудящей голове. Диме Влад становится слишком родным за очень короткий промежуток времени. Диме Влад становится старшим братом, который всегда будет рядом в трудную минуту и никогда не бросит, что бы не случилось в этой чертовой жизни, пусть сначала и будет подтрунивать и издеваться, такой уж него характер, ничего с этим не поделать. — Олег тебя потом в такого же оборванца превратит, отомстит за меня, — Дима все ещё волосы пытается поправить, улыбается широко, пока Влад залипает на тонкие пальцы и пухлые губы, на бледную кожу и темные татуировки, красиво подчёркивающие необычную внешность парня. Он вновь теряется в пространстве, теряется в своих мыслях, смотрит долго и пристально, улыбаться в ответ начинает, а после ворошит вновь кое-как приглаженные волосы Димы под чужой недовольный возглас. Не знает Влад, что делать с тем, как сердце трепещет от одного только вида этого парня, не знает, что будет дальше, но одна мысль бьётся на краю сознания, прося внимания, прося, чтобы ее заметили. И Влад замечает, думает какое-то время, но понимает почти сразу же, что так будет лучше, принимает решение и вновь взгляд поднимает на Диму, который все ещё улыбается широко и глаза счастливо жмурит. Сердце вновь болезненно екает. — Пусть попробует, у него силенок не хватит, каши мало в детстве кушал, а я ему говорил, что вырастет дурачком и слабаком, если будет отказываться, но он ведь самый умный, никогда никого не слушает, — Влад с места встаёт, уходит на кухню, а после возвращается со стаканом воды, протягивая его тут же Диме, который такой внимательности явно удивляется, но кивает благодарно, чувствуя, как мучает жажда после долгого рассказа Олегу о своей жизни и неожиданной игры в щекотку с Владом. Он выпивает все содержимое почти залпом под чужой ехидный смешок, быстрый взгляд кидает на довольного парня и тут же выдыхает облегчённо, — Подавишься и сдохнешь, если так пить будешь. Как нормальный человек веди себя, принцесса. Я думал, ты голубых кровей, а ты будто с ближайшей подворотни выполз. На дядюшку Ау похож, знаешь такого? — стакан остаётся на журнальном столике, парень кивает на чужие слова, и довольный Влад опять куда-то уходит, а после возвращается с расчёской, которую кидает в Диму, чуть не попав в лицо, но Матвеев не обижается и не злится, фыркает лишь притворно недовольно, но улыбается благодарно и волосы расчёсывать начинает, бормоча что-то про колтуны и облысение скорое от такого обращения Влада к его волосам, — Ниче, мы тебя и лысым любить будем. Шампунь нам экономить будешь, золотой человек, Димка! Они ещё какое-то время припираются, разговаривают о чем-то совершенно неважном, и у обоих на душе так тепло, что прекращать эти разговоры ни о чем не хочется. Дима рассказывает что-то глупое из детства, Влад в ответ смеётся и комментирует так, что уже Матвеев смеха не сдерживает, лишь рот рукой прикрывает, чтобы не разбудить громкими звуками Олега случайно. Конечно, ему бы стоило подумать об этом чуть раньше, когда они с Владом устроили неравный поединок с щекоткой, но тогда думать об этом было некогда, нужно было защищать свою честь и свои бока от чужих пальцев. Правда, он все равно проиграл в этой битве, но все ещё надеялся на реванш, потому что война не проиграна, а значит, что шанс есть. Разговоры льются рекой, никто никуда не спешит, и Дима чувствует себя дома, чувствует себя в кругу нужных людей, которым может доверить все свои секреты и страхи, и которые его ни за что и никогда не осудят за это. Как только они полностью успокаиваются и глупые разговоры ни о чём сходят в приятную тишину, Дима вновь обращает внимание на стопку бумаги, тянется за самым верхним листом и берет его, начиная вчитываться в слова, пытаясь понять, что это такое. Куча цифр, имена, номера и куча каких-то данных информации подробной для незнающего человека не дают, поэтому парень взгляд вопросительный к Владу поднимает, а тот лишь вздыхает тяжело, садится ближе, всматриваясь в лист, который достал Дима и глазами быстро по тексту пробегается. Он не собирается скрывать от парня важную информацию, тем более помощь им с Олегом явно не помешает в таком сложном деле, как подставить Сашу и спасти их задницы от неминуемой гибели. Да и Влад не был таким тюфяком, как Олег, как он считал, потому что ничего не прятал от Димы, зная, что это важно, зная, что, скрой он что-то сейчас, это может выстрелить как чеховское ружье в будущем и будет всем только хуже. — Это данные о бизнесе братишки Олега. Конечно, они не точные, многое уже изменилось, каких-то заказчиков нет в живых, какие-то поставщики кормят рыб, какие-то отправились на курорт под названием тюрьма, — Влад смотрит за чужой реакцией, но Дима спокоен абсолютно, лишь хмурится слегка, пальцами по тексту водит, читая имена и отмечая огромное количество нулей то ли в ценах, то ли в доходах, пока что он понимает мало чего, — Вообще, ты мог бы помочь мне, пока Олег пускает слюни в подушку, — Влад достает из середины стопки несколько листов, протягивает их Диме и забирает из его рук распечатку с данными поставщиков, а после ручку пихает в длинные холодные пальцы под удивленный взгляд, — Читай вот это, отмечай то, что выглядит странно, мысли можешь свои записать на обратной стороне. Работай, принцесса, пока твой благоверный не проснулся, и вы опять не начали свой сопле-слюно-слезообмен. — Но… Я же ничего не понимаю во всем этом. Как я могу отметить что-то, что не подходит под определенные нормы, если этих норм не знаю? — Дима глазами хлопает черными, видит, как Влад улыбаться широко начинает, а после по волосам треплет, но уже более аккуратно, чтобы снова не спутать все в один большой колтун. Касания его нежные и трепетные, сердце теплом переполняется, и Матвеев улыбается, видя на дне чужих темных глаз немую поддержку и уверение, что все у него получится, точно получится. — В этом и прикол, принцесса. Ты в этих делах нихуя не понимаешь и не знаешь, это нам и нужно. Взгляд со стороны, так сказать, — вздохнув тяжело, Дима все же кивает на чужие слова и вчитываться начинает в огромный текст, который, честно говоря, с первых же секунд вызывает в нем приступ тошноты и душит горло комом. Прикасаться к чему-то, что могло быть связано с Сашей, совершенно не хотелось, но он должен был помочь, должен был сделать все, что было в его силах, чтобы они смогли выбраться из этой дерьмовой ситуации, в которую загнали сами себя. Гостиная погружается в тишину, которую лишь иногда нарушает шуршание ручки или тяжёлые вздохи Димы, который все ещё никак не может привыкнуть к странным и сложным словам, но упорно пытается разобраться, потому что помочь очень хочется. Каждый занят своим делом, время летит незаметно, но стопка бумаг не уменьшается, кажется, что она бесконечная, а от вида букв уже тошнит. Дима любил читать, пусть и делал это довольно редко, но вот читать он любил какую-нибудь художественную литературу, а не сборник правил и устоев какого-то стремного бизнеса по нелегальной продаже оружия. Он думает о том, на кой черт вообще составлять целый огромный список правил и законов, зачем записывать все это, но вопросов Владу не задает, продолжает работать, иногда делая пометки на свободных полях или обратной стороне листа. Через несколько часов голова уже гудит от того, как много информации проходит через нее, и Дима откладывает стопку листов, носом утыкается в чужое плечо и стонет недовольно. В нос тут же забивается запах парфюма, неожиданно приятный и успокаивающий, от него ничего не свербит где-то внутри носоглотки, чихать не хочется, да и в принципе он не вызывает никаких отрицательных чувств и эмоций. Вдохнув поглубже, парень меняет положение головы, лбом прикладывается к плечу тёплому и глаза устало прикрывает, надеясь на жалость со стороны Влада и небольшой перерыв, потому что иначе он просто свихнется. — И чё ты сдулся, принцесса? Нам ещё столько макулатуры надо прочитать, а ты сопли опять пускать начал! — Череватый волосы чужие треплет, бормочет что-то недовольно, но листы свои откладывает, поворачивается лицом к Диме, забирается с ногами на диван и по-турецки садится, ладони умещая на тонких плечах, сжимая аккуратно в знак того, что рядом сейчас и не оставит, что бы не случилось, — Ну? Давай, начинай ныть, разрешаю, пока Олежка не слышит, — губы его в улыбке растягиваются, от нее теплом веет и поддержкой, сердце трепещет, и держать в себе неожиданную, волной накатившую, усталость не выходит больше. Дима улыбается в ответ, плечи напряжённые опускает под чужими ладонями и вздыхает облегчённо, веря, что Влад его выслушает и поймёт. Наверное, если бы у него раньше, в детстве и бурной молодости, был такой старший брат, он бы не вляпался во все это дерьмо, не оказался бы отвергнут родителями, не стал бы зависимым от веществ и не попал под чужие жадные руки, растерзавшие хрупкое сердце в клочья. — Я устал, — Дима гласные тянет, голову запрокидывает и в потолок смотрит, пока Влад лишь смешок тихий пускает, улыбаясь все шире и шире. Матвеева хочется комфортом окружить и в плед закутать, чаю налить и уберечь от всех бед, потому что не создан он для всех этих проблем и ужасов, которые происходят с ними и будут происходить, пока они не решат проблему под именем «Саша». В груди творится не пойми что, но Череватый не жалуется, потому что Дима настолько очарователен, что не поддаться невозможно его обаянию, — Ну чего ты смеёшься? Сказал же, что я могу тебе поныть, а теперь смеёшься надо мной, — он взгляд недовольный бросает на Влада, который уже смеха сдержать не может, хохочет заливисто, заставляя притворную злость и обиду пропасть с бледного лица, заменяя все это на лёгкую и теплую улыбку. Глаза сами задерживаются на светлом образе Димы, очерчивают скулы и щеки, скользят по черным огромным бусинам радужек и ниже опускаются, мельком захватив пухлые губы, растянутые в светлой улыбке. Влад тает и не может это никак остановить, сердце с ума сходит и остановиться никак не может, лишая всех остальных чувств, кроме всепоглощающего тепла и нежности, которые поселились в грудной клетке после первого проведенного наедине времени вместе. Влад вдруг тянет к себе парня за плечи, обнимает неожиданно крепко и носом утыкается куда-то в изгиб шеи, замолкая и вслушиваясь в собственные мысли и чувства, которые ураганом бушуют в голове и грудной клетке, сметая все, до чего только доберутся, не оставляя после себя ничего кроме пустоши и развалин прошлого. Дима же глазами поначалу хлопает удивлённо, но после всё-таки обнимает в ответ, вновь чувствует запах чужих духов и успокаивается мгновенно, попадая словно в какой-то другой мир, в котором нет ни боли, ни страха, ни тревог. Рядом с Владом тепло и уютно, рядом с Владом солнце светит ярче и жить становится легче, он заботится по-своему, не так, как Олег, но это настолько хорошо работает, что Дима поверить в это не может, потому что так не бывает. Не бывает все так легко и просто, но с Владом, видимо, и не такое возможно, и не такое случается. Всю усталость как рукой снимает, даже силы неизвестно откуда берутся, хочется то ли работать продолжить, то ли вновь начать войну щекоткой, в надежде в этот раз победить своего соперника, но ничего сделать парень не успевает, его прерывает Влад. — Не могу смотреть на тебя, Димка, не могу, — голос чужой звучит слишком тихо и надломлено, внутри у Матвеева екает что-то неожиданно, он думает судорожно о том, почему Влад так резко изменился, почему он сейчас побитой собакой выглядит и прижимается так трепетно, так обречённо, будто это последний раз, когда они видятся, когда могут быть рядом, когда могут обнявшись сидеть в доме за городом и не думать ни о чем плохом. В голове крутятся догадки, но Дима старается отмести их подальше, потому что не хочет делать больно, не хочет рушить дружеские отношения между ними, не хочет что-то ломать своими руками. Он сглатывает горький ком, ладонью проводит по спине горячей и пытается слова подобрать, но не может, сколько не пытается. — О чем ты, Влад? — выходит что-то странное, собственный голос звучит не лучше, возможно, даже хуже, потому что нервы сдавать начинают от слишком быстрой смены чужого настроения и слишком странных мыслей в голове. Он не слепой, видел, как Влад смотрел на него, но никогда не обращал должного внимания на это, да и некогда было, слишком много событий происходит, чтобы в какой-то момент сесть и подумать о чужих взглядах и мягких улыбках. Думать о том, что может происходить сейчас в сердце Череватого не хочется, но мысли сами ползут в голову и ядовитой змеей отравляют все остальное, не давая и шанса переключить внимание хоть на что-то другое, хоть на что-то позитивное, хоть на что-то, что может отложить этот разговор на потом. — Знаешь, когда я впервые тебя увидел… Я подумал, что ты тот ещё идиот. Я смотрел на тебя и думал: «Что в тебе нашел Олег?». У тебя самые обычные глаза, странная внешность, твой ебучий стиль в одежде выглядел так странно, будто вампиры трахнули готов и получился ты, думал, что твоя душа не глубже лужи и то, что ты употребляешь и попадаешь в передряги, то, что крутишься с придурками, только твоя вина и ничья больше, и жалеть тебя нечего. Сам виноват. Я не понимал, почему Олег мог влюбиться в такого парня, как ты, думал, чем ты его там зацепить успел, думал, неужели он настолько ослеп или вообще с ума сошел. Думал, может это он где головой успел удариться, раз втюрился в какого-то стремного парня из службы спасения, который еще и употребляет, — Дима слушает внимательно, не перебивает, хоть и некоторые слова ранят больно, но он знает, что Влад сейчас точно так не думает, точно мнение свое поменял, потому что прекрасно видит наконец глаза темные, блестящие от любви и тепла, и улыбки мягкие, адресованные только ему, — А потом я неожиданно понял… Не знаю, как так резко получилось, но понял. Понял, что у тебя самые красивые глаза, внешность замечательная, действительно как принц какой-то выглядишь из сказки, даже стиль в одежде казаться стал не таким ебучим, как раньше, твоя душа оказалась такой глубокой, что я начал тонуть, а то, что с тобой происходит, эти наркотики и придурки вокруг… Это не твоя вина, точно не твоя, — Влад замолкает на время, пока Дима пытается переварить его слова, думает судорожно над ответом и губы кусает нервно, не зная, что делать в такой ситуации, как из нее выходить. Кажется, эта ситуация пугает его больше, чем возможная смерть от рук Саши, потому что задеть чужие чувства, сделать больно Владу он не хочет и не может. Слишком сильно привязался к этому парню, — Я привык все говорить прямо, поэтому сейчас говорю то, что чувствую… Блять, я выгляжу как какой-то сопливый обмудок из романтических фильмов для подростков… — Влад отстраняется, взгляд поднимает на парня и теряется на секунды, потому что Дима улыбается ему тепло, а по его щеке бледной течет одинокая слеза. Он совершенно не знает, что ответить, губы в плотную линию сжимает, щеку изнутри прикусывает, потому что Влад действительно выглядит как побитая собака, которую выгнали из дома. Рука сама тянется погладить парня по щеке, потому что то, насколько Влад честный и прямолинейный, поражает. Сам Дима никогда бы так не смог. Никогда бы не смог признаться в чувствах тому, кто на них не ответит. — Влад… — Дима улыбается и слез сдержать не может, потому что за Череватого больно, потому что его чувства бьют под дых так сильно, что внутренности сводит судорогой, а ранить чужую любовь совершенно не хочется, — Я… Спасибо, что открылся мне, правда, спасибо. Ты такой честный, ты… Я впервые встречаю такого человека, как ты. Такого человека, который может говорить все прямо, не стесняясь ничего, не боясь обидеть или расстроить и… Не боясь, что сделают больно, — Влад улыбается неловко, знает, что взаимности не получит, но от признания легче становится, с души падает груз и дышится свободнее. Он всегда был приверженцем того, что о чувствах надо сказать, чтобы, если они окажутся не взаимными, не убиваться ещё несколько лет, не искать встречи и не пытаться влезть в чужое сердце насильно. И сейчас действительно стало легче, Влад был счастлив открыться, счастлив рассказать все, что гложило, пусть и недолго, но очень сильно. Влад действительно счастлив, потому что видит, как Дима слова выбирает, как смотрит на его реакцию и боится сказать что-то не то ненароком, — Ты знаешь, что я не могу ответить тебе тем же, но… За эти пару дней, может и за три, если считать тот день, когда я был под наркотиками и мало что понимал, ты стал мне очень близок. Ты стал мне как старший брат, которого у меня никогда не было и о котором я всегда мечтал. Я рад, что встретил тебя, потому что ты делаешь мне легче, с тобой приятно общаться и я всегда знаю, что ты не оставишь в беде, потому что ты мог бросить и меня, и Олега бесчисленное количество раз, но ты всё равно остался рядом. Спасибо, Влад… Спасибо, брат. У Влада сердце екает, по щеке скатывается слеза, и Дима замирает, впервые видя, как тот плачет. В грудной клетке что-то сжимается, глаза раскрываются шокировано, потому что это кажется нереальным, это кажется миражом в пустыне, инопланетянами на Земле или Лох-Несским чудовищем. Да чем угодно, хоть бабой Ягой, но точно не реальностью. Дима поверить своим глазам не может, пальцами аккуратно стирает слезу с щеки горячей, но за ней бежит ещё одна, и ещё одна, и ещё одна, кажется, их уже не остановить, но парень пытается, стирает их тут же и губы поджимает, боясь, что сказал что-то не то, боясь, что сделал больно своими словами, которые шли из души, из самых глубин сердца. Он впервые видит, как Влад плачет, и это делает так больно, что собственное сердце жалостливо сжимается, горло душит ком и хочется хоть как-то облегчить состояние парня, но не понятно, что Дима сейчас может сделать, чем помочь. Глядя на Влада, Матвеев никогда не мог представить его плачущим, не был он похож на человека, способного плакать, способного так открыто выражать свои чувства. К Череватому будто намертво пристала маска шутника, а тут она треснула и показала настоящего Влада, который может плакать, который может страдать и чувствовать, а не только улыбаться и отшучиваться. Грудь собственную с каждой секундой сдавливало лишь сильнее от боли за того, кому он сейчас отказал. — Влад, я… — Все нормально, принцесса, я просто счастлив, — Влад улыбается, пока по его щекам катятся слезы, а Дима теряет дар речи, больше сказать ничего не может, чтобы поддержать, помочь хоть чем-то, утыкается носом в чужое плечо и бьёт кулаком по груди парня, чувствуя, как собственные щеки обжигают слезы. Он так испугался, что сделал больно, так испугался, что обидел, испугался, что что-то разрушил, но Череватый улыбался, дурак, счастливо и плакал тоже от счастья, — Спасибо тебе, ты прекрасный, — Влад целует коротко чужую макушку, на удар ещё один внимания почти не обращает, лишь усмехается еле заметно и обнимает крепко-крепко Диму, прижимая к себе посильнее, чтобы точно понял, что все хорошо, что все просто прекрасно, — Давай, харе плакать, братишка, иначе меня Олег убьёт. Тебе разве не жалко своего брата, а? Что ты без меня такого прекрасного делать будешь, если меня прибьют за твои слезы? — Ты и сам плачешь… — Дима отстраняется немного, улыбается широко и счастливо, видя, как Влад строит гордое лицо и слезы тут же стирает ладонями, будто бы ничего и не было пару минут назад. Могло бы показаться, что он вновь нацепил маску, но это было совершенно не так, и Матвеев чувствовал это, потому что Влад своих чувств не скрывал и не старался этого сделать, просто хотел поднять настроение и показать, что все действительно хорошо. — Я не плачу, мой хороший, это дождь. Такие мужчины, как я, не плачут, запомни, — Дима смеётся, чувствуя облегчение, за щеку щипает Влада и глазами сверкает счастливо. Кажется, все медленно начинает возвращаться в норму. Они оба умываются, чай пьют на кухне долго и неловкости между ними никакой нет, никто не сторонится друг друга, не игнорирует и не стремится сбежать, спрятаться после тяжелого разговора. Они общаются как раньше, может только, больше тактильности проявляют, потому что недомолвок между ними нет наконец, смущения и страха тоже, можно прижиматься в объятиях, пихаться шуточно и вести себя максимально открыто. Найдя в друг друге близких людей, расставив все точки над i, они пришли к тому, что больше не было ничего, ни одной причины стесняться или бояться, сторонится или прятать что-то внутри, скрывая и не договаривая. Все было так, как надо, все было правильно и верно. Дима чувствовал, как внутри грудной клетки тепло плывет, как сердце его бьется счастливо, когда на чужом лице улыбка широкая растягивается и от слез недавних ни одного следа не остается. Он мог бы смотреть на Влада и разговаривать с ним вечно. Но отдых проходит слишком быстро, возвращаться к работе нужно, решение проблемы само собой не найдется и придется немного попотеть, если хочется избавиться от крепкой хватки дышащей в затылок матушки с косой. Они вновь усаживаются на диван в гостиной, Дима удобно плечом притирается к Владу, а тот руку на спинку закидывает позади парня, иногда пальцами поглаживая плечо чужое. Работа снова начинает кипеть, Дима брови хмурит иногда, спрашивает что-то у Влада, получая короткие ответы, а после снова глазами утыкается в кучу листов, стуча ручкой по коленке. Как же он ненавидит подобные тексты… — Что делаете? — Олег появляется неожиданно, глаза трет сонно и зевает, смотря на довольно необычную картину, но ничего против не говоря, чувствуя странное изменение атмосферы, будто что-то произойти успело, пока он спал. Дима оборачивается на голос, улыбается ему широко, и Шепс ответного движения губ сдержать не может, подходит и в макушку темную целует, туда же, куда не так давно целовал и Влад. Матвеев чувствует себя окружённым любовью и заботой и просто тонет в этих прекрасных чувствах, правда, скучает безумно по Лине, потому что даже связаться с ней сейчас не может, телефон разбит и валяется где-то на улицах Москвы, сто процентов уже передавленный машинами. Ему столько всего хочется рассказать подруге, столько всего показать, но он не может, иначе и ее подвергнуть опасности может. Втягивать девушку в такие проблемы ему совершенно не хотелось, она подобного точно не заслуживала, пусть лучше будет с дочкой как можно больше времени. — Фу, иди зубы почисти, вонючка, — Влад морщится отталкивает друга от Димы, который смеётся на такое поведение названного брата, не прекращая тепло улыбаться Олегу, который смотрит непонимающе то на одного, то на другого, все еще улавливая изменения в чужих отношениях, но не догоняя, что именно они значат и что успело произойти за вроде бы небольшой промежуток времени, в который он сладко спал, — Мы тут твою макулатуру разбираем, так что мой свой рот и помогай, потому что все это дерьмо нам двоим уже надоело. — Мне кажется, или ты успел оборзеть, пока я спал? — недовольно ещё что-то пробормотав, Олег все же отправляется на поиски ванной, врезается в дверной косяк, все ещё нормально не проснувшись и слышит за спиной громкий смех Влада, которому тут же показывает средний палец. Ему много чего хочется сказать, но он тактично промолчит и действительно сходит умыться, потому что иначе проснуться не выйдет. По крайней мере, Шепс надеется на то, что холодная вода точно его разбудит, а не заставит появиться желание вновь залезть под теплое одеяло и отключиться еще на часиков пять. — Какие же вы всё-таки дети… — Дима улыбается Череватому, тот лишь плечами пожимает и бумаги откладывает, направляясь на кухню, чтобы сделать другу кофе и принести что-нибудь для перекуса в гостиную. Как бы они друг друга не покрывали дерьмом, сколько бы колкостей в друг друга не кидали, они действительно были прекрасными друзьями, и Влад должен был позаботиться об Олеге, как бы иногда не хотелось подсыпать ему в чай или кофе слабительное, чтобы тот хорошенько пострадал за все убитые нервные клетки. Когда-нибудь, когда все это дерьмо в их жизни закончится, он обязательно так и сделает, если останется жив, но не сейчас, Олег им нужен пока что в рабочем состоянии, да и Диму расстраивать не особо хотелось. Надо было охранять его хорошее настроение, пока оно было. Вскоре они все вместе усаживаются в гостиной, Влад и Олег окружают Диму на диване, благо, места хватает, Череватый, когда покупал дом, позаботился о своем комфорте. Олег кофе довольно пьет, пока парни переговариваются о чем-то своем, смеются и дают Шепсу время, чтобы прийти в себя после пробуждения. Наблюдая за ними, Олег понять не может, что поменялось. Он видит, как те общаются, видит, что что-то случилось, но в голове ни одной мысли дельной не проскакивает и парень решает отложить раздумья на потом, главное ведь, что все хорошо, что они улыбаются и смеются, а не плачут, остальное и не важно. Единственное, Олегу не очень хочется втягивать во все разборки с документами и Сашей Диму, но Влад уже все решил за него и подключил ничего не понимающего парня к делу, поэтому приходится лишь молча недовольные взгляды на друга кидать, надеясь, что он поймет причину того, почему Олег старается его испепелить взглядом уже добрых десять минут. Ему так хочется оградить Диму от всего этого, так хочется спрятать его от таких страшных подробностей, но Влад опять врывается в его планы ураганом, делает все так, как хочет он, и не прислушивается к желаниям Олега, который, вообще-то, парень Димы! Ну или не парень… Они до сих пор не обозначили свои отношения какими-то четкими границами, но это было пока что совершенно не важно, главное, что оба чувствовали любовь и она была взаимна, а ярлычок они еще на себя повесить успеют. — Да ебаный ты Боже, Олег, харе смотреть на меня так, будто я съел твою собаку и сжёг всю дурацкую коллекцию вкладышей из жвачек, — Олег воздухом давится и кофе одновременно, кашлять начинает, пока Дима хихикает тихо, рукой гладит по спине и смотрит с сожалением, надеясь, что парень не умрет тут, подавившись напитком. Влад улыбается довольно, получив такую реакцию, отвлекается от вновь взятых листов и чуть ли на месте не подпрыгивает от того, как же ему нравится выводить друга из себя. — Что за… — он кашляет, наконец дыхание восстанавливает и смотрит на Влада ещё более раздражённо, думая, что точно скоро не сдержится и пропишет ему по лицу. По-дружески, конечно. Они никогда не дрались по-настоящему, да и не собирались совершенно, знали прекрасно, что такая у них дружба необычная. Возможно, для кого-то бы такая дружба показалась странной, но Владу и Олегу было комфортно, они знали, что любят друг друга несмотря ни на что, знали, что всегда будут рядом, и для этого не обязательно было сюсюкаться и обниматься на каждом углу. Им было комфортно и это было главное. — Ниче, отвернись от меня, напрягаешь пиздец, — Влад глаза закатывать, а Дима будто между двух огней оказывается, не зная, куда себя деть. Он смотрит то на одного, то на другого и улыбается неловко, потому что как-то хочется разрядить обстановку, но идей особо нет, а ещё одной драки шуточной он не вывезет. Эти два обалдуя точно что-нибудь тут сломают, а, если раскидают вокруг документы, то он их точно убьет, потому что собирать их вновь в правильном порядке Дима точно не будет, он столько бумажек даже в архиве не видел на работе. Конечно, он немного, а может и очень много, преувеличивает, но это не важно, потому что бумажек все равно слишком много даже для них троих. — У тебя правда есть коллекция вкладышей из жвачек? — Дима поворачивается к Олегу, улыбается ему широко, интересуясь искренне, не ради приличия спрашивая. Почему-то ему казалось, что такой парень, как Олег, явно будет коллекционировать не вкладыши. Возможно, статуэтки или фигурки, может какие-нибудь модели машин, но точно не бумажки из жвачек за пару рублей. Это… Было мило. Такой большой, взрослый парень коллекционировал бумажки из сладостей. Дима просто не мог сдерживать широкой улыбки, когда думал об этом. — Ещё какая! Он один раз мне губу разбил за то, что я уронил его альбом с этой хуйней и все выпало на пол. Псих, — Влад руки на груди складывает, смотрит на друга недовольно, даже чувствуя фантомную боль в когда-то разбитой губе. Олег же закипать начинает словно чайник, молнии глазами кидает в Череватого и руки в кулаки сжимает, кажется, еще немного и у него из ушей пар пойдет, а венка на лбу лопнет, брызнув кровью. — Они были разложены по специальному порядку! Знаешь, как долго я раскладывал их?! А ты все сломал! — от чужого повышенного тона уже и сам Влад начинает закипать, не отставая от Олега ни на шаг, руки начиная сжимать и краснея лицом так ярко, что похожим становится на помидор или спелую клубнику. Что же, они сейчас начнут спорить из-за вкладышей из жвачек… Дима, в целом, не очень-то и удивлен. — Да тебе просто заняться нечем было, вот ты их и раскладывал! Была бы у тебя в тот момент девушка или парень нормальный, ты бы этой хуйней не занимался бы! — Влад наклоняется к Олегу ближе, в ответ молниями из глаз стреляет, и атмосфера между ними накаляется в считанные секунды, лишая Диму на некоторое время дара речи. — Да ты!.. — Олег и сам движется ближе, уже готовится в чужое лицо руками вцепиться, потому что его коллекцию друг оскорблять не имеет права. Он столько сил и времени на нее потратил! Влад должен проявить хоть каплю уважения к его творчеству! — Так, брэйк, мальчики, хватит, — Дима ладонями упирается в чужие грудные клетки, когда парни начинают придвигаться к друг другу все ближе и ближе, чуть ли лбами не сталкиваясь и не зажимая Матвеева между собой. Он вздыхает тяжело, ощущая себя воспитателем в детском саду, потому что… Ну серьезно, этим ребятам больше двадцати лет, а ведут они себя как пятилетки, не поделившие игрушку в песочнице, — Если вы сейчас начнёте опять свою нелепую драку, я уйду и вы будете разбираться со всем этим дерьмом сами, поняли? — Дима прекрасно знает, что эти двое совершенно не захотят оставаться без него, поэтому манипуляция срабатывает на «отлично», Олег и Влад затихают, отстраняются друг от друга, но глазами молнии метать не прекращают, что же, это можно перетерпеть, главное, что они не пререкаются и сидят спокойно, не пытаясь убить друг друга не пойми из-за чего, — Давайте уже делом займёмся, пока моя голова ещё работает. Парни соглашаются, пусть и нехотя, берут себе по стопке листов, и комната погружается в тишину, в которой каждый занят чем-то, и никто никого не отвлекает бессмысленными спорами, от которых у Димы, честно говоря, уже начала гудеть голова. Они сидят так час, потом два, потом три, и каждому уже абсолютно надоедает бесконечное чтение не пойми чего. Особенно это надоедает Владу, который не привык сидеть в такой угнетающей тишине, с юношества привыкнув включать всегда на фоне какое-нибудь странное видео про маньяков или тупейший летсплей по давно забытой игре, но он не знал, как другие относятся к таким вещам, вдруг им будет мешать посторонний шум, поэтому включать ничего на телевизоре не стал, а сейчас просто умирал со скуки и напряжения, от ужасной головной боли, которая появлялась лишь от одного взгляда на эту огромную кипу бумаг на журнальном столике. Бросив короткий взгляд на Диму с Олегом, которые до сих пор были увлечены чтением совершенно неинтересной макулатуры, Влад решает, что дальше так продолжаться не может и нужно немного отвлечься. А как лучше всего отвлекаться? Правильно, доставать всех вокруг и вести себя как пятилетний ребенок. — Мы сейчас выглядим как эти… Как их… Как Винчестеры из «Сверхъестественного»! — парни тут же отвлекаются от бумаг, смотрят на него удивлённо, но продолжают слушать, не перебивая и пытаясь понять, что натолкнуло Влада на эту мысль. Бумаги настолько надоедают им за это время, что странный мыслительный процесс Череватого становится отдушиной и хорошим поводом для небольшого отдыха, — Типо, сидим в каком-то стремном доме в лесу, роемся в куче бумажек и ищем способ изгнать нечисть под именем Саша, — Дима улыбается, а Олег хмурится невольно, раздумывая над чем-то несколько секунд, а после всё-таки начинает говорить. Матвеев лишь надеется, что опять не начнется бессмысленный спор, молится всем богам этого мира и просит их проявить к нему хоть каплю милосердия. — И кто кем является тогда? — Олег бровь приподнимает вопросительно, ждет чего-то, явно уже придумав, кем он бы хотел быть в известном сериале про двух братьев и кучу нечисти, но Влад его желания вновь не учитывает, решая все так, как нужно и хочется ему. — Ну я точно Дин, ты уж прости, но ты на эту роль явно не подходишь, — Дима видит, как лицо Олега краснеет, понимает, что его молитвы никто не слышит и сейчас вновь начнется спор из-за не пойми чего, — Не смотри на меня так, Олежа, но ты серьезно вылитый Сэм, даже волосня такая же, — Влад плечами пожимает, улыбается широко и язык даже показывает другу, от чего тот в конец слетает с цепи, повышая голос. — Это ещё почему?! Я тоже хочу быть Дином! Ты вообще на эту роль не подходишь! — успокаивать этих двоих — себе чревато, поэтому Дима молчит, смотрит то на одного, то на другого и пытается вместе с ними не свихнуться. Серьезно? Спор из-за того, кем бы они были в «Сверхъестественном»? Гениально, — С какого хуя ты себе забрал самого лучшего героя?! И если ты не забыл, Винчестеров было двое, а у нас ещё Дима есть, считать сначала научись, а потом выдвигай свою кандидатуру на роль Дина! — Ой-ой-ой, что, не нашлось другого аргумента, раз стрелки начал переводить на Димку? Иди вон на рельсах стрелки переводить, у тебя прекрасно получается, железнодорожник хуев, — Влад обнимает Матвеева за плечи рукой, тянет к себе и к груди своей прижимает спину худую, улыбаясь довольно во все зубы, будто Чеширский кот. Дима готовится к еще одной вспышке злости Олега, когда слышит следующие его слова, — А Димка у нас Кастиэль, ангелочек наш. — Ну уж нет! Тогда я должен быть Дином! Кастиэль любил Дина, а не Сэма! — все это походит на полный бред, Дима даже лезть в это не хочет, потому что в ссоре пятилеток ему явно не место, но они сами его втягивают. Он бы сейчас с радостью глаза закатил, но сдерживать себя приходится, потому что Олег смотрит ему прямо в глаза и ищет какой-то поддержки или помощи, но чем Матвеев может помочь в такой ситуации? Это же полный пиздец! Они опять спорят из-за чего-то совершенно неважного, еще и его впутывают в этот бедлам. Сущие дети. — А может мы встречаемся? А? Бросили тебя, Олеж, и даже не сказали, бедняга. Сэма никто не любит, мой хороший, пососи, — Влад сильнее к себе Диму прижимает, видит, как на лбу у Олега вены вздуваются и сам он надувается словно шарик, который вот-вот лопнет. Матвеев лишь улыбается неловко, не знает, куда себя деть и как скоро Олег взорвется от негодования, потому старается мягким выражением лица хоть как-то сгладить чужой гнев и негодование, впрочем, это даже получается, — Ладно, все, выдохни, иначе остатки мозгов твоих придется по всей гостиной оттирать. Давай, принцесса, успокаивай эту нюню и начнем обсуждать то, что уже разобрали. Дима улыбается Олегу, отстраняется от Влада и аккуратно ладонями проводит по горячим щекам, перенимая на себя все внимание парня. Дыхание чужое тут же становится более глубоким, цвет лица выравнивается и морщинки на лбу разглаживаются, заставляя Матвеева улыбнуться шире и оставить короткий поцелуй на чужих губах. Олег смотрит на него внимательно, не двигается какое-то время, наблюдая за ярко сверкающими глазами того, кто так глубоко в сердце залез, а после обнимает крепко за талию парня, притягивает к себе так близко, как только может, и целует глубоко, под недовольное ворчание Влада. Как только они отстраняются друг от друга, Череватый пихает каждого в плечо кулаком и берет в руки вновь бумажки, обращая внимание чужое на то, что им бы работать начать, а не слюнями обмениваться, хотя он сам и начал этот бессмысленный спор несколько минут назад. Дима улыбается ему так же тепло, целует коротко в щеку, чтобы не дулся по носу щелкает пальцами, зная, что и Владу нужно внимание и любовь от близкого человека, которое он легко может дать, совершенно не жалуясь и не жалея себя. — Не дуйся, братик, я тебя тоже люблю, — Влад хмыкает довольно, пока Олег пытается все осознать и понять, но не может. Что вообще происходит вокруг? Отношения между Владом и Димой до сих пор кажутся странными, до сих пор ему кажется, что что-то изменилось, а тут еще и это обращение неожиданное. Нужно все срочно узнать. — Вы когда побрататься успели, а? — Спать надо меньше, все на свете проспишь, потом жаловаться будешь и ныть, — Череватый усмехается, подталкивает к Диме его листки и забирается с ногами вновь на диван, оттесняя парней немного, но у него уже все затекло настолько, что колоть судорогами начало под кожей неприятно, хочется хотя бы пару минут посидеть в комфорте. Олег так и не получает таких нужных ему ответов, Влад полностью переключает свое внимание на работу, — Давай, принцесса, читай, что ты там отметил, пока я ещё в состоянии адекватности. — На самом деле, я много чего не понял, но, наверное, начну с самого основного. Сначала я читал правила, но потом решил переключиться на данные заказчиков и поставщиков, как я понял. И вот, что меня напрягло, — Дима вытащил нужные листы, положил их на столик, отодвинув стопку бумаг в сторону. Влад и Олег тут же придвинулись ближе, чтобы четко видеть то, что отметил парень на листах, — Под некоторыми номерами телефонов есть еще цифры. Не везде, в редких случаях, но есть. И меня это немного смутило, — тонкие пальцы скользят по номерам, показывая отмеченные части, в которых действительно под номерами телефонов написаны цифры, на которые обычно никто не обращал внимания, считая, что эта информация нужна только Саше, который занимается переговорами с заказчиками и поставщиками лично, не доверяя такое щепетильное дело кому-либо. Да и кому какое дело было раньше до набора цифр под номером? Есть и есть, не мешает и главное. — И чё это значит? Это может быть факс, запасной номер, может почта или еще что такое. Саша любит все записывать о тех людях, которым пытается задницу лизать, лишь бы ему перепало что-то прибыльное, — Влад пожимает плечами, смотря на листы с номерами и именами, пока что не понимая важность того, что нашел Дима. Ну понаставил Саша лишних цифр, и что теперь? Чем это поможет им? — Это не факс, номера у них длиннее и записаны зачастую через тире, не дополнительный номер, я тоже об этом сначала подумал, но количество цифр всегда разное и никак не похоже на привычные нам одиннадцать или шесть цифр в номере. И точно не почта. Нет ни «собаки», ни других ссылок, — Дима хмурит брови, на лбу складочки морщин появляются, пока он берет один из листов из стопки, переворачивает его и начинает выписывать цифры лишние, пытаясь что-то понять для самого себя под недоуменные взгляды парней. — И что это может значить? Просто лишние цифры… — Олег тоже хмуриться начинает, смотрит внимательно, пока его не озаряет догадка. Возможно, глупая, но почему бы и не озвучить ее, им сейчас любая подсказка необходима и будет полезна, — Думаешь, это шифр? — Думаю, да, — Дима кивает головой, выписывая цифры, но хмурится все сильнее с каждой секундой, потому что никакой связи не видит в том, что получается, — Но это не похоже ни на один из способов шифрования, который я знаю. Цифры почти не повторяются, между ними нет никакой связи, которую можно было бы увидеть, если бы был использован очень популярный язык шифрования. Возможно, это что-то придуманное самолично Сашей… — Ну, попытка была хорошей, принцесса, давай перейдем к чему-то действительно стоящему, иначе мы скоро сдохнем, часики тикают, как говорится, большой бум скоро прогремит и не оставит от нас даже мокрого места, — Влад откидывается на спинку дивана, смотрит, как Дима продолжает взглядом испепелять цифры на листочке, все ещё пытаясь найти разгадку, и не решается вновь его прервать. Это затягивается на долгих пятнадцать минут, в которые никто не говорит ничего, и комната погружается вновь в напряжённую тишину, пока Матвеев не выдыхает пораженно своей догадке, пугая Влада и Олега, которые уже успели чуть отстраниться от него и погрузиться в свои мысли. — Это похоже на книжный шифр… Первое число — страница, второе — строка, третье — слово. Правда есть проблема. Мы не можем его разгадать, для этого шифра надо знать книгу, из которой брали слова… — Дима тут же теряет весь свой запал, потому что узнать, по какой книге составлялся шифр почти нереально. Это может быть совершенно любая книга, которая только существует в этом мире, хоть Библия, хоть ебаная Камасутра. Это невозможно… — Неплохо постарался, принцесса, но это тупик, так что… Наша песня хороша, начинай с начала, — Дима бросает на улыбающегося Влада тяжелый взгляд исподлобья и хмурится недовольно, чувствуя, как в груди расползается обида. Он, конечно, понимает, что тот явно не намеревался задевать его своими словами или обижать намеренно, но сейчас ему бы хотелось услышать от него слова поддержки. Дима только хочет ответить ему что-то, когда Олег неожиданно прерывает их. — Книга, говоришь… Не знаю, может я не прав, но Саша постоянно таскался с «Маленьким принцем», у него еще какое-то крутое издание было, которое он даже трогать не позволял. Может подойдёт? — Олег улыбается парню подбадривающе, ладонь кладет на плечо чужое и слегка сжимает, чтобы показать, что рядом, что верит в его идею. Влад же стонет недовольно, потому что все это выглядит максимально странно и вряд ли имеет под собой хоть какое-то обоснование, но перечить не решается, видя, как загораются чужие темные глаза от поддержки чужой и веры непоколебимой. Ладно, книжный шифр, так книжный шифр, как бы это странно и нелепо не звучало, — Можно найти книгу в интернете, я помню, как она выглядит. — Давай! — Дима улыбается широко, слышит, как Влад недовольно стонет вновь и шагает куда-то наверх, после возвращаясь с ноутбуком. Так искать будет куда удобнее, иначе об экран телефона они просто сломают глаза, пытаясь считать строки и слова. Он не знает, принесет ли эта догадка хоть какую-то пользу, окажется ли верной, но то, как блестят Димины глаза, уже имеет смысл, и этого уже становится достаточно, чтобы попробовать. Владу неожиданно становится стыдно за то, что он так недоверчиво отнесся к чужой идее. Книгу найти оказывается сложно, но возможно, поэтому вскоре они усаживаются на пол вокруг столика и ноутбука, начиная поиск слов, которые были зашифрованы в числах. Затягивается это дело надолго, Олег с Владом вновь успевают поругаться, что совершенно не беспокоит Диму, полностью погруженного в работу над своей идеей. Этот шифр он не видел очень давно, но знал, что это очень интересная и в какой-то степени сложная вещь, ведь раскрыть истинный смысл послания можно лишь тогда, когда знаешь книгу, по которой оно было составлено. Он будто находится в игре, будто решает загадки из фильма, настолько это увлекательно оказывается, настолько погружает в странную сказочную атмосферу, которую не рушат даже чужие перебранки на фоне. В какой-то момент Дима пораженно выдыхает, замирая на месте. Слова действительно складываются в предложение. — «Где деревья, где только свет и счастье, я свою смерть найду, как в старой доброй сказке»… Не думал, что в одной загадке будет другая загадка… Это какое-то место? — Дима хмурится, ничего не понимая, пока Влад и Олег пытаются тоже разобраться в странном послании, зашифрованном в виде каких-то чисел. Они и подумать не могли, что это все сработает, но сейчас слышали достаточно связное предложение, которое, похоже, было для чего-то подсказкой, но вот для чего и к чему все еще оставалось большим вопросом. — Где деревья, где только свет и счастье… — Олег задумывается на какое-то время, хмурится, крутя в голове кучу мыслей и воспоминаний, но вдруг резко подскакивает на месте, смотрит то на Влада, то на Диму, а после расплывается в широкой улыбке, пугая обоих. Неужели совсем с катушек слетел? — Саша читал всегда «Маленького принца» под деревьями в саду! Влад, помнишь?! — Помню, он тогда даже подходить к себе не давал, зануда, до сих пор помню, как он кинул в меня камнем лишь за то, что я посмел заглянуть в эту сраную книжку, — Влад сложил руки на груди, фыркнул недовольно, но тут же почти подскочил следом, а его лицо вытянулось в шоке. Перед глазами пролетел тот день, разворот книжки и отмеченное карандашом слово, которому тогда Влад совершенно не придал значения. Все начинало сходиться, — Постой! Ты думаешь, об этом месте это послание?! Ахуеть! Дима, ты гений, ты просто маленький гений! Влад подхватывает на руки Диму, кружит того в объятиях под удивленный взгляд Олега, который молчит тактично и не мешает, пока Череватый не нарадуется такому неожиданному открытию. Дима же улыбается широко, за шею парня обнимает, а после на ноги опускается, когда его всё-таки отпускают, и целует нежно Олега, который обнимает так же крепко, как и Влад до этого. На лицах всех троих улыбки счастливые играют, будто они миллион рублей выиграли в лотерее, а не решили стремный шифр из документов оружейного магната. Но это сейчас совершенно неважно, у них наконец появляется хоть какая-то зацепка, хоть какая-то подсказка, которая поможет им двигаться дальше. Их план противостояния оказывается не таким уж и безнадежным, как казалось до этого. — Ты потрясающий, малыш, просто потрясающий… Как ты вообще это все понял? — Олег целует его вновь, смотрит так счастливо, что у самого Димы скулы сводить начинает от ответной улыбки. Наверное, ради этого стоило просидеть кучу часов за чтением кучи стремных правил бизнеса Саши. Наверное, ради этого стоило проходить все испытания, больно бьющие под дых, жестоко вырывающие из старого чулана страшные воспоминания и вызывающие злые слезы обиды на весь этот мир. Улыбка Олега стоила всего этого. — Когда работаешь закладчиком и не такому научишься, лишь бы тебя не поймали, — Дима улыбается как-то слишком горько, Олег тут же чувствует, как в его груди сжимается болезненно сердце от этой улыбки, руки сами прижимают парня к себе сильнее, потому что видеть такого Матвеева очень сложно. Нежный поцелуй бабочкой приземляется на макушку, пока парень не успокаивается в чужих теплых объятиях и вновь улыбаться счастливо не начинает, чувствуя необъяснимую радость от того, что они делают первые шаги к свободе от того, кто намеревается сломать им жизнь любой ценой. — Принцесса оказалась очень умной, я поражен, — Влад вновь разбавляет атмосферу своими неуместными шутками, но никто не обижается и не злится. Дима улыбается Череватому, повернув кое-как голову в его сторону и чувствуя, как и следа от небольшой обиды за отсутствие поддержки не остается. Слишком он счастлив сейчас, чтобы думать о такой мелочи. — Я закончил школу с золотой медалью, сдал экзамены на высшие баллы и поступил в один из лучших вузов страны на бюджет. Так что, да, я не так глуп, как может казаться на первый взгляд, — улыбка лишь шире становится, рука, покрытая татуировками, вытягивается в сторону Влада, а после тянет его в чужие объятия. Вот так, в объятиях Влада и Олега, в объятиях одних из самых близких ему сейчас людей, Дима думает о том, что все не может быть так просто и легко в его жизни, но быстро отгоняет от себя эти мысли. Момент портить совершенно не хочется.