Свет души моей...

Столб песочной пыли поднялся вдогонку взвизгнувшим шинам резко затормозившей возле заправки машины. Распаковывавший коробку с товарами продавец изумлённо поднял голову, выглядывая в окно и тщетно пытаясь рассмотреть сквозь плотную пелену редких в этих краях посетителей. Но ему не было никакого резона так напрягаться и выворачивать многострадальную шею, ведь незнакомцы уже зашли в магазин, окидывая стеллажи скучающими взглядами. Их характер общения насторожил единственного наблюдателя. Не каждый раз доводилось ему видеть, как высокий, прилично одетый, черноволосый мужчина с орлиными глазами постоянно держался стеной для молодого парня, ежеминутно заправляющего падающую на лицо голубую прядь за ухо, будто в любой момент готовый закрыть ото всех опасностей, будь то пуля или заморосивший дождь. — Ким, иди-ка, возьми еды, — наконец, сказал тот, что постарше, отходя к стеллажу с инструментами. — А что мы сегодня будем, Кинн? — с печальным сарказмом осведомился парень, тем не менее направляясь к морозильникам. Мужчина беззвучно выругался, принимаясь выбирать необходимое. Маленький топор, изолента, верёвка, лопата… Парень, тем временем, остановился у полки с книгами, задумчиво разглядывая корешки. Бережно взяв одну в руки, он с интересом листал страницы, поражённо присвистывая: — Какие красочные иллюстрации! Лучшее издание «Рамаяны»! Хоть и детское… Несчастный продавец отчего-то нервно кашлянул, чем обратил на себя внимание младшего. Тот подкрался ближе, приветливо ухмыльнувшись. — Ты чего такой нервный, чувак? — поинтересовался Ким, ставя перед беднягой корзину с продуктами. — Одичал? Давно клиентов не обслуживал? — подошедший к ним Кинн положил товары на ленту, сделав это с нескрываемой досадой и получив издевательское поцокивание языком. — Зачем тебе детская книжка? — спросил Кинн, возмущённо взирая на брата. — Хотел скоротать время за созерцанием прекрасного! — съязвил Ким. — Картиночки красивые! Старший глубоко вздохнул. — Вы поторопитесь, пожалуйста, — уже спокойнее обратился он к мужчине. — К сожалению, мы не можем зря тратить время. И тут… Бах! Мелкие осколки разбитого стекла разлетелись по помещению, оседая невидимой солью на поверхностях. Кима толкнули вперёд, и он пригнулся, спрятавшись за бочками. — Блядь, ну нахуя ты постоянно светишься? — рядом с ним Кинн, еле укрывшийся в маленьком промежутке. Его широкая спина затмевала обзор. — Только я виноват, что ли? Мы вроде вместе работали, нет? — зло выпалил Ким, приподнимая голову. Трое вооружённых автоматами мудаков в масках стояли на пороге, не переставая атаковать. — Давай выкручиваться! — Кинн зарычал, выуживая пистолет. — Ты ведь не дашь нам уйти от папочки в закат, правда? — ядовито усмехнулся мужчина, глядя на парня с тоскливым восхищением. — Твои дерзкие безумства не позволят, — и они… рассмеялись. Нет, это был не весёлый смех. Это смех, полный тёмной, растекающейся по венам подобно мазуту, боли, вязкой и способной вспыхнуть от одной искры осознанной ими безысходности. Время утратило власть над братьями, замедляясь со скрежетом, слышимым в воздухе. Оба одновременно вынырнули из укрытия, осыпая противников яростным градом. Но и по ним не утихала стрельба, поэтому Кинн волоком запихнул Кима под кассу, сам же попеременно высовываясь, оценивая расклад. — Извини, мужик, так вышло, — зачем-то бормотал младший испуганному продавцу, забившемуся под стол. — Если хочешь выжить — забудь то, что сейчас видишь, — стальным тоном добавил он, стремительно перезаряжая пистолет. — Ну, что там? — вместо ответа прозвучал выстрел и громкий шлепок бездыханного тела. Кинн снова молча сверлил Кима пустым взором, пережидая атаку оставшихся двоих. А потом, когда они спрятались за стеллажами, дабы привести оружие в боевую готовность, Ким, тихонько хмыкнув, схватил из корзины рулон туалетной бумаги и машинное масло. — Кинн, придётся действовать быстро, — холодно сообщил он, щёлкая зажигалкой. И они ринулись к окну, распахнутому настежь, и пока старший перепрыгивал через подоконник, младший поджёг рулон и с сумасшедшим воплем кинул его к бочкам с бензином. Разлитое спиртное, увы, только усилило общий эффект. И последнее, что увидел бедняга, осмелившийся выглянуть из укрытия, был весело пляшущий огонь, дико орущие от страха люди, безуспешно бегущие по пыльной дороге, пожираемые пламенем, и две тёмные фигуры, размытым пятном виднеющиеся в тлеющей раме, точно напоминание, что жизнь, кажется, потрачена зря. — Эх, еды-то так и не взяли, — подытожил Кинн, наблюдая за летящими обломками взорванного здания. Ким лишь пожал плечами, облокотившись на дверцу машины. — Зато книженцию спас! — радостно сообщил он, заставив брата с неодобрением покоситься на него. — Пора ехать дальше. Продолжим же вечную погоню за покоем, — тихий смех послужил ему верным ответом, а рёв мотора и лязг шин даровал парню мнимое ощущение безопасности, которого Ким, к сожалению, никогда не испытывал. *** POV Кинн

Пусть же зло тебя не тронет. Из камней воздвигни горы, Дай умчать им в ночь тревоги, Что порой не счесть. Тихо пройди Сквозь чертог темноты. И свет узри Своей яркой звезды.

Далёкий шум плещущихся волн океана окутал вуалью спокойствия, и я позволил себе осмотреться по сторонам. Полная луна возвышалась над Землёй, омывая серебристым сиянием всё вокруг. Здесь казалось пустынно, шуршащий песок испускал тепло ушедшего дня, контрастируя с ночной прохладой на моей коже. И только шелест воды, иногда бьющейся о скалы, разрушал устоявшуюся тишину. — Что ищешь ты, гонимый Смертью путешественник, в моих владениях? — голос раздался совсем рядом. Его успокаивающая тональность буквально заставила растерянно развернуться на пятках. Передо мной стоял прекрасный незнакомец, сравнимый с божеством. Его обнажённая, прикрытая лишь красной с золотой вышивкой повязкой на бёдрах, фигура в лунном свете походила на мраморное изваяние, к которому хотелось прикоснуться, очертить, ощутить, понять каждый изгиб, мелочь, деталь этого совершенства. Лишь слегка сощуренные в недоверии тёмные глаза, скрытые волнистой чёлкой, и готовые в любой момент схватить нарушителя покоя за горло руки, украшенные мелодично звенящими браслетами, служили звоночком, что, вообще-то, нужно ответить. Но я на мгновение позабыл все слова. Незнакомец неожиданно ласково улыбнулся, расслабляясь. — Веет от тебя мольбой. Молишь о защите и покое, сам того не сознавая. Привык прятать все страхи в глубинах истерзанной души. Устал бежать. Останься тут, пойдём за мной. Здесь всё спокойно, — изящные руки плавно раскинулись в приглашающем жесте, маня своей колдовской красотой, и мне захотелось без раздумий пойти за ним хоть в Преисподню, потому что, впервые за долгие годы затворничества, желал поверить кому-то, помимо Кима. Но всё же… — Кто ты? — хрипло вопросил я. Волшебное создание вновь усмехнулось, открыто, восторженно, зазывающе. А затем незнакомец начал медленно исчезать, растворяясь в предрассветной неге. — Порш. Знай меня. Помни меня. Зови меня, — голос стихал, отдаваясь словно за светлеющим горизонтом. Я не знал, сколько ещё простоял, глядя на встающее Солнце, но всё это время на моих устах витало чарующее: — Порш…