Общие воспоминания

В Муми-доле самый разгар тёплого летнего дня. Умиротворяющая тишина накрывала долину как мягкое покрывало. Только из травы доносился стрёкот кузнечиков, а на деревьях редко-редко чирикали скворцы и зяблики. Было жарко. Под палящими лучами солнца воздух танцевал, извивался тонкими прозрачными змейками под звуки флейты. Муми-тролль, расставив локти на подоконнике, обмахивался бумажным веером. В саду Муми-мама в соломенной шляпе порхала среди клумб и грядок. Муми-папа её старательно поддерживал своим присутствием, скрываясь в тени веранды. Кресло-качалка под ним мерно раскачивалась, иногда поскрипывая. — Жарко, — констатировала Малышка Мю, устроившись в кастрюле, как в сауне. Муми-тролль краем глаза видел, как она то и дело доливает в кастрюлю холодную воду из чайника, стоящего в тени кухни. Муми-тролль не ответил ей, только усерднее начал махать своим веером. Впереди, похожая на низенькую верхушку сосны, стояла зелёная палатка. Её тканевые дверцы пошевелились, и из неё вышел Снусмумрик. Он прятался от солнца под своей широкополой шляпой. Босой, в тёмно-зелёных изношенных штанах и белой майке со светло-коричневыми пятнами от кофе и жёлто-зелёными, вероятно, от травы. Муми-тролль проследил, как мумрик потягивается, поднимая к небу руки, и как неспешно подходит к реке, опуская сложенные лодочкой ладони в воду, а затем окропляет своё лицо. — Мне тут маленький зверёк нашептал, — вновь подаёт голос Малышка Мю, — что до меня в этом доме жил один мумрик. Иногда Муми-тролль думал, что ему очень не нравится в Малышке Мю её неумение помолчать. Так же он сразу догадался, что тем маленьким зверьком был Снифф, и понадеялся, что в следующий раз, когда тот зайдёт в их дом, его хвост прищемит дверью. — А тебе зачем это знать? — Раздражённо спросил Муми-тролль. — А зачем тебе это скрывать? В этом есть что-то провокационное? — Зацепилась Мю, надеясь, что этот разговор развлечёт её хотя бы до тех пор, пока вода в кастрюле вновь не нагреется. — Нет ничего провокационного, — Муми-тролль отмахнулся, распластавшись по подоконнику и высунув наружу лапу. — Да и были мы совсем детьми. Я ничего уже и не помню. В этот раз он задумался, разглядывая стрекозу, присевшую на перила веранды. — Недалеко же он переехал, — Мю проследила за его взглядом, уже протягивая руку к стрекозе, но та вовремя вспорхнула и улетела. — Что ты имеешь в виду? — Муми-тролль повернул голову к Малышке Мю, сложив пухлую щёку на лапу. — Ну, если бы я хотела уединения, то не поселилась бы в пятидесяти метрах от дома, в котором постоянно снуют муми-тролли, — Мю углубилась в воду, и под конец фразы сверху торчал только хвостик, похожий на рыжую луковицу. У Муми-тролля не нашлось, что ответить, поэтому он вновь задумчиво промолчал. Когда же он снова вернул глаза на Снусмумрика, тот заметил его взгляд и снял с головы шляпу, размахивая ею над головой. Муми-тролль с улыбкой помахал ему в ответ. Во время обеда Муми-тролль ел, почти не прожёвывая. Содержимое его тарелки быстро исчезало. — Куда это ты так торопишься? — Вредным тоном поинтересовалась Малышка Мю, резким движением прокалывая вилкой морковь. Она, конечно, знала, куда младший тролль так спешил, и просто действовала ему на нервы. Это было её хобби. Муми-тролль тем временем подносил ко рту стакан и уже жадно глотал, запрокинув голову. — Купаться, — туманно отозвался он, стукнув дном стакана об стол и вскакивая. Стул под ним жалобно скрипнул по полу веранды, чуть не упав на спинку. Малышка Мю, кажется, спросила что-то ещё, но Муми-тролль уже бегом удалялся прочь. — Каков наглец! — Возмутилась Мю, подражая тону Филифьонки, от которой она сбегала на днях, облив красной краской белоснежный аккуратный заборчик. По тропе к муми-дому как раз шёл Снифф, и Муми-тролль посчитал, что история с дверью и хвостом немного подождёт. — Ай-да к морю! — Он цепанул Сниффа за лапу, таща за собой. Снифф успел только ойкнуть, топорща усы и бормоча что-то про тосты с маслом и вареньем, которые он не успел попробовать. Они вдвоём пробежали мост, и Муми-тролль резко остановился у почтового ящика. Снифф врезался в его спину, припоминая имя Морры, и теперь потирал свой нос. — Снусмумрик, ты на рыбалку? — Быстро выговорил Муми-тролль, позабыв поздороваться. — Привет-привет, Муми-тролль. Как видишь, — Снусмумрик приподнял удочку в своей руке и лязгнул ведром. — Нам туда же! — Пискнул Снифф, выходя из-за спины Муми-тролля. На берегу было не так душно. Муми-тролль уже сбросил свою сумку и нырял в нескольких футах от берега. «Потому что больше всего на свете муми-тролли любят купаться!» Снифф бродил по берегу и собирал блестящие ракушки, прикидывая, за сколько их можно продать (хотя позже решил, что всё оставит себе). На носу пирса, уже забросив удочку, сидел Снусмумрик, надвинув на лоб шляпу. Муми-тролль отплыл подальше, прокатившись на волне, и шумно вдохнул. Затем нырнул под воду и открыл глаза. Вода была прозрачная, в ней хорошо проглядывались солнечные лучи, падающие на песчаное дно. Прямо перед ним возник косяк рыб с серебристыми боками. Он наблюдал, как они стайкой подплывают к пирсу. Одна зацепилась за крючок. Через секунду Снусмумрик уже наматывал леску, и тень поплавка вместе с рыбой исчезла где-то наверху. Муми-тролль вынырнул, набирая воздух в лёгкие, и снова нырнул. На самом дне, в кустах водорослей, он заметил что-то блестящее. Рядом вились рыбы, которых он отпугнул взмахом руки, а затем осторожно опустил лапу в песок. Побеспокоеное дно выпустило в воду песчаное облако. Муми-тролль зажмурился, пытаясь нащупать блестящий предмет пальцами. А едва нащупал — тут же схватил покрепче, всплыл и начал омывать находку солёной водой. Это оказалась старая треснувшая лупа. Наверное, какой-то хемуль обронил, гуляя по берегу. — Нашёл что-нибудь, Муми-тролль? — Только он вышел на берег, как к нему подбежал Снифф, держа в лапах, как в подоле, охапку разнопёрых ракушек. От них пахло солью, и каждая так и норовила упасть, но Снифф всегда успевал ловко притянуть их поближе к себе хвостом. Муми-тролль показал лупу, вертя её в лапах. — Да она же сломана! За неё много не выручишь… — Разочарованно вздохнул Снифф. — Я и не собирался её продавать, — обиженным тоном проронил тролль, надув нижнюю губу. Снифф только пожал плечами и, заприметив ещё одну ракушку — да большую, как его голова! — тут же умчался, роняя другие, поменьше и побледнее, на песок. Муми-тролль же пошёл на пирс. Присел рядом со Снусмумриком и сложил на ладонь подбородок. Приставив к глазу лупу, тролль осматривал горизонт. Гладкое небо казалось зелёным через грязную от водорослей лупу, а шершавая поверхность моря вовсе почернела. Медленно поворачивая голову, Муми-тролль скользнул взглядом по берегу, а затем остановился на веснушках Снусмумрика, виднеющихся из-под шляпы. На месте излома черты забавно искажались, а грязное стекло превращало рыжеватые точки в тёмные дыры на светлом полотне. — И в сломанных вещах есть свой шарм, — раздался слегка приглушённый полами шляпы голос Снусмумрика, и Муми-тролль дёрнулся, быстро опустив лупу. — Ты что, всё видишь? — Муми-тролль заёрзал на месте, пытаясь найти дырку на грубой ткани, в которую Снусмумрик, однозначно, подсматривал. — Вас хорошо слышно, — Снусмумрик приподнял большим пальцем шляпу и посмотрел на Муми-тролля. Уголок его губ был весело приподнят. — А… — Отчего-то стушевался Муми-тролль, вертя в лапах лупу. В ведре что-то плеснуло. Снусмумрик уже успел наловить пару-тройку небольших рыбёшек. — Это кефаль. Её легко засолить или завялить, так что я часто запасаю её на будущее. Ещё для этого подходит зеленушка. Я копчу её на костре перед походом на юг, — Муми-тролль постарался сменить тему, потому попросил Снусмумрика рассказать о пойманной рыбе. Иногда он удивлялся, что Снусмумрик так много знает. А потом он думал: «Ну, это же Снусмумрик!» и всё ощущение странности исчезало. — Слушай, а ты помнишь, как мы встретились впервые? Снусмумрик задумался, потирая подбородок. Иногда Муми-тролль видел такой же жест у Муми-папы, когда тот был погружён в книгу о мореплавателях или разглядывал географическую карту на стене своего офиса. — Признаться, не помню, — вскоре ответил Снусмумрик. Муми-тролль многозначительно промычал. — Но, кажется, сначала мы не ладили, — вдруг хмыкнул путешественник, замечая тонущий поплавок и подтягивая к себе леску. — Не ладили? Взаправду? — Удивился тролль, вскинув брови. — Да, помнится, так и было, — спокойно ответил Снусмумрик, опуская рыбу в ведро и насаживая новую наживку. Муми-тролль почесал затылок, будто пытаясь докопаться до воспоминаний. Выходило неважно. — Какую, говоришь, рыбу тяжело поймать? — Внезапно спросил Муми-тролль, подскакивая с пирса. — Морского карася, — как ни в чём не бывало ответил Снусмумрик, точно привыкший к резким эмоциональным всплескам друга. — Я поймаю! Только научи меня забрасывать удочку… Морского карася они так и не поймали, но Муми-тролль не расстроился. Забрасывать поплавок как можно дальше понравилось ему больше, чем наблюдать, как он качается на ряби. Снифф спешил — хотел запрятать перламутровые ракушки в какой-нибудь шкафчик, чтобы до них никто не добрался. Снусмумрик нёс булькающее ведро, что-то негромко насвистывая. Муми-тролль представлял, как повесит лупу на стену в качестве трофея. Дело близилось к закату. В окне кухни было видно хлопочущую Муми-маму. Из печной трубы шёл дым. Муми-папа, надо думать, сидел в своём кабинете, как обычно бывает по вечерам. — Зайдёшь к нам, Снусмумрик? — Спросил Муми-тролль, когда они подходили к мосту. Но мумрик покачал головой, поставив ведро у закоптившейся земли — тут он обычно разводил костёр. — Хорошо… Тогда встретимся завтра? — Тролль пронзительно взглянул на Снусмумрика. Можно поклясться, что сам тролль был не в курсе того, как сильно его эмоции отражаются на зефирном лице. — Встретимся, — в этот раз мумрик кивнул и чуть наклонил ладонью шляпу. — Ох… — Однажды утром вздохнула Муми-мама. Подставив ладонь к щеке, она озабоченно смотрела на старенькую сковородку. — Что-то случилось? — Муми-тролль как раз проходил мимо, собираясь выйти прогуляться. — У старой сковороды ручка отломилась… Милый, можешь заглянуть в кладовку? Помнится, там был клей. Дверь в кладовую страшно скрипела, и Муми-тролль поёжился. Внутри было много старых вещей, и ему вспоминалась фраза Снусмумрика: «И в сломанных вещах есть свой шарм». Видать, этим и руководствовался Муми-папа, складируя в тесном помещении безногую табуретку, дырявый зонт и подобные неприглядные вещи. Копаясь в кладовой, Муми-тролль нашёл клей на удивление быстро, но когда оглянулся, обнаружил себя в окопе коробок и сломанной мебели. Аккуратно пробираясь наружу в полуприсяде, боясь задеть что-то головой, он представлял себя искателем в густых зарослях джунглей, где страшен каждый неверный шаг. Но тут внезапно споткнулся о что-то и, едва удерживая равновесие, умудрился удариться о неудачно расположенную полку лбом. Потирая шишку, тролль присел на корточки, внимательно взглянув на лежащую у ног коробку. На ней не было надписей, но по стёртым углам можно было угадать, что лежит она тут точно не пару месяцев. Рядом лежал пыльный полароид. Муми-тролль отложил клей и поднял коробку с полароидом. Закруглённая в углах конструкция цвета безоблачного неба смотрела на него чёрным рыбьим глазом. Но внутри полароид был пуст. Чернил совсем не осталось. Он повесил фотоаппарат себе на шею и сдул пыль с коробки. Кажется, в таких обычно держали подарочные книги с красивой дорогой обложкой. Муми-тролль открывал коробку, как подарок, медленно и с предвкушением. Но никаких книг, а уж тем более с дорогой обложкой, там не оказалось. Только старые, уже чуть выцветшие фотографии.