«Одни объятия вместо тысячи оскорблений»

«Ты опять пришёл пьяным в школу. Это недопустимо, Кирилл». Очередная нотация от отца, который не понимает, как весело прожигать молодость в клубах, вдыхать пары дыма и кальяна, освобождать голову больше, чем раз в неделю. Гречкину-младшему надоело выслушивать замечания от взрослых, однако ультиматум в лице денег заставил того смириться и согласиться на перевод. Школа-интернат «Семирамида» — место привилегированное, куда Кирилла брали без особого желания. Зная его поведение, директор всячески отказывался, но крупная сумма, отданная отцом, заставила поменять мнение в первый и последний раз. Сыну богатого человека дают шанс, как же ещё. Парень на эти слова притворно смеялся, до конца не понимая, что ему придётся оставить привычный особняк и переехать. Нагруженный сумками и чемоданами, будто забрав с собой весь гардероб, Гречкин оказывается посреди одиночной комнаты, выделенной ему тоже за не маленькие деньги. Вокруг — слишком бедно, слишком непривычно, слишком, слишком, слишком… Кирилл нехотя заявляется на первое сентября, выглядя как новогодняя гирлянда. Его класс — очередной сбор знатных детей, которые только и могут хвастаться состоянием родителей. Они как-то радушно принимают новичка, некоторые даже узнают и просят сфотографироваться для поста во «Вместе». Парень только усмехается, уже находя себе компанию, какая кажется менее тихой, чем остальные. Костя, деловитый шатен, и Альберт, блондин с дорогими очками,—птицы высокого полёта, пожимающие руку Гречкину сильно, со своим нажимом. У обоих тембр приятно растягивается, подобно мёду на палочке. Во время мероприятия одноклассники проводят краткий экскурс, показывая тому лица, которые следует запомнить, а о каких подавно забыть. Глаза Кирилла бегают от одного к другому, резко останавливаясь и всматриваясь в рыжую макушку. По-детски невинное лицо привлекает его внимание: парень относительно высокого роста выглядит опрятно и подготовленно, будто целую ночь потратил на внешний вид. Мажор усмехается, ловя чужой взгляд. Альберт замечает их игры, поправляет съехавшую оправу. —Уже заглядываешься? Это одиннадцатиклассник, мы против них в баскетболе и волейболе стали проигрывать. У них вон спортсмен главный стоит,—мальчик позади «рыжика» о чём-то болтает с напарником вблизи.—Впереди стоит Макаров — сиротка, его сюда Разумовский пропихнул. —Он какая-то умная шишка что ли?—хмыкает Кирилл, переключаясь на нового друга. —Вроде того. Одни пятёрки, везде активный и главный. Мероприятия часто проводит, в кружки ходят. От одного его вида уже тошно. —Бедный-несчастный,—прибавляет Костя, театрально закатывая глаза и трогая голову. Парни смеются, привлекая всеобщее внимание. Гречкин прямо-таки ощущает пренебрегающий взгляд Макарова. Он хочет повернуться к нему и снова смотреть до того момента, пока младший не убедиться в собственной ничтожности среди голодных волков. —Чувствую, этот год будет весёлым,—тихо проговаривает Кирилл, убирая ладони в карман. Речь директора кажется ему нудной, Разумовского — тем более. Яркие салюты не привлекают внимания, оставляют того дальше развлекаться с одноклассниками, которые делятся грубыми шутками касательно местных обитателей. В его голове мелькает мысль, что подобное развлечение сделали специально для неимущих, кто вряд ли довольствовался подобным. «Рыжик» — Гречкин даже не замечает, как это прозвище произвольно привязывается к пацану — впервые видит подобные красоты, а потому тщательно смотрит за происходящим. Парень снова усмехается, представляя удивлённое лицо Макарова при рассмотрении дорогостоящих аксессуаров, что уж говорить про одежду или дом. Кирилла забавляет вид незнакомца, пытается выстроить его злой образ, однако представляет только нахмуренные брови и поникшие глаза, в которых так и читается «зачем» и «почему». Ведь он тоже олицетворение слова «слишком», прямо как это место. Целое пятно посреди чистой белой бумаги, упавшее самовольно, без всяких на то причин. Мажора тешит тот факт, что сегодня будет вечеринка, где он сможет отвлечься от безрассудных мыслей и, так сказать, познакомиться с коллективом. *** Назначение ему куратора моментально расстроило Кирилла, а как только он столкнулся с Макаровым в учительской и сделал немногочисленные выводы, то поник ещё больше. Его собирается опекать мальчик, который сам не знает ничего о подобном? Звучит как плохой анекдот из уст Альберта. Лёша тоже выглядел не сильно довольным: поджатые губы, зрачки, бегающие по полу, ладони то и дело сжимались в кулаки. Искристые глаза изредка пронизывали нового подопечного такими треклятыми взглядами, словно тот старался раз и навсегда вычеркнуть человека из своей жизни. Гречкину нравится вселять в людей некий страх из-за финансов, какими можно испортить судьбу любого. Однако Макаров проявляет очевидную неприязнь, сторонится Кирилла всеми способами, наверное, ещё и вымаливая поменять человека на эту должность. Мажору казалось, что год в интернате пройдёт относительно не интересно; существование такого типа, как одиннадцатиклассник, резко поменяло данное суждение. Хочется крутить им, как марионеткой, выбесить до состояния безысходности. Комната двенадцатиклассника расположена на четвёртом этаже, в самом конце. Напротив него, по стечению обстоятельств, живут Альберт и Костя; дальше по коридору — некоторые представители одиннадцатого, среди которых даже попался тот самый спортсмен. Они успели столкнуться посреди коридора, обменявшись едкими фразами. Конкуренция между богатыми становится очевидной; по крайней мере, все выказывали либо недовольство, либо меркантильность к Кириллу. Одни старательно вылизывают и без того вычищенные ботинки, другие — болтают за спиной и оскорбляют того любыми возможными словами. Только столкнись с ними один на один, то победителем выйдет очевидное лицо. Перед предстоящей вечеринкой к Гречкину заходят новые друзья, выглядящие уже отменно и подготовленно. Альберт отыскал клетчатые брюки и поло, тогда как Костя вырядился ярко и броско: пятнистая рубашка с рваными джинсами, вдобавок украсив себя цепочками. Парень изрядно устал ходить в красном костюме, потому сменил наряд на более свободный и комфортный. До отъезда ещё остаётся время, а у одноклассника как раз имеется при себе бутылка ликёра—Альберт умудрился провезти её,—которую можно пригубить перед клубом. Аромат в комнате стоит смешанный: то спирт откликается благими нотками, то раскуренная вишнёвая сигарета. —Чё, теперь на попечении у сиротки?—хмыкает Костя, делая глоток с горла. Как таковых стаканов не обнаружилось, приходится делить напиток между тремя сразу. —Не напоминай даже,—фыркает Кирилл. Он до сих пор вспоминает то выражение лица, что застыло на лице Лёши при немногословном разговоре.—Он от меня скорее всего сбежит. Силёнок маловато для такого контингента. —Пожалуется преподавательскому составу, я уверен,—Альберт делает затяжку, красиво выпуская дым изо рта; Гречкин видел подобную фотографию в профиле Макарова, когда решил её изучить для некоего своего подтверждения, что тот — ничем не особенный мальчик.—Они его холят и гладят по головке за успехи, так что пожалуется и будет ходить весь несчастный. Подонок. —Смотрите,—Костя, успевший достать телефон, протягивает гаджет друзьям и показывает выложенную пару минут назад фотографию с изображением Лёши, а также соседом-спортсменом и левым парнем. Искренне счастливые и беззаботные. Альберт ржёт, приближая их лица. —Компашка уродов. Интересно, откуда у сиротки рубашка за сотню евро? Пожалели бедного и поделились? —Потом сжигать придётся после такого-то. Кирилл присоединяется к общему смеху, который от влитого алкоголя становится с каждым разом заразнее и громче. За дверью слышатся шаги, и через мгновение раздаётся стук. Парни прерываются, убирая бутылку под кровать. На пороге стоит милая девушка в короткой юбке, позади развеваются длинные волосы цвета лисы, а на лице застывает недоуменное выражение. —Вы в клуб не собираетесь что ли? —Собираемся,—зевая отвечает Костя, постепенно вставая. —Тогда давайте торопитесь, автобусы уже подъехали,—она мимолётно испаряется, оставляя позади себя запах цветочных духов. Гречкин присвистывает ей вслед. —Это что за цыпочка? —Из параллели нашей, Рита. Тоже активистка, на золотую медаль идёт. Вроде с парнем недавно рассталась,—невзначай добавляет Альберт.—Миленькая, согласен? Кирилл кивает и сам собирается к выходу, попутно закидывая ликёр поглубже в шкаф. По пути до улицы он успевает проверить социальные сети, останавливаясь на уже увиденном посте. Не спадающая с лица «рыжика» улыбка разительно отличается от того, что видел несколькими часам ранее своими глазами в учительской. Горящие радостью радужкт — и те потухшие огоньки. Парень как-то незаметно ставит лайк, назвав это «жестом доброй воли» перед их отношениями как куратора и новичка. Дальше никто не обещает подобной милости со стороны Гречкина. *** Если кто спросит «куда надо ехать, чтобы отдохнуть качественно, но недешёво», то однозначным ответом у богачей будет улица Рубинштейна — очевидно не Думская. Громкие вечеринки, из-за которых весь район стоит на ушах, цветные коктейли, светомузыка — сюда съезжается вся элита города, куда привозят и учеников одиннадцатых и двенадцатых классов «Семирамиды». Остальные, ещё не доросшие, довольствуются школьной тусовкой, какая закончится часам к десяти, тогда как взрослые могут отрываться целую ночь. Два автобуса останавливаются возле входа. Кирилл выбегает на свежий воздух, чувствует, как по свободным участкам тела бегает осенний ветерок. Следом за ним выскальзывают Альберт с Костей, что-то бурно обсуждая и даже иногда повышая тон. Толпа массово движется к дверям, звуки сливаются в единый шум, особенно когда тела пробираются внутрь помещения, где всё подготовлено специально для учащихся. Диджей горячо встречает приехавших, позволяя им расположиться по периметру и соединиться на группы по интересам. Гречкин целенаправленно идёт к бару, утягивая за собой друзей. Вытаскивая банковскую карту, парень кричит бармену название напитка и требует таких в три раза больше. Рядом подсаживаются уже усмирившиеся Альберт и Костя, покачивающие головой под музыку. —У нас с собой есть кое-что,—хмыкает второй, немного распахивая карман джинс и показывая пакетик. Не то чтобы Кирилл любит употреблять, только если лёгкое и быстродействующее, однако в этот раз он довольно кивает, указывая на свободные диванчики вип-зоны. Альберт понимает намёк и отдаляется туда.—Что взял? —Текилу. Мы не совсем так походу поняли слова директора касательно времяпровождения тут,—они смеются. —Он привык, забей. Прошлый раз прошёл ещё динамичнее: там пили ребята помладше, а единственные, кто остался трезв, так как обычно всеми любимый Макаров и его дружки,—губы дёргаются от омерзения.—Вспомнишь солнышко, вот и лучик. Гречкин оборачивается и видит зашедшую троицу, которая окунается под свет разноцветных прожекторов. На лицо Лёши падает синий луч, усиливающий эффект радужек глаз. Мажор прямо-таки не отрывает взор от «рыжика», следит за неуверенными движениями новичка в среде, принадлежащей таким, как его подопечный. Музыка — мазня посреди общей картины, софиты — маленькие крапинки по краям, а Макаров — крупная жирная точка, настолько не подходящая остальным, что выделяется своей обыкновенностью. Кирилл резко встаёт и направляется к ним, сам забывая о желании держаться подальше от сироты. Однако сейчас им движет заинтересованность, как если бы он стоял в зоопарке и наблюдал за животным. Оттолкнув парочку незнакомых, мажор пробивается к куратору, смотря на него сверху вниз; сразу ощущается некое превосходство. Макаров не сразу обращает чужое присутствие, только после лёгкого касания ладони поворачивается и сталкивается взглядом с ехидными глазами напротив. Дружки позади хмурятся, но держатся молча. —Тихий мальчик решил наконец повеселиться?—шепчет Гречкин, приближаясь к чужому уху. Несмотря на громкую музыку, тот отчётливо различает фразу. —Имею право. Что тебе надо? —Думал получу парочку советов от куратора. Мало ли знаешь, как надо себя вести в подобных заведениях,—он хмыкает.—Но я позабыл, что, во-первых, тебя по финансам сюда бы не пропустили, а, во-вторых, по возрасту. Обидненько,—ироничное цоканье языком. Физиономия старосты остаётся неизменной. —Отвали от него, Гречкин,—отзывается вместо друга Илья, выступая вперёд и пытаясь заслонить его собой.—У тебя уже нашлась компания по уровню знаний. Идите и травитесь чем пожелаете. —О, так мне ещё нужно ваше разрешение?—парень чувствует удар в голову от медленного отрезвления. Ему необходимо выпить шот, чтобы почувствовать себя лучше.—Щенки подчиняются взрослым, забыли? —Хорошего тебе вечера, Кирилл. Холодный тон Макарова ставит мажора в ступор, заставляя следить постепенное отдаление троицы вглубь толпы. Хуже пощёчины. Тщательные попытки оскорбить младшего, обидеть или как-то задеть оказываются неудачными: Лёша будто чувствует, чего жаждет от него новичок, потому держит эмоции подальше, выстраивая перед собой непробиваемую стену. Гречкин добирается до занятого столика с мягкими кожаными диванчиками, разваливается и запрокидывает внутрь стопку, ощущая приятную струю, стекающую по горлу. Сейчас он забудет про куратора и выкинет из головы — словно мантра бьёт по черепной коробке. Альберт с округлёнными глазами смотрит на друга. —Решил без тостов? —Обойдусь. Садитесь уже. Они устраиваются, синхронно выпивают первые порции, догоняя Кирилла. На стол вываливается уже знакомый пакет, полный белого содержимого. Нужно отвлечься, нужно вырвать эту неблагодарную сволочь из мыслей. Подобно льву парень подбирается к кокаину, такому сладкому десерту. Пару секунд, и он расслабленно откидывается, вспоминая ощущения, которые чувствовал слишком давно. Гречкин действительно часто курил траву, закидывал таблетки, улавливая эйфорию и становясь одной целой с ней. На что-то серьёзное он рисковал переходить, зная предположительную реакцию как отца, так и окружающих. Его редко волновало чьё-либо мнение, но становится заядлым наркоманом не особо вписывалось в планы на будущее. Вечеринки, куда парня обычно зовут, славятся качественным алкоголем, табаком и людьми, которые снуют перед глазами, а особо умелые девушки танцуют прямо на столах, завлекая собой всё пространство. Альберт и Костя тут же подключаются, принимая свою дозу. Видно, что они этим занимаются не впервые. По телу Гречкину бегут сотни импульсов тока, всё меняется в мгновение. Мир вокруг уже обретает краски, язык развязывается сам, а к их ложе подходят симпатичные одноклассницы и даже девушки на год младше. Рука Кирилла лежит на чьих-то плечах, скользит вниз вычурной фигуры, обрисовывая её длинными пальцами. Он не считает время, да и вряд ли способен мыслить разумно после приёма наркотика. Вспышки вокруг, звук увеличивается в несколько децибел, глаза произвольно закрываются, а голова медленно разрывается от боли. Но даже так перед ним маячит веснушчатое лицо, каменное и спокойное одновременно. *** Холодные ладоши бьют по разгорячённым щекам, стараясь привести мажора в сознание. Музыка никуда не делась: всё те же популярные песни на фоне, мигание ламп вокруг, дрожь повсюду. Гречкин постепенно возвращается обратно, смотрит и сталкивается с испуганными потемневшими от злости или страха глазами. Лицо Макарова выглядит забавно, особенно вблизи чужого, слегка оголённого живота. Кирилл фыркает, приподнимается, но сокрушительно падает. Порошок слишком уверенно овладевает парнем и рушит надежды на адекватный исход, отчего сделать хотя бы что-то представляется невозможным. —Твою налево, ты чем тут занимался?—недовольно рычит Лёша, рукой подхватывая обмякший силуэт. Двенадцатиклассник сопротивляется, но удар локтем приструнивает его. В области ребра отчаянно жжёт, словно он назло приложил к нежной коже горящую спичку. —Ты не охренел, мелкий? —Сейчас останешься здесь подыхать,—шикает юноша, аккуратно огибая собравшихся. Ему явно неудобно тащить человека и выше, и тяжелее самого себя. Удивительно, как ещё никто не подошёл и не поинтересовался, что с Гречкиным не так. А куда подевались Альберт и Костя — вопрос насущный. —Набрался смелости, значит. Выглядел таким серьёзным, неужто таки задел нежное эго?—Кирилл мало понимает, чего пытается добиться от того, кто яростно ему помогает, даже противясь собственному желанию. Тональность грубая, сухая, а предложения срываются инерционно. —А ты на радостях побежал закидываться хрен пойми чем? Оригинальности тебе не занимать. Они выбираются на улицу, где от свежего воздуха мир начинает кружиться подобно аттракциону. Мажор вырывается из объятий и отходит в сторону, выпуская наружу накопившиеся токсины. Лёша стоит рядом, следит, как бы в его первый день новичок не склеил ласты прямо возле дорогого клуба — хотя староста особо ярко представляет громкие заголовки на этот счёт. Запрокинув голову, Гречкин с неизвестным интересом изучает звёздное тихое небо, где из-за здания выглядывает полумесяц. Он ловит проносящееся слово «красиво», переводит расширившиеся зрачки к Макарову, который стоит пару минут, скрестив руки на груди. И шум машин куда-то исчезает, и происходящее в клубе представляется невообразимым. —Отпустило?—теперь положение сверху занимает Лёша, смотрящий всё равно с жалостью, а не ненавистью, и это волнует Кирилла больше всего. —Подкинуть денюжку за работу нянькой? —Иди в автобус. Или…—Макаров резко о чём-то вспоминает, достаёт скромный телефон старой модели и набирает номер, поднося гаджет к уху. Он мёрзнет от нахлынувшего ветра, сотню раз жалеет, что не накинул ничего сверху. Гречкину хорошо, алкоголь и наркотик ещё держатся в организме, согревая своим присутствием. Если выносить плюсы из ситуации, то это один из них. Голос куратора с ответом абонента меняет интонацию, обретая мягкие ноты струн арфы.—Да, дядя Игорь, привет. Слушай, тут такая ситуация… у нас вечеринка по случаю начала года, а я поехал и уже порядком устал. Автобусы стоят до шести утра, сможешь подбросить?—его взгляд косится на Кирилла.—Большое спасибо, правда, со мной будет знакомый, ему нездоровится. Адрес вышлю сообщением. Жду. —«Знакомый»?—переспрашивает двенадцатиклассник, хмыкая и вставая напротив старосты. Ладони забираются внутрь карманов брюк. —Мне надо было сходу заявить, что со мной поедет сын богатого папочки? Сомневаюсь, что Гром обрадуется твоему присутствию. —Ты крутишься среди тех, кого не достоин. Что такого Разумовский приметил в тебе? Невинные глазки? Или ты ныл о несчастной судьбе?—недостаток эмоций с зубами цепляется за плоть Гречкина, управляя им как угодно. Однако Макаров — целая скала, смотрящая в нутро, но не реагирующая на агрессию.—У тебя же сестрёнка есть, да?—загоревшееся пламя подсказывает, что парень верно движется.—Каково ей видеть брата, который пользуется чужими средствами? Или ты натурой расплачивался? Лизонька по стопам пойти может,—сильная рука хватает Кирилла, приближает его лицо к себе, оставляя между ними сантиметров десять, не больше. —Лучше бы оставил тебя там ловить передоз и больше не видел эту гниль. Радуйся, что я над инвалидами не издеваюсь. —Я тебя… Гречкина прерывает звук подъезжающей машины: по ту сторону окна виднеется Игорь Гром, с подозрением изучающий застывших во времени парней.