А что, если это история про нас/If it was about us

В его воспоминаниях было что-то хорошее. Хотя и немного. И то немногое было — про нее. У него было совсем немного времени с ней. Времени, которое подарил Эрен, когда сбежал. Времени, которого хватило, чтобы понять, что это могла быть его история. Их история. Но… Он очень хорошо помнил тот момент, когда они получили письмо от Эрена. Леви помнил ее глаза. Грустные и потерянные. Ее вечное желание метнуться вслед за ним. Сколько раз ему приходилось ее удерживать. Но на этот раз в ее глазах Леви прочитал безысходность. Он думал, что она тоже убежит. Пойдет его искать, начнет переворачивать город. Но она ничего не сделала. Сказала, что ждет следующих приказаний. А приказания были просто ждать. Впервые за долгое время они просто ждали. И это было время, когда он позволил себе на нее посмотреть. Время, которое он сохранил в самых отдаленных уголках своего сознания. Кусочек того, что он называл «угодой собственному эгоизму», потому что не признавал за собой права на это. Они по-прежнему почти никогда не разговаривали. Но всегда понимали друг друга с полуслова. Микаса приобрела привычку наведываться в тот самый лагерь беженцев, где они с командой провели один счастливый вечер. Он еще несколько дней назад заметил, что она уходит в город рано утром. А возвращается под вечер. У него появилось подозрение, что Эрен общается с ней. И он решил проследить. Он осторожно шел по ее следам. И невольно ловил себя на мысли, что восхищается ее походкой. Микаса свернула на рынок. Купив две корзины продуктов, она прямиком направилась к черте города. Туда, где был лагерь для беженцев. И тут он увидел. Детские лица. Один уже, видимо, привык, что она приходит, и обнимал ее за колени. Второй постоянно заглядывал в корзину. Она отдала все продукты и направилась назад. Уже отойдя от лагеря на приличное расстояние, она столкнулась со взглядом капитана. Микаса сначала думала, что получит выговор. Но его глаза говори другое. А на лице была улыбка как тогда, когда его ударила Хистория. Он ничего не сказал. Только проводил ее взглядом. А на следующий день нагнал на рынке. — Ой, паршивка, помощь нужна? Она удивилась. Но так же ничего не сказав, продолжила свой путь. Получив двойную порцию угощения, мальчишки затискали не только Микасу, но и капитана. Он бросил на нее беспомощный взгляд. Она тихо улыбнулась. Эти дети… Они невольно заставляли его вспоминать о его детстве. Детстве без неба и солнца. Ему так хотелось, чтобы у них все было бы по-другому. «Может быть, у них еще есть шанс». И он был так рад, что кто-то, может быть, чувствует то же, что и он. Эта их молчаливая дружба была лучшим, что происходило с Леви за годы. Он нравился женщинам. Он знал это. Но у него не было ни времени, ни желания предаваться флирту. Он не позволял себе даже думать о чем-то неподобающем с Микасой. Но его глаза его предавали. И он не мог перестать на нее смотреть. Это было не про ее красоту. И даже не про его одиночество. Он не мог налюбоваться на то, как ей не все равно. Как она делает совершенно бессмысленные вещи, которые ничего не изменят, просто потому что ей от этого хорошо. Мало кто разделял его энтузиазм по этому поводу. Да и с ней они никогда не обсуждали этого. Но целых несколько месяцев своей жизни он считал себя абсолютно счастливым просто от того, что мог идти с ней рядом. Молча. Но чувствуя, что она хотя бы не против этой компании. Пару раз он даже ловил на себе ее испытующий взгляд. Как будто она хотела что-то спросить. Но не решалась. В один из таких вечеров среди прочих детей к ним пристал с необычной просьбой один мальчишка. — Эй, а ты покатаешь меня на плечах? Он дергал капитана за рукав и пританцовывал вокруг него, пронзая Леви умоляющим взглядом. — Почему бы тебе не попросить своего папу это сделать? Леви пытался казаться равнодушным, но у него плохо получалось. Дети были его слабостью, и он чувствовал, что будь у него свои собственные, он бы стал для них игрушкой в два счета. Поэтому следующие слова мальчишки его окончательно добили. — Мой папа погиб на войне. А другие папы вечно заняты. А я любил раньше кататься у него на плечах. Леви сглотнул ком в горле. И словил на себе взгляд Микасы. Им, как обычно, ничего не нужно было друг другу говорить. После небольшой паузы, Леви подхватил мальчугана и усадил его себе на плечи. Ребенок завизжал от восторга, а Леви пробежался с ним, маневрируя так же, как если бы он летал, наклонять из стороны в сторону, меняя скорость. Его наездник остался в восторге. Проблематично оказалось отказать остальным. Пока он бегал с парнишкой на плечах, он иногда поглядывал на Микасу. Она слегка улыбалась и с какой-то непередаваемой добротой смотрела на него. «Наверное, так и бывает, когда к тебя есть семья…» — пронеслось у него в голове. Ему сразу стало не по себе от этих мыслей. И он их от себя прогнал. Уже на пути домой Микаса неожиданно сказала. — Мой отец так тоже меня катал, когда я была маленькой, — она слегка грустно улыбнулась, — а вас, капитан? Он проглотил ком в горле и ответил только. — Нет, никогда. Больше Микаса не задавала таких вопросов. А он иногда все же задавал сам себе один вопрос. «Может быть, это могло превратиться во что-то большее, чем просто мечта? Но он знал, что это не его история. А история Эрена. И Эрен, конечно, вернулся как главное действующее лицо. «И как же приятно было по этому лицу съездить. Тш, конечно, нет». Просто он никогда не думал, что увидит Эрена таким. Просто на это было очень больно смотреть. Следующим, что Леви увидел, были ее глаза. В них снова было столько боли и желания защитить Эрена, что он больше не мог… Он больше не мог. «Не после этих месяцев молчаливого доверия». В потом выстрел. Браус вся в крови. «Черт возьми, почему все самые смешливые люди всегда заканчивают в луже крови? Что за жестокая шутка?!» Ему так хотелось быть рядом. Найти слова. Обнять Микасу. Но все, что он нашел — снова съездить по физиономии Йегера. «Слишком больно это все. И я не тот человек, который имеет право ее утешать. Я только разрушаю все вокруг себя». Как только они прибыли на остров, Леви взял на себя обязанность доставить Зика в «лесной отель». А после… «После только ад. Пожалуйста, не нужно туда возвращаться. Пожалуйста…»