А что, если это история про нас/If it was about us

— Леви? Леви, все хорошо! Ты в безопасности. Все закончилось! Я здесь. Во сне ему кажется, что он слышит ее голос. Там, где его раньше не было. Он не знает, как это началось. Откуда ему знать. Он не знает, что Микаса с Питером уже почти год, по их мнению, безуспешно проводят свои эксперименты. С тех пор как Микаса начала подглядывать в мысли капитана, его сны начали меняться. Внешне этого не было заметно. Но если раньше ему снились только воспоминания, то теперь как будто бы его воображение дорисовывало Микасу там, где ее никогда не было. Она появлялась в самых страшных сюжетах его прошлого, чтобы быть рядом. Ее голос заставлял кошмары прекратиться и снова переключиться на какие-то более приятные воспоминания. Как те, когда они редко говорили или молчаливо обменивались взглядами у костра во время экспедиций. Одна из самых страшных ночей в его жизни, когда он потерял Изабель и Фарлана. Он точно знал, как она заканчивается. Он знал, что будет стоять под дождем один. Пока не приедет Эрвин. Пока он не сломается, чтобы потом стать сильнее. И больше не позволять себе плакать. И сожалеть. Вместо Эрвина приходила Микаса. Брала его в объятия и давала поплакать, сколько он хотел. Он знал, что она его не осудит. Другая дождливая ночь. Когда он потерял глаз, пальцы и надежду остановить Зика, когда лежал в луже крови на этом поле. Он точно знает, что через несколько часов его найдет Ханджи. А пока он лежит в одиночестве и думает, что это конец. Но в этот самый момент к нему приходит Микаса. Она приподнимает его голову и шепчет, чтобы он не умирал. Шепчет, что она… любит его. «Конечно, это сон, мучительный сон. Зачем мое воображение так издевается надо мной?» Эта агония, когда он уже сам не понимал, как его тело по-прежнему работает. Он хочет, чтобы это был он… «Это я должен убить Эрена. А не она. Только не она…» Ее глаза, когда он уже не смог отрицать… Они должны убить Эрена. Он никогда не простит себя за эти слова. «А она, кажется, как будто простила». Он никогда не забудет, как она положила руку ему на спину, как посмотрела. В глазах не было ненависти. Только боль и сожаление. И кажется, забота. «Она даже в такой момент хочет о ком-то позаботиться. И этот кто-то… я? Разве я заслуживаю?» «Боль разрывает ее. Она хватается за голову. Почему, почему я не могу помочь ей?» — Микаса, останься со мной! Что он вкладывал в эти слова? Чего он хотел? Да просто, чтобы она осталась жива. Он не смел и мечтать о чем-то большем. Но позволил себе эту слабость, позволил чувствам на секунду… «Микаса, пожалуйста, живи!» — Я сделаю это! «Кажется, она приняла решение… убить Эрена». Он сам не знает, как он смог… Он знал, что для него это билет в один конец, когда его раздробленная нога скользила по раскаленным камням, а он летел, нарушая, кажется, все законы земного притяжения, он чувствовал, что это в последний раз. «Я больше не смогу летать, а может и…» Он из последних сил размахнулся и кинул взрывчатку в пасть титана. Взрыв и темнота. И вот он сидит около того злосчастного камня. И видит как она уходит прочь совсем одна. А он не в силах побежать за ней, обнять ее, помочь ей. Но постойте. Нет. Она не уходит. Она идет к нему. Она садится около него. Ее глаза наполнены слезами. Она шепчет ему на ухо: — Пожалуйста, останься со мной. Я люблю тебя. Но он знает, что это сон. И может быть, он не хочет просыпаться. Это продолжается бесконечно. Но вот однажды он слышит какой-то другой знакомый голос. В нем слышна досада и как будто бы издевка. — Вас тут кое-кто заждался. «Это еще что?» Он снова видит этих паршивцев. Они плывут на корабле. Видит Микасу под деревом. На ее глазах слезы. Ее сокрушают рыдания. У него ощущение, что мимо проходят годы. А она продолжает сидеть там и говорить с каким-то призраком. «Микаса, Микаса, ты не должна! Почему никого нет рядом?» А потом взрывы. Там, в Шиганшине. Он точно видит, что все это происходит опасно близко от места, где она выкидывает свою жизнь на помойку, сидя на могиле Эрена. А эти придурки почему-то не с ней. «Почему ей никто не скажет, что это сумасшествие? И это просто опасно. Кто-то должен сказать ей, что ей пора бежать, спасаться. Я бы ни за что не позволил ей остаться там одной. Но как я могу ей помочь? Как? Как мне вернуться?» И он вспоминает, как много раз слышал то, что она говорила: — Из всех людей, мне так хотелось бы еще раз поговорить с тобой. Леви, пожалуйста. Если ты меня слышишь, открой глаза. «Может быть, это и не она, а просто мое воображение», но он хватается за эту соломинку. И открывает глаза. Конец первой части