А что, если это история про нас/If it was about us

10 лет спустя По тропинкам мимо апельсиновых деревьев бегут маленькие ноги. Ноги иногда спотыкаются, а их обладатель падает на четвереньки, но всегда встает и бежит дальше. Чуть поодаль идут два его спутника. Один из них слегка прихрамывает. Маленький исследователь оглядывается и дразнит. — Папа не догонит! — А я сейчас догоню! — слышен женский голос. Маленькие ноги снова спотыкаются. Их обладатель вопросительно смотрит на родителей, не спеша подниматься. Мужской голос его подбадривает. — Ой, давай, вставай, только сам. Малыш встает с четверенек и, не успевая убежать дальше, слышит дополнение. — Гирсон, не убегай далеко! — Леви, кого здесь бояться! — Микаса дразнит его. — Конечно, тут же больше не гуляют чудовища! — Ну даже, если он встретит пару чудовищ, с таким папой ему нечего опасаться. Маленький Гирсон словно в доказательство этих слов вдруг внезапно разворачивается и с разбегу обнимает папу за ноги. — Мой папа — герой! — А мама? — поднимает бровь Микаса. Леви расплывается в улыбке, которая уже лет пять, как прижилась на его лице. Он подхватывает Гирсона и подбрасывает в воздух. — Я лечууууу! — Ну, все, полетали, беги! — Микаса целует его и показывает рукой вперед. Гирсон снова бежит, Леви чуть морщится, потирая больное колено. — Говоришь, больше нет чудовищ, а как насчет этого маленького монстра? — Леви с нежностью смотрит на сына. — М, кажется, у кого-то проявляются способности, — продолжает дразнить Микаса. — Микаса, я надеюсь… — Конечно, они ему не понадобятся. Леви, подумав, добавляет. — Впрочем, даже если понадобятся, он справится. Он же Аккерман! — Как папа! — И как мама. Да и вообще — как он сам. — Да, у него своя история. — Своя. И в то же время он в ней не один. Микаса, ты же знаешь, я не хочу слишком тревожиться, как и ты. Я просто… Мне иногда кажется, что у меня в сердце недостаточно места, чтобы… — Чтобы вместить всю любовь к нему? Я знаю, я тоже это чувствую, Леви. А еще я «ревную». Он так тебя любит! Мне вашу связь не понять. — А ну прекращай! Он обожает тебя! Ну и к тому же, может, у тебя будет еще связь с… Его сестрой? — он подмигивает ей, — никакого давления! Она смеется. — Насчет девочки ты совсем с ума сойдешь! Леви смущенно улыбается. Он любит вспоминать время, когда они только ждали. Он даже не смущался навернувшихся на глаза слез, когда она ему сказала. И разговаривал с ним каждый вечер, гладя ее поначалу еще плоский живот, отдавая приказы «расти и не сильно беспокоить там мать». Он помнит и тот день, когда держал ее за руку. Как восхищался ее внутренней силой в этот сложный момент. Как ему было радостно от ощущения, что они наконец-то встретятся с новым человеком. И одновременно безумно страшно за нее. И тот момент, когда взял его впервые на руки. Как внутри все сжималось от какого-то совершенно нового чувства. Как обещал себе защищать теперь их двоих. Как обещал себе, что у него все будет по-другому. Эти глаза. С такой уверенностью и таким доверием смотревшие в его глаз. В них было столько любви к его двум новым спутникам в жизни. И столько интереса к жизни вообще. «А теперь летает уже со мной. Никогда не боится. Неудивительно. Так люблю, когда мы все вместе в небе…» Он продолжает улыбаться, как будто задумавшись еще о чем-то. Она целует его в щеку. Он возвращает поцелуй. Уже в губы. А потом обнимает ее, вдыхая ее лавандовый аромат, которому она уже много лет не изменяет. Сын снова подбегает к ним и обнимает обоих за ноги. Лепечет что-то про то, что «папа любит маму», и смеется. … С тех пор, как они побывали на острове в последний раз, прошло уже 10 лет. Вскоре после их возвращения Армин и правда наконец организовал мирные переговоры. После того, что произошло на острове, жители снова начали искать поддержки в лице королевы, а не милитаристских организаций. Это дало Хистории возможность начать налаживать торговые связи. Привлечь волонтеров. Из Марли приехало немало строителей, среди которых был и Райнер. Ему было легко от мысли, что теперь он возводит дома, а не разрушает. С королевой он никогда не встречался. Но был рад, что может помочь. А после завершения стройки спустя год Райнер вернулся в Марли уже не один. Конни часто смеется, что Браун «не изменил своему типажу». Недавно в газетах, впрочем, опять писали о новых тревожных настроениях на Парадизе. Новости застали друзей на детском празднике. Армин качал головой. Леви усмехнулся и заметил, что «этой газетой хорошо бы было растопить печку». … Еще 10 лет назад, вернувшись с острова Леви и Микаса отправились на Хизуру, где Микаса начала учебу. Леви всегда был рядом. Он продолжал летать, доставляя гуманитарные грузы. В мире всегда находились места, где нужна была помощь. Иногда они летали вместе. Новые знания его жены никогда не оказывались лишними. За эти годы они успели погулять и по вновь засаженным лавандовым полям. И даже съездить в горы, о которых им когда-то рассказывал Питер. И вырастить немало роз и подсолнухов в саду около их коттеджа на Хизуру. Но все же после того, как учеба Микасы была окончена, они вернулись в Либерио. Это место стало домом. Тут жили все их друзья. Их семья. Уже несколько лет Микаса снова работает в своей знакомой больнице, которая носит теперь имя одного очень хорошего друга. Они любят вспоминать его, гуляя по апельсиновому саду. А его старая тетрадь по-прежнему занимает почетное место на полке рядом с другими их любимыми книгами. Сама Микаса теперь не просто медсестра. А врач-реабилитолог. Армин все так же не вылезает из командировок. Любит отправлять друзьям открытки из разных уголков мира. Энни с сыном иногда к нему присоединяются. А иногда ждут дома. Когда вся семья в сборе, они любят по выходным наведываться к Аккерманам «на чай и пирог». Жан и Пик недавно открыли уже полноценный ресторан. Райнер трудится на стройке. Конни по-прежнему проводит праздники. Сейчас готовится к одному особенному. «Эта парочка», как когда-то мечталось, обзавелась общим крыльцом. Габи теперь работает в школе учительницей, как и ее подруга с острова, Кая. Только та преподает историю. А Габи — литературу. Говорит Габи по-прежнему немало. Много о том, что «именно так она сможет изменить будущее». Впрочем, она не только на работе болтает. «И как этот парень только ее терпит», — думает Леви. «Этот парень» вместе с Еленой и Энни работают в местном центре социальной защиты населения. Его удалось открыть после немалых усилий Леви, Оньянкопона и Армина. В центр часто обращаются те, кто остался без крыши над головой. Те, кому нужна поддержка, а близких не осталось. Там нередко оказываются и дети, потерявшие родителей. Леви время от времени проверяет, не нужна ли Фалько помощь. Когда дело доходит до «разговоров с местными бюрократами», всегда отправляется вести эти разговоры. С ним никто не спорит. Что до его основной работы, то пять лет назад капитан, как он выражается, взял паузу от командировок. Он по-прежнему летает. Просто решил не улетать далеко. Сейчас он работает инструктором на аэродроме вместе с Оньянкопоном. Они продолжают дружить. Не так давно у капитана даже появилось легитимное право отвечать британцу на шутки про «высокую жену». Со своими подчиненными Леви все такой же. Студенты его боятся. И восхищаются. Причиной некоторых перестановок в работе Леви и небольшого отпуска от карьеры в жизни Микасы стало появление в их маленькой семье человека по имени Гирсон. Микаса очень хорошо помнит это совершенно странное чувство, когда в ней поселилась жизнь. Новая жизнь. Как Леви всегда был рядом. Поддерживал, оберегал, шутил, иногда тревожился, но всегда был уверен в ней. Как он ждал. Как она, кажется, уже после часов десяти схваток, спросила: — Леви, а вдруг, я не справлюсь?! А он («интересно, что он думал сам в эти минуты?») гладил ее по спине и говорил. — Справишься, я верю в тебя. А потом… Это ощущение радости, тревоги, бесконечной любви и понимания, что «этот малыш, их малыш — одновременно свободная, отдельная личность, с первого вздоха» — сначала переполняло ее. Она много плакала, не забывая объяснять Леви, что «это просто гормоны». А он просто брал ее за руку. И был рядом. Всегда был рядом. «И от этого было так хорошо и спокойно… Что опять хотелось разрыдаться. Да, гормоны». За годы, что Микаса знала своего капитана, она не думала, что он еще сумеет ее чем-то удивить. Но его любовь к сыну — это что-то совершенно новое, о чем она никогда не читала ни в одной книжке. С тех пор, как он впервые взял его на руки, у нее не перестает как-то по-особенному биться сердце при виде этих двоих вместе. Как он укачивал его вечерами. Как они впервые бросали камни в море. Как он теперь улыбается, глядя на малыша, когда тот любуется на небо из окна самолета, открыв рот… «Да, он счастливый малыш. Вот бы все были такими!» «Как он похож на Леви! Такой же красивый. И добрый. В прошлом месяце я простыла. Принес мне одеяло и укрыл со словами: «Я хочу, чтобы мама не болела». … Они продолжают идти вдоль деревьев, освещенные закатным солнцем. — Леви, ты не жалеешь, что больше не улетаешь далеко? — Мы с тобой уже говорили об этом. Я делаю это не для вас. А для себя. Я не могу себе представить жизнь вдали от вас. Мне это нужно. А смотреть на этот мир я хочу вместе. Кстати, может, съездим на родину к Оньяну в следующем месяце? У тебя ведь отпуск. Он давно предлагает. Она обнимает его за плечи. — О, я не говорила, я вчера встретила Конни, он нас наконец-то приглашает на свадьбу! — Эй, отлично! Снова увидимся со всей бандой. — Да, Армин должен вернуться к этому времени, обещал. — Он не меняется, все еще верит, что можно кому-то что-то доказать разговорами. Сын, по-моему, начинает его копировать. Черт, пацану уже 12 скоро? Впрочем, меня всегда это восхищало в Армине. Его вера в людей. — Знаешь, что самое смешное? Что такие люди, как ты, всегда воодушевляли таких, как он. И ты тоже не меняешься, Леви. — Ну как сказать. А вдруг я завтра тебе признаюсь, что собираюсь открыть чайный магазин? Микаса улыбается. — Я думаю, это будет очень популярный магазин. Я думаю, миру уже лучше. Может быть, теперь можно и… — … просто пожить для себя? Она кладет голову ему на плечо. Он улыбается и смотрит на небо. А потом серьезно добавляет. — Микаса, я на самом деле все хочу с тобой поговорить… — Я знала! Он выдыхает. — Да, ты и правда меня знаешь. В общем, я на днях был опять в центре. Фалько зашивается там совсем. Знаешь же, у него новые «постояльцы». Там парнишка один. Чуть старше нашего. Лет 7 ему на вид. Он так мне напомнил того, который когда-то «летал» на мне. Еще он книжку читал эту про принца, пилота и розу. И просил меня на самолете покатать. У него никого. Никого не осталось. Понимаешь? Микаса, я помню, мы как-то уже говорили об этом. А теперь не знаю, как малыш отнесется. Микаса улыбается. Гладит его по затылку, запустив руку в прическу, которой он по-прежнему не изменяет. — Малыш сказал мне на днях, что хотел бы иметь брата. Старшего. Давай… Давай для начала ты нас познакомишь. А жизнь допишет. Помнишь? Леви улыбается глядя на нее, а потом бросая взгляд в сторону сына, который беспечно бегает вдалеке. — Леви… Теперь Микаса вдруг серьезно смотрит на него. — Мне тоже надо тебе кое в чем признаться. Он пронзает ее взглядом. Уголок ее рта приподнимается, и она почти со смехом выговаривает. — Карина вчера забирала детей из садика. Воспитатель рассказал ей, что Гирсон поцеловал дочь Жана. Глаза Леви округляются. — И что же теперь, ты думаешь, мне нужно зайти поговорить с Кирштейном? Микаса не может сдержать хохота. — Постой, он поцеловал Мэри? Но ведь она… Но она почти на год его старше! Ей уже 6! — Вы собираетесь тут рассуждать про разницу в возрасте, капитан? — Я никогда не думал, что эта угрюмая девчонка научится так смеяться. — Ворчливый капитан тоже теперь умеет хохотать! Он снова улыбается. А потом серьезно добавляет. — Микаса, ты знаешь, я иногда боюсь, что это все еще мой сон. — А я боюсь, что это просто история. Знаешь, выдуманная. Или даже ее черновик. И что однажды автор решит его переписать и вычеркнуть все наши диалоги. — Думаешь, не напишет нам счастливого конца? — Конец… Какой он? Бывает ли он счастливым? Не знаю. Зачем вообще истории заканчиваться? Иногда просто хочется жить в каком-то единственно счастливом моменте. Но жизнь движется вперед. Я знаю, что впереди еще много всего, но я хочу думать только о хорошем. И я знаю, что если даже что-то плохое случится, если я упаду, то меня всегда есть кому ловить, Леви. — Я тоже хочу думать только о хорошем, Микаса. И помогает мне одна мысль. Что нам больше не нужен автор. Что мы можем сами сделать эту историю нашей. Мысль о том, что какую бы я ни открыл дверь, в комнате, в которую я войду, всегда будешь ждать ты. Как в те дни, когда ты вошла и присела около моего изголовья. Когда ты решила вернуться ко мне. Остаться со мной. — Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Они шли по зеленой долине апельсиновых деревьев, держась за руки, улыбаясь своему настоящему. И глядя в будущее, которого они не знали, но больше не боялись. Именно эта мысль заставляла их чувствовать себя свободными.