Побочный эффект

Мир студента-медика полон беготни по кафедрам, больницам в разных частях города, многочисленным пересдачам. Эта жизнь и свобода кипела где-то там, за вытертыми до блеска окнами кафедры неврологии. Кто-то идёт, улыбаясь, небойсь с автоматом в кармане. Вот вереница потерянных, напуганных студентов, оглядываясь по сторонам, ищут путь в главный корпус при помощи коллективного разума. Вот какой-то неловкий очкарик уронил свои конспекты прямо в снег. Одну из упавших тетрадей поднял и вернул ему Хаммер, натянуто улыбаясь. Что-то он зачастил в последнее время крутиться подле нервов. Сегодня у Джеймса был учебник, старый яко динозавр, с потёртой обложкой и негативными наставлениями от предыдущих поколений внутри. Самые смешные были в атласе по анатомии, правда той книге было больше века и она разваливалась, настоящий раритет. А эта. Она просто сложна. На фоне Тони и Пеппер ссорились из-за каких-то документов. Он что, со всеми уже перезнакомился? Мягкое прикосновение к плечу вернуло в суровую реальность от печального разглядывания снежинок. Он оглянулся на спокойную, внешне серьёзную Наталью. Та заговорила на русском: — Помнишь, я как-то сказала, что Елена тоже скучает по стрельбе? — Наша плавчиха? Помню, — ответил он. На том же языке, разве что с потешным акцентом. — Вообще-то пловчиха. — От слова «плов»? Она выжидающе наклонила голову на бок с лёгкой издёвкой в глазах, но ничего не сказала. Это значило лишь одно. Что здесь был один верный ответ. — Пловчиха, — уступил Джеймс, взамен положив голову ей на плечо, нагло и неожиданно, на что она никак не отреагировала, разве что приняла более устойчивую позу, — Рассказывай. Что она придумала? — Нашла цсп, где дают пострелять из советского ствола. Она показала фотографию сестры в массивной экипировке чёрного цвета, прицеливающуюся с положения стоя. Губы плотно сжаты, глаза устремлены к цели. Опасная, внушающая уважение девушка здесь походила скорее на какого-нибудь киллера. Он даже засмотрелся. — Она готова отложить для тебя одну пачку «Матча», если решишься приехать в гости. — Скажи ей, я уже собираю чемодан, — тепло высказался Барнс без конкретных обещаний. Поездки в Россию всегда оставляли приятный осадок, начиная со здешних людей и заканчивая просто удивительной медициной. По многим её аспектам. Например, где ещё можно увидеть, как врач едет в дома по вызову, да ещё и бесплатно? Шутка века. Преподавательница вошла в кабинет, снимая на ходу шубу, отчего все моментально заткнулись, будто у всех внезапно закончились темы для разговоров. Приветственно поднялись со своих мест и, с её позволения, сели обратно. Это занятие было первым как в данной курации, так и в семестре. И разница в составе из-за одного лишь студента уже чувствовалась с лихвой, поскольку Старк отвечал на все возможные риторические вопросы, заканчивал предложения за преподавательницей, вставлял свои сложные умозаключения и в целом был невыносимо интерактивным студентом, будто жил лишь нервами. И это называется «я не был на лекциях»? Он перетянул одеяло на себя и, в каком-то роде, спас всю группу. По правде говоря препода было даже жаль. С другой стороны, Барнс одним глазом увидел запутанную, как московское метро, схему путей одного черепного нерва из двенадцати возможных и чуть не сошёл с ума. К сегодняшнему занятию надо было знать половину. Конечно, он ни черта не собирался открывать, поскольку собственное психическое состояние было дороже разбора неподъёмной темы. Он вновь взглянул на вполне себе вменяемого Старка, который всё успел и эти нейроны разъясняет как сам создатель неврологии. «Секрет энергии кота Бориса», — вспомнил он Наташину фразу, улыбаясь себе под нос, сам не зная, почему. Кто-то писал, слушая вполуха. Пеппер старалась принимать участие в обсуждении темы, хоть и без такого завидного понимания. Бедная, сидевшая напротив Мантис грустно рисовала ручкой инопланетную хрень. Затем в кабинет начали бесконечно входить, шлепать, пританцовывать неврологические пациенты и это была заветная халява. Но если бы Старк не начал предполагать диагнозы вслух, сидя возле невролога со сплетёнными в замок руками, было бы не так весело. К слову, он нередко угадывал. — Я не вижу катастрофу на уровне четвёртого черепно-мозгового нерва. Рефлексы одинаковые с обеих сторон. Скорее всего это мононевропатия. Я прослушал, у вас есть сахарный диабет? Если да, тогда я точно прав. — Что бы вы назначили такому пациенту? — спросила неглядя на него доктор, перемещающая перед лицом пациента металлический молоточек. — Билет на МРТ, — заключил Тони, самодовольно взмахнув рукой. — Ординатор? — отозвался косоглазый книзу пациент. — Может быть, — резко закивала она, быстро выводя предположительный диагноз и направление на МРТ, — Сделаете и сразу приходите. Нам сейчас важно исключить наличие центральной патологии. У вас есть мой номер? Прекрасно. По правде говоря, было забавно, Джеймсу даже понравилось. Особенно когда невролог неожиданно и, вроде как временно, вышла из кабинета по срочному делу, после чего он с удовольствием положил свою голову на стол и прикрыл глаза, переходя в энергосберегающий режим. — Мне грустно это признавать, но мы попали, — хмуро провозгласила Пеппер с лежащим перед ней большим планшетом, высвечивающим электронный учебник. — Но она же очень хорошая, — тихо вставила своё Мантис, — Я так слышала, что после неё много желающих появляется. — Экзамен. Он точно в конце курации? — До скольки у нас пара? — резко обратился Старк к сидящей напротив Наташе и та сделала вид, что не заметила очередной невольно брошенный взгляд в сторону её замученного соседа. — в 13:00. Куда-то спешишь? — Четыре часа? У нас вообще были пары на четыре часа? — встрепенулся Джеймс, быстро поднимаясь. — Патан. Ты на него не ходил, — констатировала Романова, закончив что-то дописывать и захлопнув розовый блокнот. — Акушерство в 8 утра… — Дерматовенерология, — добавила Пеппер, ни на что не намекая. — Как я мог забыть, — ехидно улыбнулся он, начиная складывать свои немногочисленные вещи. Затем она столь же строго взглянула и на Старка, уже было вдохнув и собираясь что-то высказать, но тот отреагировал моментально. — В пятницу я подумаю о том, чтобы подписать это договор. «Я подумаю». Пеппер подавилась от возмущения. Остальные с интересом воззрились на одевающего модную куртку Старка, кроме Наташи. Она лишь хмыкнула, продолжив листать в телефоне ленту. — И кстати, моя лаборатория не занималась и не будет заниматься неврологическими пациентами. Мне что, табличку на дверь распечатать? — бросил он напоследок, обматывая шею шарфом, покидая кабинет первым. Наспех. За ним начали высыпаться и остальные. Молчаливая Пеппер ушла последней, выключая свет и закрывая за собой дверь. Белый коридор полонился ожидающими своей очереди людьми. На выходе санитарка примечала наличие сменной обуви на ногах у студентов. Угрюмо, придирчиво. — Так что это за лаборатория, где работает Пеппер? Я думал, она просто доклады пишет. Как в онкологии, — спросил он у Наташи, пока они стояли возле яркой кофеиновой машины в очереди. Она загадочно поправила выбившиеся из-под вязаной шапки рыжие пряди, явно подбирая слова. Барнс ждал, уже догадываясь, что говорить она либо не хотела, либо было не о чем. — Эта лаборатория находиться на базе универа и сотрудничает с нашими больницами. Но мне точно неизвестно, чем они там занимаются. — Ты там была? — Да. — Что увидела? — Много приборов для физикальных методов исследования. Машину для ускоренного синтеза, роста и развития печени. Мне не удалось всё там рассмотреть. Старк, видишь ли, не любит пускать туда посторонних. — Он что, там главный? Он интересовался с неприкрытой иронией, уверенно поднятым подбородком, но когда Наташа ответила утвердительно, быстро сменился в лице. Оно вовсе застыло, как маска. В виске вновь запульсировало назойливое: «Какого хрена он делает в нашей группе выживших, мечтающих лишь о зачёте, наличии сна и еды» Но он деловито прочистил горло в кулак, переформулируя грубые мысли: — Зачем он к нам перевёлся? С такой деятельностью и родословной. В ещё более бестактные. — Джеймс, я лишь делаю вид, что знаю всё, — она повернулась к нему и, сощурившись от яркого солнечного света, спряталась за ним, сделав шаг назад. Понизив голос, вкрадчиво добавила, — Спроси у него на досуге. Он будет рад с тобой пообщаться даже после того долга, что ты на него повесил. Это был коварный ход. — Забыл сказать. Денег я с него не брал. Практически. — Надо же. — Я же не настолько отбитый, чтобы сына декана обворовывать. Говард бы меня за такое… — он запнулся, прикладывая ладонь к глазам, — Ну, в смысле, если бы он был, то был бы в таком шоке, — и засмеялся, представив реакцию старшего Старка на это. Его строгий, до замирания сердца, тембр и вид, словно в его безупречном факультете лишь Джеймс как ложка дёгтя. Как странная, неизвестно каким образом затесавшаяся ромашка в его идеальной клумбе из прекрасных роз. Жизнь его вечно вмешивала в такие истории, что он до сих пор не понимал, как сохранил своё место в вузе. — Он бы пустил тебя на опыты, — она тоже ностальгически заулыбалась. — На органы, Нат. На печень. Она дождалась своего кофе и с удовольствием попробовала вкус, согреваясь, сморгнув упавшие на ресницы снежные хлопья. Оттягивать момент возвращения домой дольше было нельзя, хотя очень хотелось. Спросив, напоследок, когда он работает, Наташа побрела до квартиры пешком по свежим сугробам. ☆☆☆☆☆☆ Если недосып по причине учёбы, развлечений протекает острым желанием забраться глубоко под одеяло, накрыться головой, прячась от солнечного цвета, то профессиональная бессоница к этой усталости наваливает ощущение тупой боли, словно по голове настучали стойкой из-под капельниц. Как у Стива сегодня. Тридцать дневных капельниц и по десять вечерне-ночных, приукрашенных стопкой анализов, два ночных трупа и даже поступивший человек с кровотечением, над которым нужно было чуть ли не с бубном танцевать. О, да. Эти сутки дались ему тяжело, пусть он и не подавал вида, продолжая терпеливо заполнять бесконечные журналы кварцевания, поглядывая на настенные часы всё чаще. То, чего он ждал, появилось в его жизни внезапно и с размахом, бесшумно толкая дверь на сестринский пост, сдалека напоминающий большой аквариум, и оказываясь за спиной. Спустя пару мгновений он попался в крепкие объятия, спасибо, что не удушающие. В голове прояснилось, всё стало как-то проще. Освободившись, он смог развернуться, вглядываясь в черты отдохнувшего человека. — Стиви. Ты когда сменяешься, сегодня или послезавтра? — Заведующий опаздывает, — ответил он, махнув головой в сторону, — А ты на работу шёл? Как неврология? — Нормально. Производство бросил, до центра добрался, ничего не делаю, — пошутил Барнс, задорно улыбаясь, — Пациенты к нам приходят во время занятия. Это надо видеть. Больше было похоже на «Жаль, что ты не с нами», и он перевёл тему, чтобы не расстраивать друга. Указал на стол, на белую, притягивающую взор шайтан-машину. — Неужели, градусник? Здесь кроме классических ртутных и в помине ничего не бывало. — Да… точнее, это не наш, к сожалению. Слушай, — он встал с места, оживляясь, словно что-то вспомнил. Подошёл к кушетке, засунул руку в рюкзак и вытащил письмо, — Передашь? Пожалуйста. — Ромео, она замужем и у неё двое детей. — Я ничего такого не планировал. Стив скрестил руки на груди, нахмурившись, и да, этим голубым глазам было сложно отказать, чтобы винить себя в этом весь день. Барнс вздохнул, пасуя перед настойчивостью и протягивая руку. — Ладно, уговорил. Давай. Он забрал без задержек поданный конверт, сунул его под подмышку и, стараясь не подтрунивать над смутившимся Стивом, пригладив волосы назад, сказал: — У меня есть вопрос. Насчёт твоих рисунков. Стив поднял брови вопросительно, с налётом интереса. — Можешь нарисовать картинку интимного содержания? На этот раз он покраснел до кончиков ушей выразительнее гирлянды, губы сжались в белую линию, Джеймс предусмотрительно отступил, сделав шаг назад. — Ты… — Я понял, понял. Вопроса нет. Стива возмутил не только вопрос, но и то, каким спойкойным голосом он говорил об этом с утра пораньше. От неожиданности спать расхотелось вовсе. Но заметив, что Барнс, налюбовавшись теми же часами, собирается испариться, он предпочёл негодованию доброе дело. — Стой. У меня курица осталась. Заберёшь? Сам готовил. — Не могу отказаться от такого предложения, — радостно отозвался он, человек, что вечно не успевает ничего купить на смену, побираясь у раздатчиц в больнице. Ну или так, как сегодня. Стив быстрым шагом добрался до комнаты персонала и спустя секунды вернулся с прозрачным контейнером в руках. Мясо было очень аппетитным. Да и на душе расцвело спокойствием за свою жизнь. — Спасибо. — На здоровье. Не забудь про конверт. Извращенец, — бросил он, возвращаясь на пост. — Сопляк! — крикнул ему вслед Джеймс, ретируясь из отделения, попадая в общий коридор и обходя многочисленные, как сорняки, койки гнойных пациентов из соседствующей с сосудами гнойной хирургии. Так уж устроено, что больница скорой помощи и судебное бюро находятся совсем рядом, в пределах нескольких минут ходьбы. Это удобно. Особенно, когда пары проходят в больнице. Барнс тоже был мед.работником. Хотя ему с пациентами повезло гораздо больше. Они никогда не имели жалоб, сожалений, не стонали от боли, не отвлекали разговорами. Словом, они были мертвы. Войдя в БСМЭ и пройдя пропускник, он толкнул тяжёлые двери в морг, открыв доступ противной попсе из радио. Поднявшись в комнату для персонала, спрятал еду в холодильник, переоделся в чёрную хирургичку, задаваясь вопросом, как много тел ему предстоит вскрыть сегодня. Умылся ледяной водой, почувствовав как сердце забилось активнее в готовности к физическому труду, историям смерти и просто бесконечной смене. О перерыве, перекуре и возможности перекусить он подумал уже ближе к вечеру. Только вот. Открыв пищевой контейнер, он ощутил, как всё в груди замирает от непонимания, неверия и вчистую пропавшего аппетита. Как? Множество бежевых червячков копошились в мясе, наслаждаясь угощением. — Блядь! — блюдо вместе с контейнером с грохотом полетело в мусорный бак. Ничего не меняется.