Yokubo-no-Jutsu

Помятый, немного потасканный и покрытый засосами, Какаши ковылял почти целых четыре дня после того, как дзюцу, наконец, сошло на нет. К счастью, он мог сидеть на дереве и читать, пока Наруто, Саске и Сакура красили дом и забор пожилой женщины, ссорясь и тратя впустую краску. Какаши чувствовал острую боль между ног, неприятное напоминание о том, как он чуть не сошел с ума от похоти. О, все, что произошло с Ирукой, было по обоюдному согласию, в этом нет сомнений. Но он с самого начала не соглашался на то, чтобы его атаковали йокубо-но-дзюцу, и его раздражало, что он был достаточно невнимателен, чтобы попасть под удар. И, откровенно говоря, было душераздирающе неловко думать о том, как распутно он раздвинул ноги перед Ирукой, как будто он умер бы, если бы его не трахнули. На самом деле, настолько душераздирающе неловко, что в тот момент, когда дзюцу выветрилось настолько, что стало управляемым, и Ирука задремал, Какаши похватал свою одежду и свалил. Он все равно больше никогда не смог бы воспользоваться палаткой или спальным мешком, зная, что там происходило. Отказаться от них было просто, и он надеялся, что у Ируки хватит здравого смысла сжечь их. Он сохранил совершенно скучающее выражение лица, когда трое генинов спросили его, нашел ли его Ирука-сенсей, и сказал, что да, Ирука-сенсей нашел, и он был очень заботлив и внимателен, спасибо, что прислали его. Просто произнесение этих слов заставило душу Какаши умереть еще немного. Тем не менее, детей было достаточно легко отвлечь раменом, что было благословением. Но Какаши не мог снова встретиться с Ирукой. Он не мог. И это было не только потому, что он подозревал, что сбежал слишком рано, еще до того, как действие дзюцу окончательно сошло на нет. Чем еще можно было объяснить тот факт, что с того дня каждое утро он просыпался в темные предрассветные часы, завернувшись в простыни, с мокрым нижним бельем, скользким между бедер, и с одной рукой, уже опущенной между ног? И его неспособность встретиться лицом к лицу с Ирукой была вызвана вовсе не тем, что ему порядком надоело создавать теневых клонов просто для того, чтобы удовлетворить себя. Что, впрочем, было огромной тратой чакры. Но еще хуже был шепот его клонов, который был подозрительно похож на: «Ты думаешь об Ируке-сенсее?» (и Какаши упорно отказывался вспоминать о нем, рассеивая теневых клонов. Он не хотел знать). У него просто не было ни сил, ни душевной стойкости, чтобы поговорить с Ирукой. Не после того, что произошло. Не с теми… ожиданиями и неуместным чувством понимания, которое, несомненно, появилось у Ируки. Какаши мог подшучивать над ниндзя S-ранга, выводя их из себя. Он мог смотреть смерти в лицо и улыбаться ей, просто чтобы позлить ее. Он мог с веселым видом отправляться на самоубийственные миссии, и он мог даже стоять на своем, сталкиваясь с самыми безумными испытаниями Гая (хотя, после того единственного раза, он больше никогда не сможет смотреть на тунца как прежде…). Но встретиться с Ирукой снова? Нет, для этого нужен был бы гораздо более сильный человек, чем Какаши. И Ируке тоже было нелегко избегать его. Казалось, что он чудесным образом появлялся в нужном месте каждый раз, стоило Какаши обернуться, как будто в его расписании неведомым образом появилось время, чтобы встречаться с Наруто в конце тренировки каждый день, появляться в начале тренировочного дня, чтобы накормить Наруто (и Саске, и Сакуру) — криво сготовленными обедами, и он дошел даже до того, что стоял на краю поляны все то долгое время, пока Какаши был у Мемориального камня — хотя, по крайней мере, в этом случае Ирука в конце концов сдался и ушел, ничего не сказав Какаши. Однако, их встреча была неизбежной и они оказались в одном помещении на объявлении экзамена Хирузена на чунина, и хотя Ирука и попытался поймать его взгляд улыбкой, Какаши старательно проигнорировал благонамеренного на вид (или показушно доброжелательного?) учителя и направился в переднюю часть помещения, где уже стояли Гай, Асума и Куренай. Какаши почувствовал, что вспотел: холодный пот, похожий на пот при лихорадке. В униформе было слишком жарко. Штаны стали неудобными, какими-то натянутыми, и хотя со стороны все было нормально, он чувствовал в них дискомфорт. Его маска чесалась. У него покалывало затылок, и он заставил себя ссутулиться и оставаться неподвижным, чтобы не оборачиваться и не проверять, действительно ли Ирука смотрит на него. Он держал руки в карманах, чтобы никто не увидел, как он нервно теребит ничем не занятые пальцы. «Сосредоточься на рекомендации, Какаши», твердо сказал он себе. «Сосредоточься на деталях экзамена». Он сделал все возможное, чтобы сосредоточиться на словах Хокаге, когда Хирузен сказал: — Итак, в связи с началом экзамена на чунина, давайте сначала попросим тех, кто отвечает за генинов-новичков, выступить вперед. Какаши, Асума и Куренай шагнули вперед. Жуткое ощущение, что за ними Наблюдают, усилилось, и не из-за множества ниндзя в комнате. Нет, это был пристальный взгляд темных глаз Ируки, и только его пристальный взгляд, который обжег покрытую маской шею Какаши сзади. — Какаши. Куренай. Асума, — торжественно произнес Хирузен, покуривая трубку. — Итак… Есть ли какие-нибудь генины из ваших отрядов, которых вы хотели бы порекомендовать для этих экзаменов? Само собой разумеется, — добавил он, потому что, по-видимому, это не было само собой разумеющимся, — если генин выполнил восемь или более официальных миссий, вы можете рекомендовать его для сдачи экзаменов, если хотите. Что ж, как правило, уместно выполнить более чем в два раза большее количество миссий. Какаши знал. Но он также знал, что эти восемь — или более — миссий почти всегда ограничивались неделей прополки здесь, или месяцем ремонта дома там, или проведением нескольких дней в охоте на заблудившуюся домашнюю кошку. Иногда, если команде действительно везло, они получали задание, которое отнимало у них больше двух-трех дней вне Конохи. Но эти восемь миссий обычно не включали в себя столкновение с ниндзя S-ранга и его довольно опасным учеником, и одной этой миссии было достаточно, чтобы убедить Какаши, целиком и полностью, что его команда в целом более чем готова к испытанию на чунина. — Итак, Какаши, — сказал Сандайме. Ощущение, что за ним Наблюдают, и жгучее смущение, которое это порождало, не ослабевали. Какаши сделал все возможное, чтобы не обращать внимания на это чувство, и сложил одной рукой печать противостояния: формальный жест, чтобы включить имена в список рекомендованных генинов. — Седьмая группа под руководством Какаши, — выступил он. — Учиха Саске. Узумаки Наруто. Харуно Сакура. Я, Хатаке Какаши, рекомендую этих троих для экзамена на Чунина. Он с легкостью проигнорировал возбужденный шепот, раздавшийся у него за спиной. В конце концов, перешептывания за его спиной были обычным делом на протяжении всей его жизни. Тихое, потрясенное «Что?» Ируки, однако, было сложнее игнорировать. Какаши опустил руку и сунул ее обратно в карман, отступив на полшага, чтобы послушать, что Куренай и Асума решат сделать. Куренай шагнула вперед, вскинув руку в том же жесте, что и Какаши. — Восьмая группа под руководством Куренай: Хьюга Хината. Инузука Киба. Абураме Шино. Этих троих я, Юхи Куренаи, также рекомендую для прохождения экзамена. Асума даже не потрудился избавиться от сигареты, свисавшей с его губ, когда он тоже внес предложение: — Десятая группа под руководством Асумы: Яманака Ино. Нара Шикамару. Акимичи Чодзи. Я, Сарутоби Асума, также рекомендую их. Шепот взорвался позади них: шок. Неверие. Замешательство. Разговоры, которые не имели никакого отношения к нынешним новичкам Конохи. Иногда люди такие идиоты. Хирузен кивнул и произнес задумчивый звук. Какаши чуть не вздрогнул, когда услышал, как голос Ируки, слишком громкий, прорвался сквозь перешепатывание толпы и потребовал: — Пожалуйста, подождите минутку! — В чем дело, Ирука? — спросил Сандайме, как будто тот только что не нарушил грубо субординацию и приличия, прервав строго официальный процесс голосом, который был слишком резким и ярким в комнате. Таким образом, получив разрешение Сандайме нарушить порядок, Какаши — а также Асума и Куренай — повернулись, чтобы посмотреть на Ируку. — Хокаге-сама, пожалуйста, позвольте мне сказать одну вещь, — настойчиво сказал Ирука, как будто он и так не сказал слишком много. — Это может быть самонадеянно (да, это так, молча согласился Какаши), — но девять человек, чьи имена были названы только что, были моими подопечными в Академии. Безусловно, все они были способными студентами, но еще слишком рано! Они должны пройти экзамен лишь после того, как приобретут больше опыта! Конечно, Ирука не согласился бы с мнением Какаши по этому вопросу. Не прошло и недели с тех пор, как Какаши попал под удар ужасного дзюцу, и он мог с готовностью признать, что если бы встретил джонина, достаточно глупого, чтобы попасться на такое дзюцу и впоследствии потерять рассудок от похоти, он, вероятно, тоже не стал считаться с его мнением. Но Какаши не был зеленым джонином; он был джонином с блестящей карьерой, и тем, кто за эти годы также оценил многих потенциальных джонинов. И, честно говоря, это было потому, что он был достаточно хорош, чтобы подняться по карьерной лестнице ниндзя, будучи лишь ребенком. Сказать, что генины были слишком молоды, было бы в лучшем случае наивно, а в худшем означало сознательное игнорирование. — Я стал чунином, когда был на шесть лет младше, чем Наруто сейчас, — начал он, изображая скуку, его речь была вежливой и отстраненной. — Наруто не ты! — возразил Ирука, его голос был еще громче, чем раньше, и Какаши подавил желание вздрогнуть от этого обвинения. Ладони Ируки сжались в кулаки, и он прошел между группами ниндзя, пока не оказался лицом к лицу к Какаши. — Ты хочешь сломать Наруто? — резко вопросил он, целясь точно в сердце. Какаши яростно презирал свой инстинкт отступить назад и увеличить дистанцию между собой и Ирукой. Сломать сына своего сенсея…! Нет. Но чтобы подавить эту непрофессиональную фамильярность, которую демонстрировал Ирука, открыто обращаясь к Какаши перед собранием их сверстников? Раздавить этот последний осколок тайного свидания в лесу; стереть в порошок любое воспоминание о какой-либо близости, на которую они могли бы претендовать, пока от нее не останется ничего, кроме пыли? Определенно. И подавить это чувство тревоги, страх шантажа или того, что все узнают, кто на самом деле скрывается под его униформой? О, безусловно. — Они всегда только и делают, что выпрашивают сложные миссии. Было бы забавно преподать им урок. И попытаться их сломать — тоже, — резко сказал Какаши, его вежливый и отстраненный тон незаметно для него самого отошел на второй план. — Ч-что ты сказал? — Ирука зарычал, делая шаг вперед, оказываясь так близко, что Какаши мог видеть пот, блестевший на его висках, слишком напоминающий о том дне, который был не так давно, когда он и Ирука провели часы с нежелательным дзюцу и телами друг друга. — Но, маа, давай назовем это шуткой, — уклонился Какаши, отводя взгляд от вспотевшей кожи Ируки, от слабого румянца, который, Какаши определенно знал, мог быть еще сильнее. Он не мог смотреть на Ируку с капельками пота, блестящими на висках, не представляя в голове ту встречу, которой никогда не должно было быть. — Ирука-сенсей. — Что? Какаши взял себя в руки. Он был джонином, а не гормональным подростком. Он мог бы, по крайней мере, уж этот-то разговор провести профессионально. Здесь, в неприкосновенном зале Хокаге, перед десятками других профессионалов. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, — сказал он, с отстраненной вежливостью, аккуратно заканчивая каждое предложение. — Это раздражает, я знаю. Однако… — Какаши. Оставь его, — прервал его мягкий голос Куренай. Оставить его? Оставить все как есть?! Как смехотворно наивно думать, что об этом можно просто забыть, ожидая, что оно самом рассосется. Но Ирука видел слишком много, и ему было бы достаточно легко раскрыть правду. Он знал слишком много и мог считать, что может шантажировать Какаши. И он был слишком навязчивым. — Не вмешивайся! — Какаши резко посмотрел на Ируку, его голос был жестким. — Они больше не твои ученики! Теперь они мои подчиненные. Чего бы Какаши ни ожидал от Ируки, но не того, что тот слегка прищуриться, ядовито сверкнув глазами, прежде чем снова предпринять попытку: — Н-но экзамен на чунина также известен как… — Ирука, — тепло сказал Хирузен. Гнев Ируки мгновенно улетучился, и он обрел опустошенный и обеспокоенный вид. Какаши воздержался от дальнейших слов, чтобы снова не спровоцировать Ируку. Гнев подходил страстному учителю. И гнев позволял сохранять дистанцию между ними. Однако это снизило градус… — Я понимаю твою точку зрения, — продолжил Хирузен. — Хокаге-сама, — сказал Ирука с уважением, зная, что его услышали. Несмотря на тот факт, что он не должен был этого делать. — Поэтому я решил провести специальный предварительный экзамен для генинов. Подождите, что? Очевидно, Ируке пришла в голову та же мысль, потому что он, запинаясь, пробормотал: — П-предварительный экзамен?

***

Вид на Коноху всегда помогал Какаши собраться с мыслями: упорядочить свои мысли, переоценить свои приоритеты и вспомнить, почему он каждый день выбирал быть шиноби на службе своей деревне и своей стране. Однако то, из-за того, что его уединение было прервано ненастоящим ниндзя Амегакуре, его мысли перепутались, так и не сформировавшись во что-то окончательное. Ирука был действительно настойчив. — Как прошло? — мягко спросил Какаши, отворачиваясь, чтобы перекинуть ноги через край крыши. — Нам пришлось повозиться, чтобы провести специальный предварительный экзамен, но все девять новичков его сдали, — послышался хрипловатый голос. Затем Какаши услышал, как Ирука принял свой обычный вид. — Как ты и сказал, похоже, их навыки определенно улучшились, — продолжил Ирука, тон его голоса был покорный и немного виноватый. — Ма, настоящие экзамены на чунина тоже не будут такими простыми, не так ли? — риторически спросил Какаши. — В любом случае, спасибо, что дал мне знать. Спокойной ночи, Ирука-сенсей. Какаши встал и отряхнул штаны, собираясь уходить. — Подожди! …Пожалуйста, подожди, — попросил Ирука тихим и раскаивающимся голосом. — Я… У нас не было возможности поговорить с тех пор, как… — Не нужно, — сказал Какаши, не глядя на него, засовывая руки в карманы, просто чтобы чем-то занять их. — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал Ирука невероятно мягко. — Что я… не сделал тебе больно или что-то в этом роде. Какаши удивленно обернулся через плечо. — Сделал мне больно? — недоверчиво спросил он. — Ирука-сенсей, тебе пришлось бы постараться гораздо сильнее, чтобы причинить мне боль. Ирука вздохнул, его плечи слегка опустились. — Я рад это слышать, — пробормотал он. — Действительно рад. — Тц, — Какаши выпрямился, чтобы понять, хочет ли он спрыгнуть наземь или спуститься по зданию с помощью чакры. Он вздохнул. Если Ирука беспокоился о том, что сделал ему больно, то разве не было также возможно, что он причинил боль Ируке? А Ирука ведь даже не был тем, кого ударило дзюцу…! — У тебя ничего не болит? — спросил Какаши как можно вежливее. — Я в норме, — подавленно сказал Ирука. — Спасибо. Какаши замер, услышав, что не было сказано ни слова о том, было ли ему больно: осторожный отход от темы, призванный убедить Какаши в том, что он не пострадал, хотя это было так. Это не обязательно было ложью, и точно так же Какаши мог просто уйти, притворившись, что пропустил скрытое признание Ируки в том, что Какаши причинил ему боль. — Я тебя задел? — тихо спросил Какаши, не глядя на Ируку. — Тебе лучше? Тебе нужна какая-нибудь медицинская помощь? — Нет, нет, ничего подобного! — вскинулся Ирука. — Нет, я… я в порядке. — Но до этого ты не был в порядке, — сказал Какаши, оборачиваясь, чтобы посмотреть через плечо, немного раздраженный уклончивыми ответами Ируки. Тот, очевидно, невольно отступил на полшага. По языку его тела было видно, что тот напрягся, ноги расставлены в защитной позе, руки скрещены на груди, ладони спрятаны под мышками. — Тебе не о чем беспокоиться, Какаши-сенсей, — сказал Ирука, отводя взгляд, на его щеках появился яркий румянец. — Это… Со мной все будет хорошо. Какаши долгое время не двигался. — Ты все еще не пришел в себя от того, что я сделал, — мягко перевел он его слова. — Ирука-сенсей, нужно ли мне напоминать тебе, что я несу ответственность перед жителями Конохи, делая все, что в моих силах, чтобы обеспечить их безопасность? И нужно ли мне напоминать тебе, что ты один из этих людей, как и любой другой ниндзя? — указал он, раздраженный, но не желающий это показывать. — Я не думаю, что в твои обязанности входит возиться с чужими задетыми чувствами, — огрызнулся Ирука. Краем слегка расширившегося глаза Какаши наблюдал, как Ирука прикрыл рот рукой, а румянец окрасил его уши и начал сползать вниз по шее. — О-ох, извини, — сбивчиво сказал Ирука и поспешил исчезнуть, использовав технику перемещения, оставив растерянного и смущенного Какаши стоять на крыше.