Мой неудачник купидон

Я вернулся домой, уверил Милу, что все в порядке, она долго отпиралась, словно умела читать по глазам и пыталась вытянуть из меня большего. Но я молчал. - Время уже позднее, иди отдохни. - Ари, я… - Красотка, ты же слышала брата, он сказал все хорошо, значит так и есть, поверь мне, этот здоровяк просто не умеет врать, - внушая ей свою правоту улыбкой поддержал меня Идан. Девушка ушла, мы остались вдвоем и теперь его лицо резко сменилось. Я не видел его таким с нашей первой встречи, он умел тушить огонь в глазах, даже веснушки меркли, смотрел точно, как зверь и изучал каждый жест. Я смогу обмануть Милу, возможно даже самого себя, но не этого прихвостня. - Знаешь, почему закон запрещает нам использовать любовный концентрат в своих целях? Надеюсь ты не думаешь лишь об очевидных вещах из разряда – мы могли бы управлять ими как захотим и творить абсолютное зло, это конечно само собой разумеющиеся. Но есть и вторая причина по которой делать нам этого не стоит. Я посмотрел на него, видимо выглядел так паршиво, что он даже не смел улыбаться. - Стоит вкусить любовь человека, испытать это на себе, и ты уже не сможешь выкарабкаться. Их чувства поверхностны, разносторонни и неуловимы. Твое же чувство можно описать одним словом – мания. - Закрой рот, - грозно сказал я прикрывая веки. - Агрессия, одно из побочных действий любви, не замечал раньше? Когда хочется схватить и сжать, что есть силы в объятиях, так, чтобы до треска костей, разве назовешь это милым? Любовь — это болезнь, с множеством побочек, - он поднес кружку кофе к губам и скривился, ставя ее обратно, - а ты мой братец влип. - Зачем ты продолжаешь изводить меня? Видишь и без того…и без того хуже некуда. - Боюсь, что сейчас станет еще хуже. После столь обнадеживающей фразы он поднялся, подошел к своему кожаному портфелю и достал оттуда пачку бумаг. - Тебе открыли доступ, но думаю ты еще не успел посмотреть, - он протянул их мне и знакомое фото на анкете сразу-же ответило на мой вопрос. - Ты смог? - Для Идана нет ничего невозможного, - он неожиданно положил свою ладонь поверх моей глядя в глаза, - прошу обойдемся без глупостей, ладно? - Я уже смирился с ее смертью, просто хочу понять, просто знать заранее будет легче. - Умрет не она. Листы едва не рухнули на пол. «Эдан Пак (Ёнсу) дата рождения – 13 марта 2004. Дата смерти – 30 ноября 2023.». Я смотрел на эту строчку. Не мог, никак не могу начать читать дальше. Ёнсу, он… он умрет? «Примет решение отказаться от оплаты, поможет укрыться Миле Фабер от отца. Причиной смерти послужит пулевое ранение в грудь». - Сценарий, он же изменился, он уже изменился, значит этого можно будет избежать, да? – я смотрел на своего брата, который стоя по центру зала рассматривал люстру. - Изменились лишь детали, итог остался один. - Что-же, мы ведь можем ему помочь? Сделать хоть что-то! - Ты говорил, что смирился со смертью девчонки, - Идан повернулся ко мне, огонь в глазах так и не горел, - а с его, что, не готов мириться? Я опустил взгляд, рана на груди уже затянулась, но все еще ныла. Разрывалась. - Я и сам желаю ему смерти, невыносимо видеть тебя таким. Что с тобой? Эй. Я замер, не мог двигаться. Отвратительное чувство, жизнь, что я не чувствовал веками, сейчас разрушала меня. Отчаянье граничило с яростью. Все смешалось. - На выпей воды. Мне заботливо преподнесли стакан, и я осушил его в ту же секунду. - Чувствую ты уже на той стадии, когда порой бессонных ночей мы не отделаемся, - ворчал себе под нос Идан, - нужно что-то думать, - его нога затряслась, он сел, сложив подбородок в свою ладонь и судя по огонькам играющих в зрачках искал выход. - Ты же сам сказал, ничего не изменить, ничему земному не укрыться от судьбы. Дергающаяся нога остановилась. Он медленно повернулся ко мне и в один миг огонь всполохнул в золотых глазах. Будь во мне хоть немного сил я бы предпочел сбежать, но сейчас смиренно сидел и смотрел на брата как на последнюю надежду. - На земле может и не укрыться, а что на счет небес? - Хочешь, чтобы я убил его и не мучал? - Дурной что-ль людей убивать, я знаю это риск и еще какой, ух, он не сравнится ни с одним моим делом. Но, ты можешь укрыть его у себя. Когда ты последний раз наведывался домой то, м? - От него несет человеческим запахом на всю округу, думаешь соседи не заметят ничего странного? - Ты бродишь по земле семь веков, от тебя воняет не лучше. - Правда думаешь получится? - Ну, а то, я знаю парочку примеров как кто-то протаскивал с собой кошек, собак, это конечно другое, но думаю щенка крупнее никто не заметит. - Чтобы потащить его за собой, я должен буду соврать ему с три короба, едва ли он не заметит разницы между городами. - Будет тебе еще спрашивать у него, связал, закинул на плечо и делов то, полежит в чулане месяцок, глядишь ума наберется. -… - Хорошо, раз нарушать правила, то уже все разом, да? - Что на счет Милы? Я не смогу оставить ее здесь, когда отец ходит по пятам. - Дату смерти ты видел, девчонке еще долго топтать землю. Ну так уж и быть, раз переживаешь я возьму ее на себя. - Я буду переживать еще больше. - Я умею позаботиться о сирых и убогих, тебя же выходил, - он увернулся от моей ладони, а жаль. Я ощутил приторный вкус надежды во рту, горечь предательства не проходила, но потерять его я был совсем не готов. Мила смотрела на меня неотрывно, молчала и не уговаривала, казалось доверяла мне даже слишком. Я убрал сумку с ее вещами в багажник машины, Идан уже ждал ее за рулем. - Он позаботится о тебе, скоро все наладится, вот увидишь, - я был уверен в этом, я видел сценарий ее жизни, но насколько она была готова поверить мне, я не знал, - береги себя. - У меня даже нет твоего номера. - Тебе не придется мне звонить, я найду тебя раньше, чем у тебя возникнет желание, поверь мне, - я поцеловал ее в лоб и улыбнулся. - Чертов врун, - она улыбнулась мне в ответ и подошла к машине открывая дверь задних сидении, - Цезарь, Уно! Два монстра радостно виляя хвостами влетели в машину. Мила села на переднее сиденье. Идан кричал и дергался у руля. Я слышал лишь как она отчитывает его и приказывает ехать. Я найду их позже, в первый день зимы. *** Неведомо сколько я просидел на этом чертовом полу. Одежда уже успела высохнуть. Встал и наполнил бокал остатками вина, никогда не любил алкоголь, но последнее время мы с ним неразлучны. В голове не было мыслей, пустая как белый лист. Я стоял медленно, потягивая приторную жидкость. В квартире было темно и пусто, ноутбук так и оставил на полу. Куртка и он. Все, что есть у меня в этой жизни. Другие скажут мелочь, оскорбят и обвинят в ничтожности. Но у каждого в этом мире должно было быть что-то свое, хотя бы что-то. Он не мог меня понять, с чего бы какому-то аскету понимать чужие стремления? Он не знает ценности деньгам, готов поспорить он даже ни разу за думался о состоянии, что хранит за своей спиной Мила. Я сел на стул обхватив голову руками. Он правда не задумывался, но, а меня эта мысль уничтожала, словно плющ расползалась по всему телу завистью. - Чертов праведник, - я закричал в пустоту сбивая ладонью полупустую бутылку вина. Слышал, как оно разливается на бол, не разбилось, даже на это сил не хватило. Посмотрел перед собой его портфель все еще был в моем доме, связка ключей брошена в прихожей. - Вздумал вернутся за ним? Не позволю, - я поднялся полный решимости и гнева, - буду поступать с твоими вещами также! – был готов взять и вышвырнуть сумку в окно, но в итоге… В итоге как последний идиот обнял ее падая на колени. Так и просидел час, а то и больше. Открыл, почти пусто, чего еще от него ожидать. Планшет, я таких не видел с тех пор как мне исполнилось 10. - Даже блокировку ставить не умеет, как старик, честное слово, а это что? - заглянул в глубь, красная баночка, внутри какой-то медный порошок, понюхал и тут же начал чихать без остановки, словно перец вдохнул, - не знаю, чем ты увлекаешься, но эта дрянь вряд ли полезная для здоровья, - я плакал уже не от боли, глаза пекло и слизистую носа словно поджарили, выбросил дурацкую коробочку пока она не сделала мне хуже в сторону. Экран планшета мигнул. «Доступ одобрен». - Какой еще доступ? У меня не было привычки лезть в чужие дела, я никогда не проверял чужие телефоны и не пытался прочесть смс, но он посмел поступить так со мной! Взял эту древнюю штуковину и смахнул вверх. Бровь не осознанно дернулась вверх. Все обо мне, в мельчайших детях. Обо мне и о Миле. - Кто-же ты на самом деле? – прошептал я глядя на строку с датой собственной смерти, - сталкер какой-то или извращенец, - я отбросил планшет в сторону отодвигая воротник футболки. Жарко, становилось очень жарко. Странно чувство мурашками пробегало по телу и все они роем сбивались в моем животе. Это было не больно. Щекотно, приятно и тянуще. Но чем дольше я сидел, тем больше оно нарастало. *** Я вновь стоял у него под домом. Поднялся и замер возле двери. Еще несколько часов назад едва не убил, а сейчас приполз. Если у меня и не было гордости, то в нем-то должна была остаться, не откроет дверь придется выбивать. Соседи скорее всего услышат и вызовут полицию, но я уже успею стащить его за собой. Небеса они ведь ближе чем кажется. Закину на плечо как сказал Идан и уведу силой, обсудим все позже как придет в себя. Пока я обдумывал это не заметил, как постучал. Без надежды, скорее из вежливости. Но дверь тут же распахнулась. Он был какой-то взъерошенный, застыл как увидел меня и не сводил глаз. Карей радужки в них не было видно, одно сплошное и беспросветное пятно зрачка, в котором отражалось мое испуганное лицо. - С тобой все в порядке? – я протянул руку к его лицу, и он как изнеженный кот прильнул щекой закрывая веки, промолчал. Оно выглядело так словно горит, но температуры не было, может и небольшой жар, но его щеки полыхали алым. Он, не открывая глаз продолжал нежиться о ладонь и поцелуй влагой отразился на ней. Ёнсу не был пьян, все было гораздо хуже. Я сорвался с места сгребая его за собой и зашел в комнату. Податливый как кукла, а на ногах не стоит, так и смотрит неотрывно как умалишенный: - Что ты принял? Что с тобой? – я схватил его за плечи слегка встрёпывая, - Ёнсу! - Ничего, честно, - медленно сказал он. Но его глаза безумные и жаждущие говорили о другом. Чужая ладонь потянулась к моей шее, я отодвинулся от него не давая прикоснуться к себе. Чтобы там не было он не в себе. - Ты злишься на меня? – прошептал он, едва хлопая полуприкрытыми веками. - Чертовски злюсь, так бы и выбил из тебя всю дурь, - искренне отвечал я оглядываясь по сторонам, - вот-же…., - любовный концентрат был отброшен в сторону, - ты рылся в моих вещах? - Не тебе за это меня корить, - обижено отвечал он тяжело вздыхая. Из баночки ничего не высыпалось, она была почти пустой, но все-же, я посмотрел в его глаза еще раз, да сомнений нет. Мы сидели на полу. Чужие руки так и тянулись ко мне несмотря на громкие хлопки, я и без того унижался явившись сюда. Принимать ласку умалишенного? Во мне еще оставались частички гордости. Пока отбивался от него пытался найти хоть что-то о последствиях и наконец нашел: - При отсутствии объекта любви прием концентрата несет за собой тяжкие последствия, самые распространены из них, - я читал в слух, он все ровно меня слабо понимал, но хотя бы старался слушать. Там был перечень психических расстройств, одним словом – сумасшествие. Но у Ёнсу был объект любви, я даже выдохнул облегченно пролистывая вниз, - в случае наличие объекта любви возможно временное помешательство, мания, - собственно это я уже видел в глазах человека рядом, - если не предпринять меры в течение двенадцати часов, то последствия см. п 1. Ты сойдешь с ума? – остановился я. - Я? – указывая на себя пальцем прошептал Ёнсу, - правда? Он говорил, как пьяный, а с ними и людям то не выносимо общаться. При этом я все еще злился на него с самого утра. Может бросить его тут изводиться в своем безумии? - Какие там меры, - проворчал я, возвращаясь к тексту, - насыщение. Одно слово, но все стало ясно. Мне не нужны были объяснения, я посмотрел на человека, что сидел рядом. - Но ты ведь ничего не понимаешь, - прошептал я, чувствуя тяжесть в груди, - разве это будет честным? - Плевать на честность, - тихо сказал он, вновь протягивая ладони к моему лицу. Я тяжело глотнул, чувствовал, как дрогнул мой кадык замерев в предвкушении. Идан был прав, моя любовь похожа на манию и сейчас я поступлю как последний подонок. Алые губы Ёнсу распахнулись, захватывая мои, он приподнялся на коленях наклоняясь ближе. Я же старался сидеть неподвижно. Его уста касались меня так легко и невесомо, невыносимо, словно пытались разжечь желание, что и без того сжигало грудь. Язык скользнул в мой рот, и я лишь покорно подавался ласке. Таял в руках мальца, в эту секунду я готов был быть ведомым предателем, готов был прожить еще семь сотен лет если расплата будет такой. Он потянул меня за собой, и я навалился на него всем телом прижимая к полу, услышал слабый стон, но он лишь больше затмевал мне глаза. Его губы, я больше никогда не хочу забывать их вкус хоть на мгновенье. Я кусал их, посасывал, но все становилось лишь хуже. Уже не мог насытиться. Спустился к шее, провел языком словно слизывал патоку, сладкую патоку любви. - Я…я люблю тебя, - едва слышно прошептал он, - ах. Я укусил его за шею в ту же секунду. Ложь, нет, скорее иллюзия, которой он жил развеется. Ему не пристало говорить кому-то вроде меня подобных слов. Я приподнялся, думал, что самое время все остановить пока не зашел слишком далеко. А он бесстыже провел пальцами по моим распухшим губам, второй рукой поднимая кофту. - Что ты? - Сними ее, здесь жарко. Я растерялся, на мгновенье даже показалось, что пришел в себя и сел. Но длинные пальцы как змеи тянулись к моей одежде поднимая ее. - Послушай, - глядя на него пытался начать я, - ты не осознаешь свои желаний. - Я лишь нашел в себе смелость их озвучить, - прошептал он. Я прикрыл веки, легкий холод коснулся обнаженного торса и тут же словно раскаленное клеймо почувствовалось прикосновение ладоней. Он водил ими по моему телу едва касаясь пальцами, ключиц, груди, чувствовал, как его руки медленно спускаются все ниже и дрогнул, открывая глаза. - Так ведь не честно, - я утратил остатки стыда схватив его левой рукой и притянув к себе, мне не нужно было много сил, а он не сопротивлялся, его еще влажная футболка упала где-то в углу комнаты. Бархатная кожа, белоснежная как снег и сладкая как небесная нега. Я вдыхал его запах, и он опьянял. Губы вновь соприкоснулись, но в нашем поцелуе не осталось нежности. Я прижимал его к себе, чувствовал поток тепла, а он вздрагивал, продолжая рисовать узоры мышц на моей спине. Удовольствие, наслаждение, блаженство, упоение. Я не знал слова способного описать это чувство. Мои руки становились все более дерзкими, а его тяжелое дыхание учащенным. Кто из нас первым перешел черту? Я никогда не смогу вспомнить этого момента. Помнятся лишь переплетения рук, его были влажными и горячими, длинные пальцы напрягались, впиваясь в тыльную сторону моей ладони ногтями. Кадык дергался с каждым вздохом, стоны были приглушенными, едва слышными, но я замирал, чтобы услышать. На его теле не осталось места не отмеченного моими губами. Злость еще проскакивала во мне отражаясь укусами, они узорами вились по линии ключиц. На талии виднелись синяки от ладоней, а он все еще продолжал умолять меня о большем.