Наши души обречены быть вместе

Когда первый солнечный свет появился из-за горизонта, деревня оживилась. Жители всех возрастов вышли, одетые в яркие одежды оранжевого, золотого и малинового цветов. На головах они носили венки, сплетенные из цветов и отражающие оттенки восходящего солнца.Величественный храм стоял в самом центре деревни, его шпили возносились к небу, ловя первые лучи. Когда люди собрались вокруг храма, воцарилось единство. Духовный лидер общины вышел в праздничном одеянии. С безмятежной грацией он стоял перед собравшейся толпой, его присутствие вызывало уважение и восхищение. Он поднял руки ладонями вверх: «Добро пожаловать, дорогие члены общины Вальтерагхамоне, — голос мужчины донесся до нежного утреннего ветерка. — Мы собрались, чтобы выразить нашу благодарность и отпраздновать благословение бога солнца». Толпа ответила коллективным ропотом одобрения. Атмосфера пропитана предвкушением, общим энтузиазмом по поводу ритуала, который вот-вот должен был развернуться. Благовония разносились по воздуху, их запах смешивался с пьянящим ароматом цветов. На ступеньках церкви представлены подношения спелых фруктов, зерна и сокровищ ручной работы — обмен преданностью, который преодолел разрыв между смертными и божеством, которое они почитали. Теона с азартом наблюдала за развитием событий, выискивая Вальтера: он обязан посетить такое важное мероприятие! Однако его не было видно. Скоро самое интересное — старейшина, вместе со своими помощниками будут выносить часть Кристалла Затмения — того самого, с помощью которого была установлена гармония между силами солнца, ночи, воды, ветра и другими аспектами человеческой жизни. Вальтерагхамоне даровал им часть артефакта, приказав бережно охранять его. Вперед вышли ученики-старшекурсники, будущие священнослужители, это первый фестиваль Эллиота, в котором он будет принимать участие. Несмотря на чудовищную усталость и недосып, он держался прямо и уверенно. Кристалл Затмения появился на публике на большом пьедестале, древний артефакт охраняла стража. Внезапно серый ядовитый газ, будто густой туман, распространился из неоткуда, быстро заполонив собой площадь, люди начали кашлять, сгибаясь от боли. Стража напряглась, выставив оружие вперед, однако они тоже поддались действию неизвестного препарата. Когда газ начал окутывать Теону и Эллиота, паника угрожала захлестнуть их. Токсичные пары жгли им глаза, мешая видеть и ясно мыслить. Дыхание стало затрудненным, каждый вдох ощущался как борьба с невидимым врагом. Эллиот заставил себя сохранять спокойствие. Он знал, что ему нужно найти способ избежать газа и помешать преступникам достичь целей. Эллиот вспомнил, что духи, одному из которых он отдал свою душу, обладают всеми видами магии одновременно, то есть, если раньше парень мог использовать магию природы только для атаки, то теперь он может создавать щиты. Но юноша никогда не делал этого, как ему справиться без помощи Вальтера? Неизвестная фигура достига основания платформы, где покоился минералл. Рука двинулась к сложному запирающему механизму, удерживающему Кристалл на месте. Старейшина почувствовал присутствие врага и нанес ему удар своей стихией, в практически кромешной тьме появился яркий и мощный проблеск света, а затем ещё и ещё — другие цвета вспыхнули рядом с пьедесталом — это охранники боролись из последних сил, чтобы защитить дар бога солнца. Клиффорд вспомнил, как заклинания для барьеров практиковала Теона, он попытался совершить нечто подобное, но, вместо вакуума, нужно создать такой барьер, который, наоборот, будет вытеснять газ из себя. На счету каждая секунда. Парень поднял руки, используя его магию одновременно с заклинаниями Теоны, делая своеобразный синтез. Несмотря на воздействие газа, связь Эллиота с природой осталась непоколебимой, он создал щит — сгусток из лоз, окруживший его и союзников. Растения поглощали газ, фильтруя его. Однако древний артефакт, сотворивший гармонию во всем мире, исчез. Старейшина, вместе с четырьмя стражами лежали на земле с тяжелыми ножевыми ранениями. — Это Вальтер! — истошно вспыхнула Теона, гримаса ужаса застыла на ее лице, она указывала рукой на юго-запад. Она находилась сбоку толпы и успела увидеть силуэт убегающего преступника. Эллиот рванул вместе с ней, пока оставшиеся, среди которых были целители, приходили в себя и пытались спасти жизни воинов и главного правителя. Клиффорд растолкал толпу и не мог поверить своим ушам: — Почему ты уверена, что это Вальтер? — спросил он на бегу, задыхаясь. Он услышал, за ними бежали еще несколько неравнодушных людей, которые надеялись поймать грабителя по горячим следам. Среди них была также мать Теоны, она не могла бросить дочь одну в беде. — У нас нет такого вида магии, мы не используем зелья и газы, кто кроме жуткого путешественника мог пронести их в общину? — она пылала от злости, понимая, насколько опасно для нее будет вмешиваться в бой, однако обостренное чувство справедливости не давало ей покоя. Из-за этого она не обратила внимания на то, что магия её приятеля Эллиота стала внезапно сильнее и он стал способен читать заклинания, которые раньше не мог. Прямо в это время группа преступников через запасной вход бесшумно проникла в величественное правительственное здание — храм на центральной площади. Их лидер разработал смелый план по захвату власти. Он считал, что, взяв под контроль здание, они смогут повлиять на судьбу всего города. Они начертили на полу здания сложные эзотерические символы, используя смесь редких чернил, измельченных драгоценных камней и темную магию. Один из преступников пробормотал себе под нос: «Наш человек убрал старика и большую часть его окружения, теперь они больше не будут проблемой». Но они ошиблись. Они не ожидали, что коридоры будут патрулировать охранники. Старейшине удалось активировать сигнал бедствия, и вскоре прибыл отряд его стражников, полных решимости защитить своего лидера и неприкосновенность церкви. Предводитель преступников, мастер темной магии, разбил стеклянные сосуды. Тени извивались и танцевали вокруг него, образуя зловещую ауру, от которой у стражников мурашки пробежали по спине. Стражи готовы защищать свой город и лидера до смерти, столкновение было неизбежным. Разразившаяся битва была поистине эпической. Преступники метали стрелы темной энергии, пытаясь высосать жизненную силу из охранников. В ответ стражники создавали барьеры и запустили контрзаклинания, чтобы остановить нападавших. Само здание дрожало, пока бушевала напряженная магическая битва. Вспыхнул огонь и лед, освещая величественные залы и эхом разносясь по коридорам. Предводитель преступников был безжалостен. Тем не менее, стражники, движимые преданностью своему городу, удерживали оборону. В хитросплетениях символов был спрятан спусковой механизм, когда маг наступал на глиф или находился рядом с ним, спусковой крючок активировался. При срабатывании заклинания ближней магии, встроенные в глифы, оживали, оказывая разрушительное воздействие. Темные щупальца тени высовобождались, обвились вокруг ног и рук несчастных волшебников, обездвижив и сделав беспомощными. Иллюзорные голоса нашептывали сводящие с ума мысли и инструкции в умы пойманных, сея замешательство и создавая впечатление, будто их союзники восстали против них. Когда ловушки срабатывали, охранники оказались в кошмарном царстве теней, смятения и отчаяния. Парализованные и дезориентированные, они не могли эффективно координировать свои действия или даже отличить друга от врага. Поскольку значительное количество чародеев общины было выведено из строя, преступники воспользовались хаосом, который они посеяли. Они вступили в прямую конфронтацию с оставшимися, которые теперь были в значительном меньшинстве и дезориентированы из-за воздействия ловушки. Преступники считали, что с помощью своего плана они смогут добиться быстрой и решительной победы над защитниками правительственного здания. Однако они недооценили находчивость охранников. Хансав Ревенмар заметил странные символы на полу, когда прибыл на место беспорядка. Осознав опасность, скрытую в таких символах, охранник быстро догадался, что ситуация не такая, как казалось. С хладнокровием и твёрдой решимостью он внимательно осматривал глифы, отмечая их сложность. Диверсия, организованная преступниками, эффективно сработала и отвлекла большую часть охранников. Однако маг разглядел эти иллюзии. Хансав приказал соратникам отойти от глифов. Его спокойное и авторитетное поведение гарантировало, что они последуют его примеру. Чародей решил проникнуть в ряды преступников, он замаскировал свое присутствие и создал впечатление, будто попал в ловушку одного из символов. Он в совершенстве сыграл роль пленного, симулировал замешательство и страх, заставляя преступников поверить, что их ловушка сработала на него так, как задумано. Тем временем Ревенмар внимательно наблюдал за потоком магии внутри глифов. Он отметил, как энергия была использована и направлена к центральной точке, указывая на то, что нарушение этого потока потенциально может вывести из строя ловушку. Хансав начал манипулировать частотами своей магической ауры. Настроив свою стихию пламени на резонансную частоту символа, он стремился нарушить его стабильность. Выполнение этого маневра требовало напряженной сосредоточенности. Охранник блокировал внешние отвлекающие факторы, позволяя ему направлять свою энергию точно и аккуратно. Этот всплеск дестабилизировал символ, вызвав каскадный эффект, разрушивший всю ловушку. Хансав продолжал создавать контролируемые выбросы энергии, нейтрализуя оставшиеся чары внутри символов. Объединив свои обширные познания в магии, проницательную наблюдательность и точное манипулирование магической энергией, Хансав успешно обезвредил ловушки, обеспечив безопасность храма и предотвратив дальнейший вред. Его быстрое мышление и владение тайными искусствами в конечном итоге сыграли решающую роль в срыве гнусных планов злодеев. Когда преступники почувствовали уверенность, что полностью вывели из строя охрану, они ослабили бдительность. Этого момента и ждал Хансав. Вместе со своим младшим братом и сестрой он начал внезапное и мощное контрнаступление. Ситуация полностью изменилась, поскольку охранники, не отвлекаясь и сплоченные, быстро усмирили преступников. Темные силы ослабли под решительным натиском стражи, заканчивались зелья. Одного за другим они были покорены и сдержаны, их планы сорваны. В конце концов преступники остались беспомощными и оказались во власти тех самых охранников, которых они намеревались одолеть. Собственная магия злодеев в конечном итоге стала их гибелью. *** Клиффорд пытался связаться с духом, однако тот не отвечал. Люди добежали до главных ворот и вышли за пределы общины на чистую поляну, рядом с которой расположился дремучий лес. По кивку главных героев жители начали сближаться, образуя плотный круг вокруг преступника, однако хозяин духа чувствовал, что перед ним не Вальтер, а кто-то другой. На злодее была белая одежда: брюки и рубашка, такая же, как у всех мужчин в общине. На его лицо был надвинут капюшон. Решимость жителей сияла как невидимый щит, коллективная сила, подпитываемая общим стремлением восстановить справедливость. В жестах преступника блеснула смесь неповиновения и отчаяния, дыхание стало прерывистым. Он знал, что его возможности ограничены: загнан в угол, численность превосходила его. Эллиот пристально глядел на неизвестного: — Ты не сможешь избежать последствий своих действий. — Последствия? Думаешь, ты понимаешь масштаб моей силы? — заговорила фигура женским голосом, который показался парню знакомым. — Ты превратишь силу кристалла в нечто, которое питается тьмой, но я знаю, что истинная сила не приходит от владения хаосом. Оно исходит из понимания баланса между единством и ответственностью, — крикнула Теона, сжимая кулаки. — Вы наивны, если верите, что эти идеалы могут противостоять нам, — заметила незнакомка насмешливо. — Избавьте меня от уроков морали. Сила — единственная истина, которая имеет значение, мораль — это не что иное, как цепи, иллюзии, сковывающие более слабые умы. Мне приказано уничтожить всех, кто постарается встать на моем пути, чтобы они не помешали достижению нашей цели в поселении бога ветров и морей. Как один, добровольцы двинулись вперед, их магия слилась в синхронной атаке. Волны воды хлынули к преступнику, стремясь связать ее путами, а языки пламени хлестали, как змеи, заставляя уклоняться и петлять. Порывы ветра превратились в бурю, обрушивающуюся на нее со всех сторон и мешающую сосредоточиться. Земля дрожала под их командованием, образуя преграды. Преступница ответила вспышками темной магии, они извивались, сталкиваясь с натиском стихий, создавая всплески хаотической энергии. Столкновение противоборствующих сил окрасило поляну в оттенки света и тени, высвобожденной обеими сторонами. Добровольцы были отброшены, крики шока и боли наполнили воздух. Перед Эллиотом возник настоящий Вальтер, он закрыл его тело собой и создал для их двоих защитную сферу. Однако удар действительно был невероятной силы и даже под барьером по телу Клиффорда прошла дрожь, он стиснул зубы от боли. Медленно он поднялся на ноги, его взгляд был прикован к грабительнице, чья мантия от вихря слетела, открывая истинное лицо. — Инафаэль?! — сердце Эллиота замерло от этого беспечного признания. Теона поднялась с земли, и, когда увидела свою подругу, не могла несколько секунд отойти от шока. — Но почему? Зачем тебе делать что-то подобное? Мы доверяли тебе, — губы целительницы храма скривились в улыбке: — Доверяли? Вы действительно думаете, что знали меня? Что все это было на самом деле? — брови Аймери нахмурились. Голос Теоны дрожал от гнева и боли: — Значит, наши отношения… все это было ложью? — Инафаэль равнодушно пожала плечами. — Можете называть это так, если хотите. Но давайте проясним: меня никогда не волновали ни вы, ни эта деревня. Все, что меня волновало, это Кристалл. Как говорят в моем братстве: «Примите тени, ибо во тьме мы процветаем». Это кодовый девиз для участников клана. Когда Инафаэль впервые встретила Вальтера в лесу, она сперва подумала, что он тоже является членом её группировки, однако он не смог правильно продолжить фразу и девушка поняла, что он чужак. Легким движением запястья девушка откупорила новый пузырек, выпустив призрачный туман, который, словно щупальца, распространился по округе. Он клубился вокруг лодыжек добровольцев, вызывая дрожь по их позвоночникам, они чувствовали, что их силы уходят. Леденящее онемение распространялось по конечностям, движения замедлились. — Что это за магия? Она не может управлять всеми областями волшебства так хорошо одновременно, — в замешательстве подметил Клиффорд. — Это всего лишь заклинания, закрытые в стеклянных сосудах, она не использует свою магию, она освобождает чужую, — объяснил Вальтер. — Неведомым образом ей удалось запечатать чары духов. Эллиот, чья связь с стихией природы была глубоко внутри него, твердо стоял среди этой суматохи. Он закрыл глаза, черпая силу из земли. Энергия хлынула сквозь него, придав устойчивость и ясность перед лицом техник преступницы. Сосредоточенно вздохнув, маг открыл глаза, его взгляд был прикован к движущимся теням, скрывавшим присутствие девушки. Когда Эллиот направил сущность природы, воздух вокруг него зашевелился, легкий ветерок превратился в бурный поток. Порывы ветра закружились, создав циклон, охвативший поляну. Ветер не только разрушил иллюзии, но и рассеял тени, выявив местонахождение Инафаэль. Вальтер тем временем прикрывал напарника. Не испугавшись, злодейка схватила еще один флакон, ловким движением она разбила пузырек, выпустив тонкий туман. Тени слились, окружение изменилось, деревья вытянулись в жуткие формы. Когда ребята пытались отличить иллюзию от реальности, царило замешательство. Однако интуиция Вальтера преодолела обман: он пускал взрывные сферы, которые устремились вперед, к центру туманности. Раздалась детонация, от которой зашевелилась земля, обвалились стены города и деревья. Тело Инафаэль стало неуловимым, плавно сливаясь с тенями, она двигалась со сверхъестественной ловкостью. Огни пламени вытянулись из черноты, устремляясь к добровольцам. Застигнутая врасплох, мать Теоны попала в ловушку, и ее силы быстро иссякли. Эллиот осознал опасность: магия преступника безжалостна, а его зелья предоставляли ему большой арсенал атак. Силы стихий кружились, атаки Аймери сталкивались с объединенной магией жителей общины в разрушительном танце. Эллиот сжал кулаки: «Я знаю, знаю, мы не можем позволить этому поглотить деревню. Мы должны найти способ остановить это». «Ах, отчаяние смертных, всегда ищущих спасения, когда они стоят на краю гибели. Отлично, мой человек, мы будем работать вместе», — дух наделил Эллиота повышенной силой, обостренными чувствами и способностью лучше управлять тенями. В свою очередь, Эллиот выступал в качестве проводника силы духа, сосуда. Физическое тело Вальтера вмиг растворилось перед ним. Клиффорд чувствовал мрак, исходящий от него самого, энергию, стремившуюся задушить все на своем пути, в его груди забилось новое, второе сердце, и его ритм усиливался с каждой секундой. По мере приближения темноты отвага Эллиота укреплялась. Он сосредоточился на тенях, используя силу духа, чтобы манипулировать ими. Голос помощника эхом раздавался внутри него, в его тоне звучала смесь раздражения и недовольного одобрения. «Ты хорошо используешь мою силу, но позволь мне обрушить свою ярость на эту особу». Он ощущал нетерпение духа, то, как он упивался хаосом, но также знал, что их судьбы переплелись, и в тот момент у них была общая цель. «Но только если пообещаешь сконцентрироваться на главной проблеме, а не на жителях деревни». Смех духа был леденящей душу мелодией. «Ты меня недооцениваешь. Я воплощение бездны, и я покажу этой угрозе истинное значение страха». С приливом силы дух взял юношу под свой контроль. Форма Эллиота, казалось, мерцала и трансформировалась, когда энергия духа текла через него. Его глаза светились потусторонним светом, когда он шагнул вперед, его вытянутая рука выпустила поток теней, которые поглотили приближающуюся волну вражеских чар. Власть Эллиота над собственным сознанием оставалась слабой, он чувствовал удовольствие духа, его садистскую радость. Человек боролся за самоутверждение, чтобы напомнить духу их соглашения. Один из порывов магической силы Вальтера задел Теону, которая несла на своей спине раненую мать. Девушку и женщину отбросило на два метра в сторону, Ламбекин ударилась головой о рядом лежащий камень, на ее лбу открылась рана. Ее колени тряслись, она боялась даже пошевелиться и снова встать, ведь вновь может попасться под горячую руку неземного существа. С другой стороны, ее родной человек ждет неотложной медицинской помощи от храмовых целителей. Невзирая на головную боль, она поднялась с места и продолжила свой путь. «Вальтер! — крикнул богословский студент. — Сосредоточься на угрозе, а не на собственных желаниях!» Ответом духа было рычание разочарования, неохотное подчинение их общей цели. — Я никогда не встречала злого духа вживую, хотя я наслышана о их силе. Впечатляет, — Инафаэль увернулась от очередного удара, — жаль, что ты не смог бы стать нашим союзником и создавать новые, более разрушительные заклинания. Знаешь, мы не такие уж разные. Мы оба обладаем силами, которые отличают нас от остального мира. Силами, которые можно использовать для величия, — она издала тихий смешок, ее губы скривились в зловещей улыбке. — Хаос может привести к переменам. А перемены — это то, в чем отчаянно нуждается этот мир. Организация, к которой я принадлежу, — они это понимают. Они признают, что порядок можно создать путем уничтожения старого и наступления новой эры. Наш лидер сделает всё для достижения этой цели. Душа Вальтера откликнулась на ее слова, его мысли превратились в вихрь противоречивых эмоций. Ненависть, которая когда-то поглотила его, резонировали со словами Инафаэль. Он понимал привлекательность власти, искушение изменить мир в соответствии со своими желаниями. Призрак обездвижил предательницу и подошел к ней ближе: на ее лице, несмотря на угрозу, не было ни страха, ни сомнений, только глаза мерцали в свете восходящего солнца. — Порядок через разрушение? — голос Эллиота был пронизан недоверием. — Что это за извращенная идеология? — О, мой дорогой Эллиот-Вальтер, ты неправильно понимаешь. Наша организация стремится возвысить мир, в котором выживают только сильнейшие. Это царство возможностей, где процветают те, у кого есть силы воспользоваться ими. Взгляд парня сузился, его смятение усилилось. Призрак уже слышал эти слова раньше — отголоски прошлого, от которого он пытался дистанцироваться. Остатки его натуры зашевелились, искушение принять предложение злодейки прозвучало тонким шепотом на краю его мыслей. — А что происходит с теми, кого не считают «пригодными»? — Конечно, они отходят на второй план. Слабым нет места в мире, который требует силы и хитрости. Это необходимая жертва во имя высшего блага, — ей стоило разжать два пальца, прежде чем новое зелье упало и разбилось, освобождая ее и отбрасывая противника в сторону. Воздух был наполнен напряжением, а некогда величественные колонны теперь стояли как разрушенные остатки забытой эпохи. Смех Инафаэль эхом разнесся, пугающий и лишенный раскаяния. По мере того как битва продолжалась, атаки становились все более отчаянными. Она метала стрелы, призывала призрачных воинов и пыталась создать бомбы. В детстве ее выкрали и она попала в лапы безжалостной группы дворян в качестве рабыни, которая удовлетворяла их плотские желания. В течение многих лет ее держали в клетке, ее дух был почти сломлен, в мире, где надежда была лишь далеким воспоминанием. Жизнь была бесконечным кошмаром, жестоким существованием, где само понятие доброты стало чуждым. Похитители были безжалостны, и мир, который они создали, был наполнен болью, страданиями и отчаянием. Но Инафаэль была не из тех, кто легко сдается. В один роковой день к убежищу дворян прибыла группа преступного клана. Они получили известие о заключенном ребенке и пришли, чтобы положить этому конец. Завязавшаяся битва была жестокой, нападавшие сталкивались с опасностью на каждом шагу, но Инафаэль была освобождена и бандиты, рискнувшие своей жизнью ради ее спасения, предложили ей новое начало. Они предоставили ей еду, кров и обучение, которого она долгое время была лишена. Инафаэль была самым младшим членом клана, ей было всего двенадцать, когда ее освободили из плена. Ее появление в их жизни вызвало множество вопросов и затруднений. Изначально многие не знали, как вести себя с Инафаэль, они были привыкли к суровому и жестокому образу жизни, и ребенок казался им чем-то нежным и хрупким. Девочка, в свою очередь, также чувствовала себя чужой среди взрослых. Ей было трудно приспособиться и находить общий язык с бойцами, которые были гораздо старше и опытнее. Однако со временем что-то начало меняться. Участники поняли, что Инафаэль была не просто обузой, а возможностью научить и воспитать ее, чтобы она могла внести свой вклад в дело клана. Они начали учить ее основам магии, рассказывать истории и поддерживать ее в ее первых шагах. Постепенно Аймери начала принимать клан как свою семью. Она стала защищать своих товарищей и доказывать, что может быть полезной для них. Волшебники начали видеть в ней не просто ребенка, а будущего союзника. Аймери часто чувствовала себя неуклюжей в мире, полном борцов и заклинателей, которые с легкостью сражались с врагами и защищали своих товарищей. Она была целительницей, но ее способности казались ничтожными по сравнению с огненными шарами и молниями, которые могли запустить другие маги. Волшебница часто избегала смотреть в глаза членам своего собственного клана. Она чувствовала себя неуверенной, когда ей приходилось взаимодействовать с людьми, и поэтому старалась избегать контакта, не проявляя инициативы в разговорах. Инафаэль пряталась на заднем плане, чтобы избежать внимания. Целительница понимала, что ей необходимо преодолеть свою замкнутость. Она хотела научиться общаться и сотрудничать с ними, несмотря на свои страхи. Однако это было непросто, и она начала с малого. Однажды, когда клан преступников отправился на торговую ярмарку, Инафаэль решила, что это может быть отличной возможностью для практики общения с жителями поселения. Хотя она чувствовала себя нервно, она знала, что это шаг в правильном направлении. На ярмарке Аймери заметила группу магов, которые обсуждали заклинания и обменивались артефактами. Их навыки и знания казались ей внушительными, и это только усиливало ее страх. Тем не менее, она решила подойти к ним. Инафаэль подошла к группе и с трудом подавила дрожь в руках. Она вежливо поздоровалась и начала задавать вопросы о практиках, которые они обсуждали. Ей было трудно собраться с мыслями, но она старалась проявить интерес и уважение. К счастью, те, с которыми она общалась, оказались доброжелательными. Они поняли ее и несмотря на начальные затруднения, начали делиться своим опытом. Клан преступников отправился на торговую ярмарку с несколькими целями. Во-первых, это могло быть необходимо для обеспечения группы необходимыми ресурсами. Там обычно предлагают широкий ассортимент товаров — от продовольствия и одежды до оружия и магических реликвий, которые могли быть полезными для выполнения их текущих задач. ярмарка предоставляла отличную возможность для обмена информацией и контактов с другими группами, включая шпионов. Это позволяло им быть в курсе последних событий, а также понимать, какие новости и слухи могут быть важными для их дальнейших планов. Во время выполнения миссии клан столкнулся с неожиданными трудностями. Инафаэль, хотя и не была в силах применять магию в бою, была неоценимой в этой ситуации. Ее умение лечить и восстанавливать силы было настоящим спасением для раненых товарищей. Она была всегда на передовой, бережно ухаживая за теми, кто получил увечья. Благодаря Инафаэль, члены клана могли сохранить силы и продолжать свой путь, несмотря на сложности. Ее навыки оказались незаменимыми. Кроме того, ей удавалось поддерживать боевой дух группы в самые тяжелые моменты. С годами Аймери постепенно преодолевала свою социофобию, набираясь уверенности в себе. За время своей работы она научилась наблюдать за выражением лица и жестами, чтобы понимать настроение и намерения собеседников. Ее умение анализировать людей и понимать их мотивы стало невероятно полезным для успешного выполнения миссии для похищения Кристалла Затмения. Ее умение убеждать и вдохновлять других стало вкладом в командную работу. С каждым новым днем Инафаэль продолжала углублять свои знания о людях, она стала не только надежным членом клана, но и лидером, способным вести свою команду к победам и успехам. Ее умение манипулировать ситуацией в нужное русло позволило ей достичь великих высот. «Ты думаешь, что победа над мной спасет твой мир? Ты слеп к истине. Даже в поражении я одержу победу и выполню свою главную миссию, порученную мне лидером». В отчаянии Инафаэль Аймери подняла небольшой хрустальный сосуд, грани которого сверкали, она разбила его и гортанным заклинанием направила оставшуюся силу в высовободившиеся темные чары, и позади нее с треском возник портал. «Нет!» — крикнул Эллиот, он рванулся вперед, но один из фантомов оттолкнул его с неведомой силой. Герои с ужасом наблюдали, как Инафаэль активировала портал. Когда они собирались схватить ее, она торжествующе швырнула кристалл в мерцающий разлом. Портал закрылся, оставив героев в ошеломленном молчании. Призрак был в ярости, он хотел направить свои последние силы на то, чтобы испепелить Инафаэль, разодрать ее в клочья. Душа Эллиота сопротивлялась, ему было тяжело убить свою подругу, хоть та и оказалась предательницей. Может, обезвредить ее и отдать под контроль стражникам, чтобы те смогли провести допрос? Однако эмоции взяли вверх, дух проигнорировал последнюю волю своего хозяина и, пользуясь его слабым телом, подошел к злодейке, создал из темной материи нож и вонзил в ее горло, ища выхода своей ярости. Он надавил на лезвие, с жуткой улыбкой наблюдая, как оно медленно исцезало, пока полностью не оказалось в теле жертвы. Кровь брызнула во все стороны, раздался крик, похожий на звериный, но в нем звучало столько боли и отчания, что из глаз Инафаэль Аймери хлынули слезы. Контроль ослабел, и Эллиот вернул себе господство. Его руки и тело были все в крови, он сам не осознавал, что убил человека. Тьма отступила, деревня была спасена — на данный момент. Измученный и опустошенный, Эллиот пошатнулся, его форма вернулась в естественное состояние. Присутствие духа исчезло, Клиффорд упал без сознания. *** Глаза Эллиота распахнулись, встретив мягкий золотой свет, проникающий сквозь мозаичные окна храма. Когда он попытался сдвинуться с места, боль пронзила каждую мышцу его тела. Он застонал и осторожно коснулся пульсирующей головы, его слабые пальцы проследили края повязки. Смятение затуманило мысли, он изо всех сил пытался вспомнить события предыдущего дня. В его голове мелькали образы — битвы, вспышки магии — но они были фрагментарными, неуловимыми, как сон, ускользающий после пробуждения. Вздохнув, он попытался сесть, поморщившись, тело протестовало против этого движения. Слабый аромат благовоний висел в воздухе, смешиваясь с травами. — Теперь полегче? — прервал его мысли успокаивающий голос. Эллиот повернул голову и увидел у своей кровати фигуру — целительницу, на лице которой была смесь беспокойства и профессионализма… Инафаэль? Нет, не может быть, Инафаэль погибла в той битве, он через пару секунд смог сфокусировать зрение и понял, что перед ним другой врач. — Который час? — Пять утра, ты был без сознания сутки. Вчера пострадал не только ты: многие охранники не выжили после нападения, а жители отравились газом, но последние уже разошлись по домам, остался только ты, — проинформировала она, ее пальцы поправляли повязки на его голове. — Храм пытались захватить преступники, они желали навести здесь свои порядки, но ценой больших жертв, нашим воинам, в том числе семье Ревенмар, удалось их остановить. Помимо исцеления раненых, мы убирали трупы после той кровавой битвы. Часть предателей удалось арестовать, из тела сожгут за пределами святой общины, а падших охранников похоронят на кладбище с почестями. — Теона в порядке? — У нее была травма головы, а у ее матери повреждена нога. Благодаря тому, что они дошли до храма вовремя, мы смогли быстро оказать им необходимую помощь, они уже покинули пределы храма. — Битва… Что случилось? — Голос Эллиота был хриплым, горло пересохло. Воспоминания начали складываться воедино. Злой дух — Вальтер — стал и его союзником, и его бременем. Он почувствовал, как дрожь пробежала по его спине, когда он вспомнил тьму, которую призвал, силу, которая хлынула через него. — Вы и ваши товарищи столкнулись с грозным врагом, и, к превеликому сожалению, Кристалл Затмения был похищен, — объяснила целительница. Эллиот чувствовал в ее тоне тяжесть — нерешительность, сдержанность, опасение? — В чем дело? — наконец спросил он, его голос выдавал беспокойство. — Просто… Ты использовал магию, которую считают запретной. — Я должен был, — сказал он твердым голосом. — Это был единственный способ спасти нас. Эллиот почувствовал укол вины. Он знал эти истории — трагедии, постигшие тех, кто слишком глубоко углубился в темную магию. Хаос и разрушения, которые это вызвало. Теперь ему казалось, что не сможет контролировать ее, не сможет использовать силу, не поддаваясь тьме. Среди этих воспоминаний один образ выделялся с абсолютной ясностью — человек, с которым он столкнулся, тот, кто представлял угрозу для их деревни и мира. Когда истина поселилась внутри него, руки Эллиота задрожали, тяжесть его действий грозила раздавить его. Он убил — это была реальность, но теперь, столкнувшись с последствиями, он боролся с эмоциональными последствиями лишения жизни. Ему нужно обязательно поговорить с Вальтером — видимо, именно он в тот момент завладел его телом и совершил непоправимое. Осознание того, что чье-то существование прервано его собственной рукой, были бременем, которое он до сих пор полностью не осознавал. Его грызло чувство вины, неустанная боль, шепчущая обвинения. Юноша забрал жизнь, которая, несмотря на всю ее грешность, тем не менее была жизнью. Мука боролась с оправданием, но оно казалось пустым, сердце болело за жизнь, которую он отнял. В голове раздавался шепот — воспоминание об учениях наставника, об уроках, которые сформировали его мировоззрение. «Каждая жизнь драгоценна. Даже перед лицом тьмы наш долг — защищать и сохранять ее, когда это возможно». Волна эмоций была слишком сильна, чтобы ее сдержать. Он верил в эти учения, держал их близко как руководящие принципы. — Я слышу голоса, ты уже очнулся? — в комнату зашли стражи, среди которой был Хансав. — Тебе нужно явиться к старейшине сейчас же, это дело, не требующее отлагательств. Не задерживай нас. Его сердце колотилось, когда он обдумывал предстоящий разговор. Знал, что нарушил правила сообщества, что использование им запрещенной магии имело последствия, выходящие за рамки его благополучия. Клиффорд снял повязку со лба, поправил одежду и двинулся вдоль коридора. — Мне очень жаль, Эллиот, никогда бы не подумал о тебе такого, — тихо обратился Хансав к парню, — ты вроде добропорядочный ученик… — Прошу, я слышу это уже не первый раз. — Я всегда остаюсь на стороне старейшины, однако только между нами: я буду скучать по тебе. Все еще не могу поверить в случившееся и поэтому хочу, чтобы мы сохранили нейтральные отношения. Они прибыли в просторное помещение, украшенное гобеленами. В дальнем конце комнаты сидел старейшина, олицетворение мудрости и власти, после вчерашнего инцидента его удалость спасти. Взгляд правителя неподвижен, строг, он, казалось, пронзал саму грешную душу Эллиота насквозь, словно меткая стрела, выпущена метким охотником в маленького кролика на охоте. — Сядь, — голос старшего был спокоен, нес в себе тяжесть, резонирующую с десятилетиями лидерства. Охранники выстроились за спиной Клиффорда. — Я полагаю, ты осознаешь серьезность ситуации, — начал мужчина размеренным тоном. — Наше сообщество полагается на баланс. Использование магии загробного мира нарушает это хрупкое равновесие. Только посмей при мне выбросить какой-то фокус, у тебя ничего не выйдет: твой приятель заперт в подземной библиотеке храма, наши священники без перерыва читают молитвы, чтобы угомонить его. Похоже, он очень чем-то недоволен, как думаешь, чем именно? — кулаки Эллиота сжались на коленях, его разочарование выплеснулось на поверхность: — А что насчет Кристалла Затмения? Разве вы не обязаны защищать его? — брови главы нахмурились, на его лице отражалось удивление и раздражение. — Вы понимаете, что я имею в виду, — голос Эллиота стал более резким. — Колдунья забрала кристалл, потому что он не охранялся должным образом. И кто была эта преступница? Целительница храма, которая прожила у нас около двух лет, а мы и подумать не могли, что она предаст нас. Неудивительно, что она смогла открепить артефакт от подиума, наверняка она подкупила кого-то из местных. Я веду к тому, что среди вашего окружения могут еще находиться предатели. Вы были невнимательны, вы охраняли реликвию, используя знания о магии только нашего региона, совершенно не догадываясь, что за пределами общины есть куда более сильные заклинания, с которыми вы никогда не сталкивались. Закрылись от внешнего мира, делая вид, что других городов не существует, и ваше незнание сыграло с вами злую шутку. Мы потеряли артефакт, и теперь последствия будут ужасными, — в зале воцарилась тяжёлая тишина, пока старейшина усваивал слова юноши, у последнего тем временем адски болела голова, это святое место и правда очень пагубно влияло на него. Обвинение повисло в воздухе. — Ты смеешь утверждать это, потому что тебе приказал злой дух? — Я говорю искренне. Ответ старейшины был сдержанным, в нем слышался оттенок пассивной агрессии: — Я бы мог понять твои намерения, будь ты обычным человеком, но ты — будущий священник, и это расстраивает меня до глубины души. Твои родители подвели нас, но мы дали тебе шанс исправить их ошибки и очистить честь Клиффордов. Выходит, мы зря возлагали на тебя надежды. Тебе нет места в нашей общине вне зависимости от того, с какой целью ты заключил контракт с грешником из загробного мира: чтобы помочь кому-то или же наоборот, отомстить. О кристалле позаботятся мои люди, они обязательно найдут его, я не могу позволить твоей разрушительной силе прикасаться к столь важной вещи, — Эллиот наклонился вперед, вцепившись руками в край сиденья, его виски словно пронзил электрический удар, но он ожидал такого исхода. Глупо было бы надеяться, что он сможет продолжить жить здесь дальше, он сам выбрал этот путь. — Ваши люди понятия не имеют, с кем столкнутся, здесь без помощи потусторонних не справиться. — Как я уже неоднократно повторял: любое вмешательство приближает Темную Вспышку. Даже не знаю, что страшнее — Вспышка или то, что преступники соберут все три части Кристалла Затмения. Не зря божественная сущность раздробила этот артефакт на части, ибо именно в таком состоянии он продолжает поддерживать хрупкую гармонию. Вероятно, соединив вместе все фрагменты они надеятся подкорить саму силу богов, и тогда они станут непобедимы. — Инафаэль говорила нечто в духе: «Примите тени, ибо во тьме мы процветаем», думаете, это связано с какой-то преступной организацией в общине бога ночи? — Именно. Янириамоне — настоящий рассадник нечисти, — как давно он не слышал этого имени. Зачастую всех божеств, кроме Вальтерагхамоне, называли по порядку их появления на земле, так ночной владыка в местном фольклоре упоминается просто как Третий. Большинство времени в школе учителя приделяли именно своему покровителю, лишь изредка упоминая прозвища остальных. — Среди общин Триады Небесных Хранителей у него худшие адепты. Нам известно, какие цели они преследуют, однако тебе лучше не вмешиваться, сделаешь только хуже. Не удивлюсь, если и Вальтер к этому причастен. — Ничего подобного! — Ты думаешь, зря подобные ему существа называются злыми духами? Уверен, когда Вальтер был жив, он был тем еще хитрым манипулятором, раз так легко смог завести новые знакомства в первые дни пребывания в новом мире. Я знаю, насколько может быть сильна связь между вами, однако помни, что даже твой близкий соратник может скрывать что-то от тебя, потому что после возвращения в физическое тело воспоминания начнут постепенно восстанавливаться. — Я понял, что вы хотите сказать. Отпустите Вальтера и дайте мне время на сборы, я уеду сегодня же. — Вальтер не является членом общины, поэтому он не будет брать участие в обряде изгнания, в отличии от тебя. — Я должен брать на себя ответственность, поэтому сердечно попрошу вас позволить духу присутствовать во время ритуала в толпе зрителей. Можете выделить ему место на каком-нибудь балконе, чтобы его никто не видел. Я даю слово, что ничего не случится. Это… моя последняя просьба. — Можешь идти куда хочешь, но домой ты вернуться уже не сможешь. «Установление нового мирового порядка» — центральная мотивация преступной организации. Это видение вращалось вокруг их желания использовать объединенную силу магического кристалла, чтобы изменить мир в соответствии со своей идеологией. Организация стремилась консолидировать контроль в своих рядах, создавая иерархическую структуру. Существующая религия в городах Триады Небесных Хранителей обладала значительным моральным, социальным и политическим авторитетом. Храмы и духовные учения играли решающую роль в формировании жизни и ценностей людей. Организация рассматривала это влияние как главное препятствие на пути к доминированию. Они хотели дискредитировать и обесценить существующие религиозные авторитеты и доктрины, считая их устаревшими или неактуальными в современном мире. Похищая главную священную реликвию, преступники намерены продемонстрировать, что у них больше власти и влияния, чем у религиозных властей. Этот акт призван бросить вызов моральному авторитету институтов, подрывая доверие к ним общества. Кража священной реликвии также означала получение контроля над важными святыми местами. Преступная организация имела свой набор идеологических убеждений, которые они стремились пропагандировать, они рассматривали их как подходящую замену существующим религиозным доктринам. В новом мировом порядке преступники хотели ввести культ личности вокруг своих лидеров, подчеркивая их превосходство над старейшинами. Последствиями нападения преступников на общину стали хаос, страх и опустошение. Часть города, где произошла основная битва, находилась в руинах, обломки были разбросаны по улицам. Граждане, пережившие нападение, охвачены тревогой. Наблюдение за насилием и разрушениями оставило глубокие эмоциональные шрамы у многих, особенно у детей. В первые дни после инцидента старейшина общины должен был принять меры по устранению последствий преступного нападения и кражи фрагмента священного кристалла. Он немедленно созвал экстренное собрание сообщества, чтобы проинформировать всех о ситуации, поделиться информацией и успокоить. Старейшина должен поддерживать связь с правоохранительными органами и другими соответствующими организациями, чтобы сообщить об инциденте, сотрудничать в расследовании и обращаться к ним за помощью в возвращении украденного минералла. Старейшина вместе с лидерами и экспертами планировал провести тщательную оценку ущерба, нанесенного во время нападения. Глава обязан обеспечить немедленную поддержку всем пострадавшим и семьям, пострадавшим в результате нападения. Духовный лидер будет предоставлять консультации и руководство, чтобы помочь членам сообщества справиться с эмоциональными и психологическими последствиями инцидента. Однако конкретного плана действий так и не было составлено, глава оказался слишком мягким и некомпетентным для этих сложных вопросов. Небо, отягощенное облаками, нависло низко, словно серая пелена. Густой и насыщенный влагой воздух нес ощутимую тяжесть, которая оседала на плечах земли. Облака двигались с размеренной неохотой, отбрасывая мимолетные тени на ландшафт внизу. Слабый и рассеянный солнечный свет изо всех сил пытался пробиться сквозь густой покров, бросая меланхоличный свет на все, к чему прикасался. Мир казался застывшим в состоянии анабиоза, окутанный туманом, стиравшим границы между землей и небом. Деревья стояли мрачными стражами, их ветви низко свисали под бременем дождевых облаков. Эллиот вышел на улицу, вслед за ним другие люди приволокли духа за шиворот рубашки и толкнули в сторону хозяина. Парни взглянули друг на друга: растрепанные волосы, помятая одежда, усталый вид. Пару секунд они не могли произнести ни слова, пока паузу не оборвал Вальтер: — Это возмутительно! — он нервно размахивал руками. — Я не понимаю, что такого я им сделал, они сразу после драки накинулись на меня и притащили в это проклятое место! Может, стоило оставить деревню, чтобы та колдунья сровняла ее с землей? — Ты ведь встречался с Инафаэль раньше, нет так ли? Она разве не показалась тебе… подозрительной? Я думал, что вы можете почувствовать ауру недобросовестного человека или что-то в этом роде. — Если бы я только знал… когда я очистил ей память в том злополучном лесу, у меня не было возможности прочесть все ее воспоминания, ведь для этого используется другое заклинание, а вместе совмещать ни в коем случае нельзя, ибо человек с ума сойдет. Давай объясню: мы можем очистить лишь те воспоминания, которые произошли не позднее, чем полдня назад, мне сложно назвать точное время в часах. Значит, за полдня до этого она жила обычной жизнью и не планировала ничего плохого. Точно! Мы встретились с ней утром, значит, часть времени она проспала — люди так долго находятся в этом странном состоянии, — а после пробуждения сразу отпросилась у старейшины разрешения сходить за цветами в лес. — А эти заклинания опасно проводить на людях, плохо владеющими магией? — Это действительно так, неправильное использование чар приносит нежелательный вред, но для одержимых, то есть для нас, несколько сеансов прочтения воспоминаний не страшны. — Знаешь, мне очень жаль, что с тобой так жестоко обошлись в общине, но я думаю, что наш путь, подготовленный всевышним Вальтерагхамоне, будет содержать еще больше преград, главное не унывать и не корить судьбу и окружающих за это. Знаешь, еще два века назад в этих краях подобных мне называли ведьмами. Тех, кого обвиняли в темном колдовстве, сжигали на кострах. Часто это были ложные обвинения, ты слышал историю о сироте-целительнице? Это одна из самых интересных и, как по мне, довольно противоречивых городских легенд. Да сохранит ее душу Вальтерагхамоне, о покойниках лучше говорить либо хорошо, либо ничего, — он положил руку на плечо духа, а тот быстро отбросил ее от себя: — Не смей жалеть меня! Это отвратительно. Я не заслуживаю успокаивающих слов, да, ситуация паршивая, но твои слова заставляют меня нервничать еще больше. Просто промолчи, ладно? — однако хозяин духа настаивал на своем: — Чем хуже ты себя чувствуешь, тем лучше это ощущаю я, а смысл нашей связи в первую очередь в том, чтобы поддерживать друг друга. Я выслушал много лекций наставника, который рассказывал о важности исповеди — это средство, которое помогает в сложные моменты сохранять наши души в гармонии. И, раз уж мне никогда более не стать священником, я готов применить свои знания для обеспечения нашего блага, — собеседник подошел к парню впритык и крепко схватил его за подбородок, тяжело дыша: — Еще одно слово, и я заставлю тебя есть землю, уж лучше в твоем рту будет грязь, чем подобные слова, — произносил он медленно, выделяя каждое слово, его ногти впились в кожу парня, тот закрыл глаза, но призрак приказал смотреть прямо на него. Тени сожаления и смятения тяжелым бременем легли на Вальтера. Воспоминания о встрече с Инафаэль крутились в его голове бесконечным кругом: упущенные возможности, колебания, всепоглощающее чувство бессилия. Шепот о его злобной натуре, тьме, которая определяла его, казалось, переплетались с щупальцами раскаяния, которые теперь царапали его сердце. Он был связан собственным выбором, скован своей природой, и не мог избавиться от чувства, что подвел и себя, и Эллиота. С одной стороны, бездна нашептывала ему принять свои наклонности, упиваться хаосом и отчаянием. С другой, отголоски сожаления терзали его душу, побуждая его признать боль, которую он чувствовал из-за своей неудачи. Недалеко от них находились полуразрушенные ворота и колонны, некогда величественно стоящее перед входом в общину. Теперь же растительность вокруг обгорела, а верхушки величественного строения разломаны. — Нам стоит отойти в более уединенное место и обсудить там, — услышав это, призрак зыркнул на него и нахмурил брови: — Тебя собираются выбросить отсюда как собаку, а ты беспокоишься о своей репутации, боишься, что о тебе скажут остальные? Вместо возражений Клиффорд повел напарника за руку. Бродя по улице, он ловил на себе настороженные взгляды прохожих, они отшатывались или вовсе делали вид, словно не замечали его. А ведь всего пару дней назад они вместе готовились к фестивалю гармонии и переживали за Эллиота, когда тот слишком долго находился в Эльвийской Зелени. — Думаю, ты не понимаешь: быть осмеянным и находящимся на грани изгнания из города — это не та ситуация, к которой следует относиться легкомысленно. Моя репутация, мое положение среди этих людей — это имеет значение. — Ой, ладно! Зачем беспокоиться о мнениях простых смертных? — тихо посмеиваясь, ответил он. — Их суждения мимолетны и несущественны в великой схеме вещей. — Легко тебе говорить! Ты никогда не сталкивался с публичным унижением и не запятнал свое имя. — Ах, да, потому что моя репутация в загробной жизни безупречна! Хватить грустить, что действительно важно, так это уверенность в своих действиях. — Но дело не только в уверенности! Речь идет о доверии, уважении — я все это потерял. — Поверь, беспокойство о том, что думают другие, только утянет тебя вниз. Жизнь слишком коротка, чтобы зацикливаться на мнениях тех, кто не имеет значения. Принимай свои решения, стой твердо. Остальное? Это просто шум. — Как я могу игнорировать это? Они готовы изгнать меня из единственного места, которое я считаю своим домом. — Дом? Да ну! Ты настолько зациклен на их принятии, что забыл свою ценность. Тебе не нужно их подтверждение. У тебя есть я, не так ли? — И что в этом хорошего? Товарищ, который наслаждается моим падением, который издевается надо мной в самые тяжелые моменты! — сердито дернул Эллиот Вальтера за руку. — Ой, посмотри на себя, ты, как всегда, раздражающе добр и корректен. Удивительно, что ты от этого не устаешь. Ты думаешь слишком мелко. Ты так сосредоточен на этом мимолетном существовании, забывая, что независимо от твоих поступков, твой пункт назначения остаётся прежним — бездна. — Именно это меня и беспокоит! Если мои действия здесь определяют мою судьбу, как я могу не волноваться? — О, как драматично! Слушай, жизнь, смерть, загробная жизнь или перерождение — это все цикл. Нет смысла беспокоиться о неизбежном. Ты окажешься там, где тебе место. — Но что, если мои действия здесь приведут к худшей судьбе там? — Уже привели, вспомни контракт душ. Поэтому расслабься, ты ничего уже сделать не можешь. Смертные проводят так много времени, беспокоясь о неизвестном. Сосредоточься на настоящем — максимально используй то, что есть сейчас. Мы все сталкиваемся с последствиями, смертные или духи. То, как мы справляемся с ними, определяет нас. Жизнь — это серия решений, а не заранее определенный путь. Перестань зацикливаться на глупостях. Сосредоточься на правильном выборе сейчас. — Хотелось бы, чтобы всё было так просто! — Может быть, если ты позволишь, учись на своих ошибках и продолжай, не позволяй страху перед неизвестностью затмить твое суждение. — Я попробую… Разговор между героем и насмешливым, но несколько философствующим призраком продолжает исследовать напряжение между заботами смертных и отстраненной перспективой духа. В то время как Вальтер побуждает Эллиота отпустить страх и сосредоточиться на настоящем, герой изо всех сил пытается стряхнуть с себя груз надвигающихся последствий и ожиданием загробной жизни. Однако что бы ни говорил Вальтер, в мыслях Клиффорда крутился один вопрос по поводу недавнего произошедшего: «А что же о нем подумает Теона?». *** — Вот, мы пришли ко мне домой, добро пожаловать! Минутку, эта печать… раньше её не было, похоже, её повесили до того, как я очнулся. Ох, она для того, чтобы держать злых духов на расстоянии, — Эллиот замер и задумался, ощущая неловкость перед собеседником. — Так вот, что имел в виду старейшина, когда говорил о том, что мне некуда больше идти. Жители узнали о том, что я одержим, и повесили её мне на дверь, чтобы очистить здание от негативной энергии. Создание этих, на первый взгляд, простых бумажек, требует большого количества времени и сил, поэтому они постоянно в дефиците, их очень сложно использовать для защиты всей общины от Темной Вспышки, хотя власти пытаются сделать все для того, чтобы облегчить процесс их производства. — Похоже на жалкую попытку защиты, не так ли? Итак, я не могу остаться на ночь, да? — Извини, я не знал об этом… Дух поднял руку, его темная энергия кружилась, когда он фокусровался на амулете. Быстрым жестом Вальтер направил волну силы на печать, и в одно мгновение амулет рассыпался в пепел. — Ого, ты так легко его уничтожил! — Эта защита слишком слаба. Люди не приложили особых усилий, чтобы отогнать таких духов, как я. — Но они должны были защищать нас… Почему они такие слабые? — Люди часто думают, что они в большей безопасности, чем есть на самом деле. Они верят в свою слабую защиту, не понимая истинную природу того, с чем они сталкиваются. — Значит ли это, что мы уязвимы перед лицом Темной Вспышки? — Ой, расслабься, я прикрою твою спину. Эти обереги никаких духов не остановят, есть только один действенный способ — молитвы или здания, где люди постоянно, ключевое слово, просят божеств о покровительстве. Однако туда не входят места как Эльвийская Зелень, ведь, хоть этот лес и был изначально создан Вальтерагхамоне, он не является храмом, поэтому он абсолютно безвреден. Дом Эллиота был убежищем знаний и комфорта. Один угол главной комнаты был отведен под книжные полки, доходившие почти до потолка. Полки были забиты томами разных размеров и цветов, каждый из которых содержал богатые знания о магии и истории. У стены стоял удобный письменный стол, здесь Эллиот записывал свои наблюдения и мысли, которые проносились в его голове, как лучи вдохновения. Его коллекция с годами росла, что сделало ее неотъемлемой частью его жизни. Среди его заветных экспонатов был кристалл астралтита, — подарок Теоны, — и он часто ставил его на видную полку в своей комнате, где солнечный свет мог отражать его грани и рассеивать завораживающие оттенки по всему пространству. У него также была редкая, иллюстрированная книга древнего фольклора и легенд. Его страницы были наполнены красочными иллюстрациями и историями, охватывающими поколения. Эллиот тщательно вырастил домашний сад с различными растениями. Среди них было цветущее растение лаванды, известное своим успокаивающим ароматом. Коллекция Клиффорда была отражением его любознательной и духовной натуры, каждый предмет рассказывал историю его путешествия, интересов и связей с окружающим миром. Независимо от того, использовались ли они по назначению или нет, эти предметы занимали особое место в его сердце и его доме. — Интересно, а что бы ты делал, если бы я смог сразу исцелить твою подругу? Мне любопытно знать, на что ты вообще надеялся, — Вальтер уселся на стуле возле порога и устало выдохнул. — Возможно, ты не можешь вылечить ее полностью, но хотя бы облегчить ее боль, понимаешь, мне так хочется в это верить… После ее исцеления мы могли бы жить вместе в общине, как обычные люди, я не собирался использовать в повседневной жизни темную магию. Я мог бы защищать город от дальнейших вспышек магического катаклизма с помощью своей стихии, ведь насколько я понимаю, после подписания контракта человек получает не только черные чары, но и его собственная врожденная магия станосится сильнее. Знаю, это может прозвучать глупо и наивно, но я хотел как можно дольше скрывать нашу связь и не задумывался об изгнании. Конечно, я расстроен этой новостью, но с другой стороны я снова возвращаюсь к своей вере и понимаю, что мне угатована особая миссия. — Что планируешь дальше? — Нужно направляться в регионы, в которых находятся другие фрагменты Кристалла Затмения. Идти прямо в Янириамоне, без союзников и должной подготовки — рискованно, поэтому наша цель сейчас — община бога ветров и морей. Если бы у них произошел подобный инцидент, они бы предупредили, верно? Однако этого не было, значит, их город пока находится в безопасности. В каждой общине происходит ритуал благодарения божества, на который выставляют осколок Кристалла. Однако из-за различия календарей праздники в разных общинах происходят в разное время, это значит, что через месяц нам нужно разоблачить и поймать преступника. — Месяц… это что? — Не хочу вдаваться в подробности арифметики, но немного времени у нас еще есть. — Нужно не просто отправляться в путешествие, понимаешь? После того, как я вселился в твое тело, ты вырубился и очень долго спал, ты слаб, тебе нужно тренировать выносливость. Нам нужно чаще практиковать подобные бои. — Подобные бои? Верно, мне нужно лучше контролировать тебя, чтобы ты не натворил бед. Ты убил Инафаэль, воспользовавшись моей усталостью, я буду отныне следить за тем, чтобы мой разум был всегда чист, — Вальтер недовольно фыркнул и поспешил возразить: — Только благодаря моим усилиям нам удалось остановить ту сумасшедшую! В дверь тихо постучали, и дух, не вставая, открыл ее, увидев там Теону. Она вздрогнула, увидев духа, потом отвела от него взгляд и переступила порог. На ее лице было сметение и рукой она сминала край рукава: — Эллиот, я увидела, как ты шел домой, но я сначала не осмелилась подойти. Теперь я передумала и решила, что нам нужно поговорить наедине, — Клиффорд знал, что этот момент настанет, однако он не планировал такой серьезный разговор уже на четвёртый день после заключения контракта. Смотреть в глаза невыносимо больно, но если он не объяснится, то никогда их отношения не будут прежними. — Эй, я вообще-то здесь, и если хочешь поболтать с ним, то обращайся и ко мне тоже! — призрак встал и подошел к ней вплотную, закрывая путь к Эллиоту. Ламбекин подняла голову и пару секунд пристально смотрела в его лицо: она боялась, но старалась выглядеть уверенно: — Кто ты? Чужеземец, ступивший на священную территорию бога солнца, дабы принести сюда хаос? — с каждым словом голос становился тверже. — Ты не можешь держать себя в руках, ты не только уничтожил злодея, но и покалечил много людей, в том числе меня и моих родных. — Не переживай, если бы я мог тебя убить, а я действительно хотел, то сделал бы это в день нашего знакомства, но так как Эллиот запретил мне, я не могу нанести тебе вред, — девушка закрыла рот рукой, вспоминая их первую встречу, которая могла стать последним днем ее жизни. — Вальтер, держи язык за зубами, — обеспокоенно вмешался хозяин духа, последний посмотрел на него через плечо и ответил, не дав договорить: — Может, сам расскажешь? — он ухмыльнулся. Теона уставилась на Эллиота, в ее взгляде был шок и недоверие. Слова повисли в воздухе: Эллиот продал свою душу существу из другого мира. Ее разум метался, пытаясь понять смысл его признания. Узы доверия между ними разрушены, и это откровение заставило ее сердце колотиться. — Это трудно понять. Но, пожалуйста, знай, у меня были причины. Я не хотел обременять тебя этой тайной. Я признателен, что ты пришла навестить меня, однако если кто-то из стражей узнает об этом, тебе грозит строгое наказание. — Ты преувеличиваешь, никто не узнает, что я была здесь. — Послушай: тебе правда стоит вернуться домой немедленно. Я… просто даже не знаю, как говорить с тобой об этом. — Ты мне не доверяешь? Руки Ламбекин дрожали, ее мысли превратились в вихрь хаоса. Она сделала шаг назад, нуждаясь в пространстве, чтобы осознать масштабность откровения. Ее эмоции вышли из-под контроля, а магическая энергия захлестнула воздух, словно надвигающаяся буря. Воздух потрескивал от напряжения, предметы упали с полок, сама Теона стояла в эпицентре бури, ее аура излучала волны магии. Эллиот с беспокойством наблюдал, как комната отреагировала на эмоции подруги. Опасаясь последствий высвободившейся энергии, Теона инстинктивно создала вокруг себя барьер, не позволявший приблизиться к ней. Вихрь поднял с места книги, стулья и бумагу, заставляя кружиться в воздухе. Один толстый учебник прилетел Вальтеру в затылок, эта боль передалась и его хозяину тоже. Взгляд Теоны метнулся к парню. Ей хотелось поверить ему, найти утешение в его присутствии, но смятение мешало доверять даже тому, кого она считала самым близким другом. Собравшись с решимостью, Эллиот закрыл глаза, призывая свою магию в гармонии с духом. Он направил чары на барьер, лозы обвивали мерцающий купол, словно сеть корней, ищущих питания. Барьер Теоны замерцал, энергия на мгновение погасла, когда она боролась с противоречивыми эмоциями. Присутствие духа и непоколебимая вера Эллиота создали спасательный круг поддержки, который протянулся к ней, давая возможность справиться с суматохой, которая угрожала поглотить ее. Медленно барьер начал отступать, мерцающая энергия рассеивалась, когда Теона отреагировала на единство их намерений. Хаос начал утихать, предметы возвращались на свои законные места. Она судорожно вздохнула, чувствуя, как к ней возвращается подобие контроля. Вальтер, повинуясь желанию Эллиота, подошел к ней и протянул руку, его пальцы светились мягким, неземным светом — проявление целительной силы. Он шептал заклинания восстановления, его слова были успокаивающей мелодией, резонирующей с сутью жизни. Вальтер ощутил упрямую хватку болезни, несмотря на его усилия, состояние Теоны осталось неизменным. Болезнь не дрогнула, это упорство стало жестоким напоминанием о ее неумолимой природе. Энергия Вальтера угасла, когда пришло осознание: он бессилен против этого грозного противника. Вальтер повернулся к хозяину и промолвил: — Я же говорил, что ослабить или повлиять на этот загадочный недуг невозможно, теперь ты увидел это воочию, упрямый человечишка, — в его голосе была тяжесть неудачных попыток. Глаза Эллиота блестели от непролитых слез, когда он смотрел на Теону, его сердце разрывалось от чувства беспомощности. Он не хотел ничего, кроме освобождения от овладевшей ею лихорадки. — Слушай, ходячая катастрофа, — обратился злой дух к потерпевшей, она убрала прядь волос с лица, чтобы лучше видеть его. Темные глаза существа из загробного мира сковали ее, она не могла пошевелиться; как странно было осознавать, что перед ней не обычный человек, за которого он себя выдавал. — Твой приятель продал мне душу, чтобы вылечить тебя, однако, как видишь, даже мои силы не бесконечны. Мы вынуждены покинуть общину, чтобы найти противоядие. — Могу ли я пойти с вами? — несмело предложила Теона, на что Эллиот заявил: — Это слишком опасно. — Но почему? Вальтер может оберегать и исцелять меня, если прикажешь ему. — Ты помнишь Инафаэль, те чары, которые она использовала? Даже я, одержимый духом, не смог справиться с ней. Со временем подобных магов станет больше на нашем пути, а ты больна, и я не хочу, чтобы с твоим недугом ты страдала чаще. — Я бы хотела, чтобы ты был здесь, — призналась Ламбекин. Взгляд Эллиота смягчился, между ними пронеслось молчаливое понимание. — Пока я не вернусь, у нас есть это, — он достал из шухляды изящное перо, цвета которого менялись, как сумеречное небо. На его кончике был маленький люминесцентный кристалл, который мерцал, как будто удерживая внутри фрагмент звездного света. — Это одно из двух перьев Ткача снов, — объяснил Эллиот. — Каждый раз, когда ты пишешь с его помощью сообщение, я получаю его во сне, и наоборот. Если кто-то из нас погибнет — перо превратится в красный пепел. Сердце Теоны наполнилось благодарностью и трепетом. — Ты имеешь в виду, что мы можем оставаться на связи, даже когда ты далеко? — юноша кивнул. Год назад в городе, находящемся на грани катастрофы, Теона, движимая храбростью, осмелилась противостоять неминуемой опасности, угрожающей ее дому. Она рисковала жизнью и здоровьем в отважной попытке спасти свой город, столкнувшись с серьезной опасностью и получив при этом серьезные травмы. Увидев ее самоотверженное мужество, почитаемый мудрец подарил ей мистический артефакт — два пера Ткача Снов. Зная о их мощной, но сложной природе, старейшина доверил эту редкую и могущественную реликвию девочке, надеясь, что она сможет использовать ее чары, чтобы помочь себе в выздоровлении и наделить ее необычайными способностями. Однако девушка, не подозревая о возможностях пера и неспособная расшифровать его магию, оказалась в растерянности. Решив не дать дару старейшины пропасть даром, она обратилась к своему ближайшему другу — Эллиоту, преданному коллекционеру мистических диковинок, кристаллов и эзотерических знаний. Понимая значимость артефакта, девушка доверила ему волшебные перья. Вооруженный своими глубокими знаниями и ненасытным любопытством, Клиффорд отправился на поиски, чтобы понять сложную работу чар пера. Он тщательно изучал древние тексты, консультировался с мудрецами и углублялся в тайны магических артефактов, собирая множество мистических ингредиентов и редких компонентов, чтобы раскрыть дремлющий потенциал пера. По мере того, как Эллиот глубже погружался в тайны пера, он стремился использовать его способности, чтобы создать канал между снами и реальностью. Теперь спустя год он наконец нашел приминение этой драгоценной вещи. Истоки этого необычного предмета восходят к временам, окутанным туманом древности, периоду, когда магия и ее чудеса глубоко властвовали над сердцами и умами жителей мира. Говорят, что перо Ткача Снов возникло из самого сердца небесного события, слияния космических энергий, породившего редкого и неуловимого феникса. Сразу после окончания религиозных воен в небесном царстве, где переплетались космические силы, над Землей нависла катастрофическая угроза — астероид, несущийся к планете, готовый принести разрушения ее жителям. Увидев эту надвигающуюся катастрофу, божества собрались, их совет был охвачен решимостью защитить мир, который они создали. Среди божественного собрания стоял бог ночи и звездного неба. Несмотря на огромную власть над космосом, бог не смог вовремя остановить метеорит, летящий к Земле, и предотвратить катастрофу. Решительно и с чувством ответственности божество объединило силы с двумя другими богами, чтобы создать небесного защитника — существо, которому суждено предотвратить надвигающуюся катастрофу. Так родился феникс — великолепное существо, созданное из сущности огня, небесных энергий и сущности самого творения. Наделенный неземным свечением и непревзойденной грацией, сияющее присутствие феникса озарило небеса. Выполняя свою божественную цель, феникс перехватил астероид, вступив в космическое столкновение, которое отозвалось в небе. Триумфально продемонстрировав небесную силу, великолепное существо отвело катастрофическую угрозу, спасая Землю от уничтожения. Выполнив свою миссию, феникс задержался на Земле, путешествуя как символ небесной защиты и обновления. Легенды рассказывают о загадочной фигуре, которая общалась с небесными существами и использовала саму ткань снов. Стремясь преодолеть пропасть между душами, разделенными расстоянием или обстоятельствами, Ткач Снов обратился к фениксу, ища канал, позволяющий соединить родственные души из разных уголков мира. Тронутый искренностью Ткача Снов и благородными намерениями, стоящими за этой просьбой, небесный феникс сбросил несколько перьев, наполненных его сущностью, сияющие способностью преодолевать границы бодрствующего мира. Эти вещи обладали силой превращать мечты в осязаемые послания, создавая неземные связи между далекими душами. Человек, написавший этой ручкой сердечное послание, по волшебству перенес бы свои слова в царство грез. Получатель во время сна воспринимал эти сообщения как яркие сны, переживая мысли и эмоции отправителя, как будто вплетенные в ткань его подсознания. Однако со временем благодарность и почтение к вмешательству божеств среди человечества ослабели. Вместо того, чтобы принять единство и благодарность, люди вновь поддались своим порокам, глубже погружаясь в запретные царства темной магии и увековечивая раздор между собой. Божества, наблюдая за этим упадком и неблагодарностью, царившей среди смертных, пришли к торжественному осознанию. Разочарованные пренебрежением человечества к милосердному вмешательству, которое спасло их мир, божества решили отказаться от своего прямого участия в делах смертных. Они решили, что отныне смертные должны справляться со своими испытаниями и невзгодами без божественного вмешательства. Космические защитники, в том числе небесный Феникс, покинули царство смертных, предоставив человечеству самим разбираться с последствиями своих действий и противостоять вызовам, которые они себе навлекли. Время шло вперед, и перья Ткача Снов прошли сквозь поколения, пересекая континенты и королевства. Они стали желанным артефактом благодаря своей способности налаживать связи, преодолевать расстояния и объединять сердца на огромных просторах. Сказки о чудесной силе передавались тихим шепотом среди мудрецов, мистиков и тех, кто стремился пересечь мистическую ткань снов. С течением времени оригинальное перо Ткача Снов, пропитанное сущностью древней магии, поддалось неизбежному ходу времени, его неземное сияние растворилось в анналах истории. Однако мудрость и дальновидность мага, сведущего в тайных искусствах, гарантировали, что необычайное наследие пера не исчезнет полностью из мира. Осознавая значение и преобразующий потенциал артефакта, этот проницательный волшебник тщательно создал копии перьев Ткача Снов. Хотя эти копии и не обладали полной мощью оригинала, они несли отголосок его волшебства. Солнце светилось, окрашивая спокойный пейзаж теплыми золотистыми оттенками, как будто сама природа хотела стать частью их трогательного прощания. Ветерок шелестел снаружи, нашептывая свои меланхоличные песни. Она обхватила себя руками, словно пытаясь сдержать эмоции, грозившие выплеснуться через край. Эллиот, хотя его одинаково волновала предстоящая разлука, храбро улыбался, решив стать опорой для них обоих. Он протянул руку и осторожно смахнул слезу со щеки подруги. — Знаешь, мы через столько всего прошли вместе, а теперь наши пути расходятся, по крайней мере, на некоторое время. Теона кивнула, ее голос дрожал, она ответила: — Я знаю. Мне просто хотелось бы, чтобы нам не приходилось прощаться. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, крепко держа ее в своей. Вальтер наблюдал за ними молча со стороны, ожидая, когда девушка скорее покинет комнату, он слишком устал и ему нужно было некоторое время полежать в тишине. — Иногда нам нужно идти в одиночку, чтобы расти, чтобы найти собственные силы и понимание. Это не значит, что мы больше не связаны. Мы всегда будем в сердцах друг друга. Ей удалось слабо улыбнуться, ее свободная рука легла на перо Ткача снов. — Я буду хранить это при себе и буду вспоминать тебя каждый раз, когда прикоснусь к нему. — Мы делили смех и слезы, сталкивались с опасностями и проблемами и создали бесчисленные воспоминания. И они останутся с нами, даже если мы не вместе физически. Ламбекин снова кивнула, и теперь ее слезы наконец лились свободно. Невысказанные слова между ними несли в себе их общую историю и глубокую связь, которую они создали. — Я тоже буду скучать по тебе, Теона. Но я обещаю, что мы встретимся снова. Это не прощание навсегда. Двое друзей крепко и сердечно обнялись. В этот момент они оба знали, что жизнь отправит их в разные путешествия, но их дружба всегда будет путеводной звездой в ночи, утешительным присутствием в самые трудные времена и заветным воспоминанием, к которому можно вернуться, когда им это понадобится. С последней горько-сладкой улыбкой они разошлись. *** В сумеречные часы члены общины собрались полукругом перед центральным алтарем, украшенным цветами и костями животных. Мягкое мерцание пламени отбрасывало чарующие тени на лица жителей. Вальтра сопровождала стража, он с высоты соседнего здания, окна которого выходили на площадь, наблюдал за тем, как Эллиота отчитывали за свои грехи. Дух испытвал смешанные чувства: хотя он был причиной, по которой хранитель подвергся прилюдному осуждению, он не признавал себя виновным. Он лишь надменно окинул взглядом обстановку и отвернулся, не желая смотреть дальше. Хансав, стоящий рядом, сказал: — Пряви уважение, адбалар, твой человек потратил свое последнее желание на то, чтобы разрешить тебе присутствовать на обряде изгнания. — Я не заставлял его себя призывать, — насмешливо бросил злой дух. — Мне все равно на вашу консервативную религиозную общину. Хотя, должен признать, я недооценил этого парня, я приятно поражен его поступком. — Точно так же несколько лет назад старейшина проводил ритуал, тогда было намного больше изгнанников, среди которых были сами родители Эллиота. Я надеялся, что ему удастся избежать этой участи, но все пошло наперекосяк, — призрак не отреагировал на слова Ревенмара. Жители, обычно сплоченные на своих собраниях, заметно отсутствовали, площадь теперь стояла устрашающе тихой, лишенной оживленной болтовни и суеты, которые когда-то ее определяли. В центре возвышалась платформа, именно здесь почитаемый старец, которому была поручена охрана самых ценных достояний города, должен был обратиться к общине. Выражения разочарования и гнева были запечатлены на лицах тех немногих, которые осмелились появиться. Ропот недовольства прокатился по редкому собранию, их недовольство было ощутимо в напряжённой атмосфере. Эллиот стоял неподвижно, наблюдая за развернувшейся сценой, а Хансав ждал приказа старейшины, если протест наберет опасный оборот. Граждане выражали тревогу по поводу неудачи старейшины в защите магического артефакта. Предводитель, обычно вызывавший уважение и восхищение, вышел вперед, пытаясь обратиться к недовольной толпе. Но ропот только становился громче, заглушая попытки старца их усмирить. Разочарование жителей достигло точки кипения, и они были не в настроении выслушивать оправдания. Голос старейшины слегка дрогнул, пытаясь передать уверенность и чувство единства. — Послушайте… — начал глава, но тут же был прерван: — Почему мы не были должным образом защищены? — крикнула Теона Ламбекин. — Где наша безопасность? — поддержал другой человек. Старейшина изо всех сил пытался восстановить контроль, объяснял непредвиденные обстоятельства, которые привели к краже артефакта, но жители не желали прислушиваться. Старейшина, взволнованный вспышкой гнева, сначала отреагировал угрозой, которая разнеслась по всей площади: — Вы хотите стать рядом с этим изгнанником и навсегда покинуть общину? Присоединиться к поселению отщепенцов в затерянной глубине леса, где живут безграмотные ненавистники владыки солнца и урожая, которые отреклись от своей родины ради установления какой-то глупой независимости? Одумайтесь, покайтесь и вспомните, что случилось с этими предыдущими горожанами… После наглого нападения, которое оставило их любимый родной город раненым и уязвимым, Теона столкнулась с непреодолимым чувством возмущения. Некогда прочные стены их общины, теперь разрушенные, стали молчаливыми свидетелями провала, произошедшего под властью якобы могущественного старейшины. Вместе со своими согражданами она осмелилась выразить недовольство, которое нашло отклик в коллективной душевной боли общества. Девушка, обычно тихая, выглядела пылкой защитницей справедливости, ее глаза горели смесью гнева и решимости. Старейшина, долгое время обладавший единоличной властью над делами города, оказался перед лицом беспрецедентного уровня контроля. Когда голоса несогласных усилились, он погрузился в стоическое молчание, что только разожгло гнев тех, кто искал ответов. Некогда неприступный номинальный глава теперь казался слабым, его авторитет оказался бессильным перед лицом коллективной агонии города. К гражданам пришло осознание того, что самодержавное правление старейшины, хотя и казалось абсолютным, было хрупкой иллюзией. Его управление, когда-то не подвергавшееся сомнению, теперь казалось неадекватным, обнажая уязвимости, которые были замаскированы видимостью контроля. Город был предан не только внешними врагами, но и неспособностью его внутренних механизмов обнаружить и предотвратить коварную угрозу внутри. Угроза главы, казалось, на мгновение заставила замолчать наиболее ярых инакомыслящих, но она также углубила разрыв между высшей и нисшей частью сообщества. Однако, осознав серьезность ситуации и риск дальнейшего раскола, тон предводителя смягчился. С более спокойным видом старейшина начал обращаться к толпе, пытаясь успокоить их: — Дорогие мои граждане, приношу свои извинения, — разнесся по площади голос предводителя, теперь уже с оттенком сочувствия. — Я понимаю ваше разочарование, ваше беспокойство. Но в этот момент неопределенности мы должны объединиться. В словах старейшины было что-то властное, резонирующее с намеком на сожаление по поводу предыдущей угрозы. Постепенно на площадь стало возвращаться все больше людей. Речь старца, хотя и была серьезной, встретила скептицизм со стороны некоторых, которые остались стойкими в своем разочаровании. Тем не менее, другие нашли утешение в призыве к солидарности, и постепенно толпа начала разрастаться. Среди собравшихся послышался ропот поддержки. Атмосфера, когда-то полная разногласий, начала немного смягчаться, когда старейшина призвал к диалогу, призывая всех работать коллективно над поиском решения. Площадь теперь носила признаки воссоединения — хрупкий, но обнадеживающий шаг к примирению. Постепенно подобие нормальной жизни вернулось. Пока девушка продолжала наблюдать за прохладной реакцией властей на протесты, внутри нее кристаллизовалось чувство одновременно разочарования и решимости. Старейшина осторожно ходил на цыпочках вокруг требований справедливости, не желая предпринимать решительных действий, которые могли бы углубить раскол. Теона распознала более глубокую истину — осознание того, что простого выражения недовольства недостаточно. Борьба должна перерасти в борьбу за более надежное управление. Сама структура общины требовала восстановления не только физических стен, но и институциональной структуры, которая подвела их в час нужды. Речь шла не просто о свержении нынешней власти, а о создании структуры, которая могла бы эффективно предвидеть и устранять потенциальные угрозы. Теона представляла себе руководство, которое будет уделять приоритетное внимание прозрачности, отзывчивости и сотрудничеству — качествам, которых не хватало во время правления старейшины. Объединив единомышленников, Ламбекин поняла, что предстоящий путь полон испытаний. Страх лидера перед разделением проявлялся в едва заметном сопротивлении, что делало борьбу за перемены еще более трудной. Однако искра стойкости внутри девушки отказывалась гаснуть, подогреваемая убеждением, что их сообщество заслуживает лучшего. Нужно было продолжать прерванный ритуал несмотря ни на что. Старейшина вместе с другими священниками образовали круг вокруг костра, создавая барьер, символизирующий узы, которые они сейчас разрывали. В центре стоял Эллиот, опустив голову, избегая обвиняющих и печальных взглядов. Лидер начал с призыва божества солнца и урожая, его голос резонировал с богатым, мелодичным ритмом, наполненным благоговением. — Великий Вальтерагхамоне, душа нашей земли, божественная сущность, которая направляла наш путь на протяжении поколений, мы просим твоего присутствия в этот торжественный вечер. Мы собираемся здесь, под куполом небес и бдительным оком заходящего солнца, чтобы обратиться к твоей мудрости. Мы приняли серьезное решение освободить одного из наших членов от уз, которые держали его в наших рядах. Это было принято путем размышления и коллективной воли нашей общины. Члены сообщества ответили мрачными кивками и выражениями единства, признавая необходимость действий. Наконец, лидер обратил свое внимание на Клиффорда: — Поскольку мы стоим на перепутье твоего и нашего пути, хотим отметить твое присутствие. Твое место в нашем сообществе принесло и свет, и тень, и теперь, по причинам, которые мы вместе исследовали, пришло время тебе перешагнуть наш порог. Голоса людей, хотя и дрожащие от нотки печали, говорили о проступках молодого человека и о договоре, который он заключил со злым духом. Сделав первоначальное объявление, лидер сделал шаг вперед: — Жители собрались, чтобы услышать твой голос, слова твоего сердца. У тебя есть возможность представить свое свидетельство. Эллиот, стоя под тяжестью принятого решения, глубоко вздохнул и начал обращаться к сообществу, Вальтер подпер голову рукой и невольно прислушался: — Я стою здесь смиренный, обремененный, и… — тут его взгляд встретился с Теоной, она смотрела на него, едва не плача, прикрывая покрасневшее лицо рукой. — Благодарю вас за предоставленную мне возможность высказаться. Воспоминания, которые храню об этом месте, о нашем совместном смехе и слезах, — это сокровища, которые я всегда буду носить с собой, — голос Эллиота дрожал от искренности, эхом разносясь по священному пространству. — Но я здесь не для того, чтобы оправдывать свои действия или возлагать вину на кого-то другого. Я лишь хочу передать глубину своего раскаяния и уроки, которые я усвоил. Прошу вашего понимания, вашего сострадания. Пока бывший богословский студент продолжал, члены сообщества слушали, на их лицах отражалась мозаика эмоций — понимание, сомнение и даже сочувствие. Молодой человек чувствовал взгляды своих близких и стыд, когда старец продолжал рассказывать о древних традициях и разорванных узах. Многие знали Эллиота с детства, наблюдали, как он рос, и воспитывали его в объятиях своей общины, теперь они были вынуждены отпустить его. Наставники положили на землю большие связки сущеных церемональных трав и сухих дров и осторожно подожгли их концы, позволяя им тлеть. Ароматные завитки дыма поднимались в воздух, затем превратились в большой костер. Эллиот готов был шагнуть в огненный тоннель. Пока трава тлела и испускала горький дым, священники начали петь, эти слова несли глубокое духовное значение, служили призыву на помощь высших сил и выражали коллективные намерения сообщества. Клиффорд прикусил губу, чтобы не закричать от боли, причиняемой молитвами, по указанию проводников ему завязали глаза, и он вошел навстречу огню. Он стал прямо, вытянув руки, пламя нежно щекотало его кожу. Повторение слов, наполненных духовным смыслом, наполняло воздух ощущением святости. Окутанный дымом, человек вошел в медитативное состояние, это момент глубокого размышления, самосознания и готовности к предстоящему переходу, в этом состоянии его можно убедить освободиться от любого бремени, сожалений и привязанностей, которые несет с собой. В этот момент он меньше всего будет ощущать боль. В кульминации священник достал кинжал и порезал запястья изгнаннику, Эллиот даже не сразу ощутил острое лезвие на своей коже, все еще пребывая под действием благовоний. Рефлекторно он одернул руки, но мужчина приказал вновь вытянуть их вперед, парень послушался и медленно, превозмогая боль, сделал так, как ему приказали, чтобы священнослужитель смог собрать кровь из ран. Этот акт символизирует жертву и разрыв старых связей с сообществом. Взятая кровь тщательно собирается в небольшую, богато украшенную чашу, что означает готовность человека отдать часть себя во имя сообщества. Даже когда он уйдет, шрам от пореза будет напоминать ему о то родине, которой он когда-то принадлежал. Именно это повреждение — знак о постыдной судьбе изгнанника, находился у Эллиота рядом с невидимой печатью продажи души злому духу. Человек отходил от дыма, боли, его энергия теперь очищена и готова к путешествию за пределы сообщества. Собранной кровью грешника польют дерево в главном храме, таким образом человек навсегда останется привязанным к месту, где он родился. Вся община опустила головы в коллективном жесте принятия и смирения. Вальтер считал, что напарник хорошо держался и выполнил свою роль во время обряда. С согласия общины молодой человек сделал шаг назад, прочь от священного огня и людей, которых он называл своими. Раны может легко исцелить призрак, но небольшой порез все равно останется. Потери, которые он чувствовал, были неизмеримы. Друзья его детства и соседи, с которыми он вырос, смотрели на него с молчаливой скорбью. Это было болезненное прощание, которого он никогда не мог себе представить — он стал тем самым «адбалар» — странником без цели, который никогда не впишется ни в какое общество.