Грустное солнышко

Когда Сайори, расплакавшись, прибегает домой пятничным вечером, она прямо так, в школьной форме, без сил падает на ковер в своей спальне. Ей не хватает сил доползти до кровати, поэтому она, скрючившись, остается лежать на полу и просто смотреть на ножку своего стола. Она не плачет. А лишь думает. Этот навязчивый голос в ее голове, повторяющий всегда одно и то же… Что она недостойна всего этого добра, что все притворяются из вежливости, что всем было бы проще, если бы ее не стало. Как бы часто друзья не оказывали ей жесты истинной дружбы, как бы Сайори сама мозгом не понимала, что они хорошие люди и правда ценят ее, этот голос в голове никуда не деется. Внезапно тишину комнаты прорезает мелодия звонка. Взяв телефон, Сайори сначала бросает взгляд на время: прошел целый час с конца клубной встречи, — а следом уже и на имя звонившего. «Моника»… Сайори пропадает из реальности, размышляя, стоит ли ей брать трубку. Несомненно, она должна, ведь Моника, в отличие от Нацуки, любящей в деталях рассказать как она сегодня пекла печенье, никогда не звонит просто так. Но при этом Сайори, догадывающаяся, что Моника могла слышать ее нервный срыв на ЭмСи, не хотела отвечать на ее звонок, предвещающий те же вопросы и те же ответы, что во время ее предыдущих депрессивных периодов. Но Сайори все же отвечает. Моника для нее — далеко не чужой человек. — Привет… — протягивает неуверенно президент клуба. — Ты как? — Хе… Да нормально. А ты? — Сайори натянуто улыбается даже при телефоном разговоре. — Я — хорошо, — отрезает Моника, ведь она позвонила не для обсуждения ее состояния. — Я… Ты… Боже, не люблю болтовню по телефону. Можно я приду к тебе? Они обе понимают, что намечается серьезный, но важный диалог. — А… Д-да, конечно, — выдавливает из себя Сайори. — Спасибо! Буду через полчаса максимум! — До встречи… Угукнув, Моника завершает разговор. Сайори заставляет себя встать и привести свое лицо и одежду в порядок.

***

Сайори находит последнюю чистую повседневную одежду, а непахнущих носков больше не остается, и ей приходится ходить по холодному полу босиком. Еще никогда ее депрессивный период не заходил настолько, что у нее заканчивается вся одежда кроме школьной формы. Ее родители работают за границей, и она очень редко их видит… Конечно, им плевать на нее… В гостиной комнате Сайори включает обогревание в котацу и чайник, после чего начинает ждать подругу. Из еды у нее — много фастфуда и сладостей, в основном на этом и держится последнюю неделю Сайори. Когда она приходила в гости к Монике, она ее всегда угощала чаем и домашней выпечкой. Вскоре раздается робкий стук в дверь. Этот звук усиливает тревогу в сердце Сайори, в горле пересыхает… Но она подбегает и с улыбкой открывает дверь. Моника, укутанная в пальто, со стильным зеленым шарфом, подходящим к ее глазам, просто здоровается с Сайори и входит в дом. Они даже не обмениваются формальностями, а Моника сразу, сняв верхнюю одежду и разувшись, идет к лестнице. Она знает, где у Сайори комната. — Н-нет, туда нельзя! — возмущается Сайори, схватив ее за локоть. Ее спальня ужасно грязная и захламленная… — Идем в гостиную. По отблеску в изумрудных глазах она понимает, что Моника видит причину. Но не спорит. Они идут в гостиную и уютно усаживаются у котацу с чашками горячего чая и мятными пряниками. — Блаженство… Как тепло! — радуется Моника, грея замерзшие ноги под теплым одеялом, а руки — напитком. — Д-да… Ненавижу холод. — Сайори не может не улыбнуться тоже, елозя ледяными ногами с онемевшими пальцами в котацу. Неловко она задевает колено Моники. Они обе вздрагивают и неловко усмехаются. — Хах… Спасибо, что разрешила прийти, Сайори, — произносит Моника смотря ей в глаза. Она кивает, краснея. — Ты… Эм… — Моника переводит дыхание. — Ладно, скажу прямо. Даже Нацуки понимает, что ты не могла просто «проспать» фестиваль. Сайори не начинает спорить, а лишь отводит взгляд и делает глоток чая. — И, м-м-м… Гораздо важнее, ты действительно думаешь, что я тебя ненавижу? Я же… К Нацуки я просто так фигурально выразилась! Я разделяю личное и учебное. Дернув плечами, Сайори устало кладет голову на стол, прислонившись горячим лбом к холодному столу. Моника вздыхает, и неожиданно ее рука ложится на волосы Сайори. Она немного их теребит. — Прости, я слишком заела на этом… Я не думала, что так задену тебя. Я просто хотела… — Моника кусает свою губу и неуверенно утешает почти плачущую Сайори, гладя ее по голове. — Извини, я слишком много говорю «я», хах… — Мне так жаль… — мямлит в стол Сайори. — Я… Прости меня… Моника вздыхает. Сайори много раз повторяла это слово «прости» после того проваленного фестиваля, но Моника никогда не отвечала прямо, что прощает. В этот раз… — Я прощаю тебя, Сайори. — Прежде, чем Сайори успевает что-то сказать, Моника берет ее за руку и твердо говорит. — Но мне гораздо обиднее, что ты обманываешь. Что ты не можешь рассказать нам правду. Пожалуйста, мы действительно волнуемся… Ты и в последнее время выглядишь очень… Грустной. Сайори смотрит заплаканными глазами. С трудом Моника не сводит с нее взгляда, как бы ей не было неприятно или страшно смотреть на слезы своей подруги. Они крепко держатся за руки, молча пробирая друг друга взглядами. — Может, я попробую догадаться? — предпринимает попытки достучаться Моника. Собеседница пожимает плечами. — Эм, ладно… Может, у тебя в тот день кто-то умер? Как она попала в точку с первого раза. Сайори вздрагивает, ее руки напрягаются, лицо белеет. — Н-ну… Можно и так сказать, — со странной улыбкой произносит Сайори. Моника поднимает брови в недоверии. — Как можно ответить так на вопрос, где могут быть только ответы «да» и «нет»? Сайори вздыхает. На этот моменте их разговор встает в тупик. Сайори обещает, что когда-нибудь признается, но по глазам Моники понимает, что она о чем-то догадывается. Они решают вместе сделать домашние задания, несмотря на то, что завтра выходные, и им не надо торопиться. В течение этого времени Сайори получает сообщения от ЭмСи: он волнуется, но Сайори отправляет ему фотку себя и Моники, убедив, что она в порядке, и чтобы он уделял внимание Юри. Пока Сайори и Моника делают упражнения по алгебре, двое их друзей проводят время в театре, и, честно, они немного завидуют. Вечером, попив зеленого чая, Моника уходит.