Привет из прошлого

Около четырёх лет назад Артём был в Аргентине по работе. Во время съёмок репортажа он жил в семье русских аргентинцев Марадона. Майкл и Анна были самыми солнечными аргентинцами, которых Виноградову удалось встретить. Они приняли его, как собственного сына: Анна собирала ему обед на съёмочный день, а Майкл подкидывал материалы для статей. Именно здесь, живя в этой семье, Артём встретил того, кто перевернул его жизнь. Того, кто заставил усомниться в собственных убеждениях и пропасть со всех радаров на два года. Её звали Василиса. Ей было семнадцать. Она была полной противоположностью своих родителей. Анна и Майкл были кареглазыми кудрявыми брюнетами, мягкими и солнечными по характеру людьми. У Василисы же волосы были огненно-рыжими, а под голубыми глазами красовались веснушки, будто по её щекам пробежала осень и рассыпала рыжие листья. Она была настоящей бомбой, все её эмоции были выкручены на максимум. Если она злилась, то злилась так, что что сносила всё на своём пути. А если грустила, то была способна затопить своими слезами весь материк. Василиса будто сошла со страниц русских народных сказок. Такая же неприступная, как Василиса премудрая, и красивая, как Василиса прекрасная. Чувства были очень тихим и скромными, как маргаритки на городской клумбе, которые пахнут объятьями и первой любовью. Влюблённость разгоралась в нём постепенно, и вот она уже снится ему - с пышной косой до пояса, и в белом платье, обшитом кружевами. Василису было сложно понять. Она то краснела, робко заправляя за ухо рыжую прядку, а уже на следующий день отвечала сухо, холодно, и, могло показаться, с презрением, будто Артём грязный пьяница, который пристал к ней с распросами. Виноградов понимал, что любить семнадцатилетнего подростка в его возрасте, как минимум, странно. Подростковая любовь яркая, но недолговечная, как огонёк спички. Да и Василиса его не любила вроде... так ведь? Артём сначала думал, что тронулся головой. Потому что ни одна из девушек, с которыми у него были мимолётные романы и интрижки, не вызывала у него ТАКИХ чувств. В присутсвии этой рыжей бестии, как называл её Виноградов, кружилась голова и становилось приятно горячо. Он закусывал губу и отводит глаза, потому что он не видел ничего вокруг. Парень знал, что он, двадцати четырёхлетний старпёр вряд ли будет интересен молодой, цветущий девушке. У них слишком разные приоритеты. Василиса была подростком с шилом в жопе, который сам не знает, чего хочет. Артём на её фоне чувствовал себя старичком. Он дарил ей букеты цветов, носил побрякушки с походов по городу. Она принимала подарки с горящими глазами, но не понимала (или делала вид) что Виноградов за ней ухаживает. По вечерам, когда родители работали в ночную смену, младшая Марадона  приходила к Артёму в комнату. Тихо, словно тот мог её выгнать, если она издаст хоть звук, садилась с ногами на голубое кресло и наблюдала за Виноградовым до тех пор, пока он не закончит работать с заметками. Тогда Василиса улыбнётся, и попросит рассказать про Урал, белых медведей и далёкий Байкал. Она знала это всё, как свои пять пальцев из книг и учебников, но всегда отвечала, что Артём хорошо рассказывает, гораздо лучше, чем учитель географии. Парень откладывал все срочные дела и горящие дедлайны, снимал очки и улыбался. Ощущение трепета окутывала его с ног до головы каждый раз, когда девушка, сверкнув на него голубыми алмазами, просила рассказать ещё что-нибудь. И Виноградов рассказывал, нервно сглатывая каждый раз, когда видел её нежную, мимолётную улыбку и встречался с изучающим взглядом напротив. Василиса слушала его долгие рассказы с замиранием сердца, положив подбородок на поставленную на коленку руку. Они сидели так, вдвоём,  по часу, а то и по три. Казалось, не было никого счастливее, чем эти двое. - ох ты, Господи,  ну сколько можно! - взвыл Артём,  устало прикрывая глаза. Он сидел над собственными записями уже около пяти часов,  а ничего дельного так составить и не смог. Ну что за день такой? Он даже не услышал, как открылась дверь в его комнату, и зашла Василиса. Она тихо подкралась к парню сзади, и положив руку ему на плечо спросила: - Может, отвлечёшься? - большой палец скользнул за ухо-сколько ты тут уже сидишь, не вставая? Весь вечер? - ты меня напугала - Виноградов снимает очки и поворачивается к ней с улыбкой до ушей - я не хотела- она улыбается в ответ и делает шаг назад - я могу чем-нибудь помочь? - просто сядь и посиди рядом - Артём продолжает улыбаться,  мысленно шлёпая себя по лбу. Вот опять. Он же взрослые человек, который, чёрт возьми, робеет перед какой-то девчонкой. Виноградов, было, возвращается к работе, но его не хватает и на пять минут. Рыжая сидит за спиной, на уголке его кровати, тихо нашёптывая песню себе под нос. - я хотел бы сказать тебе кое-что- Виноградов буквально швыряет ручку на стол, вставая с кресла. Он подходит к ровати и садится рядом с девушкой. Она удивлённо хлопает рыжими ресницами. Пожимает плечами и кивает: - что именно? Он вздыхает. - подожди минуту - не торопись. Соберись с мыслями. Тема очень тяжёлая, да? - можно сказать и так - и Артём рассказывает все с самого начала. Василиса слушала его молча. Парень внимательно следил за её эмоциями во время монолога, но считать мысли девушки не получалось от слова совсем. Она будто закрылась от него ширмой. - Василис, мне двадцать четыре года. Я хочу найти девушку, которой смогу довериться... может, в будущем, создать с ней семью. Василиса только вздыхает, проводя ногтем правой руки по ладони левой. Она поднимается и смотрит на Артёма с такой глубокой печалью, что тот невольно начинает прокручивать у себя в голове весь монолог в поисках того, что могло задеть девушку. - я поняла о чём ты - Василиса грустно улыбается и проводит пальцем по щеке Артёма. Тот смотрит на неё большими преданными глазами, как щенок - прости... - я правильно понял... ты не чувствуешь ко мне того же? - дело не в тебе, Тём... ты просто замечательный Она не заканчивает свою мысль и выходит из комнаты, оставляя Артёма в раздумьях и с переломанным на осколки сердцем. Виноградов обессиленно падает на кровать, смотря в потолок. Внутри него всё потрескалось, полопалось, полетело. В ушах стоял звон, словно от разбитого стекла. - да в пизду это всё! -шепчет он, подрываясь с кровати, хватая записи и выходя из дома. Перспектива кинутся под колёса была очень заманчивой. Наверное, с того дня и началось его личное проклятье. Ни до, ни после этой рыжей девушки он никого не любил. Ни одна девушка, с которой он был знаком, которой он нравился, ни одна не вызывала у него тех чувств,  которые он испытывал к Василисе. Он допускал, что все они замечательные,  он в принципе живёт по принципу "все девушки - богини". Но, пусть Артём и не хочет признавать этого самому себе, Василиса была ему милее остальных. Когда семья Марадона провожала его, стоя в аэропорту, девушка, кажется плакала. На Артёма совсем не смотрела, болтовню и наставления в дорогу родителей не слушала. Только после объявления на регистрацию и посадку,  когда уже было стала уходить, развернулась и кинулась Артёму на шею, едва не впадаю в паническую атаку. Прощения просила, говорила, что Артём замечательный, что она ему не ровень,  что найдёт лучше её. А Виноградов лишь обнимал, прижимал к себе крепче дрожащую Василису, кусал губу и шептал в ответ, что она не виновата, что он всё понимает. Было больно. Даня бы наверняка посмеялся, мол: "Однолюбы-выдумки и глупости", но Артём думал, что в тот момента умер и родился заново, уже без сердца. Потому что когда-то давно он оставил его в Аргентине. В семье Марадона, в руках рыжей девушки