О яшмовых драконах, что возжелали огненный нефрит

Цзымин, оставляя Ханьсюэ в первый раз не думал возвращаться, но выйдя за дверь, остановился. Внезапно нахлынувшее откровение о чувствах к обоим близнецам, почти уничтожило его, и он просто сбежал. Сейчас же, стоя на пороге, Сюэ Мэн всем сердцем жаждал вернуться. Сегодня, пока еще кровь в его жилах не застыла окончательно, он еще мог поддаться эмоциям, а вот завтра… Решение которое принял Цзымин — осталось неизменным, но прощание может быть и другим. Со старшим братом он провел сутки, что ж, младшему хотя бы достанется пару часов. С этими мыслями Сюэ Мэн открыл дверь комнаты.

***

Сюэ Цзымин быстрыми шагами сокращал расстояние между ними. Он шел и явственно ощущал, как нить связавшая его с обоими братьями натягивается все сильнее. Вскоре она совсем пропадет, — с болью подумал Сюэ Мэн. Счастье, выпавшее на их долю, было совсем коротким. И в этом несомненно был виноват только он один. Кто же знал что Глава Сюэ окажется таким слабым человеком. И разве виноваты братья Ханьсюэ в том, что его сердце не смогло определиться. Во всем виноват только я, — в который раз подумал Цзымин. Мне и отвечать за содеянное. Сюэ Мэн шел и чувствовал как умирает внутри, но совсем не пытался обратить этот процесс. Ему надо еще немного сил на завтра, когда на пик Сышэн прибудут оба брата. В том, что их будет двое, он ничуть не сомневался. А после того как старший Ханьсюэ возненавидит его, как с презрением обратит на него свой чистый взор, как произнесет слова осуждения, Сюэ Мэну останется только жалкое существование в этом бренном мире. Он очень надеялся, что ненависть, которая разольется в душе старшего брата, позволит тому жить дальше без сожалений. Может он даже уедет на практики в Гуюэе, а он не посмеет его осудить. Ну а младший брат, поняв какой он ненадежный человек, потеряет к нему всякое уважение и вернется к своим девицам, выкинув его из головы. Кому нужен такой неправильный человек как он? Сюэ Мэн и сам был себе противен, возжелал сразу обоих Ханьсюэ! Верх бесстыдства! Тут сердце его не выдержало, и Глава Сюэ почувствовал как оно зашлось от острой боли. Цзымину даже пришлось остановиться, его скрутило так сильно, что он побоялся упасть. Ощущение было такое как будто сердце разорвалось, а его осколки больно впились во все внутренности Сюэ Мэна. Это расплата за грехи, — мелькнула в его голове мысль. Проще было бы умереть, чем так мучаться. Но помня о том, что он наследник пика Сышэн, и у него есть долг перед орденом и родителями, Сюэ Мэн выкинул мысли о смерти из головы. Дождавшись, пока схлынет острая боль, он возобновил свой путь домой. Как прошла для него эта ночь, Цзымин не запомнил. Утром он очнулся в своей кровати полностью одетый. Ни как добрался до пика Сышэн, ни что он делал вечером, в его голове так же не отложилось. Переодевшись, Сюэ Мэн направился в павильон Алого Лотоса, где собирался провести время до приезда братьев. Дворец Тасюэ. Старший Мэй так торопился увидеться с Цзымином, что выполнил поручение гораздо раньше чем рассчитывал. Прибыв во Дворец Тасюэ, и отчитавшись перед главой Минъюэ, он пошел переодеться и омыться с дороги. После этого, Ханьсюэ сразу же рассчитывал поехать на пик Сышэн, но вернувшись из купальни, обнаружил в своей комнате младшего брата. Так как они уже несколько дней не виделись, то сердечно приветствовали друг друга. — Брат, — сказал младший Мэй, сразу же переходя к делу. — Мне кажется нам пора спросить Цзымина его мнение, по одному важному для нас всех вопросу. — Я полностью согласен с тобой, Ханьсюэ, — пребывая в превосходном настроении ответил старший близнец. Мэй-младший странно на него посмотрел, и у старшего брата возникло нехорошее предчувствие. — Ты вчера виделся с Цзымином? — резко спросил он. — Виделся, — не стал увиливать Ханьсюэ. И не только виделся, — подумал он про себя, и легкий румянец окрасил его щеки. Старший брат заметил этот румянец, и нехорошее предчувствие в его груди усилилось. Он верил Цзымину, но не доверял брату. И если учесть то, что они не успели переговорить перед отъездом, тогда получается — его младший брат имел все права на встречу с Сюэ Мэном. Поэтому, чтобы развеять подозрения, он решил немедленно поехать на пик Сышэн. И побоявшись спрашивать что-либо еще, Ханьсюэ-старший пригласил брата следовать за собой. Павильон Алого лотоса. Сюэ Мэн стоял посреди небольшого зала и невидящим взглядом смотрел на распахнутые двери павильона. В его груди поселилась острая боль, которая никак не хотела отпускать. Он испытывал подобную боль уже дважды: после смерти Учителя и родителей. Но сейчас, он и сам как будто лежал на смертном одре и ждал любимых людей, чтобы попрощаться. Про себя он молил небеса, дать ему сил все это выдержать. Услышав легкие шаги двух человек, он вздрогнул. Выпрямившись и ухватившись за свой Лунчэн, как будто подпитываясь от него, Глава Сюэ стал ждать появление Ханьсюэ. Мэй-старший взойдя на пик Сышэн, сердцем почуял где его будет ждать Цзымин. Не колеблясь, и не спрашивая дороги, он сразу направился в павильон Алого Лотоса. Младшему брату, ничего не оставалось как проследовать за ним. Увидев распахнутые двери павильона, оба брата зашли внутрь. Представшая картина лишила их всякой радости встречи — абсолютно бледный Сюэ Мэн, с глазами наполненными беспросветной тоской. Оба Ханьсюэ застыли от неожиданности, и вместо приветствия спросили почти одновременно: — Цзымин, что случилось? В голосах обоих братьев было столько беспокойства и любви, что Сюэ Мэн, чтобы не видеть их взволнованные лица, закрыл глаза. Оказавшись в темноте, Цзымин внезапно потерявший связь с реальностью, пошатнулся. Оба близнеца кинулись к нему с намерением поддержать, но Сюэ Мэн, уловив движение, хрипло произнес: — Не надо. Открыв глаза, он увидел совсем рядом застывших Ханьсюэ, и тут же сделал шаг назад. — Не надо касаться меня, а то…. замараетесь. Младший близнец сразу все понял, и не на шутку испугавшись такой реакции отступил. Старший брат, протянув руку к Сюэ Мэну, непонимающе произнес: — Что ты такое говоришь? Что произошло в мое отсутствие? Ведь когда мы виделись в последний раз, все было замечательно. Разве нет? Цзымин перевел свой потухший взор на старшего Ханьсюэ. Сейчас он хотел объясниться непосредственно с ним. Смотря на его прекрасное лицо, и понимая как сильно он подвел его, и что сейчас и вовсе разобьет его сердце, Сюэ Мэн дрожащим от сильных переживаний голосом произнес: — Да. Все было слишком замечательно. — Тогда почему ты сейчас в таком состоянии? Кто тебя довел до этого? При этих словах, его гневный взор обратился на младшего брата. Тот вздрогнул и потупив глаза подумал: Неужели это все из-за вчерашнего? Видя по реакции близнеца, что дело явно в нем, старший Ханьсюэ накинулся на него. — Что ты наделал? — закричал он. И схватив за грудки, встряхнул. Младший брат, не оказывая никакого сопротивления, все так же стоял с опущенной головой и молчал. Сюэ Цзымин, не желая ссор между близнецами, в которых несомненно был виноват только он, поспешил вмешаться: — Ханьсюэ, прошу, отпусти его. Он ни в чем не виноват. Это все, только моя вина. Старший брат опять повернулся к Сюэ Мэну, и срывающимся от волнения голосом произнес: — Чтобы не случилось, мне все равно. Только скажи сейчас одно. Мы вместе? И с невыразимой надеждой заглянул ему в глаза. Сюэ Цзымин так сильно любил его, что на миг ему захотелось броситься в объятия Ханьсюэ, и там забыть обо всем. Кому именно в объятия? — внезапно подумал он, и эта мысль его остановила. — Ты говоришь что тебе все равно? Даже не зная, что произошло вчера? — безжизненным голосом произнес Сюэ Мэн. От этого тона, и жутких намеков, у Мэя-старшего чуть не остановилось сердце. Цзымин, видя его состояние, и теряя последнюю волю к этому разговору, поспешил добавить: — Даже если тебе все равно, то мне — нет. Потом вздохнул поглубже, и желая поскорее со всем разобраться, быстро заговорил, не давая себя перебить. — Я бы очень хотел ответить что мы вместе, потому что люблю тебя. Но такой неправильный человек как я, недостоин быть с таким хорошим человеком как ты. Ханьсюэ-старший хотел было что-то сказать, но Цзымин умоляющим тоном произнес: — Прошу. Не перебивай. Тяжело вздохнув он продолжил: — Ты спрашивал что произошло вчера. Я отвечу. Вчера… Тут внезапно вклинился младший брат: — Цзымин, замолчи, — в отчаянии закричал он. Мэй-младший раньше брата понял куда ведет Сюэ Мэн, и от нехорошего предчувствия волосы на его голове встали дыбом. — Я же просил, — устало сказал Цзымин. — Не перебивать меня. Оба близнеца в страшном волнении уставились на него. — Вчера, когда ты уехал, я поступил самым подлым образом. Я предал тебя, — наконец-то договорил он. Голос Сюэ Мэна при этих словах сильно задрожал, и по щеке скатилась непрошенная слеза. — Вчера, — с нажимом продолжил Цзымин, выталкивая из себя слова. — Я был с твоим братом… Тут он прервался, и не смея дальше говорить, замолчал. Но старшему Ханьсюэ все стало понятно и без слов. От этого признания его грудь затопил арктический холод. Невольно его подсознание подкинуло картину: Цзымин стонущий под братом. Мэй-старший стал белее самого чистого снега, и сердце его пропустило удар. Сейчас он хотел говорить только с Сюэ Мэном, и подавляя желание обернуться к младшему брату, сказал глядя на Цзымина прожигающим взором: — Но ты же сказал, что любишь меня. В этой фразе было столько боли и непонимания, что Сюэ Мэн почувствовал себя самым скверным человеком на свете. Но он принял решение идти до конца, и как бы тяжело ему сейчас не было, молодой глава нашел в себе силы произнести больно ранящие слова: — В том-то все и дело, — слезы ручейками потекли по щекам Сюэ Цзымина. — Я люблю вас обоих. Воцарилась гробовая тишина. Братья Ханьсюэ замерли от этих слов, не в силах пошевелиться. А Сюэ Мэн, исчерпав все свои силы отвернулся, даже не замечая что его лицо заливают слезы. Он стоял и ждал презрения, ждал пока старший брат осудит его, а младший оттолкнет. Но совсем не рассчитывал на то, что его действия начнут оправдывать. — Цзымин, в случившемся виноват только я, — внезапно услышал он голос старшего Ханьсюэ. — Помнишь, когда ты приехал подавать на нас свою жалобу? Так вот, перед этим мы с братом заключили договор, и сделали это потому, что оба полюбили Главу Сюэ, но как поделить тебя — мы не знали. Единственное, что пришло нам в голову, это устроить борьбу за твое сердце, а ты уже потом сам сделаешь свой выбор. По всей видимости, это было неудачное решение, — с болью в голосе добавил он. — Брат, не надо быть таким благородным, и брать всю вину на себя. Договор заключали вместе, и отвечать будем вместе, — вмешался Мэй-младший. Он чувствовал что вчера переиграл сам себя. Вина, которая сейчас разливалась в сердце огненной лавой, прожигала его душу насквозь. Желая хоть чуть облегчить страдания любимого человека, младший брат дрогнувшим голосом добавил: — Цзымин, я отойду в сторону, если это сделает тебя счастливым. Сюэ Мэн повернул к ним свое мокрое от слез лицо. — Вы что меня не слышали? — выкрикнул он. — Ничто уже не сделает меня счастливым. Я пропащий человек. Вы заключили договор? Но вы же не предполагали, что я не в состоянии буду выбрать? Естественно, такое нормальному человеку и в голову не придет! Он закрыл лицо руками и давясь слезами проговорил: — Уходите. У обоих Ханьсюэ сердце разрывалось от этой картины. Их возлюбленный плакал, проклиная себя, но не их. — Мы все решим! — воскликнул Мэй-старший. Младший брат благоразумно промолчал, он понимал, что однозначного решения тут быть не может. — Решим, — повторил Сюэ Мэн, отнимая руки от лица и вытирая рукавом слезы. — Ты думаешь, тут можно что-то решить? Даже он, — Цзымин кивнул головой в сторону младшего Ханьсюэ. — Не видит здесь никакого решения. А опыта у него побольше, чем у нас с тобой вместе взятых. — Я люблю тебя! — неожиданно проговорил Мэй-старший. — И мне все равно, что у тебя было с братом. Сюэ Мэну, от этих слов, стало еще хуже. Он думал что его будут проклинать, но любовь, горящая в глазах обоих близнецов, делала его слабым. Цзымин смотрел сейчас то на одного Ханьсюэ, то на другого. Они стояли рядом, оба подавленные происходящим, и под тяжким бременем правды, выражение их лиц было одинаковое. Если б они не были так похожи, смог бы я выбрать? — мелькнула у него мысль. Но Сюэ Мэн, сейчас вглядываясь в их лица, понимал — несмотря на их похожесть, любит он их немного по-разному. Даже в постели, они у него вызывали разные эмоции. Если младшего брата он желал, то старшему готов был отдаться. От этих постыдных мыслей Цзымин пошатнулся, и желая закончить этот разговор опять проговорил: — Уходите. — Нет, — в унисон сказали оба близнеца. И не сговариваясь сделали два шага вперед, заключив Сюэ Мэна в крепкие объятия. Птичка попалась, и на миг не в силах была трепыхаться. Эти трое мужчин, сейчас являли гармоничную картину бесконечной любви. Любви, которую никто не поймет и не примет, но для них она была самая настоящая, бескрайняя и искренняя. Цзымин, всего лишь минуту позволил себе ни о чем не думать — одну короткую минуту безмерного блаженства, которую он мечтал запомнить на всю свою жизнь. Потом с криком: — Все это неправильно! Вырвался и отбежал в сторону. Братья опять сделали шаг ему навстречу, но Сюэ Цзымин больше не желал покоряться. Он все решил, нельзя было допустить, чтобы Глава Сюэ пал еще ниже. У него есть гордость, вернее ее остатки, которые сейчас взыграли в нем. Выхватив Лунчэн, Сюэ Мэн направил его в сторону близнецов. На его удивление, они даже не замедлили шаг, а упрямо продолжили двигаться к нему. Понимая, что это их не удержит, и он может снова попасться, Цзымин в отчаянии поднял Лунчэн, и не колеблясь приложил к своему горлу. Братья Ханьсюэ тут же остановились, с испугом глядя на дрожащую руку с острым мечом у самого горла возлюбленного. Звенящим от напряжения голосом Сюэ Мэн произнес: — Если вы меня действительно любите, то позволите сохранить мне остатки самоуважения. Я принял решение. Ни с одним из вас я не буду! Как можно выбирать между воздухом и водой? Если выбрать только воздух, он посмотрел на младшего брата, то продержишься три дня. Если выбрать воду, его взгляд переместился на старшего, то умрешь через три минуты. Просто уходите, и забудьте все, что было. И чтобы окончательно отвратить их от себя, он жестко добавил: — Я намереваюсь все забыть! Братья ему не поверили, но Цзымин, предвидя это, чуть нажал на меч, и по его горлу потекла тонкая струйка крови. Эта кровь окончательно убедила обоих Ханьсюэ, что Цзымин все решил окончательно. Боясь, что он навредит себе еще больше, они сделали два шага назад. У Сюэ Мэна сейчас был вид как у призрака: горящие нездоровым блеском глаза, и бледная кожа, под которой еле пульсировала жизнь. — Хорошо, — с трудом сдерживая слезы проговорил старший брат. — Мы уйдем. Только пожалуйста опусти меч. — Опущу, как только увижу что вы покинули павильон, — отозвался Сюэ Мэн. Младший Ханьсюэ, под давлением огромного чувства вины, не мог больше сдерживать слез, которые уже давно накопились в уголках его сине-зеленых глаз. Они покатились по щекам, в тот миг, когда он тихо произнес: — Прости меня, Цзымин. — Не надо просить прощения, просто уходите, — еще раз сказал он. А потом с болью прибавил: — Это я неправильный. Его рука с поднятым Лунчэном, еще сильнее задрожала. Сюэ Мэн чувствовал — силы его на исходе. Нестерпимая боль огненным кольцом охватило его тело, в голове шумело, ноги подгибались, и он боясь потерять сознание крепко стиснул зубы. — Цзымин, прошу, перестань говорить что ты неправильный, не терзай себя так, — умоляюще обратился к нему Мэй-старший, не в силах смотреть на его страдания. — А что правильного в моем поведении? — устало произнес Сюэ Мэн. — Не ты ли, совсем недавно мне сказал: «Сосредоточься на том, чтобы быть хорошим Главой ордена. Не будь блудницей». Ханьсюэ не знал что на это ответить. Он больше всего на свете любил этого человека, ради которого, не задумываясь, был готов пожертвовать всем, даже собственной жизнью. Но сейчас жизнь Сюэ Мэна подвергалась опасности, а он ничего не мог сделать. Понимая безысходность ситуации, Мэй-старший с любовью в голосе произнес: — Ты хочешь чтобы мы ушли? Хорошо. Но знай, мои чувства к тебе навсегда останутся неизменными. Если в этой жизни у нас ничего не получится, то помни, что я буду ждать тебя в наших следующих воплощениях, Глава Сюэ. С этими словами он развернулся и направился к выходу из павильона. На пороге светловолосый заклинатель замер, поджидая брата. С этого места он прекрасно видел своего возлюбленного, который стоял с мечом поднятым к горлу. Эта страшная картина навсегда застыла перед его взором. Боль затопившая сердце, была ничуть не меньше той, что испытывал сейчас Сюэ Мэн. Слезы покатились по щекам Мэя-старшего, когда он тихо произнес: — Цзымин, я клянусь тебе своей жизнью, что найду выход из этой ситуации. Младший Мэй, так же как и старший, смотрел на Цзымина глазами полными слез. Он многое хотел сказать, но все это меркло на фоне общего отчаяния троих мужчин, которые попали в ловушку собственных чувств. Поэтому, младший брат просто произнес то, что когда-то написал, но сам не озвучил: Не печалься, Птенец драгоценный, Для меня ты один совершенный! И покинул павильон вслед за старшим Ханьсюэ. Оставшись один, Сюэ Мэн опустил Лунчэн. Страшная слабость накатила на него, и чтобы не упасть он опёрся о меч. Сейчас, после ухода близнецов, в его голове была только одна мысль: родители, Учитель, Мо Жань, братья Ханьсюэ — все значимые для него люди, по тем или иным причинам покинули его. Наверно, он родился под несчастливой звездой, раз никого удержать не в силах. Цзымин выпрямился, убрал Лунчэн в ножны и вышел из павильона Алого Лотоса. Теперь, это место будет для него связано только с самыми печальными воспоминаниями — воспоминаниями о навеки утерянной любви. Сюэ Мэн, воспаленный разум которого уже был на грани, решил что ему надо прилечь. Я посплю, а завтра не будет так больно, — наивно подумал он. Поэтому, медленно погружаясь в нарастающую пустоту своей измученной души, он заставил себя дойти до личных покоев. По пути, глава ордена еще умудрился ответить на вопросы учеников, которые встретились ему. В своей комнате Сюэ Мэн лег на кровать, свернулся калачиком, и не выдержав заплакал. Все его внутренности горели огнем, а разум не выдержав отключился. Цзымин и сам не заметил, как провалился в тяжелый сон. На следующий день, пик Сышэн охватила тревога. Глава Сюэ, который должен был появиться в зале Даньсинь, не пришел к назначенному времени. Старейшина Сюаньцзи, вызвался сходить за ним, и обнаружил Сюэ Мэна лежащего на кровати без сознания. Щеки его лихорадочно горели, а температура тела была явно выше нормы. В срочном порядке вызвали старейшину Таньлана, который после осмотра вынес неутешительный диагноз: сбой работы всего организма.