Письма из Кандагара. автор Вова Адидас

Двадцатиградусные морозы кошмарили Казань уже больше недели, буржуйка в бытовке ни хрена не грела, но выхода не было, приходилось терпеть, превозмогая лютый мороз. Снегом заметало всё и вся уже третий день к ряду, но кто они такие, чтобы боятся непогоды. Страшнее было поймать перо под ребро от какого-нибудь залётного гастролера или отшиться с позором. А какое-то время пересидеть в бытовке, которую они когда-то с Адидасом в божеский вид привели – было нормальным. Особенно, когда по твою душу рыскают менты. Турбо знал: стоит только домой забуриться, отогреться, морозы пересидеть, мамкиного борща пожрать, так «супера» снова в какую-то херню влезут, а отвечать потом перед Кащеем кто будет? Он с Зимой на пару! Да и под ментовский разнос попасть не хотелось, мало ли, загребут ещё на пятнадцать суток, тогда и от старших прилетит за неосторожность. Шмыгнув носом, он хлебнул горячего чая из алюминиевой кружки, зависнув с ручкой над тетрадными листами, недавно отобранными у Маратика. Ему и так хватит. Они с Вахитом уже давно собирались послать письмо Вове Адидасу, спросить как он там, за жизнь рассказать, да и вообще – не терять связь. Осталось только придумать, как начать. У Туркина в слова всегда было неплохо, поэтому это ответственное дело досталось ему, пока Зима отправился на поиски чего-нибудь съестного, чтобы перебиться. Вот он и стал думать… «Привет, Вова, из теплой Казани! Сейчас у нас и правда потеплело, всего минус двадцать. Как там в твоем "горячем" Афганистане? Надеюсь, ты держишься, как настоящий герой. Здесь, конечно, тоже не все гладко. Ты бы поржал, увидев, как Зима на днях устроил драку на рынке с домбытовскими. Пришлось выручать, так что теперь просиживаем твой продавленный диван в бытовке, пока всё не утихнет и морозы не спадут. Ты бы сказал, что мы, как всегда, в своем репертуаре. Вспоминаю наши веселые времена, и скучаю, брат. Наверное, ты уже знаешь, Кащей теперь один из основных авторов на Универсаме, важный такой ходит, в туфлях, дублёночке, солидный дядька. Был бы ты сейчас здесь, со своим авторитетом быстро навёл здесь порядок. Ты знаешь, без тебя как-то всё не то. Мы с Зимой, конечно, тащимся от веселья, но часто думаем о том, как ты там, в этом адском песке. Ты верь в себя, Вов, и помни, что мы все верим в тебя. Ты для нас – настоящий герой, пример, авторитет! Ты за нас был горой и мы за тобой пойдём, ты только возвращайся оттуда, брат. Мы ждем тебя невредимым. Береги себя, братишка, и дай им там по морде за нас всех! Обнимаю, Валера. P.S. От Зимы тебе тоже большой и пламенный!» Турбо перечитал изложенный на бумаге текст, скользя взглядом по строчкам. Вышло вполне сносно. На столе уже ожидал своего часа конверт, подписанный по всем правилам. Заклеив письмо, Валера обернулся как раз в тот момент, когда в дверь постучали. — Кто там? — спросил Турбо с некоторой опаской. Осторожность лишней не будет. — Марат. Услышав это имя, Валерка сплюнул от досады и открыл дверь. — Тебе чего, шкет? — Зима прислал за письмом. — Суворов, очевидно, догадывался, кому они там настрочили. Поручение выполнить следовало, к тому же он и сам хотел брату послание передать. В прошлый раз как-то совсем мало написал, Вовка, наверное, обиделся. — Письмо… — многозначительно повторил Валера и, хмыкнув, забрал со стола конверт и вручил Адидасу-младшему. — Ну на, держи. Сам-то брату пишешь? — Пишу. — И правильно. Он у тебя человечище! — Похвала из уст Турбо звучала как-то с сарказмом, но на деле Марат знал, что Вовку многие уважают и помнят, и Валера в их числе. — Чего встал? Дуй, почта до шести работает, сегодня отправить надо. Марат развернулся и зашагал к выходу. Валера закрыл дверь и подумал, что следовало бы Вовке несколько строк и о младшем братце черкнуть, но, раз тот сам пишет, то, наверное, Адидас в курсе, что мелкий его пришился. Зима вернулся вечером с добычей: банкой тушёнки, картошкой в мундире и маленькой банкой консервированных огурцов. На душе сразу стало теплее, несмотря на вновь разыгравшуюся метель на улице. Валерка к тому моменту как раз чай заварил, дров в буржуйку подкинул и со спортзала забрал несколько старых форменных бушлатов, чтобы ночью теплее было. Внутри бытовки тускло светила лампа, создавая уютную атмосферу. На лицах у парней до сих пор были видны следы драки, а на потрепанных шмотках – заметна грязь. — Ну, Зима, ай да молодец! Такой подгон притащил! — Турбо вынул картошину из кастрюли, посолил, причмокнул. Голодная босота… Вахит хмуро кивнул, открывая банку тушёнки. — Что там на районе? — с полным ртом картошки осведомился Валера. — Все по домам сидят, на улицах ни души. Оно и к лучшему, может, меньше кошмарить будут. — Да уж, не ожидал, что всё так закрутится. — А кто ожидал? Никто. Они молча ели, иногда перебрасываясь короткими взглядами. Вахит налил себе кипяток из чайника, а Турбо достал сигарету. — Нам бы до конца недели на этом северном полюсе не замерзнуть, а дальше можно и в люди выдвигаться, — выдыхая дым, рассуждал Валера. — Помнишь, как тот тип в синем петушке разложился у стены? Мощно ты его приложил! — Надо же было этому умнику показать, что домбытовским на Универсаме делать нехуй. Парни болтали, смеялись, попивая чай и закусывая картошку с тушёнкой. Несмотря на усталость и потрепанность, они неплохо себя чувствовали в этой скромной бытовке. — Ну, а что дальше, Турбо? — А дальше – будь что будет. Адидас с Афгана вернется, всё изменится, отвечаю! Зима кивнул, грея в руках чашку чая: — Звучит неплохо.Только бы вернулся. — Да ну тебя, сплюнь! Зима трижды плюнул через левое плечо и по деревянному столу постучал, лишь бы не сбылось. Они продолжали есть и пить, обсуждая планы, пока за окном нарастал снег, создавая пушистый ковер на земле.