***
На часах четыре утра, на плечах рюкзак, в руках телефон, на столе записка. Пришло время… Сердце бешено колотится, сжимаясь от чувства вины. Нет! Она не сбежит вот так. Гордо подняв взгляд и надменно оглядев столовую, она возвратилась к себе в комнату. Василиса хотела прямо сказать причину ухода. Без записок и такого. «Нет!» — убрала она мысли о побеге из головы и выкинула их в окно. Хотя в мусорку было бы лучше. Нервно теребя край футболки, девушка села на кровать. Дергано осматривая комнату, она протянула вздох, дабы успокоиться. Она любила своих родителей, ценила их заботу и старания. Любила, но не могла жить так. Она очень хочет им всё объяснить. Чтобы они поняли ошибки, не верили её во всём. Василиса хотела остаться. Хотела жить прежней жизнью, каждое утро наслаждаясь вкусным ароматным запахом заварного кофе и омлета, которые готовила мама. Хотела играть в настолки, как когда-то по вечерам с семьёй. Но понимала, что это невозможно. Понимала, что выросла из этого возраста… Главное, чтобы родители поняли свою ошибку и не клеимили её. Это бы она просто не выдержала… Василиса очень любила родителей. Понимая, что они делают всё, что в их силах. То, что считают правильным… Любила, но не могла. Не могла здесь находиться, когда ей не дают знакомиться с людьми. Она была отделена от них. И это-то в её шестнадцать лет! А ведь Василиса просто хотела жить. Жить, как обычный подросток…***
Раздался звонок в дверь, скрежет замка и громкий хлопок. Лисса сняла шапку и её ярко-рыжие волосы сверкнули на солнце. Куртка оказалась на вешалке, ботинки на полочке. — Привет. — Э… Привет? — волнительно-вопросительно спросила женщина, старательно скрывая опасения. Но Нортон заметил искорки тревоги в её ярко-синих глазах. — Что-то случилось?.. — Да вроде нет, — Нортон нахмурился, — просто надо поговорить. Он тяжело вздохнул. Напряжение витало в воздухе, будто не давая сдвинуться. Сухо поджав губы, он поморщился — сам виноват, что не принял решение дочери раньше. — О Василисе. — отрезал мужчина и облегченно вздохнул — эти слова дались ему с трудом. Огромные васильковые глаза распахнулись. Лиссу, удивлённо смотревшую на мужа, будто пробило током. — Хорошо, — и она пошла мыть руки, всё ещё недоверчиво хмурясь. Нортон уселся на диван, массируя виски и сокрушенно качая головой.***
Короткий стук, на схлопывание двери, и вот уже Василиса улыбается завтракающим родителям — Приветики! — Доброе утро, — мягко улыбнулся отец, погружаясь в газету — у него была привычка на завтраках читать свежие выпуски новостей. Девушка аккуратно присела на мягкий стульчик, и тут же положила себе оладьев, предварительно полив тарелку сгущёнкой. Волнительно вздохнув и поджав губы, она прищурилась. Надо быть решительней. И, медленно моргнув, она выдавила: — Мам, пап я хотела сказать…***
Нортон резко мотнул головой — не время погружаться в мысли. Ему надо признать свою ошибку, что было очень и очень трудно, особенно для него. И все же надо — значит надо. Из прохода показалась Лисса. Мягкая улыбка, любопытный взгляд, гордая выпрямленая осанка — то, что он любил в ней. Любил её мелодичный голос, словно звон колокольчика, прорвавшийся сквозь глухую тишину; любил её плавность, легкость, будто она была пушинкой. Лисса уже успела переоделся в домашнюю футболку-размохайку и тут же плюхнулась на диван. М-да, тут плавностью уж точно не пахнет. — Ты хотел поговорить? — спросила Лисса, изучая его взглядом и мило улыбаясь. — Да. — упрямо отрезал Нортон — Я бы хотел… М, … Извиниться перед тобой и Василисой за мою не правоту — и выдохнул — А… Так вот как… Ну, хорошо, извинееия приняты — ехидно улыбнулась Лисса. — Так просто? Честно? — А что, должно быть трудно? Как хоче… — Нет-нет-нет, я понял, спасибо. Но если серьёзно, то я правда хочу извиниться. Я был просто ужасным отцом. — Это ты будешь говорить Василисе — покачала головой Лисса — а сейчас пойдём готовить. И без возражений! — Ну Лисса… — жалобно протянул он и притянул к себе — Что? — наивно по-детски спросила она, выпучив огромные глаза — Ты что-то хочешь? — прошептала на ухо мужу Лисса — Тебя! — хохотнул Нортон и повалил её на диван — Хороший подарок — одобрила она и запустила свои нежные руки в его волосы… Ему было хорошо. Он отвлёкся от всех проблем, всех дел, которые надо сделать. От всего… Сейчас не было ничего, кроме Лиссы и её нежных пальцев, скользящих по оголенной коже. Он будто попал в другой мир. Где не было ни Василисы, ни договоров. Не было никого, кроме него и Лиссы. Здесь были только они… Вместе и навсегда.