OOPS

— Как ты мог перепутать её с госпожой Сон? Ушик хватался за живот, качаясь от смеха на единственном стуле в гримёрной, пока Юнги вынужден был стоять на грани шпагата, чтобы двое омег дотягивались до его лица и волос, подкрашивая посиневшие от холода губы и снимая заколки с уложенной чёлки. Было важно, чтобы в следующем кадре он не отличался от себя в предыдущем, несмотря на разницу в съёмках в несколько часов. Сценаристам обязательно было в каждую дораму вписывать поездку героев к морю? Непременно зимой, когда все нормальные люди прячутся от холода по уютным кофейням и домам, и только два влюблённых олуха оставляют свои следы на песке, рискуют подхватить не просто простуду, а воспаление лёгких, и стараются не дрожать в кадре, убеждая зрителя по ту сторону, что в нулевую температуру нет ничего лучше, чем гулять по пустынному пляжу, пока ледяные волны омывают песчаный берег. — Она тоже госпожа Сон, — сказал Юнги, едва размыкая губы, чтобы не чувствовать этой неприятной сухости, которая появлялась после тинта и всех махинаций с макияжем. Ушик снова рассмеялся, теперь как-то ликующе. — Ей чертовски повезло. Ты потанцевал с ней, дал автограф и сделал селфи… — этот парень даже не догадывался, что было кое-что ещё, кроме удовлетворения фанатских потребностей. — Грубо говоря, она попала на бесплатную фан-встречу и даже без ограничений. Директор Ан наверняка будет в бешенстве, когда узнает об этом. Больше из-за того, что не заработал на ней. Юнги скривился, не видя в ситуации ничего особо смешного. Всё вышло не так, как он планировал, и не только из-за того, что танцевал не с той омегой. В тот вечер, пока он вежливо болтал с настоящей дочкой господина Сона, не мог оставаться сосредоточенным на пустых разговорах о его талантах и красоте. Обычно ему льстило слышать, что он хорошо справлялся со своей работой и вызывал у кого-то восхищение, но другая госпожа Сон оккупировала его мысли, и пока он давился шпажками с фруктами и выпивкой, думал только о том, как заберёт пальто и встретиться с девушкой, которая обеспечит ему бессонную, но интересную новогоднюю ночь. И что в итоге? Она ушла. Скорее даже сбежала. Возомнила себя грёбаной Золушкой, вместо туфельки оставив воспоминания о потрясающем минете и сладкий запах дыни? У Юнги начинало ныть в висках, когда он слишком глубоко погружался в мысли о том, чего лишился. Но боль отступала, как только он говорил себе, что эта потеря была незначительной, и даже к лучшему, что он проворочался полночи, сонно бормоча сценарии следующих эпизодов, в полубреду проводя пресс-конференцию с самим собой и проигрывая варианты ответов на вопросы о грядущих проектах и подписании нового контракта. Потому что готовиться к работе было полезнее, чем заниматься сексом. Хотя его терапевт мог бы поспорить с ним по этому поводу. — Прекращай, — рявкнул Юнги рассерженно, прожигая хохочущего менеджера недовольным взглядом. — Ты забыл, что я просил кофе? И где новые грелки для рук? Прежние остыли и задеревенели уже. Ушик выдохнул, больше не выглядя весёлым. — Уже бегу, — сказал он уныло, плетясь к выходу из комнаты. — Когда люди говорят «бегу», это подразумевает быстрое передвижение, а не ползанье улитки, — вдогонку бросил Юнги, после уворачиваясь от кисточки, щекочущей его по подбородку, и спрашивая: — Долго ещё? — Секундочку, — пролепетала одна из омег, стягивая с его волос последнюю жёлтую заколку и жестом приказывая коллеге заканчивать с пудрой. — Теперь полностью готово. — Спасибо, — смягчаясь, буркнул Юнги, а потом первым вышел из гримёрной, в холле бывшего театра встречаясь с Джи Раюн — его партнёршей по любовным делам в кадре. Пока все вокруг носились, готовясь к съёмкам, они выбили себе уголок для того, чтобы пробежаться по сценарию и обсудить, кто, кого и как за руку в нужный момент возьмёт, напомнить друг другу о замечаниях, что были сделаны ещё на чтениях, а также определиться с поворотом головы для поцелуя, чтобы не растягивать этот неловкий момент и нечаянно не примёрзнуть губами, прежде чем дело дойдёт до досъёмок с разных ракурсов и неудовлетворения режиссёра. Правда, в конечном итоге, больше всех недоволен был Юнги. Топчась по песку, он хмуро смотрел на экраны после каждой отснятой сцены и подмечал самые незначительные огрехи, вплоть до немного задравшегося из-за порывов ветра пальто и пряди волос Раюн, которая не так была убрана за ухо. Он нещадно критиковал собственные интонации и свист ветра, просил переснять и в промежутках между включением камер совал в руки коллеге грелки — не потому что заботился о ней, а потому что ненавидел касаться холодных пальцев. Неудивительно, что для многих работа с ним была испытанием, а никак не благословением. Даже у режиссёра не получалось расслабиться, а госпожа Юн очень старалась. — На сегодня закончили, — первой начиная хлопать в ладоши в честь хорошо проделанной работы, огласила она, как только сумерки опустились на Каннын, а вдоль дороги над пляжем зажглись фонари. — Уже? — вместо того, чтобы поддержать аплодисменты и всеобщие выдохи облегчения, спросил Юнги. — Разве мы не собирались отснять пару коротких сцен с Джихваном для другого эпизода прямо здесь? Утром вы показывали мне улочки… — Отснимем завтра в Кванджу. Юнги такое не нравилось. Равномерное распределение работы и соблюдение изначального графика было важно для того, чтобы уложиться со съёмками и монтажом в срок. Он любил, чтобы к премьере хотя бы 80% материала было отснято, потому что иначе не мог со спокойной душой рассматривать новые проекты, прежний не доведя до конца и до идеала. — А может лучше задержимся сегодня? Когда Юнги широко открывал глаза и они едва ли не наполнялись слезами из-за морозного ветра, он становился похожим на котёнка. Режиссёр Юн его этот взгляд к середине съёмок научилась игнорировать. — Нет, — отказала она, — никто не будет задерживаться ради сцен, которые можно перенести на завтра, и тебе разве не нужно сегодня на важную встречу? Она помогала складывать наушники и аппаратуру, а Юнги рядом на автомате собирал в стопку сценарии сегодняшнего эпизода. — Мне? — спросил он, ткнув себе в грудь указательным пальцем. — Господин Ан лично просил отпустить тебя вовремя, чтобы вы с Ушиком успели в Сеул на какую-то встречу. Этот чёрт тебе совсем отдыха не даёт? Юнги понятия не имел о встрече, но уже не удивлялся. Всё чаще случалось так, что директор с менеджером что-то там выдумывали у него за спиной, а ему приходилось следовать их планам, потому что из-за контракта его руки были связаны. — Не даёт, — пробормотал он. — А вы случайно не знаете, к которому часу нам туда нужно? Она не успела свериться с наручными часами, чтобы высказать своё предположение, так как точного времени не знала, а Ушик уже подскочил к Юнги, таща его за локоть прочь с песка и обещая накормить его в Сеуле вкуснейшей пиццей. — Это такая плата за какую-то встречу? — фыркая себе под нос, спросил Юнги. — Так ты уже слышал, — у Ушика хватало сил улыбаться и кланяться людям вокруг. — Директор Ан сообщил мне буквально этим утром. — Что за встреча? — Пока не знаю, но по его словами «это совершенно новый и очень интересный проект» для тебя. Это и пугало больше всего. Директор Ан в последнее время был чересчур креативным как для человека, что привык сидеть в большом кожаном кресле и подсчитывать растраты и доходы. — Ещё и очень прибыльный, наверное, — язвительно сказал Юнги. — Наверное, — сказал Ушик. Он открыл для Юнги задние двери фургона, а пока машина прогревалась, держал для него стопку из джинсов, футболки и тёплой толстовки, косвенно принимая участие в переодевании, но больше — в упаковке брендовых вещей для съёмок в чехол. Когда с одеждой было покончено, Ушик вернулся за руль и выехал с заставленной машинами парковки. — А где мои кроссовки? — Посмотри внизу. Возможно, они под сиденьями. Юнги даже включил фонарик на телефоне, чтобы убедиться, что его обуви нигде нет, только чёрные туфли, идеально подходящие под костюм, но никак не подходящие под зауженные книзу джинсы, из-за которых его нога казалась просто огромной. — Их нет. Ты что, оставил их в театре? — Нет, я точно забрал. — Тогда где они? У Ушика не было ответа на этот вопрос. Он просто знал, что бросил кроссовки на один из ковриков под ноги. — Чёрт, — выругался Юнги, — а это ещё что такое? Чья это толстовка? — Твоя, — уверенно сказал менеджер, но, расслышав ещё пару ругательств позади, нервно сглотнул и добавил: — Теперь твоя. Это подарок Хеми на Рождество. Ты бросил её в фургон и не забрал домой, поэтому я сложил её в твои вещи… — Что тут написано? — Юнги светил фонариком себе на грудь, в изображении над текстом узнавая очень известного драматурга. — Хватит делать драму, ты не Шекспир, — подсказал Ушик, после плотно сжимая губы, чтобы сдержать улыбку. Юнги так смешно бесновался, ворочаясь на заднем сиденье. — Напомни, что мы ей подарили? — спросил он, натягивая пуховик и застёгивая его на кнопки, чтобы надписи не было видно. — Коробку шоколадных конфет и сертификат в СПА. — В следующий раз нужно подарить сертификат на курс сценической речи. Без конфет. Он всё ещё был смешным, поэтому Ушик прыснул. — Весело тебе? — недоумевал Юнги. — Так хочется, чтобы на вашей «важной встрече» я опозорился? Обувь не та, одежда не та, я даже не знаю, о чём пойдёт речь… — Уверен, директор Ан и менеджер Квон уже всё решили, что бы это ни было. Твоё присутствие — не более чем формальность и возможность ознакомиться с их идеей перед её воплощением. — Ненавижу такое… Юнги сложил руки на груди, откидываясь на спинку и запрокидывая голову. Свет от фар проезжающих по встречной машин и тени проскальзывали по потолку, и, глядя на них, Юнги мысленно отключался, буквально пару минут ни о чём не думая и перезагружаясь после насыщенного рабочего дня. Отметая все тревоги и сожаления, он медленно моргал, пока усталость взбиралась ему на плечи, своей тяжестью клоня в сон. — Разбудишь минут за двадцать до Сеула, — попросил он, поддаваясь невидимому монстру изнеможения и полностью закрывая глаза. — Ага, — ответил Ушик. Его ответ прозвучал очень тихо, а мотор машины глухо поддакнул, но сторонний гул всё равно шумел в ушах Юнги. Было похоже на белый шум, который не позволял мозгу расслабиться. Напряжение сдавливало виски, и стоило альфе на мгновение сосредоточить на этом своё внимание, как всё тело заныло в разы сильнее. С болью в шее, плечах и стопах уснуть уже не получалось, и оставалось только склонять голову то влево, то вправо в надежде на кратковременное облегчение. Юнги занимался этим около двух часов, ёрзая на сиденье и оттягивая ремень безопасности, упрямо держа глаза закрытыми и тщетно убаюкивая себя. — Мы приехали, — сообщил Ушик полушёпотом, как только Юнги удалось вновь расслабиться. — Уже? — выглядывая в окно, он сонно потёр глаза, вдруг чувствуя, что и правда мог бы уснуть, если бы они ещё немного проехали. — Выходи здесь и иди в пиццерию. Встреча уже должна была начаться. — А ты? — Найду место для парковки и подойду. Юнги застонал от досады. Ему так не хотелось никуда идти, особенно — на улицу после тёплой машины, а Ушик всё поторапливал. От усталости становясь медлительным и покорным, Юнги выбрался на улицу и пошёл к кафе, на входе попадая в поток тёплого воздуха кондиционера. От перепада температуры его бросило в жар, и пуховик пришлось расстегнуть. Людей внутри было немного, в основном сидели по одному или по двое, поэтому найти единственную большую — из пяти человек — компанию не составило труда. Они занимали столик ближе к кухне, который был завален какими-то бумагами вместо салфеток и тарелок с пиццей. Директор Ан, как обычно, возбуждённо гудел, доказывая, что ему всё нравится, даже если идея была откровенно плохой, но должна была принести хоть какой-то доход. Юнги глубоко вдохнул и шумно выдохнул, подозревая, что этот ужин будет отстойным, но по мере приближения к столу с целым букетом резких и мягких запахов, что были в разы сильнее расплавленного сыра, подгоревших корочек и начинки, его мнение успело измениться. Достаточно было уловить сладкий дынный запах. Летний, лёгкий, бодрящий. Он не исключал, что это ошибка или злая шутка измотанного воображения, но ускорил шаг, спеша получить подтверждение или опровергнуть свои догадки. — А вот и он! — директор Ан поднялся со своего места, и всем остальным тоже пришлось вскочить. — Позвольте представить, Мин Юнги. Директор Ан распинался, говоря, как его уже все заждались, как не могли без него заказать еду, как он должен был уехать со съёмок пораньше, пока пиар-менеджер STAR Entertainment и его ассистент неловко посмеивались, но Юнги толком их не слушал. Его взгляд замер на омеге в голубой рубашке и укороченной чёрной жилетке, что выгодно подчёркивала тонкую талию и округлую грудь. Ну вот и попалась беглянка. — А это редактор Ким Сокджин и писатель Сон Омджу, — представил их директор Ан, улыбаясь на приветственные поклоны. Юнги тоже немного улыбнулся, отчего-то радуясь этой дурацкой встрече, как будто она сулила ему что-то хорошее, а не дополнительные нервы и ненужные телодвижения ради пополнения казны компании, которую он собирался бросить. — Эти двое — профессионалы своего дела, — добавил менеджер Квон. Юнги и не сомневался, но пока не мог понять, зачем ему знакомиться с редактором и писателем. Пока он пялился на Омджу, а она в пол, его затолкали в угол, усаживая на стул рядом с источником потрясающего запаха, от которого у него рот наполнялся слюной, и всучили стакан имбирного лимонада. Минутой позже, когда подошёл Ушик, места за столом стало катастрофически мало. За бурными обсуждениями идеальной пиццы Юнги позволил себе съехать на край стула и облокотиться на стол правой рукой, таким образом наклоняясь ближе к Омджу. — Ну привет, госпожа Сон, — сказал он, улыбаясь ей краешком рта. Он ожидал, что она смутится, зальётся краской, начнёт мямлить, — в общем делать то, что в таких случаях должны были делать омеги, — но Омджу лишь скользила взглядом по строкам распечатанных и сгруппированных идей, притворяясь, что не слышит его мурчащего полушёпота. — Госпожа Сон… — начал снова Юнги. — Госпожа Сон! — директор Ан был в разы громче, и на его голос Омджу моментально отреагировала, вместе со стулом поворачиваясь чуть левее, подальше от лукавого взгляда тёмно-карих глаз. — Когда Ян Руби говорила о вас, я сначала не воспринял её слова всерьёз, но, видя, с каким успехом распродаётся её автобиография в первые дни после выхода, я заинтересовался. И не только я. Наше агентство в целом. И Мин Юнги в первую очередь. Юнги впервые слышал о книге Ян Руби, но гораздо больше его удивляла собственная заинтересованность в этом. — Поэтому было принято решение выпустить его книгу, — директор Ан дотянулся через менеджера Квона, чтобы легонько хлопнуть Юнги по плечу и вынудить его оторваться от разглядывания девушки. — Мою книгу?.. — тут же подхватил он. — Я ведь не… Не умел делать этого, не хотел, не имел достаточно времени. — Да, мы с редактором Кимом сделаем всё возможное, — голос Омджу звучал очень серьёзно и жёстко, когда она чеканила каждое слово. — Для нашего издательства честь сотрудничать с вашим агентством. И лично для меня честь писать для… — она чуть сощурила глаза, бросая которкий взгляд на Юнги. — Самого популярного актёра прошлого года. Или ему показалось, или в её словах крылось никакое не восхищение, а сарказм. — Что? — Юнги нахмурился, не понимая, что это всё значит. — В смысле писать?.. — Пей лимонад, — подбил его локтем менеджер Квон. Благо, директор Ан решил ему всё объяснить, понижая голос, чтобы никто посторонний случайно не подслушал: — Поскольку ты очень занят съёмками и никак не успеешь заняться книгой сам, мы собрали все твои лучшие идеи, чтобы доверить их людям, которые сделают это быстро и качественно. Юнги было как-то неловко признаваться, но у него никогда не появлялось идей для книги, чтобы из них можно было выбрать лучшие. — До марта. С параллельным переводом на английский для выпуска книги за границей, — пролепетал ассистент менеджера Квона, считая, что эта новость заслуживает довольного смешка в конце. Едва ворочая языком от схватившего за горло волнения, Юнги поинтересовался негромко: — Мы будем врать? Если кто-то другой собирался писать за него книгу, основываясь на «его» идеях, это ведь был обман, не так ли? А с параллельным переводом это был интернациональный обман. — Вам как будто это впервые, — Омджу таки удостоила его хоть какого-то внимания. — Вы же актёр, постоянно на экране врёте. И не только на экране, в пустых и тёмных гардеробных тоже. Холодок в её голосе, безучастность в её взгляде, тонкие намёки на обиду в её словах… Она заставляла его чувствовать себя чертовски странно, так, словно это он сбежал с той вечеринки, оставив её в дураках. А он почему-то думал, что она обрадуется их новой встрече. Так или иначе, она вела себя как его фанатка, и она явно хотела, чтобы у того, что началось в клубе, было продолжение. Так в чём её проблема? — Кажется, вы врёте намного чаще, — подчёркнуто вежливо произнёс Юнги. — Работа такая, — Омджу слегка пожала плечами, при первой же удобной возможности отворачиваясь к альфе из издательства, чтобы сказать ему якобы по секрету, но так, чтобы Юнги наверняка расслышал: — Честно говоря, не понимаю, какой смысл звать актёра, если он всё равно не будет принимать участия в написании или обсуждении. Могли бы сэкономить это время и поскорее приступить к первому драфту. Те, кто только читают сценарии, понятия не имеют, как много времени и сил требуется, чтобы их написать… Её слова и так были возмутительными, как и это снисходительное поведение, но её насмешливое хмыканье, предшествующее новой колкости, окончательно убило настроение Юнги на возвращение ей долга: — Хм, эту истину даже на толстовках печатают.