***
Альтаир не появлялся на парах уже как неделю. Не сказать, что Робера де Сабле расстраивало отсутствие мелкого гаденыша, даже наоборот - очень даже радовало. Во-первых, Ла-Ахад своим видом лишний раз не мозолил глаза и не действовал на и без того расшатанные нервы, а во-вторых, к концу семестра у деканата появится достаточно веская причина для того, чтобы мальчик вылетел из учебного заведения со свистом и больше никогда даже не приближался к зданию университета. И все бы было замечательно, да только выяснилось, что ебать мозг за прогулы нерадивого студента будут никому иному, как самому де Сабле, чему он, мягко скажем, был не рад. Ещё больше его напрягал тот факт, что ебать мозг ему взялся Ричард. А декан юридического факультета славился тем, что мог и с мертвого стрясти, так что Робер предпочитал лишний раз решать все споры в горизонтальной плоскости, потому как если они с Плантагенетом начинали о чем-то спорить, то дело могло спокойно дойти и до драки. Даже в их возрасте и при всей его выдержке иногда хотелось съездить Ричарду кулаком по роже, да посильнее. А так все было более чем сносно: лекции первогодкам читать было приятно и легко: никто не орет, не бесится, не жрет и не отвлекает его от рассуждений, чем, иногда грешили старшие курсы. Обычно первокурсники не такие наглые и хотят заработать авторитет, хотя и у него было несколько интересных личностей. Но, в общем и целом, группа ему досталась не самая ужасная, по большей части спокойные и трудолюбивые, а главное - благополучные студенты. И пока тот же Сибранд носился по кабинетам со своими алкоголиками-наркоманами, а Монферрат сходил сума от приваливших ему объяснительных за прогулы, он мог спокойно проводить вечера у себя дома или дома у Ричарда, смотря как пойдет. Вот уже и лекция подходила к концу, оставалось всего несколько минут, а потом у него было "окно". Можно будет часок с лишним провести в свое удовольствие: попить чаю с Марией и обсудить глупых студентов, конченое начальство, да пожаловаться на то, что это самое начальство давно не дарило ему цветов.***
Это был пиздец. Самый настоящий. Иных слов в своем более, чем богатом словарном запасе Мария найти не могла. В то время, как Робер спокойно себе вычитывал необходимый материал студентам, иногда сетуя на то, что слишком скучно просто рассказывать что-то, она могла только нервно постукивать пальцами по столу и удерживать себя от того, чтобы не орать, как потерпевшая. Марии "повезло" вести лекции для первокурсников по теории права и государства, которые проходили для целого потока. Ничего сложного: просто объясни малышам материал, ответь на их вопросы и уйди в закат. Она имела неосторожность думать, что все идет по плану равно до тех пор, пока однажды в душную аудиторию, в которой не открывались окна (а на улице, на минуточку, +30°), буквально ввалился Альтаир, надушенный так сильно, что создавалось впечатление, что он вылил на себя целый флакон духов. Все закатили глаза, думая, что хуже быть не может, но шоу только начиналось. Вальяжно подойдя к столу преподавателя, Альтаир сделал вид, что снимает шляпу, и неуклюже поклонился. По аудитории прокатились смешки, и начало Марии уже не нравилось. Впрочем, она выдавила из себя улыбку и как можно более спокойно сказала: — Добрый день! Присаживайся, — девушка жестом указала на свободное место. — Благодарю, mademoiselle, — парень широко улыбнулся и хотел поцеловать ее руку, но Мария успела отстраниться; дурацкие смешки закончились, и теперь воцарилось такое молчание, что у мисс Торпе зазвенело в ушах. Альтаир, не переставая давить дебильнейшую лыбу, неспешно прошелся по ряду и сел на самой последней паре. Девушка не была верующей, но сейчас она молила всех богов, которых знала, чтоб этот додик достал телефон и сел в него играть. Выдохнув, девушка собрала разложенные на столе листы конспекта лекции и, прокашлявшись, начала: — Итак, дорогие студенты, на прошлой лекции мы остановились на том, чем отличаются друг от друга понятия "страна" и "государство". Кто может мне напомнить? Альтаир первым поднял руку; Мария решила дать ему шанс: — Да, Альтаир. Парень медленно встал, откашлялся и громко, отчеканивая каждое слово сказал: — Государство - это я. Студенты развернулись к Альтаиру и внимательно на него смотрели в ожидании следующего финта. Тишина в аудитории была такой многозначительной, что для пущего эффекта не хватало только звука сверчков. Мария села на стул и обреченно посмотрела на Альтаира; помня свою студенческую жизнь, о сегодняшней лекции можно забыть. — Так сказал король... хм... не помню, кажется его звали Людовик... Да, точно, Людовик, не помню, какой по счету, но пусть будет двадцатым, это не суть важно. Он был могучим, сильным, властным королем, — Альтаир впился в Марию глазами, будто хотел просверлить во ней дырку. — Но запомнился он тем, что все свои деньги он тратил на свою самую любимую, самую желанную и самую привлекательную женщину - маркизу де Помпадур... — Маркиза де Помпадур была фавориткой его правнука... — неуверенно отозвался Малик, смотря на друга с выражением полного недоумения. — Да, какая разница! Главное, что он не жалел денег на красивых женщин, — Альтаир подмигнул преподавательнице, и в аудитории кто-то прыснул со смеху; Марии же оставалось только каким-то образом дожить до конца лекции с передозировкой испанского стыда. Потом было и такое, что Альтаир зашел вполне спокойно, поздоровался и сел назад. Мария обрадовалась, что в тот раз мальчик просто был под влиянием ретроградного Меркурия. Девушка успела прочитать половину положенного материала, как вдруг с задней парты послышался протяжный вой, который был на самом деле какой-то французской песней, но Мария едва разбирала слова из-за акцента певца. Альтаир протяжно выводил:Et si tu n'existais pas
Je me serais qu'un point des plus
Dans ce monde qui vient et qui va
Je ne s'enterais perdu
J'aurais besoin de toi.
И сегодняшняя лекция не была исключением: Альтаир уже успел пошутить про красные лабутены, рассказать всем о взаимосвязи между размером ноги и длинной члена, а так же Мария смогла пережить прилично подвявший букет одуванчиков. Она сжала кулаки до бела, судорожно думая, как заставить этого идиота заткнуться. "Боги, может, его к доске вызвать или дать какое-нибудь задание?" - обреченно спросила девушка саму себя, как неожиданно придумала, как закончить этот балаган. — Альтаир, могу ли я тебя попросить сходить за мелом? — Мария улыбнулась так ласково, как только умела, в голове проворачивая задуманное. — Для вас, мисс Торпе, хоть звезду с неба! — Альтаир подорвался с последней парты и вприпрыжку поскакал из аудитории; стоило ему только выйти, Мария молнией метнулась к двери и закрыла ее на засов. — Итак, на чем мы остановились? — она поправила волосы и краем глаза заметила, как все студенты облегченно вздохнули: за глупостью весело наблюдать только первый раз, потом она начинает надоедать. Так и прошла пара по теории права и государства, в течение которой все упорно делали вид, что не слышат ожесточенного стука в дверь и крики снаружи.***
В кабинет Робера Мария ворвалась, злобно хлопнув дверью и так на него посмотрев, что мужчина молча сел поудобнее в кресле и, не отводя от неё удивленного взгляда, спокойно поставил чашку кофе на стол. — Что случилось? — Робер указал на стул перед собой и Мария тут же злобно на него плюхнулась; поставив локти на стол, она прикрыла лицо ладонями и выдохнула сквозь зубы. — Я не видел тебя такой со времен сдачи диплома... Это так кто-то из студентов постарался? — Да, постарался, — зло зыркнув на своего собеседника Мария все же продолжила, убрав руки от лица и скрестив их на груди; Робер всем своим видом выражал полное спокойствие. — Между прочим твой студент. — Мой? — удивленно переспросил Робер. На самом деле тут было только два варианта: либо Аббас, одуревший от того, что ему пообещали, начал качать права, либо его любимчик решил перейти к активным действиям. Но так как Альтаира в стенах их учебного заведения в последнее время не наблюдалось, Робер сделал вывод, что донимает его коллегу Софиан. — Ну и что Аббас вытворил? — не отрываясь от бумаг спросил профессор. — Аббас? Да он ведет себя, как шелковый. Дело не в нем... — Мария закатила глаза и приняла из бледных рук Робера чашку с горячим кофе; добротно из неё отхлебнув она продолжила: — Дело в Альтаире. Ну, ты понимаешь: он как на моей паре не появиться, так начинает пошло шутить и сам же с этого ржать, а потом - задавать мне тупые вопросы вообще не по теме. И так каждую пару, каждую, ты понимаешь?! Перебиравший до этого папки с самый невозмутимым видом Робер вдруг замер на секунду, а потом поднял на неё глаза и даже снял очки. Вот так новости: все же его пиздюк у кого-то на парах да появляется и очень даже продуктивно работает. — М-да, у меня его на парах всю неделю нет, — сказал Робер, поднимаясь со стула и перекладывая взятую папку с личными делами студентов его группы на полку и обдумывая услышанное. Значит, к нему на пары Альтаир не ходит, к Сибранду, насколько Робер осведомлялся, тоже, а вот к Марии - исправно. Посещает все лекции, да ещё и активничает. Интересно, конечно, это все. Видимо, мальчик решил избавиться от своих душевных страданий и, наконец, признаться в любви объекту своего обожания, только вот весьма странным способом. Переведя взгляд на расстроенную Марию, Робер легко ухмыльнулся: она сама еще не знает, в какое болото неосознанно влезла. И все же, придав лицу серьезное выражение, он продолжил: — Так что для меня новость, что Альтаир в университете появлялся вообще. — А как же ответственность за детей, Робби? — злобно спросила она его, отхлебнув ещё кофе, а Робер подумал долить ей туда коньяка для поддержания душевного равновесия. — Он ведет себя черт знает как! — Не мои проблемы, — заявил ей с ходу де Сабле, не успев даже подумать. И проблемы, правда, были не его. Пока Альтаир не решит кому-то проболтаться о его весьма близких связях с деканом, он тоже своими глубокими познаниями о чужих переживаниях делиться не станет. Это не потому, что он такой благородный рыцарь в сияющих доспехах на белом коне, вовсе нет. Просто кроме этого шантажировать Ла-Ахада пока нечем. — Сходи к Ричарду пожалуйся, — чуть погодя сказал Робер, надеясь, что Марию удовлетворит такой ответ. — Робби, еб твою мать, — выругалась она так стукнув чашкой по столу, что Робер обрадовался тому, что она не полетела в него. — Ты не можешь на него повлиять совсем?! — А как я тебе на него повлияю, если я его не вижу? — отозвался Робер, чуть остужая пыл Марии и её волю к орам на весь этаж. — Есть, конечно, вариант прийти к тебе на лекцию, но я не уверен, что даже тогда он не съебется. Они долго молчали. Робер заполнял отчеты и накладные, пока Мария приходила в себя и старалась унять злость. На улице уже во всю вступила в свои права осень. Легкий ветерок залетел в приоткрытое окно, и девушка подставила ему лицо, постепенно успокаиваясь. — Одного не понимаю: чего он от меня хочет? — через какое-то время отозвалась Мария. Робер, конечно, многим лучше, чем Мария, понимал, чего именно от неё хотел несносный студент, хотя мисс Торпе об этом это знать не обязательно. Тем более, что за эти сведения придется заплатить, хвала Богам, что не ему лично. Робер втянул в это Сибранда, потому как автомат по римскому праву можно было получить всего одним законным способом. Вспомнив об это он, поправив очки, сказал: — Ну, я мог бы с ним поговорить, — сказал он, чем вызвал у Марии неподдельный интерес и оживление: она явно будет рада избавиться от своей головной боли в виде приставучего и влюбленного подростка. — Но мне кое-что от тебя нужно. — Ну какой же ты ушлый, — усмехнулась она; Робер в ответ тоже улыбнулся. — Выкладывай, что тебе надо. — Самая малость, думаю, для тебя не будет проблемой, — де Сабле умел держать интригу, слишком хорошо умел; и вот Мария, которая уже представляла то, как её коллега орет на приставшего к ней студента, не была готова услышать то, что сказал ей де Сабле: — Мне нужна та самая юбка, в которой ты пришла на первое сентября. Мария, замолчала, а затем, откинувшись на спинку стула, странно посмотрела на де Сабле и сказала: — Послушай, если у вас с Риччи такие... специфические фетиши, то купи себе юбку сам, — девушка недоверчиво глядела ему в глаза. — К тому же, она на твою задницу не налезет... —Да нет, ты все не так поняла, это не мне... — уточнять то, что о применении несчастного предмета одежды она угадала, лучше не стоило. — А кому тогда? И зачем? — Государственная тайна, — улыбнулся он. — Ты опять за старое, — покачала головой Мария. — Даже думать страшно, что ты там придумал... Но по рукам. Будет тебе юбка.***
"Маалик, ну скинь её фотку, плиииииииз!" "Нет, Альтаир, иди нахуй." Прошла всего одна ебаная неделя учебы, а Альтаир уже всей душой ненавидел университет. На пары ходить, откровенно говоря, не хотелось: ни к куратору де Сабле, за глаза им и Маликом прозванному Волан-де-Мортом, за вечно пресное выражение рожи и уж слишком ебливый характер; ни к его белобрысому, всегда бухому и прилизанному дружку-немцу Сибранду, который преподавал у них немецкий; ни к дотошному засранцу Монферрату, у которого одну буковку несчастную не так произнесешь, так сразу начнется: "Ебун ты кошачий, кто тебя учил читать?". Единственной парой, которую он все же посещал была пара мисс Торпе, но то ли он был неудачливым идиотом, то ли она оказалась ему не по зубам - "Снежная королева" игнорировала все его намеки. А потому им было принято серьезное и ответственное решение: прогуливать. Прогуливать дома было невероятно палевно: если его спалят родители, он получит десятичасовую лекцию от отца и попросту распрощается с карманными деньгами; по коридорам университета разгуливать во время пар было достаточно глупой идеей, ведь в любой момент из-за поворота мог показаться Его Светлость декан Ричард и пинком под зад загнать на ненавистную пару по "Судебным и правоохранительным структурам"; шляться улицами и скверами и страдать херней до обеда он не мог по причине того, что господин Умар был знаком едва ли не с каждой собакой в этом городе, так что Ла-Ахаду-старшему непременно бы доложили о прогуливающем пары сыне, и Альтаир опять-таки выгреб бы по полной программе. Да и скучно одному разгуливать по улицам, ведь Малик слишком переживал за свою успеваемость, а потому прогуливать ни под каким предлогом не собирался, а Кадар, учась последний год в школе, как проклятый гнулся дугой над учебниками. Неожиданно для самого Альтаира его любимым убежищем от внешнего мира стала подсобка, та самая, где он впервые встретил декана и своего куратора в достаточно компрометирующем положении. Но какие бы ему воспоминания не навевала это место, все же он осознавал, почему выбор великовозрастных голубков пал именно на неё. Она хоть и была маленькой, затхлой и забитой всяким хламом, но ею редко кто пользовался. За всю неделю, что Альтаир тут провел, к нему ещё ни разу никто не заглянул за каким-нибудь моющим. Так что, Альтаир преспокойненько сидел в кладовке и все, что ему оставалось - грустить от того, что женщина его мечты никак не желает обращать на него внимание.***
Заветная черная мини-юбка была, наконец, у него в руках. Оставалось дело за малым... Робер гордо направлялся в соседнее крыло их университета. По пути ему встретился спешащий куда-то с огромной папкой документов Монферрат. Всё как обычно: деловой строгий костюм с иголочки, алый галстук и, если не считать недельной щетины, он выглядел крайне солидно. Подойдя ближе, они остановились и пожали друг другу руки. — Снова работаешь за двоих, mon ami? — прищурился де Сабле, увидев у друга на лице ещё и фиолетовые круги под глазами, признак приличного недосыпа; Вильяму не редко случалось подменять их общего белобрысого друга, когда тот являлся на работу в таком состоянии, что перед нормальным человеком и показаться стыдно, но сегодня был особый случай. — Ага, — ответил он, ловя улетевшие от порыва ветра документы; Робер нагнулся чтобы собрать те, что все же сдуло на пол. — Сибранд, как ты понимаешь, не в настроении перед начальством стелиться. — И как он? — собрав все с пола Робер спокойно вернул документы Монферрату, который, скромно и коротко отблагодарив его, выдал явно неутешительный ответ: — Пьет пятую рюмку за храбрость. — Ну я же просил держать его трезвым. — Робер вздохнул, удрученно закатив глаза. — А ты пойди, раз такой умный, и попробуй у него пузырь отобрать, я на тебя посмотрю! — нахмурившись, Вильям зашагал в сторону кабинета Ричарда. — Я буду через пятнадцать минут. До аудитории, где находился Сибранд, Робер дошел в траурном молчании. Ох, как же сейчас будет весело проворачивать свой гениальный план с пьяным в дупель Сибрандом! На самом деле, план был прост и понятен: он, когда искал компромат на Альтаира, нашел парня, который обладал нужной информацией, но готов был ею поделиться взамен на автомат на сессии. Роберу гордость никогда не позволяла ставить оценки просто так, даже если ученик был прилежный и умный, а такому идиоту, как Аббас Софиан, в других условиях и тройки бы не поставил, но надо было крутиться как-то выкручиваться. Вот и сторговались эти двое на зачет по римскому праву. Была, правда, одна маленькая проблемка. Преподаватель римского права Абу аль Нуквод славился на весь университет двумя вещами: стастью к шикарным празднествам и гулянкам до рассвета, и чтобы обязательно с алкоголем и кучей еды, а еще любовью к мужчинам. И так уж вышло, что положил он глаз на самого "натурального натурала", коллегу Робера, его близкого друга и самого верного товарища - Сибранда. Сибранд, конечно же, всеми правдами и неправдами старался навязчивых ухаживаний избегать: и попытки поговорить игнорировал, и цветы не брал, и конфеты не ел, в первую очередь, потому, что не жаловал сладкое, но тут как посмотреть, что было первостепенным. Автомат Абу согласился поставить только при условии, что Робер устоит им личную встречу. Конечно, Сибранд бы не пошел на это ради хорошей оценки на сессии даже не своего студента, если бы его другом не был Робер. Спустя два часа уговоров, бутылки коньяка, распитой на двоих, и обещания сводить немца на балет де Сабле таки получил желаемое согласие. Легонько толкнув дверь, Робер наконец вошел. В полумраке аудитории выделялись ярко только две вещи: мрачное ебало Робера и голубая рубашка Сибранда. Тот, впрочем, кажется был уже совершенно невменяем и не заметил, как Робер подошел к его столу. Подорвался немец с коротким воплем только тогда, когда де Сабле захотел выдернуть из его правой рук бутылку. — А-а, ой, блять, — Сибранд, увидев, что на дне бутылки совсем ничего не осталось, отставил её в сторону и с максимально независимым видом педантично пригладил чуть растрепавшиеся светлые волосы; даже в юности он славился тем, что в пьяном состоянии прекрасно умел корчить из себя праведного трезвенника. — Привет, старый, пришел по мою душонку, не так ли? — По твою, хоть что-то ты помнишь, — сказал Робер, и перед немцем на стол упала черная юбка; он с минуту поглазел на неё и нервно сглотнул: видимо, пяти рюмок для храбрости явно было недостаточно. — Вот, собственно, надевай. — Ты серьезно? — усмехнулся немец, вставая и подхватывая предмет одежды, начиная его рассматривать. — У кого взял? — У Марии, у вас размер почти один и тот же, — серьезно отозвался Робер, скрестив руки на груди; они, между прочим, важным делом собираются заняться, нечего тут хиханьки-хахоньки разводить. — Так что, будь аккуратнее, я ей клялся жопой, что юбку верну в целости и сохранности. — Да не переживай, сам понимаю, что если накосячу, голову она оторвет нам обоим, — немец начал неспешно расстегивать пуговицы на рубахе. — Не понимаю, как Мари согласилась-то нам ее дать... — А она и не соглашалась, — спокойно ответил Робер, наблюдая, как его друг снимает уже брюки с ботинками и, оставшись в одних трусах, начинает натягивать юбку. — Я ей не сказал, кому юбку дам. — Ах, вот оно что, — Сибранд, наконец, влез в несчастный предмет одежды и с горечью посмотрел на Робера; оно и понятно, и сам Робер бы так смотрел, будь он на его месте. — Робер, Робер, о слове "честность" ты явно ничего не слышал... — Хватит уже языком чесать, пойдем, — сказал де Сабле, когда Сибранд закончил завязывать шнуровку берц на левой ноге; правда странно на спортивного телосложения мужчине в армейских берцах смотрелась аккуратная мини-юбочка. — Чем быстрее начнем, тем быстрее отмучаешься. — А Вильям как же? Мы разве его подождать не должны? — в коридоре послышался топот; дверь открылась, и в аудиторию заглянул Монферрат. — Не опоздал? — спросил он суетливо. — Нет, что ты, наш герой только оделся.***
— Послушай, Робер, я не это имел ввиду, когда говорил, что нам с Сибрандом нужна встреча! — пролепетал Абу, сняв с головы извечный белый, как лицо Сибранда, берет. Сибранд, который, невероятно нервничая, ерзал на стуле, не прибавлял Роберу спокойствия. Его попросили организовать встречу, её он и устроил, даже больше. Чем Абу был недоволен, для него по сей момент оставалось загадкой, а спорили они уже добрых десять минут. Изредка и злой Робер, и пьяный напуганный Сибранд косились на дверь, за которой их ждал не пожелавший участвовать в уговорах Абу Монферрат. — Нет это ты меня послушай, технически я свою задачу выполнил, — холодным голосом отозвался Робер; ему порядком надоела эта беседа ни о чем, ведь Абу мог бы уже давно начать говорить с Сибрандом, раз так попиздеть тянет, чего его, собственно, задерживать? — Ты просил, чтобы я устроил вам свидание, я его и устроил, чего ты от меня ещё хочешь? — Ты не понимаешь, — скорбно вздохнул аль-Нуквод. — Иногда мне кажется, что общение с Ричардом не идет тебе на пользу. Робер закусил губу, подавляя поднимавшуюся внутри злость. Такие разговор его всегда бесили. Нравоучения слушать он упорно отказывался ещё с того момента, как покинул родной дом и перестал видеть отца, который любил наставлять своего сына-сатаниста на путь истинный. Робер не отрицал того, что мог ошибаться, мог быть не прав, но он точно не собирался слушать взахлеб лекции в снисходительном тоне о том, как правильно прожить его собственную жизнь. — Мне кажется, что ваше с Ричардом понимание любви очень однобоко, — он уперся локтями о столешницу скрестив пальцы. — Просто невероятно! Вы как будто на все смотрите через призму секса. — Ты просил меня привести Сибранда, я его привел, — казалось, что ещё десять минут этого бессмысленного трепа де Сабле не выдержит. — Повлиять на то, что чувствует к тебе мой друг я не могу. Я свою часть сделки выполнил, так что, будь добр, теперь твоя очередь. — Да ну и хер бы с тобой, скажи этому своему идиоту, что будет ему автомат, — сказав это он помолчал немного, потом взглянул на все ещё беспокойно ерзающего на стуле Сибранда и махнул рукой: — И дружка своего забери с собой. Они вышли из кабинета в гробовом молчании. Робера никогда не ебало чужое мнение, но слова Абу, абсолютно постороннего человека, заставили его задуматься. Абу ведь действительно был прав. Де Сабле не смог вспомнить ни одного раза, когда их с Ричардом связывало нечто большее, чем простой перепихон. Между ними не было чего-то такого, что можно бы было назвать громким словом "любовь"; не было цветов, подарков, ухаживаний там всяких, и Робер правда думал, что так даже проще. Между ними, признать честно, никогда этого не было. Вот чтоб с первого взгляда прям. Робер горько усмехнулся. С первого взгляда он, разве что, набил Плантагенету его наглую рожу, а потом все вышло, как вышло, само собой. Из тяжелых мыслей его вывело внезапное "ой". — Я, кажется, юбку порвал...