***
Несмотря на невзгоды в университете и дорогу домой тремя автобусами, ибо папан выдал деньги строго на проезд общественным транспортом и на дешманский чай в буфете, Альтаир вернулся домой в приподнятом настроении. И все из-за той злополучной контрольной по теории права, где он нихуя, собственно, не написал, кроме стиха про вульву собственного сочинения. Жаль, что ни мисс Торпе, ни господин Ла-Ахад не оказались ценителями высокой поэзии о вечном, и теперь Альтаир был вынужден побираться у Малика и Рауфа, выклянчивая булочку из столовки. — Ма, па, я дома, — крикнул Альтаир с порога, снимая пальто и стягивая ботинки. В коридоре показалась Мод с полотенцем в руках; она ласково улыбнулась сыну, взяла его пальто и затем спросила: — Как твои дела, сынок? — Все хорошо, — ответил парень, хотя на самом деле лучше бы подошло "заебись", но при маме он фильтровал базар. — Есть что покушать? — А ты заслужил сегодня ужин? — из своего кабинета медленно вышел глава семейства и, облокотившись о дверной косяк, строго смотрел на сына. — Сдал реферат? Альтаир закатил глаза. Папашку сейчас интересовала исключительно его учеба, ведь после доноса его любимой ученицы, Умар плотно взялся за своего отпрыска. При чем, тут сложно сказать, что больше разозлило Ла-Ахада-сташего: разгильдяйство сыночка или же его недвусмысленные намеки взрослой женщине. В тот день Альтаир пережил трех часовую лекцию о том, что он полнейший дегенерат и гребаный извращенец, и единственное, что скрашивало нудный монолог папы, так это прозвища, которыми он называл своих менее любимых учеников: де Сабле досталось "черт волосатый", и хуй пойми, какие волосы он имел в виду, учитывая, что Волан-де-Морт лысый, а декану - "рыжий утырок". Интересные у них там отношения, конечно... — Да, мисс Торпе сказала, что я молодец, — Альтаир выдавил из себя улыбку; ага, как же, скажет она ему такое. — Так теперь можно отужинать? — Можно, — Умар довольно усмехнулся и вернулся в свой кабинет. Альтаир, быстро закинувшись пюре с котлетой, помыл за собой посуду и рванул в свою комнату строить свой гениальный план, надежный, сука, как швейцарские часы. Парень стал на листке накидывать схему. Чтоб закрыть сессию, нужно закрыть хотя бы на "тройки" риторику, английский, немецкий, римское право, юридическую технику, правоохранительные органы и теорию права и государства. С риторикой все легко и просто: Джубаир, почти круглосуточно находящийся под кайфом, нарисует любую оценку, хоть "пять". С римским правом тоже все более-менее нормально, ведь, посчитав баллы, Альтаир выяснил, что он наскребет себе на заморышную "троечку". С немецким было сложнее, но тоже решаемо: Сибранд был либо пьяным, либо с жутким похмельем, поэтому что мешает услужливому студенту принести страждущему преподавателю бутылочку пивка? Альтаир откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. Дальше начиналась проблема, вернее, целых три: Вильям Монферрат, Робер де Сабле и Мария Торпе. С Волан-де-Мортом и так было все ясно, он просто пошлет нахуй с экзамена на пересдачу, это очевидно, как дважды два, но чем черт не шутит, может, его до этого хорошо декан выебет, и лысый мудак будет в приподнятом настроении духа. Мисс Торпе, прекрасная Мария с обворожительной улыбкой и идеальной фигурой, хорошенько его отымеет, унизит и тоже благополучно отправит пересдавать. Но вот обшарпаный Монферрат был темной лошадкой: Альтаир не драконил его особо, если не считать эпизод с юбкой, а потом даже что-то делал и что-то сдавал. Может, как-то проканает... "Во всяком случае, кто не рискует, то не пьет шампанского", — подумал про себя Ла-Ахад, сербнув апельсинового сока из стакана, представляя, что он пьет игристое с очаровательной Марией; Альтаир был твердо уверен, что однажды эта женщина станет его.***
Альтаир быстрым, пружинистым шагом шел по коридору "любимого" университета. Пока все складывалось просто великолепно. Абу-аль-Нуквод и полоумный дед Рашид после недолгих уговоров и задушевных бесед об ангоровых шарфиках с первым и о глупеньких женщинах со вторым поставили зачет, и теперь такие желанные троечки красовались в его зачетке, которую он заблаговременно забрал у дружка-пирожка Рауфа. Следующий пункт плана - под очередной лестницей отыскать Джубаира в полубреду и надеяться, что он не откинется от передоза до того, как поставит свою подпись. Постановка аль Хакима "Ромео и Джульетты" была феерией бреда: что сюжет, что актерская игра, что музыкальное сопровождение, хотя на самом деле, в тот день Альтаира пьеса волновала крайне мало, и он хорошо запомнил только победную лыбу куратора и стройные ноги Марии. Впрочем, Малик сказал, что декану понравилось, поскольку он велело и задорно гоготал в первом ряду; что же, о вкусах не спорят. Возможно, Джубаир - недооцененный в наше время гений, а через сто лет его постановки будут считаться образцом театрального искусства. Но что будет через сто лет, Альтаира ебало мало, а вот где найти гения-торчка - очень даже. Ла-Ахад обошел все курилки, заглянул под каждую лестницу и даже в оркестровую яму в актовом зале, пока к нему в голову не пришла в голову простая, незамысловатая мысль: маэстро стоит поискать в собственном кабинете. Джубаир аль Хаким действительно находился в своем кабинете, вернее, его тело, ибо чел уже давно, судя по всему, находился на полпути к Нибиру. Альтаир застал его лежащим на полу лицом вниз и бьющим длинной палкой по батарее; наверное, именно так рождаются все гениальные сюжеты. Парень оставил дверь приоткрытой на тот случай, если придется уносить ноги от поймавшего приход препода, в точности как однажды лысый мудак, показавшийся наркоше мессией, пророком или просто пидорасом. Хотя, в принципе, Джубаир выглядел весьма дружелюбно. Аккуратно переступив через разбросанные листы бумаги, разорванные газеты и, неожиданно, дрова, Альтаир подошел к аль Хакиму и сел на корточки перед ним. — Господин аль Хаким, я тут пришел к вам за... Альтаир запнулся на полуслове, так как неожиданно Джубаир подскочил на месте и с глазами, полными ужаса, накинулся на студента. Парень, не ожидавший от старикана такой прыти, упал на задницу и теперь растерянно смотрел на своего преподавателя. — Ты воин, несущий смерть! Ты нас всех убьешь! — аль Хаким орал, истерически схватив себя за голову. — Мы падем от руки воина из тени! Первый шок прошел, и Ла-Ахад понял, что препод поймал очередной трип, и теперь Джубаир думал, что перед ним воин, убийца или еще какая-то хуйня, придуманная под воздействием гашиша. Очень все это было не вовремя, ведь участвовать в самодеятельности Альтаир явно не планировал, а зачет поставить надо было позарез. Поэтому не оставалось ничего другого, как импровизировать. — Я пришел защитить вас от него, — Альтаир на четвереньках подполз к Джубаиру и шепотом продолжил: — Меня прислал великий магистр... эм... рептилоидов-монахов, которые ищут оружие против воина из тени. Ла-Ахад сам удивился, как лихо у него вышло нести хуйню на серьезных щах, и судя по тому, что аль Хаким перестал вырывать волосы у себя на голове, парню удалось его убедить. — Великий магистр... Ромэн сказал, что у вас есть оружие, способное сразить нечестивца, какой-то могущественный артефакт, меч там и все такое... — Альтаир осторожно заглянул в глаза Джубаиру и продолжил: — Вы должны дать мне это, но прежде - подписать. Ла-Ахад подсунул охеревшему, но уже более спокойному аль Хакиму зачетку и ручку с таким видом, будто он принес какую-нибудь хартию какому-нибудь королю. Джубаир помедлил какое-то время, потом растерянно посмотрел на батарею, на которой уже облупилась краска в том месте, где по ней прилетало палкой. Но все же, продравшись сквозь тернии наркоманского бреда, препод взял зачетку и чиркнул свою подпись там, где показал Альтаир. — Ты прав, прав, прав, прав, — Джубаир медленно поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к окну; парень тем временем встал и отряхнул джинсы, с интересом наблюдая за чудиком. — У меня есть то, что может подчинить разум неверного... Вот! Аль-Хаким с самым серьезным видом протянул Альтаиру большой цветущий кактус в горшке. Ну, кактус и кактус, зеленый, с желтым цветком сверху, похожие выращивает мама на кухонном подоконнике. Это так и останется одной из многих тайн человечества, как растение может спасти мир, хотя, кактус можно кинуть в обидчика и ему будет больно. И кактусу, и врагу. — Благодарю, мастер Джубаир аль Хаким, ваша небольшая жертва спасет многих, — Альтаир театрально поклонился и мигом вылетел из кабинета преподавателя в обнимку с несчастным кактусом. Несмотря на пережитый только что маразм, Альтаир остался более, чем доволен; он даже придумал, куда пристроить несчастный кактус.***
Мария сидела в столовой и со скучающим видом колупала салат, пока ее коллеги щебетали об успехах в личной жизни. Сара рассказывала о таинственном рыжем красавце, который ей давно нравился, но она стеснялась признаться, а Сибилла хвасталась помолвочным кольцом с бриллиантом. Мария же могла только похвалиться, что у нее хватило выдержки не набить морду нерадивому ухажеру на последнем свидании. Девушка тяжело вздохнула. С мужчинами ей всегда не везло, чего один только ее бывший муженек стоил. Казалось, после такого "потрясающего" опыта нужно оставить идею найти кого-то и просто кайфовать от самого факта жизни, и Мария старалась так делать. Она смогла убедить и друзей, и коллег в том, что одиночество - вполне приемлемая форма существования, но самой себе не соврешь. Она отчаянно хотела любить и быть любимой, встретить хорошего парня, завести с ним семью и обрести наконец то счастье, о котором мечтала. Они бы с любимым готовили вместе ужин, смотрели фильмы, читали книги, а по выходным гуляли по городу; если вдруг кто-то бы заболел, они лечили бы друг друга и вообще поддерживали в любой ситуации, были бы единым целым. Неужели она так много просит? Последнее свидание прошло из ряда вон плохо и уныло, настолько, что Мария не была уверена, что вообще в ближайшее время созреет не то, что пойти кофе пить с мужчиной, даже пообщаться о погоде и возможном дефолте в Аргентине. Так что, все что ей оставалось - месить салат с кислой миной и пускать слюни на картинки влюбленных парочек в инстаграме. Такая себе участь, но, если быть честной, то Торпе чувствовала странную едва ощутимую искорку в душе, но ее природу понять не могла, да и не хотела. Чем тише едешь, тем дальше уедешь - истина, которой Мария следовала последние годы неукоснительно. — А ты что скажешь, Мария? — Сара посмотрела на нее в ожидании услышать невероятную историю любви мисс Торпе. — Я скажу, что мне пора, — девушка так и не доела несчастный салат и, попрощавшись с коллегами, ушла проживать свою скучную жизнь дальше.***
— Нахуя ты кактус у биологов спиздил? — удивленно спросил Малик, подойдя к Альтаиру, который сидел на подоконнике в обнимку с растением. — А это взятка, — усмехнулся парень, аккуратно поставив несчастный кактус рядом; впрочем, растение наверняка повезло, ибо его забрали от, мягко говоря, безалаберного хозяина: хер знает, чем Джубаир цветы поливает. — И ничего я не пиздил, мне его, можно сказать, подарили. Малика, почти за пятнадцать лет дружбы с Ла-Ахадом, очень многие вещи перестали удивлять, ведь к фортелям кореша он привык еще со школы. Альтаир всегда был шкодником и еще с младших классов мог делать разные ничем не примечательные пакости: дернуть одноклассницу за косичку, спрятать портфель Аббаса за шкафом, наклеить учительнице на спину стикер "У меня маленькие сиськи", хотя вряд ли он в третьем классе понимал, что это такое и зачем женщинам они нужны. С вхожденим в пубертат, выходки друга становились все изощреннее, начиная от регулярного вызова полиции через тревожную кнопку и заканчивая заменой привычного школьного звонка из колонок на стоны из азиатского порно. И Ла-Ахада бы давно выперли с элитной гимназии, если бы не вмешательство отца, который покрывал все расходы, а вечером устраивал сыну разбор полетов. Так, что кактус - это просто детский лепет по сравнению с тем, на что способен мозг кореша. — Ладно, допустим, ты достал его законным способом, — Малик скептически смотрел то на друга, то на кактус. — Но кому ты его дарить собрался? Мисс Торпе? Альтаир, хоть и не был самым умным человеком на земле, все же отдавал себе отчет, куда Мария запихнет ему несчастное растение, поэтому парень выбрал более безопасного кандидата на дарение - Вильяма Монферрата. Все просто, как Божий день: Мария и Волан-де-Морт просто с порога его пошлют далеко и надолго, вечно молодому и вечно пьяному Сибранду кактус тоже ни к чему, разве что он может бражки себе какой-нибудь сварить с него. Осталось только все провернуть.***
Вильям сидел в своем кабинете, заполняя документацию. Близился конец семестра, а бумажная волокита никак не хотела сходить на нет. Монферрат засиживался допоздна, пытаясь успеть все сделать до зимнего отпуска с семьей. Но чем больше отчетов и протоколов он заполнил, тем больше бумажек добавлялось, потому что сраный Сибранд ушел в глубокое пике. Опять. В пятый раз за последние два месяца. Монферрат отложил ручку в сторону и закрыл лицо руками. Сейчас он готов был сделать практически все, что угодно, лишь этот блядский алкаш протрезвел и начал выполнять свои прямые обязанности. Раздался стук в двери. Вильям потянулся на стуле и, прокашлявшись, крикнул: — Войдите! В дверном проеме показалась шкодная морда Альтаира, что несказанно удивило преподавателя, ведь Ла-Ахад хоть и посещал все пары после пропиздона от папеньки, но все равно грызть гранит науки особым желанием не горел; и все же он был довольно интересным персонажем. Мария как-то за чашкой кофе жаловалось на поведение мальчишки: он ей с завидной регулярностью срывал пары, неуклюже смеялся и выкидывал перлы. Странно, что умная и обычно прозорливая Торпе не раскусила Альтаира, который выбрал крайне странный способ поведать о своих чувствах преподавательнице. Впрочем, Марии всегда "везло" с мужчинами... — Что ты хотел? — строго спросил Монферрат, и когда Альтаир зашел в кабинет в обнимку с кактусом, Вильям слегка прыснул со смеху, представив, что знойной брюнетке достанется это цветущее чудо; но все же придав себе серьезного вида продолжил: — И что у тебя в руках? — А это вам! — Ла-Ахад радостно протянул кактус преподавателю. — Что? — Монферрат растерялся: он явно не был похож на Марию. — На кой мне кактус?! — Ну... это в честь... Рождества! — Какого, блять, Рождества? — сердито воскликнул Вильям. — Ты же мусульманин! — Это чисто технически, а так верую только в макаронного бога, — по злому лицу Монферрата, парень понял, что выделываться - не самый лучший вариант, поэтому, взяв себя в руки, придал лицу серьезного вида: — Я вот вам кактус принес, может, вы мне поставите "три" и отпустите с миром? — А ты не охерел часом? Ты ж нихуя не делал половину семестра! К декану захотел? Это мы мигом устроим! Альтаир уже начал готовить свое бренное девственное тело к ебле прямо в деканате, как вдруг в кабинет кто-то без стука ввалился. Не поворачивая головы, по запаху перегара парень понял, что сюда ввалился Сибранд, едва не упав, перецепившись через порог. — Эй, старик, я тут хотел сп... — Сибранд обратился к Монферрату, но оборвал себя на полуслове, когда увидел кактус в руках Альтаира. — Божечки, что это за прелесть? Немец вырвал растение из рук пораженного студента и начал нюхать желтый цветочек. Монферрат сначала подумал, что его друг поймал очередную белку, но потом обратил внимание, как у Сибранда прояснился взгляд при виде растения, которое Альтаир непонятно откуда выдрал. Можно было сказать, что вечно пьяный преподаватель даже немного протрезвел. — Альтаир, я заберу этот прелестный кактус, ты же не против? Я обещаю, что буду о нем заботиться! — Сибранд погладил рукой горшок, будто собственного ребенка, а затем снова обратил к Вильяму: — И да, я хотел забрать протоколы, я сам их заполню! — А, ну... Хорошо, — Монферрат удивленно наблюдал, как Сибранд сгреб документы в кучу и в обнимку с кактусом покинул кабинет так же внезапно, как и появился. Альтаир все так же стоял и недоуменно смотрел на Вильяма, отчаянно пытаясь придумать выход из сложившегося положения, ибо кактус предназначался именно преподу по английскому, а не Сибранду, как неожиданно услышал то, чего явно не ожидал от душнилы-Монферрата: — Давай зачетку, поставлю тебе "тройки" по английскому и немецкому, — сказал Вильям, смотря с какой радостью копошится в своем рюкзаке Альтаир, все еще не веря подвалившему счастью. На самом деле, в этой ситуации выиграли все: Ла-Ахад получил желаемые "автоматы"; Сибранд ушел в закат с новой игрушкой, прихватив собой как раз то, что не успел сделать его друг; Монферрат же сэкономил хуеву тучу нервов и времени, так что один раз можно и пожертвовать принципами хотя бы потому, что он впервые за долгое время выспится.***
Когда Робер встал сегодня утром, он уже ненавидел весь мир. Во-первых, профессор был вынужден за своего пропойного кореша Сибранда заполнить все журналы посещаемости, а их было, мягко говоря, дохуя. Во-вторых, вчера вечером отключили горячую воду, и ему пришлось полвечера трахаться с нагревом кастрюль, чтоб банально помыться. В-третьих, когда Робер собирался отойти ко сну, приперся Ричард, заявивший, что "хочет вкусить любви"; ясное дело, что на все уговоры, ему было глубоко поебать, и де Сабле, позорно проиграв в "камень-ножницы-бумагу", уступил. Так что на работу профессор кафедры криминального права пришел злым, невыспавшимся и с болью в одном месте. Зайдя в свой кабинет, Робер с тоской посмотрел на стул, который ему сегодня не видать. Он снял пальто и стал перебирать вещи в шкафу, проклиная шкалящее либидо Ричарда и водоканал. В его кабинет, разумеется, без стука вошла Мария с немного красными щеками, что означало, что она не так давно с мороза зашла в теплое помещение университета. Мягко улыбнувшись так, как умела только она, девушка подплыла к Роберу, обняла его за плечи и промурлыкала: — Робби, я же твой лучший друг, так? — Нет, Мария, я не дам тебе выходной, — резко отрезал Робер. — А если у тебя слишком много свободного времени, могу подкинуть тебе работы, mon meilleur ami. — Чего ты злой такой? Еще даже наш достопочтенный декан не успел... — по скривившемуся лицу де Сабле Мария поняла истинную причину недовольства друга. — Значит, Риччи ночью успел. — Отъебись Мария! Иди позадрачивай своего... — Робер на полуслове осекся, понимая, что сейчас чуть не выдал строжайший секрет Альтаира, а по совместительству - единственный козырь против сосунка; он прикусил губу, сетуя на свой долгий язык. — Кого "моего"? — Мария игриво вскинула бровь, все еще продолжая обнимать де Сабле. Дверь кабинета распахнулась, и в помещение ввалился Ричард, довольно улыбаясь и держа подставку с тремя стаканами кофе. Он раскинул руки, и Мария, весело рассмеявшись, пошла обниматься с Плантагенетом, переключив свое внимание с проеба Робера. И сейчас де Сабле мог сказать, что был рад появлению своего любовника. — Риччи, скажи, пухляшик мой любимый, я же твой лучший друг, так? — Торпе пошла окучивать Ричарда, зная, что он никогда не мог ей отказать. — Ты же можешь мне дать один выходной на следующей неделе? Ричард поставил кофе на стол и протянул один стакан Марии. Затем он оперся о стол бедрами и, скрестив руки на груди, смешливо сказал: — Допустим, могу, но что я получу взамен? — Все, что пожелаешь, Риччи! Весь мир положу к твоим ногам! — Мария рассмеялась, сделав глоток горячего кофе; Ричард в ответ усмехнулся, пока Робер отчаянно пытался совладать со смыкающимися веками. В дверь постучали, и Робер сделал вид, что не услышал, но блядский Плантагенет, не переставая улыбаться, крикнул: — Войдите. В кабинет зашел Альтаир. Парень замер на месте, увидев перед собой злющего куратора, веселого декана и Марию, одетую в обтягивающие джинсы и коралловый свитер. Девушка хищно глянула на студента, от чего тот нервно сглотнул, понимая, что пиздец как не вовремя пришел. Впрочем, с подводной лодки никуда не деться. — Че тебе надо, утырок? — сердито просил Робер. — Ну... это я... просто... — Альтаир замялся, пытаясь отогнать от себя мысли о бедрах своей преподавательницы. — Спросить хотел. — Так спрашивай, блять! — профессор даже не пытался сдерживать накатывавшую злость, а, учитывая, сколько ему крови попил Ла-Ахад, он считал это даже вполне оправданным. — Ну, господин де Сабле, негоже так разговаривать со студентами, — Мария медленно подплыла к Альтаиру и, сделав вид, что убивает у него из волос соринку, от чего парень не кончил прям на месте, продолжила: — Альтаир хотел спросить, на сколько страниц ему нужно готовить эссе-размышление по поводу приемничества ООН Лиге Наций. Так вот, я отвечу: как минимум, восемь страниц А4 рукописного текста. Ричард с нескрываемым интересом смотрел на подругу: Альтаир, конечно, подпортил ей жизнь в начале, но его выходки ни в какое сравнение не шли с тем, что они сами вытворяли в его возрасте. Чуйка подсказывала, что внутренние мотивы причинять страдания дурачку-студенту исходят от чего-то большего, чем банальная месть за сорванные пары. Он слишком хорошо знал Марию - ее можно было обвинить в чем-угодно, но только не в мелочности. — Да-а, спасибо, мисс Торпе, — Альтаир уже был не рад, что вообще пришел сюда, потому что сейчас он только добавил себе проблем. Ла-Ахад вышел и закрыл за собой дверь, слыша веселый голос Марии в кабинете. Мда, вышло весьма позорно. Не только "тройку" не получил, а еще и накинул себе говна лопатой, спасибо "будущей жене", ибо Альтаир не секунды не сомневался, что однажды все будет именно так, как он и задумал. Нужно просто быть наглее и настойчивее.***
Мария окинула взглядом всех собравшихся. Мальцы-первокурсники сидели в напряжении из-за предстоящего экзамена по теории права и государства. Мисс Мария Торпе имела безупречную репутацию ответственного и знающего преподавателя, ставящего высокие требования к самой себе и требующего того же от студентов, а это означало только одно - списать не выйдет. Впрочем, Мария имела склонность не замечать ошибки в контрольных у студентов, которые проявляли рвение и старание в учебе. В конце концов, как можно научиться, не ошибаясь и не набив шишек? В аудитории было тихо, и эта тишина очень напрягала Марию, ведь на свой экзамен не пришел ее самый "любимый" студент - Альтаир ибн Ла-Ахад, сын ее преподавателя, который сыграл не последнюю роль в ее жизни. Внешне Альтаир был копией своего отца, жаль, только не унаследовал ума своего родителя. Весь семестр паренек вел себя крайне странно, можно сказать даже подозрительно, недвусмысленно шутя и посвящая ей такие... кхм... интимные стихи, которые написаны, к слову, были очень даже неплохо, Риччи бы они наверняка понравились. Альтаир продолжил бы наматывать ее нервы в клубок, пока в дело не вмешался господин Умар, который поставил отпрыска на место. И тут уже Мария отыгралась на мальчике по полной: на каждой паре у Альтаира был доклад или эссе, все рефераты она благополучно браковала, прежде завалив вопросами, на которые априори ответить невозможно. И Марии не стыдно было признаться, что она испытывала при этом почти садистское удовольствие, наслаждаясь страданиями несносного студента. Но ведь ничто не может длиться вечно, и Мария очень надеялась, что Альтаир все таки соизволит написать экзамен, ведь она планировала поставить ему три бала и отпустить на все четыре стороны. А в следующем семестре она попросту устроит истерику Риччи, если он поставит ее что-либо вести в группе ЮП-11. — Ладно, ребята, время десять часов, и мы можем начинать наш экзамен. Перед вами ваши варианты экзаменационной работы, и, разумеется, у каждого будет своя индивидуальная работа. Поэтому, если вы думали списать, то я вас расстрою, и... Мария не успела закончить, так как прямо под окном аудитории послышался протяжный вой не то стаи бешеных собак, не то мартовских котов, которым прищемили яйца, но девушка знала и так, что происходит - засранец Альтаир все же соизволил прийти на свой экзамен, а перед этим - изъебнуться. Студенты тут же подорвались и пошли смотреть на нерадивого одногруппника, устроившего очередной кордебалет. Торпе выглянула в окно и увидела довольного собой Альтаира, брынчащего на укулеле, которую он заблаговременно спиздил у Кадара, и завывающего:Я уже давно потерял счет дням, Сколько их прошло уже не знаю и сам, И почти не жду, что найду ответ: Ты была реальной или это мой бред*...
Мария вдохнула и выдохнула и попыталась открыть окно, чтоб высказать ему все, что она думает, но старую раму предательски заело. Тем временем Альтаир продолжал:Я тебя создал по обрывкам снов, С чистого листа рисуя эту любовь, И в какой то миг ощутив твой пульс Думал, это сон, и так жалел, что проснусь*...
Торпе уже силой дернула оконную ручку, пытаясь остановить эту дебильнейшую песню, которая вызывала лишь рвотные позывы; после череды попыток злополучная ручка просто оказалась в руке у Марии. Тем временем под всеобщее одобрение Ла-Ахад еще громче начал горланить:Но каждый день, каждый прожитый час Я видел небо в глубине твоих глаз, И если это просто мой бред, Я буду в нем жить, никому не открыв секрет. А если ты дана мне в награду, То что еще мне может быть надо? Ведь я живу теперь, только если ты рядом*...
После этого, Альтаир сложил руки в сердечко и нагло улыбнулся Марии. Тут уже тонкая струнка терпения внутри лопнула, и Мария рванула к выходу, находу надевая пальто и отпуская студентов с сорванного экзамена. Сейчас она думала только об одном: как расчитать силу, чтоб не убить молокососа. Мария летела по коридорам университета, словно фурия из ада, и все пред ней в страхе расступались, даже Рашид, хоть и ненавидевший женщин, но точно не желавший быть избитым одной из них. Девушка спустилась по ступенькам и уже быстрым шагом направлялась к Альтаиру со жгучим желанием его изрубить в мясной фарш. Впрочем, увидев разъяренную Марию, Альтаир уже и сам был не рад своей выходке, ведь теперь его ждала судьба Робера де Сабле, который имел неосторожность порвать любимую юбку коллеги. От первого удара ему удалось увернуться, но после Мария ловко схватила его за ухо и рванула на себя. — Ай, мисс Торпе, что вы делаете, больно же! — Альтаир жалобно взвизгнул, пытаясь высвободить свое ухо из стальной хватки преподавательницы. — Ничего, сученыш, потерпишь! Сейчас ты вообще пожалеешь, что на свет белый родился! — кричала злая, как собака, Мария, после чего потащила паренька за собой в университет с твердым желанием отбить у него всякое желание еще когда-либо выебываться в этой жизни. Буквально закинув Альтаира в аудиторию, Мария закрыла на щеколду дверь и теперь зло смотрела на своего студента. Она медленно приближалась к нему, словно хищник, загоняющий свою жертву. Альтаир вжался в преподавательский стол, уже мысленно прощавшись с родителями, Маликом и любимой игрой приставкой. — Ты меня достал, засранец! — девушка уже запахнулась на Альтаира, но тот неожиданно мягко, но уверенно перехватил ее руку; они сейчас были так близко, что Мария чувствовала его дыхание на своем лице. И впервые за долгие годы внутри девушки что-то дрогнуло. Мария смотрела в золотые глаза Альтаира, не в силах оторваться от них. Вдруг она вспомнила, как целую вечность назад, когда Мария Торпе была совсем другим человеком, ей хотелось посмотреть, как изменится маленький Альти, с которым она играла. И вот теперь он стоял перед ней: высокий, хорошо сложенный юноша с выразительным лицом и пронзительными золотыми глазами. Мария замерла, не в силах пошевелиться. Кажется, черт де Сабле как-то на парах говорил о состоянии аффекта. Ну, это когда ты не соображаешь, какую хуйню сейчас творишь. И вот именно это сейчас и произошло с Альтаиром, который, повинуясь внутреннему порыву, прижал мисс Торпе к себе и впился губами. Щелчок. Одна секунда, показавшаяся вечностью. Тишина разрывала барабанные перепонки. Дерзкий и наглый поцелуй застал Марию врасплох. Она ожидала от своего студента всего: тупых отмазок, дебильного шутовства, огрызаний, но не поцелуя! Но еще больше она не была готова к тому, что ответит на этот порыв. Второй щелчок. Остатки сознания кричали Альтаиру, что это бесчинство должно прекратиться, когда он страстно целовал тонкую шею Марии, когда рукой нагло залез под свитер и сжал грудь, вырвав из уст преподавательницы тихий стон. Когда-то давно в детстве мама читала, что человек произошел от обезьяны; теперь поведение Альтаира служило доказательством утверждения Дарвина - животные инстинкты взяли верх над здравым смыслом. А если еще учесть, что он бредил Марией так долго, то сейчас его тело просто сбивало оскомину. Альтаир рывком посадил Марию на край преподавательской парты, и все, что девушка могла сделать - наблюдать, как ненавистный студент стягивает с нее свитер и юбку, отбрасывая куда-то в сторону. Если по началу в голове Торпе еще мелькали мысли, что она сейчас спускает свою жизнь прямо в толчок, то после того, как тяжело дышащий Альтаир, уткнувшись носом ей в волосы, провел по краю резинки трусов, разум преподавательницы тут же отправился догонять несчастную юбку. Все было слишком быстро. У Альтаира складывалось ощущение, что он мчится на бешеной скорости в спортивном болиде со сломанными тормозами. Единственное, что он точно осознал, причем, скорее рефлекторно, что нужен презерватив. Иначе, каюк… Мария, внутри которой дешевая шлюха победила строгую преподавательницу, обвила руками шею парня и нежно прикусила мочку его уха. Да, у многих это чувствительное место, опыт не подвел ее, и истомно выдохнув, студент сделал первый толчок. Третий щелчок не наступал очень долго. Альтаир уже не чувствовал ничего, кроме шикарных ног женщины, обвивших его стан, и ее холодных рук, хватавших его за волосы. Парень плохо понимал, нравится ли ему происходящее или нет, но ровно до тех пор, пока не почувствовал, как по телу Марии пробежалась судорога, и она громко и протяжно застонала, прижимаясь к нему все телом. В след за женщиной пришел к финишу и он сам. Мария лежала на спине на столешнице парты, тяжело дыша. Взгляд был еще замутненным, но сознание начинало возвращаться, а вместе с ним - адский стыд. Рукой она попыталась нащупать хотя бы лифчик, но он оказался примерно в той же стороне, где и остальные ее вещи. Мария боковым взглядом наблюдала за Альтаиром: он безуспешно пытался привести в норму дыхание и вытирал рукавом свитера пот. Забавно получилось, он ее до гола раздел, а сам только штаны приспустил. Мария нервно засмеялась, и ее смех постепенно перерос в истерический хохот. Альтаир напуганно посмотрел на девушку, начиная осознавать фатальность своего поступка. Девушка продолжала смеяться, и ей сейчас было плевать на все на свете: она хоронила свою репутацию, убеждения и совесть, ибо она никогда и никому не признается, что перепихон с сопляком в университетской аудитории был лучшим сексом за последнее время. Альтаир понял, что только что натворил, и теперь просто не знал, что делать. Он должен подойти к Марии или уйти? Нужно ли сказать что-то, и если да, то что? Он так долго мечтал о подобном моменте, воображал, что скажет этой прекрасной девушке, как обнимет ее и проведет рукой по черным локонам; вместо этого он стоял, как полный идиот, уставившись на голую Марию, которая смеялась так сильно, что по ее щекам бежали слезы. Она жалела о случившемся, так сильно жалела, что едва могла сдержать слезы. Это осознание разбило сердце парня на тысячи острых осколков, пронзавших плоть и душу. Он бы отдал все на свете, лишь бы его Мария не плакала... — Давай зачетку. Хриплый дрожащий голос Марии вывел Альтаира из транса, он даже сначала не понял, что именно ему сказали. — Что? — Ты оглох? — резко спросила Мария, из последних сил пытаясь подавить находившие слезы и смех. — Давай зачетную книжку. Альтаир рефлекторно протянул зачетку преподавательнице. Мария неловкими движениями открыла нужную страницу, поставила свою подпись и протянула обратно парню, не смотря на него. — Мисс, я... — Уходи, Альтаир, — почти шепотом сказала Мария, она все так же стояла оперевшись руками о злополучную парту. — У меня нет ни сил, ни желания с тобой разговаривать. Ла-Ахад так и сделал. Неспешно дрожащими пальцами открыл дверь и молча вышел, впервые в жизни чувствуя себя полным куском дерьма, который свои низменные потребности поставил выше чувств женщины, в которую, как он успел только что осознать, по-настоящему влюбился.