***
Глаза у Мёрдока сейчас ничуть не напоминали траву, скорее, это было северное сияние: они переходили из зеленого в изумрудный, потом — почти в чернильно-зеленый. Или все дело было в переливающейся лампе — единственном источнике света в его спальне? Впрочем, важно ли это было сейчас?.. Кирк, словно загипнотизированный, хотя почему «словно», не отрываясь смотрел в эти глаза, рвано дыша в такт движениям Мёрдока, цепляясь за его плечи, кусая губы. «Смотри, смотри на меня!» умолял он мысленно, не в силах попросить вслух, желая запечатлеть этот взгляд навечно! Мёрдок смотрел, смотрел, смотрел... Кирк зажмурился, кончая, но взгляд Мёрдока во время их первого секса буквально отпечатался у него на сетчатке и еще долго приходил во снах.***
— Пошел вон! — Мёрдок был как никогда зол. Глаза сейчас метали молнии, а цвет из зеленого стал почти черным. Или все дело было в виски, что Мёрдок пил, а может, не только в виски, все же не один Кирк имел доступ к колесам. А закинуться чем-нибудь сейчас было самое время, когда они так облажались. — Убирайся! Они орали друг на друга уже почти час, Кирк порывался уйти и сам, но все никак не уходил. Думал, что вместе найдут решение. — Уйди, Кирк, — повторил Мёрдок уже тише, глуше, будто в одну секунду на него навалилась жуткая усталость. Посмотрел на Кирка поверх бокала с виски — глаза были пустые совсем и полупрозрачные. Кирк молча поднялся с диванчика, вышел из гостиной, потом из дома…***
Зверь плавал в специальной жидкости, как эмбрион в животе матери. Кирк обошел капсулу, пытаясь увидеть морду. Сегодня он опять порвал одного охранника, но до этого его били и в него стреляли. Кирк слишком поздно прибежал на звук сирены, не смог защитить. Кажется, не ранили! Кирк прислонился лбом к холодному стеклу… У зверя глаза были красные и светились в темноте. Кирк думал, опять от освещения, аварийного, цвета крови, но нет — когда зверя уже утихомирили и принесли, чтобы запереть, он на секунду открыл глаза, и Кирк увидел коричнево-бурые зрачки. Никакого зеленого.***
— Почему ты так смотришь? — Мёрдок сидел на краю узкой койки, кутался в чье-то, Кирк не имел понятия, кому оно принадлежит, одеяло. — Что-то не так? У меня морда двоится опять или что? Кирк покачал головой: нет. Потом осторожно, словно боясь, что Мёрдок в одну секунду обратится опять, но на самом деле опасаясь, что все это сон, что ничего этого нет, а он проснется и опять без Мёрдока, а Мёрдок будет снова в капсуле, протянул руку, дотронулся до исхудавшей щеки, погладил большим пальцем скулу. Мёрдок прижался к руке, чуть прищурился. Его глаза снова стали зелеными, но размытыми, будто это время в звериной форме высосало из него всю жизнь. Впрочем, они снова были зелеными, и это уже была победа!***
— Нравится? — огромная, почти под потолок елка, наряженная с сине-зеленые тона, потихоньку отогревалась в доме и расправляла огромные лапы. Из гостиной запах хвои и смолы уже распространился по всему дому, смешавшись с запахом имбирного печенья и глинтвейна. — Да, — Кирк прижался виском к плечу Мёрдока, потерся о него виском. — Очень! Это был их первый Новый год в новом доме, в новой жизни. И это был их первый семейный Новый год — пусть по поддельным документам, но они стали супругами и усыновили еще и сынишку Криса. И не было никаких проблем с монстрами, Августом, психованными русскими и прочей хренью, а были Кирк, Крис и Мёрдок, что сейчас с гордостью разглядывал наряженную собственноручно елку. Кирк потянул его за рукав, Мёрдок покорно повернулся — и Кирк утонул тут же в его глазах, таких счастливых сейчас. Зеленых-зеленых, совсем как еловая хвоя.