***
Чонсону приятно видеть вымытую посуду. Вытирая руки принесённым из комнаты полотенцем, он выключает свет на пустующей кухне и выходит оттуда, не забывая закрыть двери. В коридорах пусто и тихо, потому что время довольно быстро подходит к полуночи, — слышится только шлёпанье чонсоновых тапочек, но на этом всё. Вытерев руки ещё раз (на всякий случай), Чонсон набирает код на двери в свою комнату и заходит туда, сразу же закрывая дверь и щёлкая выключателем. Приходится ещё и уши закрывать, потому что слышатся громкие-громкие поздравления с только-только наступившим днём рождения. А ещё этот немного противный то ли писк, то ли крик от язычков-дуделок. — С днём рождения! — в сотый раз повторяет Джимин и, поправив пижамную футболку, подлетает к Чонсону, чтобы обнять и кратко чмокнуть в щёку, как делает уже второй год. Младший не противится, однако улыбка у него смущённая. Хисын, стоящий напротив и держащий в руках небольшой тортик с незажжённой свечкой, тоже поздравляет, но пока издалека — когда руки освободятся, он обязательно по-отцовски потреплет по голове. А немного прячущийся за плечом хёна Джейк улыбается, подходит ближе и пальцем, нарочно испачканным в креме, мажет по щеке. — С днём рождения, хён. И даже несмотря на присутствие Хисына и Джимин, Джейк осторожно чмокает в губы и смущённо отходит назад, но если бы его это спасло. Чонсону этого мало, потому что это Пак Чонсон, поэтому он осторожно хватает за руку и притягивает Шима обратно, целуя снова. Вот так уже лучше. Джи и Хисын радуются: девушка хлопает, потому руки у неё свободны, а парень ликует, стараясь не так сильно кричать: в соседних комнатах наверняка кто-то спит. — Ну ладно, всё, — сквозь добрый смех говорить девушка, — надо свечку зажечь! Желание загадать надо, потом ещё нацелуетесь. — Мы такими же были? — спрашивает Хисын, за что получает слабый подзатыльник и тёплую улыбку в ответ. Конечно, они тоже такими были — отрицать это бессмысленно. — Чонсон-а, всё, давай уже! Спать охота! Конечно, отстраниться приходится: и если Чонсон просто чувствует себя самым счастливым человеком на свете, то Джейк смущается и идёт прятаться за спину второго хёна, который в ответ только ласково смеётся. Джимин зажигает свечку и бежит к выключателю, чтобы регулировать свет по необходимости. Чонсон задумывается над желанием нет так долго, потому что, кажется, пока ему всего хватает, — просит нечто простое, но нужное всем, и задувает свечку, после чего получает негромкие аплодисменты. — Ну всё, именинник, мы пошли. Ещё раз с днём рождения! — Торта в лицо не будет, — говорит Хисын и, усмехнувшись, осторожно ставит десерт на рабочий стол, забирая с собой уже ненужные свечку и зажигалку. — Ещё бы он был. Спасибо, ребят, мне приятно. Джимин и Хисын довольно быстро ретируются из комнаты, закрывая дверь и оставляя немного покрасневшего Джейка с Чонсоном наедине. Пак подходит ближе и обнимает младшего, осторожно целующего в щёку — в то место, где всё ещё есть немного крема. — Ты ведь останешься? — Только в честь дня рождения, — усмехается Джейк и делает пару шагов назад, чтобы оказаться на кровати. — Но мы будем просто спать, потому что утром на пары и я устал. Меня кое-как подняли с кровати ради поздравления. — Как скажешь, Джеюн-а.***
Что подарить человеку, у которого всё есть, — вопрос, который тревожит не одно поколение. Джейк попал с этим, как ему кажется, ну очень жёстко. За неделю до он старался выпытать у своего парня о необходимых ему вещах, но, знаете, у него всегда всё было в двойном экземпляре. Чонсону вряд ли нужны какие-то материальные вещи, потому что он сам при деньгах, да и родители не бедные. Так что сейчас (пока есть время до пар), шагая за ним в его комнаты и прослеживая, как он вводит код, Джейк очень надеется на то, что его ума и фантазии хватило на то, чтобы Чонсона хотя бы удивить — не то что порадовать. — Ай! Коробку с подарком Джейк в панике запихнул под одеяло, когда ребята поздравляли Чонсона в полночь, так что голова именинника приземляется как раз на картонный угол. — It's not fatal, but lemme kiss you. Чонсон совершенно не отказывается от такого предложения — забывает даже о том, обо что он вообще ударился. После мягкого поцелуя, которому всё-таки суждено сбыться, Джейк сам уже достает эту коробку, когда Чонсон перекатывается на бок и поправляет пижамную футболку. — С днём рождения. На его лице чередой сменяются эмоции, за которыми Джейку нравится наблюдать. Чонсон аккуратно разворачивает обёрточную бумагу, стараясь даже её лишний раз не кромсать. Под упаковкой оказывается полароид и альбом для него. И пока Чонсон пребывает в ступоре (хотя, казалось бы, это просто полароид) и смотрит на свои подарки, Джейк открывает первую страничку альбома. На ней уже есть фотография, прикреплённая на цветной декоративный скотч, — их совместная, с той фотобудки. День, когда всё стало ясно. — Если ты не сделаешь что-нибудь со своим лицо, причём сейчас же, я себе такого напридумываю Пак Чонсон! Я надеюсь, что тебе нравится подарок и ты сможешь в будущем все любимые вещи и любимых людей хранить в этом альбоме. Вот, один прекрасный день там уже есть, давай создавать ещё. Вообще-то, у Джейка быстро потеют ладошки, бешено колотится сердце и горят щёки. Но он справляется со своей речью отлично — он сказал то, что очень хотел. В следующую секунду Джейка ослепляет вспышка фотоаппарата. Вытащив снимок, Чонсон откладывает его и снова делает фотографию Джейка, очередь которого теперь сидеть в замешательстве. — Ты… что делаешь? — Фотографирую своего любимого человека, а что? — Эй, там всего десять картриджей, не балуйся! — Купим ещё, не переживай. Руку выше, да, вот так. — Продолжает он увлечённо, пусть и снимки получаются не особо разнообразными — как и первый, прилепленный на титульной странице. Джейк больше возмущается, чем позирует. — Пак Чонсон! — И я тебя люблю, моя крошка. После трёх размазанных фотографий Чонсон, посмеявшись с забавной джеюновой рожицы, обнимает Джейка и ещё раз благодарит за подарок, потому что ничего дороже воспоминаний быть не может. Но когда взгляд падает на часы, висящие над дверью, Сон подрывается с места и начинает быстро собираться — даже так он выглядит потрясающе, хотя накидывает буквально то, что видит перед собой. Джейк такой способности завидует. — После пар едем на квартиру, так что, — прерывается Пак на то, чтобы быстро застегнуть пуговицы на рубашке, — буду ждать тебя возле выхода в общагу.***
— Знаешь, что он мне сказал вообще? Нуна, я в шоке. — Джеюн-а, ну я же извинился. Больше такого не будет, — канючит Чонсон, обнимая Шима со спины и роняя голову на чужой затылок — лоб резко упирается в волнистые волосы. Джимин, расстилающая скатерть на стол, только смеётся, но слушать продолжает: интересно ведь. Когда с одним небольшим делом покончено, она падает на диван и принимается наблюдать за тем, как Сон продолжает ходить хвостиком за Джейком, чтобы тот больше ничего вообще не рассказывал. — Расскажешь потом, Джейк. Он смущается, а это первый признак его раскаяния, — усмехается Джи; Пак сразу же отлипает от младшего и, услышав писк микроволновки, убегает на кухню — сегодня он готовит сам, поэтому ему приходится носится туда-сюда, чтобы всем внимание уделить и не поджечь одну-единственную квартиру, купленную отцом на предыдущий день рождения. Джейк приземляется рядом с девушкой на диван и вздыхает — вроде, ничего такого и не сделал, чтобы так устать, однако университетская подготовка к практике убивает все силы. На вечер почти ничего не остаётся. — А где Хисын-хён? — Пошёл в магазин, а что? Соскучился? — Да нет, просто спросил. — Джейк принимается от скуки закручивать края более-менее праздничной рубашки и вздыхает. С Джимин он никогда не разговаривал напрямую — только рядом с двумя хёнами, поэтому сейчас он не чувствует какой-то уверенности. Но с ней комфортно просто сидеть — это радует. Как хорошо, что Джейка всегда может спасти от возникшей неловкости Чонсон. — Джейк, иди сюда! Помощь нужна! — слышится с кухни, и Шим тут же подлетает с места, убегая в другую комнату. Чонсон, суетящийся над плитой, указывает на лежащий на столе фартук, мол, надевай, и возвращается к какому-то из дел. Джейк слушается и небрежно повязывает этот фартук на себе, стараясь хотя бы как-то его закрепить на теле. На столе перед Шимом лежат доска, на которой есть ломтики бекона, и нож — задача вполне себе ясна, однако Джейк оборачивается на Сона и хлопает глазами, молча задавая тысячу вопросов. — Порежь на небольшие кусочки, а потом на сковородку. Справишься? — Конечно, — отвечает Джейк и кивает головой, приступая к заданию. В голове пока крутятся разве что мысли о том, как бы не порезаться и не залить красивые вещи и чужой фартук кровью. Но всё обходится благополучно, потому что порезанным оказывается только бекон — Джейк остаётся целым и невредимым. Взяв доску в руки, он оборачивается и тут же натыкается на Чонсона, видимо, всё это время стоявшего вот так. Он смотрит с улыбкой на Джейка, который не понимает, что с ним не так и где он успел запачкаться. — Что? — Фартук хорошо подчёркивает твою фигуру. Выглядишь суперски. — У Джейка теперь иммунитет на чужие комплименты, хотя уши грозятся покраснеть, как только он выйдет из кухни. — Ты ради этого меня позвал? — с прищуром говорит он, отставляя доску ближе к плите и тут же оказываясь пойманным в объятья. Джейк не удивляется, потому что Чонсон любит так делать — и делал тысячу раз раньше. — Ну хён, ну… — Я именинник, так что никаких возражений. В коридоре слышится звук закрывшейся двери — Хисын пришёл, — шуршание явно не одного пакета и стук стеклянных бутылок друг о друга. Джейк, несмотря на чужие руки на талии, легко развязывает фартук и снимает с шеи, откладывая на стол. Даже после таких телодвижений Чонсон вообще не собирается отпускать его — ему нравится, и, наверное, это главное. Даже когда на кухне появляется Хисын, они продолжают стоять так, как стояли. — Я надеюсь, ничего не сгорит. — Всё выключено, хён, не переживай, — отвечает Пак. Шумная готовка перерастает в такое же шумное застолье — к нему незаметно присоединяются Рики и Чонвон, которые по отдельности теперь тоже не ходят. Джейк же несколько раз задаётся вопросом, почему они просто не пойдут в ресторан или не закажут доставку, но когда они всё вот так вот вместе делают что-то для одного человека, понимает: в этом намного больше уюта и тепла. Когда все усаживаются за стол и берут наполненные бокалы и стаканы, Джейк не замечает, в какой момент Чонсон так ярко и громко, а главное — просто, говорит о том, что они встречаются. Уши предательски краснеют, хотя краснеть он не хотел вообще. Стекло забавно звенит, а по гостиной разносится гул ликующего народа, пусть Хисын и Джимин уже в курсе происходящего. — А я говорил, — начинает Чонвон, убирая стакан с недопитым пивом подальше. Джейк же быстро прячется за спину Рики, который его приобнимает, как может, и только смеётся. — Я говорил, что Чонсон его разбаловал. — Эй, неправда! — Если бы не разбаловал, он бы не влюбился в тебя. Всё просто. У нас же с Рики не так. Тут краснеет Рики. Теперь им с Джейком приходится прятать друг друга — выглядят они со стороны забавно, поэтому Хисын, как самый старший и самый серьёзный человек, смеётся во весь голос. — А может, причина в другом? — усмехается Сон, после чего подрывается с дивана, боясь получить подзатыльник от разозлённого шуткой Чонвона. Они не бегают по гостиной долго — вообще не бегают, поэтому довольно быстро оказываются на местах. Джейк и Рики отлипают друг от друга, а Хисын успокаивается, придерживаясь за больной живот. Их бурные обсуждения продолжаются: с каждым новым глотком находится больше тем для разговоров, помимо заебавшей всех в этой комнате учёбы. Джейк медленно, но верно, перебирается поближе к имениннику: так ему комфортнее. Уже после всяческой болтовни и освобождения тарелок с едой Чонсон предлагает пофотографироваться на новый полароид, которым недолго хвастается. И никто ему не отказывает, поэтому небольшой альбом пополняется на две страницы вперёд (Сон потом обязательно подпишет, что это его двадцать второй день рождения). Некоторые снимки ребята забирают с собой — Рики и вовсе кладёт один из них, на котором он с Джейком, под чехол телефона. Джимин же любуется фотографией и говорит, что её стоит прикрепить в машину. Впрочем, уже в какой-то момент, когда все тосты давно сказаны, а Вон и Рики вообще ушли в общагу: до её закрытия оставалось не так много времени, все они, уже полусонные-полуживые, лежат на мягком ковре и просто поддерживают плывущий по течению диалог — он кажется бессмысленным и не особо связанным, однако всех всё устраивает. — Так не хочу завтра вставать, — ноет Джейк, обнимая Сона за ногу. Да, странная поза, но довольно удобная. — Тебе ко второй, солнце. — Ладонь треплет за давно уже испорченную укладку. — Камень с плеч. Спасибо, я уже забыл. — Твоё расписание у меня на… — Мне кажется, нам пора домой, — прочистив горло, перебивает Хисын. — Домой — это хорошо, — шепчет сонным голосом Джимин, пребывая в шаге от того, чтобы отключиться прямо тут, на полу. Хотя её всё устраивает. — Ой, у вас, что ли, один дом на двоих? Даже из-за простой шутки Хисын бледнеет, как полотно. Приподнявшись на локтях, смотрит на то, как Джимин мирно посапывает у него на груди и не обращает внимания на сказанное — оно и к лучшему. — Идиот. — Неужели я слишком тороплю события? — язвит Чонсон, обнимая Джейка как можно крепче. — Это не так просто, как ты думаешь. — Да что ты. Джейк, давай жить вместе? — Давай, хён. — Полусонный Джейк, решающий поменять место положения и теперь обнимающий поперёк чонсонового живота, ещё в каком-никакой сознании, поэтому соглашается вполне обдуманно. Во-первых, чтобы поддержать Хисына и показать, что это достаточно легко. Во-вторых, Пак всё равно говорит это не в серьёз — по крайней мере, так кажется Джейку, которому уже всё равно, где он будет жить. Ему просто хочется спать.