Бог умер

Ято лежал на втором этаже в доме Кофуку. Гнетущее чувство не покидало его уже месяц. Каждый раз закрывая глаза, он видел лицо — миловидное лицо школьника, разбитое в кровавую кашу, лицо Отца, так долго державшего его жизнь. Он не хотел отпускать сына даже когда тот своими руками вспорол ему брюхо на крыше больницы Ики. Весь последний месяц Бог бегал по всей стране, кричал на улицах, плясал, делал безумные трюки и цеплялся за каждого, кто обращал на него внимание. Но с каждым днём ощущение смерти нарастало. И бог ничего не мог с ним поделать. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько беспомощным, настолько слабым перед грядущей судьбой. Всё, что ему оставалось — это изо всех сил цепляться за ускользающую жизнь, осознавая, насколько это бессмысленно. Каждый день тело становилось тяжелее, каждый день было всё труднее заставить себя открыть глаза. Всё мрачнее виделись образы, всё хуже казалась собственная жизнь. Тьма поглощала его. Недавно Ято совсем перестал вставать с постели. Ничего не хотелось делать, движения давались с большим трудом, мысли медленно текли густым киселём. Всё, что он мог — это лежать и пялиться в пространство. — Он так ужасно себя чувствует. Мне страшно, — призналась Хиёри Кофуку. Они вдвоём сидели за котацу на первом этаже. — Дорогая, ты же понимаешь, что происходит? — спросила богиня после минутного молчания. Хиёри кивнула. — Почему мы не можем ничего сделать? Я… почему я… — каждое слово болью отзывалось в её душе. Кофуку заботливо утёрла слезинки с лица девушки: — В мире есть вещи, которые даже боги не могут изменить. Тихий стук прервал их разговор. На пороге стоял Кадзума с бумажным пакетом в руках. Хиёри отвернулась, не хотела, чтоб шинки видел её заплаканной. — Как он? — без предисловий спросил юноша. Кофуку лишь покачала головой: — всё так же, милый, всё так же. — Можно мне подняться? Я купил немного еды, возможно он захочет перекусить. — Иди, если хочешь, — пожала плечами богиня, — но я думаю… Оборвав себя на полуслове, богиня ушла на кухню за чаем. Лишь дрожащая спина выдавала её состояние. Ято слышал шаги и тихое шуршание открывающейся двери. Знакомый силуэт сел возле него. — Привет, как ты? Я купил сладости и еще много вкуснях, ты же любишь такое, — наиграно бодрый голос на миг вывел из забытия. Бог тяжело перевёл тусклый взгляд на пришельца. Свет падал только из приоткрытой двери. В полутьме комнаты не было видно лица Кадзумы, но Ято чувствовал его обеспокоенный взгляд. Шинки продолжал, шурша пакетом: — тебе нужно съесть хоть что-то, а то совсем ослабеешь. Вот, я оставлю это здесь, ладно? Потом, когда будут силы, постарайся, пожалуйста. Иначе ты будешь хуже выздоравливать и… — Зачем ты врёшь? — прервал его речь едва слышный голос Ято. Кадзума опешил. — Ты всё знаешь. Зачем врёшь? — Извини. Просто я думал, что хоть немного смогу тебя взбодрить. Ято закрыл глаза. Разговор отнял у него слишком много сил. — Всё равно я оставлю еду тебе, вдруг появится настроение, — вздохнул Кадзума, — и если захочешь выпить, позвони, ладно? Не дождавшись ответа, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Ято остался в одиночестве. Зимой темнеет рано, так что было непонятно, сколько сейчас времени. Часов девять, возможно. Интересно, где сейчас ребята, чем заняты? Юкине, наверное, опять пошёл расписывать стены его номером телефона, а Хиёри, скорее всего, сидит внизу. В доме стояла тишина. Все боялись тревожить покой уходящего бога. «Не хочу умирать! Что же делать?» Желания покидали его, даже желание жить постепенно уходило. Но даже в таком положении Ято продолжал ценить свою жизнь. Она во многом была поганая, но другой не было. Ужас перед неизбежностью пронзал всё его существо. После ухода Кадзумы в доме, казалось, стало ещё тише. Хиёри неподвижно сидела, уткнувшись лицом в ладони. Кофуку шмыгала красным носом и пыталась отвлечься, переписываясь с очередным парнем. На улице медленно темнело. Лёгкий снежок мягко спал и укрывал ещё зелёную траву. Вихрем жизни ворвался в гостиную Юкине: — Хиёри, Хиёри, я сделал все твои задания! — с восторгом начал он. — Я был в библиотеке и там нашёл кучу всего по литературе. Вот, смотри, я выписал, что ты просила, — он перевернул сумку, вывалив на стол всё её содержимое, и стал копаться в куче в поисках нужной тетрадки. Он будто не замечал, что происходит с остальными. Хиёри убрала ладони от лица и взглянула на мальчика. — Вот погляди, вот тут я нашёл, Сугавара-но Мичидзанэ, это который наш Тендзин, столько всего написал! Он еще и чиновником был, а я не знал, — мальчик с восторгом тыкал тетрадкой в руки девушки. Она пролистала пару страниц: — Давай я завтра посмотрю, хорошо? — произнесла она неожиданно хриплым голосом. — О, вся кодла в сборе! Пока меня не было, к Ято никто не ходил, так? — вошёл Дайкоку. — И чего сидим? Он один ещё больше хондрит, а ну марш наверх! Юкине напрягся и поджал губы. Его пальцы судорожно впились в край столешницы. Хиёри очень хотела видеть Ято, хотела с ним гулять, болтать и обниматься, но то, что с ним происходило сейчас — она не могла этого видеть. Это был кошмар даже дочери хирурга. — Я кому сказал? — хлопнул ладонью по столу Дайкоку. На дрожащих ногах девушка и маленький шинки двинулись наверх. Перед входом комнату Хиёри остановилась. Постояв пару секунд и тяжело вздохнув она, наконец, открыла дверь. В лицо повеяло морозом. — Мы входим, — сказала она по привычке и пропустила Юкине вперёд. Мальчик щёлкнул выключателем, и Хиёри невольно ахнула. Она всего сутки не видела Ято, но он успел так измениться! Кожа сливалась по цвету с белыми простынями. Круги под глазами и запавшие щёки делали лицо похожим на череп. Такие родные, яркие когда-то глаза бледным взглядом пялились в потолок. Хиёри бросилась к постели бога. Обитатели Дальнего берега всегда бледнее и прохладнее живых людей. Но она впервые видела кого-то настолько белого, насколько холодного. Сосуды, как прожилки мрамора, создавали замысловатую сеть под прозрачной кожей. Помрачневший на мгновение Юкине выдавил улыбку: — Я сегодня целый район пешком обошёл, на каждой пустой стене твой номер оставил. Скоро должны быть заявки, так что мы снова сможем хоть как-то платить Кофуку… — Хватит, ничего не надо платить, — неожиданно перебил его входящий Дайкоку. — Никаких денег от вас не надо. — Неожиданно. Обычно ты другое говоришь, — удивился мальчик. — Я же должен помогать ему. С друзей за такую помощь денег не берут. Яркая вспышка лампочки ослепила привыкшие ко мраку глаза Ято. «Должно быть много заявок, мы сможем заплатить…» — будто издалека доносился звонкий голос Юкине. Нежное тепло коснулось его кожи. Хиёри села возле постели и взяла слишком теперь тонкие, похожие на пауков кисти бога в свои горячие, влажные ладошки. — Ты такой холодный, — с ужасом в голосе прошептала девушка. — Хиёри, — едва слышно позвал Ято. Девушка наклонилась к его лицу, заглянула в усталые глаза. — Останься… Не хочу… один. Подруга слегка покраснела, но улыбнулась: — хорошо, останусь, — сказала она, слегка коснувшись губами его ледяных пальцев. — Но сначала, — заявила она громко, — тебе нужно поесть и помыться. Ты уже пятые сутки не вставал и ничего не ел. Зачем? У Ято едва хватало сил говорить, тратить их на бесполезную еду не хотелось. Боги не умирают от голода. — Давай, давай, — Хиёри встала и с силой потянула его за руки, усадив с опорой на стену. — Что ты хочешь? Есть онигири, данго, сладкие булочки и коробка поке с лососем. Ято слегка покачал головой. Удерживать её вертикально было невыносимо трудно. — Значит я решу сама. Юкине! Принеси горячий чай, пожалуйста! — Бегу, — отозвался мальчик. Ято уже и забыл, что они с Дайкоку тоже здесь. Старший шинки подошёл к постели Ято, — слышал, ты у нас на ночь остаёшься. Дай-ка я бельё поменяю, чтоб вы все трое спали на чистом, — не обращая внимание на протест Хиёри, он подхватил Ято за колени и талию и перенёс на другой конец комнаты. — Теперь можешь его кормить. Девушка перетащила пакет с едой поближе к богу и сама села рядом. — Держи онигири. Наверное, их есть будет проще всего. Простой комок риса с начинкой оказался очень тяжёлым. Ято пришлось упереться локтями в колени, чтобы не уронить его. Правда проглотив пару кусочков, он почувствовал тошноту. Не успев попросить таз, вырвал желчью прямо в упаковку с несчастными онигири. Никогда раньше его так не тошнило, казалось будто сам желудок пытался вырваться наружу. Хиёри слегка гладила его по спине и держала волосы. Спустя пару минут, когда тело немного успокоилось, бог без сил рухнул на колени подруги. — Извини. Девушка провела рукой по его волосам и улыбнулась: — Похоже, твёрдая пища тебе не подходит. Давай жидкость попробуем. Юкине как раз принёс чай с сахаром. Хоть какие-то калории. Её руки были такими горячими. Прикосновения приятно обжигали кожу. По телу пробежала чуть заметная волна мурашек. Мальчик поставил кружку возле хозяина, а сам с понурым видом сел у стены напротив. Стоило Ято перевести взгляд на Юкине, как на его лице появилась беззаботная улыбка. И зачем? Едва бог отвел глаза, шинки снова помрачнел. — Похоже, кружку ты не удержишь, — пробормотала Хиёри. — А если я буду её держать, а ты — пить через трубочку? Как тебе? Парень кивнул. — Хорошо, тогда я сейчас принесу трубочку и холодную воду. Надо разбавить чай, а то он слишком горячий. Девушка осторожно переложила голову Ято на пол, встала и выбежала из комнаты. Как же стыдно быть обузой всем. Интересно, почему о нём вообще заботятся. Биологические потребности у богов отсутствуют, сиделка была не нужна. Ято был себе отвратителен. Лучше бы никто к нему так и не приходил, лучше б он дальше лежал один, глядя на луну и снежинки. — Простите, — прошептал бог. Не ясно как услышавший Дайкоку ответил: — не извиняйся, у всех бывают плохие времена. Нет, это не просто плохие времена. Как быстро вернулась Хиёри. — Дайкоку, помоги мне его снова поднять, — попросила она мужчину, тот как раз закончил возню с постелями и теперь собирал мусор по комнате. Одноразовая трубочка и графин с водой были при ней. Ято снова усадили у стены, но он снова скатывался на пол, как безвольная тряпичная кукла. — Похоже, он слишком устал, — заметил Дайкоку. — А как же чай? Ему нужно… — Оставь, потом напоишь. Сейчас он тебя не слышит. Мы с Юкине его помоем и уложим. Ты тогда вместо меня уборкой займись, — мужчина подхватил бога на руки и понёс в ванную. Юный шинки безропотно ушёл за ним. Когда Ято очнулся в своей постели, в помещении, кроме него была только Хиёри, проверявшая тетрадки Юкине. Едва парень открыл глаза, девушка вскочила и подошла к нему. — Как ты? — спросила она. Парень с усилием улыбнулся: — Жив пока. — он чувствовал, что тело стало ещё холоднее. — Тебе нужно что-нибудь? Пить хочешь? Ято слегка покачал головой. Подруга вздохнула: — Если всё в порядке, давай спать, уже почти полночь. Я позову Юкине. Стой! Не уходи! Только дверь закрылась за девушкой, бога начало душить чувство, что она не вернётся. Следующие минуты прошли в отчаянных попытках Ято встать с постели. Бог никогда раньше не задумывался, насколько это сложное действие: нужно перенести центр тяжести, нужно сократить определённые мышцы, нужно изогнуть руки под таким углом, чтоб суставы не подгибались — все эти мелочи, которые раньше происходили сами, сейчас нужно было делать сознательно. Теперь надо встать. Мышцы были неспособны поднять вес его тела, нужно было действовать иначе. Перила лестницы, ведущей на первый этаж, достаточно высоки. Если облокотиться на них животом, ноги повиснут вертикально вниз и можно будет опереться на них, как на ходули. Но как туда добраться? Ползти? Не выйдет, слишком много сил нужно. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Казалось, что сейчас бог снова упадёт. Но нельзя! Хиёри, надо её вернуть, надо добраться туда! Дверь тихонько зашуршала. Не успел Ято сообразить, что происходит, как шинки бросился ему на шею. — Я так рад, что тебе лучше! Хотелось бы Ято обнять его в ответ, но руки еле двигались. Он лишь улыбнулся: — Я в порядке. Хиёри, вошедшая следом, села рядом на футон. Ято рефлекторно вцепился в полу её серой юкаты. Страх, что она уйдёт навсегда, никуда не исчез. А Юкине всё засыпал хозяина вопросами о самочувствии, на которые тот не мог ответить. Когда мальчик успокоился, ребята уложили вконец обессиленного бога под одеяло и выключили свет. Юкине сразу же улегся к стенке и засвистел носом. Он весь день переживал, пусть отдохнёт с надеждой в сердце. Хиёри осталась сидеть у изголовья. — Ято, знаешь… — неуверенно начала она, слегка покраснев, — мне кажется… сегодня весь день, с самого утра я чувствую, что… Слезинки покатились по её щекам. В тусклом жёлтом свете ночника они казались каплями огня. — Можно тебя обнять? Бог чуть заметно кивнул глазами. На другие движения запаса сил уже не хватало. Девушка залезла под одеяло и устроилась рядом с Ято. Уткнувшись носом ему в грудь, она продолжила: — Мне кажется, знаешь, что сегодня… тебя не будет. Что я вижу тебя в последний раз. Слезы заливали ткань юкаты парня. Как её успокоить? Как помочь? Ответа он не знал и корил себя за это. — Дороже тебя в моей жизни больше ничего нет. Я не хочу… — продолжала Хиёри, — это так ужасно, что я никак не могу ничего для тебя сделать. Не волнуйся, ты не виновата. Бог тронул носом её лоб в надежде, что она поймёт его мысль. Проснулся бог спустя несколько часов с чётким знанием: пора. Внезапный прилив сил не позволял сомневаться, тепло разлилось по телу. Хиёри лежала возле него, свернувшись калачиком. Руку Ято она прижимала к своей груди. Она выглядела такой спокойной, не хотелось тревожить её сон. Ято в последний раз обнял подругу, не сильно, стараясь не разбудить. Запах её волос навевал воспоминания. Тени снежинок плясали в лучах луны. В последний раз взглянув в окно, Ято поцеловал в макушку верную подругу. Пусть всё с ней будет хорошо, она это заслужила. Ночник не давал почти никакого света. Облако закрыло луну. Комната погрузилась во мрак.