hide your eyes (they're the windows to your soul)

Следующий день был спокойнее, чем первый, но почему-то хуже. Хуже потому, что дождь не прекращался весь день со вчерашнего дня, из-за чего казалось, что переезд трио — это мрачная катастрофа в квартирах. А спокойнее было потому, что все коробки наконец-то были выброшены, и Юджин мог спокойно спать на недорогой, но достаточно удобной кровати, не спотыкаясь о какие-то коробки, набитые всяким хламом. Все было в порядке, как и должно быть. В доме было спокойно. Но это не помешало Хао и Ханбину начать работать над своими заданиями на каникулы, к огорчению Юджина, ведь это заняло бы их почти на весь день. Но ему тоже следовало бы заняться домашними делами, а не смотреть, как дождь, словно призрак, стучит по окну. День выдался далеко не самым лучшим, если жалобы Хао на то, что он не может ухаживать за садом, были тому подтверждением. Им троим не оставалось ничего другого, как сидеть дома, так как ливень, кажется, не собирался прекращаться ни на минуту. По крайней мере, Юджин был рад, что они были вместе, несмотря на то, что его друзья были заняты тем, что писали заданное им эссе. В конце концов, Юджин доберется и до своего. Он надеялся. Если бы он мог перестать смотреть в сад, это было бы неплохо. Капли дождя продолжали скатываться по стеклу, будто окна плакали, а Юджин все еще не закончил свою работу. Но на самом деле он не мог перестать думать о Кюбине. Странный, но милый парень с теплыми глазами и странным чувством юмора, благодаря которому Юджин почему-то чувствовал себя как дома в этой печальной и унылой обстановке. С тех пор как Юджин видел его в последний раз, прошло всего около 20 часов, но он не мог не задаваться вопросом, как он себя чувствует. Отдыхает ли он? Играет ли он в лужах без зонтика под дождем? Или он составлял компанию своей маме, играл с собакой и мечтал, чтобы дождь прекратился? Скучал ли он по Юджину? Юджин и не заметил, как почесал руку: в голову полезли мысли о Кюбине. Сыпь от ветки распространилась от кончиков пальцев до основания запястий. Кожа покраснела и опухла, уже начала покрываться волдырями, но он не мог перестать чесаться от воспаления. Он понял, как сильно чешется, только когда открылась входная дверь и Ханбин вошел с продуктами в дом на измученную временем кухню. Юджин посмотрел на свою руку и поморщился от того, насколько она покраснела. Точно, он должен рассказать им обоим о Кюбине. Или не должен? Ведь они оба не будут против, верно? Но как только продукты были разложены на прилавке — решив, что с запасами придется повременить, — старший тут же вернулся к ноутбуку и принялся что-то печатать. Звук клавиатуры расслаблял, но Ханбин, казалось, не замечал Юджина у окна. А может, и заметил, но у него не было сил обратиться к нему как следует, слишком уж он был занят этим эссе, которое нужно было переработать и отправить начальству. Юджин разговаривал с Ханбином и Хао после того, как вернулся после — в основном — случайной встречи с Кюбином, хотя и воздержался от упоминания о нем. Они выглядели такими же измотанными и уставшими, как и во время переезда, поэтому младший решил подождать, пока оба не почувствуют себя более энергичными, чтобы поговорить. Юджину же следовало поскорее закончить смотреть в окно, чтобы все трое смогли наконец провести время вместе. — Вчера я чуть не упал в колодец, хён, — ногти наконец-то оторвались от запястий и провели по листьям дерева бонсай, стоящего у окна, как будто оно разделяло печаль плачущего неба. Контраст цветов был поразительным: ярко-зеленый против тускло-серого, и Юджин едва не почувствовал головокружение от разницы. Хоть что-то оживило комнату. Ханбин лишь хмыкнул на замечание Юджина и принялся за работу. Юджин надулся и подошел к холодильнику. Открыв дверцу, черноволосый парень пораженно вздохнул: свет внутри мерцал, но ничего не показывал. Пустота. По крайней мере, первое, что сделал Ханбин — пошел и купил еду, так что Юджин не мог жаловаться. Старший не позволил бы своему парню и сыну (а он мог быть и сыном) умереть с голоду. Юджин мог отвлечься, помогая складывать продукты и закуски в холодильник, чтобы Хао и Ханбину не пришлось этим заниматься. Подойдя к сумке с продуктами, Ханбин остановился и посмотрел на Юджина теплыми глазами. Хотя Юджин мог видеть сквозь фасад и понять, насколько он напряжен. — Нет-нет, Юджин, не нужно разгружать продукты прямо сейчас. Мы сделаем это позже, хорошо? Мы сделаем это после того, как я закончу с работой, обещаю. Юджин надулся еще больше, закрыл дверцу холодильника, подошел к столу, за которым сидел Ханбин, и опустился рядом с ним на стул. Его руки снова чесались от сыпи. Наступила неловкая тишина. Прошло еще несколько неловких секунд, а потом Юджин снова заговорил. — Можно я пойду проверю сад? Кто-то должен убедиться, что в нём случайно не появилась целая армия неудержимых растений-убийц, понимаешь? Ханбин захихикал. Юджин был рад, что смог заставить его хотя бы немного улыбнуться. — Будем надеяться, что толпы растений-убийц не будет, это было бы ужасно. Но на улице ливень, Юджин. Я не думаю, что это хорошая идея, и ты знаешь, что Хао ненавидит, когда ты разводишь грязь по всему дому. Юджин прикусил внутреннюю сторону щеки. В этом была доля правды: Хао любил садоводство и одновременно ненавидел грязь. Юджин не видел никакой разницы: грязь и грязь — это все равно свежая земля, а мокрая — лучшее удобрение. Но, опять же, он почти ничего не знал о садоводстве и решил не спорить с Хао — с его ограниченными знаниями он все равно проиграет. Он не разбирался в этом, но умел танцевать и создавать мощные хореографические композиции. К счастью, его эссе было посвящено современному танцу — искусству, которое он очень хотел попробовать в ближайшее время. Юджин восхищался им. Бледно-розовые тона прозрачного белого шелка с отчаянием рождали пародию на безответную любовь. Вздымающиеся волны рук встретились с огненными цветами, чтобы сформировать всепоглощающую эмоцию гнева и разочарования. Ненасыщенный лавандово-фиолетовый и черный — элегантность, не похожая ни на какую другую. Абстрактные смыслы приходили к нему естественно, в отличие от роботизированных научных данных о том, сколько и где нужно использовать удобрений. Пока Юджин блуждал в своих мыслях, Ханбин, словно прочитав его мысли, вмешался в их ход. — Юджин, твое эссе посвящено современному танцу, верно? Думаю, если мы успеем закончить сочинения вместе, у нас будет столько времени, что наш сад не заразится растениями-убийцами, — хихикнув, сказал Ханбин. Юджин знал, что Ханбин не имел ввиду ничего плохого, но воспринял это как знак, что ему пора уходить, потому что Ханбин был явно занят, а он просто мешал. По крайней мере, он так думал. А поскольку он был подростком, то делал то, что у подростков получается лучше всего: ныл и жаловался. — Но я хочу исследовать дом. Сердце Ханбина немного сжалось, когда он увидел, как Юджин надулся. Ему было неприятно, что он так занят и не может уделить Юджину внимание, которого тот заслуживал. Младший иногда становился очень навязчивым. Он перестал печатать и с извиняющейся улыбкой повернулся на стуле. — Юджин, я обещаю, что как только мы закончим с эссе, у нас будет все время, чтобы расслабиться и повеселиться, хорошо? Хао разрешит тебе проверить сад и поиграть в лужах, если захочешь, — он притянул Юджина к себе и обнял с теплотой и любовью — такие объятия Юджин любил больше всего. — Вы двое всегда заняты, когда вы уже всё закончите? Несмотря на комфорт, Юджин нахмурился. Это не то, чего он хочет — фальшивое утешение, которое всегда случается перед тем, как они возвращаются к своим прежним делам и игнорируют его, как раньше. Он не хотел бы сравнивать сочувствие Ханбина с сочувствием родителей, но в его голове все время повторялись одни и те же образы: как отец гладит его по голове, когда он сдает очередной экзамен без ошибок, или как мама подбадривает его, когда он сдает все предметы на одни пятерки. Они были счастливы, пока это продолжалось, а потом снова стали полностью игнорировать его, сосредоточившись на себе и своей работе. Они обращали внимание на Юджина только тогда, когда он возвращался домой из школы с новостью о том, что сдал тест, а потом все возвращалось на круги своя. Непрекращающийся стресс, который в конце концов привел Юджина в состояние тревоги и паранойи. Из-за этого на него это так давит, даже если Ханбин не желает ничего плохого. Юджин привык к тому, что его игнорируют и отвергают, так что все в порядке. Но Ханбин знал. Он знал, что с Юджином не все в порядке, и не успокоился до конца, увидев, как с лица парня исчезла улыбка. Правда, вчера и сегодня он был слишком занят, как и Хао, и ему следовало бы знать. Он знал, о чем думает Юджин, и знал, что ему нужно делать. Это был их с Хао мальчик, и его родители могли сразу пойти к черту. Как и эссе. Сначала Ханбин вздохнул, словно избавляясь от надвигающейся головной боли, затем положил руку на подбородок Юджина и заставил подростка посмотреть на него. — С возрастом у тебя появляются обязанности, которые нужно выполнять. И мы заняты выполнением этих обязанностей. Но помни, что у нас всегда найдется время для тебя. Просто сначала нам нужно сделать несколько дел, — он спокойно объяснил. Юджина это не убедило. — Вам всегда есть чем заняться. — К сожалению, — Ханбин прикусил губу, — Но у нас есть ты, чтобы помочь нам справиться с этим. Ты всегда скрашиваешь наш день, когда мы напряжены, — он улыбнулся. Юджин надулся и убрал пальцы Ханбина со своего подбородка. — А я? Ханбин взъерошил его волосы, что, как он знал, нравилось Юджину. Он продолжал улыбаться. — Юджинни, не сомневайся в себе. Ты — наш милый и очаровательный кусочек счастья, который держит меня на плаву. И Хао тоже. Он показал Юджину свой компьютер, заполненный словами, сотнями чернильно-черных слов на чистой бумаге, которые, казалось, тянулись бесконечно. Неужели Ханбин действительно так много писал для своей работы? Так ли уж это необходимо? — Видишь эти эссе? — он продолжил, неопределенно махнув рукой в сторону экрана, — Я не хочу их писать. Хао тоже не хочет. Но когда мы вспоминаем о тебе, у нас появляется мотивация сделать это, чтобы провести с тобой время. Ведь, если честно, ты значишь для меня в разы больше, чем это дурацкое сочинение. Миллион, миллиард, триллион… Сердце Юджина заколотилось в груди, и он наконец улыбнулся. — А как насчет квадриллиона? Ханбин рассмеялся, ямочки на щеках стали похожи на распустившиеся под солнцем цветы. — А как насчет бесконечности? Младший мальчик рассмеялся и кивнул. — Хорошо, пусть будет бесконечность. — Хорошо, — мягко повторил Ханбин, прежде чем Юджин бросился его обнимать, а тот, не колеблясь, ответил ему, крепко сжав его тело с такой любовью, с которой никогда не смогут сравниться родители Юджина. Юджин еще немного потискал его, но потом отпустил Ханбина и улыбнулся. — Хён, я пойду делать уроки. — Молодец, — похвалил Ханбин, — И я обещаю, что мы с Хао скоро закончим, хорошо? Я скучаю по времени, проведенному с вами обоими. — Хорошо, — кивнул Юджин и снова рассмеялся, после чего встал и собрался уходить. Ханбин сжал кулак и улыбнулся, словно желая в последний раз рассмешить Юджина, и произнес тихо «Файтин». Юджин хихикнул и сделал ответный жест, — Файтин. Юноша успел пройти половину дверного проема, прежде чем Ханбин снова заговорил. Юджин не стал возражать. — Юджин, чуть не забыл! — он резко встал и прошел в угол комнаты, забирая пакет, оставленный в самой одинокой части комнаты. Посылка, которая предназначалась Юджину, к счастью, не промокла от дождя и имела внушительный вес, беспорядочно упакованная в газетную обертку. Её удерживала одна веревка, — Вот, это оставили на двери для тебя, но не сказали, от кого, — Ханбин протянул его Юджину. Юджин осторожно подошел и взял посылку. Открыв её и аккуратно разорвав бумагу, Юджин первым делом наткнулся на записку. “ Привет, Юджинни, посмотри, что я нашёл в комнате Джиун хёна. Ничего не напоминает? — Кюбин. ” Юджин улыбнулся прозвищу, написанному в записке, и пришел к выводу, что ему очень нравится вчерашний неловкий парень. Неважно, лично или письменно, Кюбин, похоже, решил прочно обосноваться в жизни Юджина, и, честно говоря, если он так хочет, Юджин ничуть не возражает. Тот факт, что Кюбин прислал записку прямо ему в руки, обрадовал его. Он держал записку в руке, раскрыв сложенную бумагу. И тут глаза Юджина расширились. Настолько, что Юджин был уверен, что они выскочат прямо из его головы. — А? Это… — прошептал он, слегка задыхаясь, когда взял подарок в руки. Первое, что он заметил — это то, что подарок был куклой. Она была мягкой на ощупь, но не настолько, чтобы быть тряпичной куклой — Юджин решил, что фигурка, скорее всего, сделана из хлопчатобумажной ткани и набита песком. Волосы были сделаны из пряжи и лежали аккуратно, как будто их приклеили сразу после пришивания. Юджин провел пальцами по пушистому реалистичному серому свитеру и мягким джинсовым брюкам. Он сжал и потянул за ботинки из твердого пластика: они были приклеены. Но самым странным было то, что кукла выглядела как… — Я, — выдохнул Юджин, ошарашенно глядя на куклу-клона перед глазами. По его телу пробежал холодок, и чем больше он вглядывался в черные глаза-пуговицы, пришитые к кукле. Она казалась почти… живой. По позвоночнику пробежал холодок, и Ханбин, к счастью, сумел вернуть его к реальности, отгоняя жуткий взгляд пуговичных глаз. — Кто оставил его? Как зовут? — Его зовут Кюбин, — ответил Юджин, нежно поглаживая куклу большими пальцами, хотя она все еще вызывала у него легкую жуть, — Это очень мило с его стороны, но я уже слишком взрослый, чтобы играть с куклами, — несмотря на это, он все равно не собирался выбрасывать куклу, тем более если она была от Кюбина. Ханбин скрестил руки и ухмыльнулся. О, пожалуйста, не ходи туда, куда думает Юджин. — Ну, думаю, плюшевый Бадц-Мару на твоей кровати говорит об обратном. Аааа, и это то, чего Юджин опасался. — Это мой лучший друг детства! И он классный! — Юджин заскулил, а Ханбин удовлетворенно рассмеялся, — Он — исключение. О, этот парень был очарователен. — Ладно, Юджин, иди, пиши сочинение. Ты справишься. Юджин кивнул и ушел. Но перед этим Ханбин снова остановил его. — Пожалуйста, обними и поцелуй Хао от меня. Уверен, он будет тебе благодарен. Юджин захихикал. — Ты уверен, что хочешь, чтобы я поцеловал Хао? Мне кажется, будет лучше, если ты поцелуешь его в губы, а не я. Ханбин покраснел. — Ты… ты… иди учись. — Хорошо! — мило промурлыкал Юджин. И вот Ханбин — взволнованный Ханбин — остался позади, чтобы справиться с ужасом эссе.

***

Оказалось, что Юджин потерял счет времени, потому что в тот момент, когда он нажимал кнопку отправки эссе длиной в 700 слов, солнце уже закатилось за горизонт. Только Ханбин, позвавший его на ужин, смог спустить его на землю. Юджин примостился рядом со своим лучшим другом Бадц-Мару на неудобной кровати. Он решил, что, в конце концов, стоит оставить куклу себе, какой бы жуткой она ни была. В конце концов, это был подарок от Кюбина, несмотря на загадочные обстоятельства. Возможно, он рассказал маме о Юджине, и она решила собственноручно сделать идентичного ему куклу, чтобы показать, что принимает Юджина в качестве друга для своего сына? Как бы то ни было, он был благодарен Кюбину. В следующий раз, когда они встретятся, он должен будет выразить ей свою благодарность. Это было бы правильно. Но в голове все еще крутилась одна мысль, которая не давала ему покоя. Джиун, брат Кюбина, похоже, с детства держал у себя куклу, похожую на Юджина. За много лет до рождения Юджина. Как такое может быть…? Эта кукла, комичная и в то же время до ужаса точная копия его самого, странным образом завораживала Юджина, когда он играл с ней. (Он до сих пор играл с куклами, но никогда не признавался в этом на людях, чтобы не смущаться). Затем он позволил кукле повиснуть на руке. Он наблюдал, как тело куклы раскачивается в воздухе из стороны в сторону под действием силы тяжести. После этого он положил куклу точно на то место, где она лежала на кровати до того, как взял ее в руки, убедившись, что положил ее именно так, как нашел. Очарование почему-то не покидало Юджина. Очарование — это фантом, который продолжает существовать, вызывая различные импульсы и терзая его мысли. Юджин в очередной раз задался вопросом: как кукла, похожая на него, оказалась у Джиуна много лет назад? Ужин для Юджина прошел без происшествий. Он ел молча, не решаясь завязать разговор, так как Хао и Ханбин выглядели более уставшими, чем обычно. Ханбин все еще пытался завести разговор на какую-нибудь интересную тему, несмотря на короткие и неясные ответы Хао, а Хао только и делал, что спрашивал у Юджина, как прошел день. Больше всего на свете он чувствовал себя крайне плохо. Темные мешки под глазами Хао говорили сами за себя. Юджин знал, что его хён занят, постоянно составляет планы преподавания и назначает занятия с репетиторами. Когда он подошел к нему, чтобы обнять и поцеловать вместо Ханбина, то обнаружил, что тот сгорбился над своим столом с кучей сочинений под мышкой, причем все они были разной степени понятности. У начинающего учителя средней школы, к сожалению, больше причуд, чем плюсов. Юджин предлагал Хао свою помощь, но Хао всегда отказывался. Сердце Юджина болело, когда он видел своего старшего хёна в таком состоянии. Его работа была намного сложнее, и Юджин не мог дождаться, когда Хао с ней покончит. Ханбин тоже сильно переживал, но они мало что могли сделать. Оставалось только ждать. — Хёны, я иду спать, — Юджин встал из-за стола, хотя половина его тарелки так и осталась нетронутой. Он не чувствовал себя очень голодным, и тягостное молчание не шло ему на пользу. Он предпочел бы лежать в постели и надеяться, что завтрашний день наступит быстро. — О… хорошо, Юджинни… спи спокойно, — Юджин чувствовал боль в голосе Ханбина и ненавидел ее. Он ненавидел это, но не мог смириться. — Спокойной ночи, Юджин-а, — тихо произнес Хао, даже не взглянув на него. Он должен был этого ожидать. Несмотря на теплые слова Ханбина, они все еще вели себя как его родители дома. Пройдя через тихий дом и опустившись на кровать, он вздохнул и уставился в звёздный потолок, желая просто исчезнуть в другом мире, где всё было бы идеально. Где его не будут мучить никакие заботы и неуверенность. Юджин свернулся калачиком в постели, уставившись в незашторенное окно, пытаясь найти способ дать сну прийти и унести его в путешествие по бесконечным снам. По крайней мере, его попытки не были совершенно тщетными. Он уже чувствовал сонливость, возможно, из-за усталости, решившей окончательно взять верх после напряжения, вызванного работой над нелепо длинным эссе. Он не возражал против неудобства в постели, — слишком хотел спать, чтобы заботиться об этом — но все равно не мог заставить себя закрыть глаза. Юджин застонал, с досадой ударившись головой о подушку. Подумайте, что еще он мог сделать? Он повернулся на бок, лицом к полуоткрытой двери, ведущей в темноту. Он всегда боялся темноты и запертых комнат, с самого детства. Старые привычки никогда не умирают, и Юджин никогда не был достаточно храбр, чтобы встретиться со своими страхами лицом к лицу. Иногда после ночного кошмара он заваливался в общежитие Хао и Ханбина, и старшие оставляли его спать между ними, не обращая внимания ни на что. Он был им как сын, и Юджину нравилась эта мысль. Казалось бы, все было хорошо, но как только он закрыл глаза, его внимание привлек какой-то звук, заставивший его подняться. В темноте он различил слабые очертания в углу полуоткрытой двери. Кукла, похожая на него, лежала прямо у двери и, казалось, смотрела на Юджина жуткими глазами-пуговками. Юджин почти… ощущал тревожное присутствие внутри куклы. Когда он моргнул, кукла исчезла. Он потер глаза, думая, что, возможно, сошел с ума или это был просто очень плохой сон. Может быть, он выпил слишком много кофе сегодня утром. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно выбросить всю эту историю из головы, пока он не начал по-настоящему верить в то, что может сойти с ума. Но любопытство все же было сильнее страха. Скептически настроенный и слегка напуганный, Юджин покинул постель, босые ноги бесшумно коснулись деревянного пола, и он вышел из комнаты в темный коридор в поисках куклы. С ним был Бадц-Мару, и он чувствовал себя как маленький ребенок, вернувшийся домой много лет назад. Он прижал плюшевую игрушку к себе и пошел. За окном черный кот внимательно наблюдал, как Юджин выходит из комнаты, и его желтые глаза опасно мигали. Сегодня было не время. Юджин шел по коридорам, прижимая к груди Бадц-Мару. Свободной рукой он поглаживал стены, покрытые фактурной краской. Он чувствовал, как неровности и заклепки заставляют его руку двигаться волнообразными движениями, танцуя по краске, а ногти скользят по бугоркам. Ночью дом казался каким-то другим, словно у него были глаза, которые следили за каждым движением Юджина. Мальчику с каждой минутой становилось все страшнее. Вскоре он оказался в гостиной, куда не заходил с тех пор, как они поселились. Да и не было повода, ведь все трое были заняты, а Юджину приходилось распаковывать кучу вещей для своей спальни. Но теперь, оказавшись здесь, он не преминул оценить аккуратно расставленную мебель, вероятно, многовековой давности, но это его не удивило бы. Он с благоговением уставился на грандиозный камин перед собой, а затем поднял взгляд и заметил картину, которая могла бы стать самым прекрасным произведением искусства, на которое он когда-либо обращал внимание. На картине был изображен мальчик, стройный и подтянутый. Его тело было похоже на тело танцора, а ивовая форма выгодно подчеркивала его фигуру. Мальчик выглядел примерно на возраст Юджина, но явно принадлежал к другому времени, поскольку сама картина была намного старше Юджина. У мальчика на картине был мягкий нос, изящно изогнутый в одну прямую линию. Губы у него были полные, в форме сердца, а глаза — темно-карие, что Юджин едва не принял их за черные. Волосы цвета воронова крыла на голове юноши мягко волновались и были откинуты со лба, уложенные таким образом, что слишком старили его; от этого у Юджина защемило сердце. Но еще сильнее его ранил взгляд, которым он смотрел на танцора с картины. Мальчик был подавлен, печаль была настолько ощутимой, что Юджин готов был поклясться, что в его глазах блестели слезы. Он втянул воздух и сморгнул, не желая больше смотреть на печальный образ. Он повернул голову, и его взгляд упал на куклу. Она сидела перед старым зеркалом, и портьера не полностью закрывала ее. Ноги и руки Юджина двигались автономно, отодвигая портьеру от зеркала во весь рост. Он смотрел на себя, на себя недоспавшего, с разметавшимися волосами, в пижаме с динозаврами, держа в руках плюшевую игрушку из детства. И все же… что-то было не так. Юджин прижал одну руку к зеркалу, и сердце замерло, когда он почувствовал, насколько оно горячее. Зеркала не должны быть горячими. Он убрал руку и перевел дыхание, желая вернуться в постель, но в то же время осматривая зеркало, он знал, что здесь чего-то не хватает. Что-то свернулось в его груди, желание узнать, что скрывается за этим зеркалом, которое даже Юджин не мог объяснить. Он понимал, что от всей этой встречи веет бедой, но предостережения пересиливали внезапную, неотвратимую потребность увидеть, испытать все самому. Юджин снова положил руку на зеркало, но на этот раз все было по-другому. Рука прошла сквозь него, и твердая поверхность запульсировала в пальцах, словно жидкая вода. Мальчик был поражен и немного напуган. Он не мог поверить в то, чему был свидетелем, но кукла привела его сюда не просто так. Он должен был узнать, какие секреты хранит это зеркало. Юджин почувствовал себя смелее и шагнул в зеркало, пока все его тело не пошло за ним, и он не исчез внутри. Сначала он видел только темноту вокруг, а затем порыв ветра обхватил его тело, и он задрожал, не решаясь открыть глаза: возле его уха раздавались мерцающие звуки и тихие голоса, отдающиеся эхом. Юджин задохнулся от удивления, глядя на яркие и разноцветные стены вокруг себя. Похоже, это был проход на другую сторону зеркала. В нескольких метрах от себя он увидел стекло. Он шел по мягкой ткани, словно перепрыгивая через облака в небе, одно за другим, совершенно легкомысленно, когда мир вокруг переставал существовать. Пройдя сквозь рябящее зазеркалье, он очутился в гостиной своего дома, совершенно идентичной. Только она была лучше освещена, а мебель казалась совсем новой. Юджин бросил взгляд на торжественную картину над камином, но с удивлением увидел танцующего мальчика, полного радости, с широкой улыбкой на лице вместо печального выражения, которое он видел дома. Неужели это все еще его дом? Конечно, все выглядело по-прежнему, но Юджин чувствовал, что что-то не так. Он только что вышел из зеркала! Не может быть, чтобы ничего не было на месте. Юджин решил выйти и осмотреть дом в поисках малейшего признака того, что что-то не так, чего-то, что могло бы убедить его в том, что он должен быть дома, спать, а не в точной копии своего дома в зеркале. Как только он переступил порог столовой, из кухни послышалось тихое жужжание. Все было слишком аккуратно, слишком идеально. Юджин медленно прошел на кухню, и его сердце едва не выскочило из груди, когда он заметил Хао, который тихонько напевал и что-то готовил. Хао готовит? Но у него никогда не получалось… и было уже слишком поздно для полуночного перекуса. Ноги и руки Юджина задрожали. — Хао хён? — он тихо произнес. Предполагаемый Хао резко прекратил петь и повернулся лицом к Юджину: в фартуке, обернутом вокруг его тела, он держал сковороду. — О! Юджинни, ты успел как раз к ужину! Юджин застыл на месте. Не потому, что стоявший перед ним человек был точной копией Хао, и не из-за другого акцента в голосе. А из-за широкой и нервной ухмылки, расплывшейся по его лицу, у Юджина кровь стыла в жилах.