Юджин застыл на месте. В то время как он смотрел на точную копию своего хёна, что-то во всей этой ситуации заставляло его тело и разум наполняться страхом. Как будто он попал в реальный сценарий фильма ужасов.
Юджин пытался оценить ситуацию: он только что вошел через жуткое зеркало в точную копию своего нового дома, стоял на кухне и смотрел прямо на того, кто должен был быть Хао, а Юджину все это казалось больной шуткой. Кто-то подражал Хао в точности так, как он звучал и выглядел, с теми же чертами лица. Только акцент странно отличался. Из тех коротких слов, что он сказал Юджину, парень сразу заметил, что он больше не тянет слова, его голос чуть выше обычного, и он выглядит слишком уверенным, когда говорит по-корейски.
Таким образом, Юджин пришел к двум выводам.
Первый вывод: это явно был не Хао.
Второй вывод: это был сон.
А поскольку это был сон, Юджин поступил так, как поступил бы любой здравомыслящий человек, чтобы проснуться.
Он ударил себя.
Дважды.
Когда мир вокруг, казалось, ничуть не изменился, Юджин вздохнул. Он не знал, какой это был вздох — ужаса или неверия.
Разочарование было безмерным, и ему пришлось смириться с этим. Он должен был дать себе пощечину — убедиться, что это не сон, и осознать, что он стоит, живет, дышит в этой поганой реальности. И все же это не было похоже на ту реальность, которую он знал, на реальный мир, потому что это было не так. Ради бога,
он прошел через зеркало! Это было похоже на самую жестокую и не смешную шутку, но Юджину пришлось смириться с тем, что это не так. У него не было выбора.
Этот… зеркальный мир, чем бы он ни был, он не хотел видеть его в снова. Он не хотел видеть и эту копию Хао, ухмыляющуюся ему. Атмосфера была слишком зловещей для него, воздух был напряжённым, словно подвешенная марионетка, ожидающая, когда её сбросят со сцены, а руки кукловода опустятся до следующего представления, которое может никогда не наступить.
Юджин уже трижды дал себе пощечину, но все осталось по-прежнему, и ему ничего не оставалось, кроме как смириться с этой реальностью.
И снова разочарование с легким налетом страха охватило его тело. Он мог только смотреть на этого Хао и обвиняюще тыкать в него своим дрожащим пальцем. Тот даже не вздрогнул, когда Юджин дал себе пощечину. Как будто его здесь и не было вовсе, а он просто смотрел на пустое место.
— Ты… ты не Хао, — сказал он, стараясь, чтобы страх не просочился в его слова.
— Почему? — он даже посмел рассмеяться, — Если я не Чжан Хао, то кем же мне тогда быть?
Хороший вопрос, подумал Юджин. Кем же он должен быть? Он выглядел как Хао, в точности как он, и Юджин знал, что должен принять это как само собой разумеющееся, ведь он уже вошел в копию своего дома, существующую в месте между Землей и… какими бы то ни было другими измерениями, которые должны были существовать в этом мире, и ничто не имело смысла.
Но он не мог.
У Юджина не было ответа на все это. Только вопросы. Вопросы, вопросы и вопросы.
Что-то здесь было не так, и он не мог определить, что именно, и это сводило его с ума: паника все больше набирала воздух в легкие и наполняла его подступающим ужасом.
Запутавшись в этих мурашках, Юджин, должно быть, не заметил, как Хао рассмеялся. Смех был похож на тот, который знал Юджин, только глубже.
— О, Юджин-а, ты такой глупый. Я твой второй Хао, — он снова заговорил со странным акцентом, проникающим в уши Юджина, как песня, которую он никогда раньше не слышал. То, что он сказал «другой», было для него очевидным, но он решил не задаваться этим вопросом, если не хочет, чтобы его мозг взорвался. Лучше было вообще ничего не спрашивать.
Наступило время ужина, и он очень проголодался, внезапно вспомнив, что не съел и половины ужина, приготовленного ранее. Вкус был не очень, даже если Ханбин хорошо готовил. Отсутствие разговоров заставило желудок сжаться и унять голод.
Хао готовил, не сжигая кухню — такого он в жизни не ожидал.
Юджин почувствовал, что у него пересохло во рту, когда Хао достал из духовки огромную курицу, зажаренную и идеально приготовленную. Она выглядела очень пряной. Он никогда не видел такой вкусной курицы на День благодарения.
Это был даже не День благодарения, но курица выглядела слишком аппетитно, чтобы от нее отказываться. Он не мог оторвать от нее глаз.
— Юджин, не мог бы ты позвать своего второго Ханбина, чтобы он присоединился к нам на ужин? —
Юджин вынырнул из своих мыслей, когда медовый голос Хао отвлек его от жажды из-за проклятой курицы. Он был рад, что Хао что-то сказал, потому что ему действительно стоило отвести глаза от курицы, прежде чем съесть ее целиком.
— Эм… да, конечно, хён, — пробормотал он и вскоре покинул кухню, не сводя глаз с Хао, напевавшего незнакомую Юджину мелодию.
Только когда он скрылся из виду, Юджин глубоко выдохнул и посмотрел на Бадц-Мару. По крайней мере, если он сойдет с ума, с ним было хоть одно знакомое лицо. Его неодушевленный друг сейчас казался живее, чем когда-либо.
Он в буквальном смысле слова предпочел бы любую из своих плюшевых игрушек этой проклятой кукле, даже если бы она была подарена Кюбином. У него от нее была жуткая дрожь.
Юджин продолжил свой путь к кабинету Ханбина, который на самом деле принадлежал Хао, но ради здравого смысла он решил больше не задаваться вопросами об этом мире, в котором он оказался. Он чувствовал себя как Алиса после путешествия в Страну чудес, где все было бессмыслицей, и у тебя не было выбора, кроме как принять мир и людей вокруг такими, какие они есть.
Когда Юджин наконец остановился перед учебной комнатой, он услышал легкие звуки скрипки и увидел перед собой узнаваемую спину Ханбина.
— Хён?
Как заведённый, Ханбин обернулся и улыбнулся той же ледяной ухмылкой, что и Хао во время их первой встречи. Юджин снова вздрогнул. Теплые карие глаза Ханбина не успокаивали. Он снова почувствовал, как срабатывает реакция «бей или беги».
— Привет, Юджин-а! — поприветствовал он со странным иностранным акцентом. В отличие от Хао, Ханбин не говорил так, будто родился и вырос в Корее. Юджин кивнул, и его губы дернулись в попытке улыбнуться. Ханбин выглядел точной копией его настоящего хёна, не считая акцент. На его безупречном лице не было ни единой морщинки или поры. Естественный розовый румянец был на месте, ямочки были на месте, тепло его хёна было на месте.
Но это был не его Ханбин.
— Ты пришёл как раз вовремя! Хочешь послушать новую композицию, которую я только что закончил?
Юджин только тогда заметил скрипку и смычок, лежащие между совершенными руками Ханбина.
Это была скрипка Хао.
Глубокий вдох. Не спрашивай. Не сомневайся…
Юджин моргнул.
— Хён, но ты не умеешь играть на скрипке…
Ханбин поднял руку.
— А, тише. Просто сядь поудобнее и прислушайся к голосам музыки. Они хотят быть услышанными, — сказал Ханбин, — Если ты будешь мешать им, то не сможешь оценить ее по достоинству.
С языка Юджина должны были сорваться новые слова, но он остановился. По просьбе Ханбина открытый рот Юджина закрылся сам собой. Ханбин, приняв это за знак того, что Юджин наконец-то готов слушать, приготовил скрипку, поднеся ее к подбородку.
Подбородок Юджина опустился на свое место, когда рука Ханбина осторожно взялась за корпус скрипки. Его пальцы нежно поглаживали ее, ласково прижимаясь к гладкому, изысканному дереву скрипки.
Юджин наблюдал за Ханбином, как тот ухаживает за скрипкой, словно он был родителем, а скрипка — его ребенком. Его глаза смотрели ласково, наполненными такой нежной и чистой любовью, что Юджин не мог ее отрицать, как бы ни старался. Ханбин поднял смычок к натянутым струнам. Легким движением смычка струны подчинились воле своего хозяина. Раздался мягкий, нежный звук. За ней последовали другие мягкие и нежные ноты, которые одна за другой следовали за лидером. Медленно, один за другим, строительные блоки складывались в замок — мелодию, которая громко и отчетливо пела о своих обидах.
Мрак навис над их головами, как туча, серая кучевая туча, надвигающаяся на них. Они были предвестниками надвигающейся бури с раскатами грома и режущими молниями. Каждой нотой своей скрипки Ханбин подстегивал бурю. Он подталкивал ее вперед. Он осмелился заставить бурю отказаться от своей трусости и явить миру свою истинную сущность: безумие.
Безумие человека. Вот что это было. Это было безумие человека, хранящего множество тайн. Лицо Ханбина оставалось спокойным и нежным, но его музыка говорила об обратном. Одна нота за другой, Ханбин позволял музыке говорить. Он позволял ей течь, раскрывать все секреты, которые хранил в себе, и выплескивать свои эмоции, словно водопад. Юджин смотрел на это с благоговением.
Вороны пронзительно кричали, а ноты продолжали литься. Они кружились, вздымая облака. Это было начало бури. Это было начало торнадо. Это был первый шаг к рецепту, по которому изготавливался смертельный яд Ханбина. Кончики пламени лизали котелок, а клубы дыма поднимались в воздух. Они поднимались в небо, словно духи умерших.
Застонала скрипка. Ее рыдания наполнили комнату. Ханбин наслаждался этими прекрасными криками. Ему нравилось, как она выла, как красиво всхлипывала. Эти звуки были так великолепны.
Юджин представил себе это: скорбящая балерина, странствующая по космосу, ее пуанты оставляют за собой звездную пыль. Чем дольше она кружилась, тем быстрее и быстрее неслась лебединая песня. Вскоре торнадо, наконец, удалось удачно сплестись, вернув его к жизни. Клубящиеся облака ускорились, закрутились, подстраиваясь под ускоряющийся темп печальной лебединой песни. Вскоре вихрь превратился перед ним лишь в удивительный столб ветра, который становился все выше и выше, пока не перестал быть таковым.
Из вершины столба вырвался один янтарный луч рассвета. Он разлился солнечным светом по горизонту, окрасив некогда серое небо в роскошное, сочное золото. А под этим сверкающим небом стоял Ханбин — человек со скрипкой, аккуратно заправленной под подбородок. Человек, который плавил, смешивал и переливал свои ноты, чтобы сформировать все возможные виды физического существования. Газ, жидкость, твердое тело, плазма. Он создавал все с помощью своего смычка, который перебирал струны, и своей скрипки, которая служила ему пером. Она набросала эскизы к этой призрачной мелодии и воплотила ее в жизнь.
Ничто. Все. Нигде. Везде. Только так Юджин может описать звук. Но одно можно сказать точно: в тот мимолетный миг, когда строительные блоки, которые поднимались и поднимались, наконец, поддались и рухнули, это было все. Последние ноты были всем.
А Юджин сидит здесь, единственный слушатель Ханбина, и смотрит на все, что просиход перед ним. И он пускает кровь: эти ноты, эти чарующие ноты — они начинают просачиваться под кожу Юджина, устремляя вновь обретенное чувство возрождения в глубокие щели его сердца.
И вот концерт завершился последней, ноющей нотой, последней лебединой песней перед тем, как маэстро отпустил все это и повис в тишине. Он ждал аплодисментов единственного зрителя в воображаемом концертном зале. Его пальцы болели, дрожали от волнения, а закрытые глаза распахнулись от предвкушения.
После минутного оцепенения Юджин моргнул стеклянными глазами и понял, что разрыдался прямо во время песни, которая все еще звучала в его ушах. Ему стало неловко: он не ожидал, что кто-то, возможно, даже не настоящий, сможет создать такие прекрасные ноты на скрипке. Если бы он рассказал об этом
своему Хао, тот бы ни за что не поверил, но Юджин знал, что сможет воссоздать это в совершенстве.
Младший наконец-то зааплодировал. Такая красивая композиция заслуживала бесконечных аплодисментов. Ханбин усмехнулся и поклонился. Это был его выход на сцену. Теперь пора возвращаться домой.
— Это было… великолепно! Потрясающе! Я… я даже не могу описать это, хён! — он бесконечно хвалил его, широко улыбаясь.
Ханбин рассмеялся и положил левую руку на сердце, выражая свою благодарность.
— Я рад, что тебе понравилось. Я написал ее специально для тебя!
Это застало Юджина врасплох, и его улыбка немного сникла. Он уже в десятый раз мысленно ругал себя. Больше никаких вопросов.
— Правда?
Ханбин неловко рассмеялся. На его вкус, все было слишком лестно.
— Спасибо, но я пришел сказать тебе от Хао хёна, что ужин готов.
Старший радостно хмыкнул.
— Ну, я знаю кое-кого, кто уже умирает от голода, — он указал на себя и вышел из комнаты, оставив скрипку прислоненной к вазе с искусственными петуниями. Юджина все еще несколько нервировало то, какими дружелюбными были оба его хёна, но пока он готов был не обращать на это внимания.
Он вышел из кабинета и направился в столовую. Его мучил голод.
Мебель была украшена гораздо более элегантно, чем один привычный Юджину невзрачный деревянный столик.
Это был длинный обеденный стол из красного дерева с расстеленной на нем кружевной скатертью, в центре которого стояла чаша с фруктами, словно сошедшая с картины. Вокруг нее стояли блюда с кукурузой в початках, горохом, картофельным пюре и булочками, по обе стороны от фруктов — два канделябра. Стулья были с высокими спинками и богато украшены — такие он видел в фильмах про очень богатых людей.
Ханбин выдвинул стул для Юджина, и тот с благодарностью посмотрел на него, прежде чем сесть. Хао положил курицу рядом с Юджином и только тогда он заметил четвертый стул рядом.
— Хён, кажется, это лишний стул, — осторожно заметил Юджин.
Четвертый стул аккуратно стоял перед столом, словно все они ждали гостя-призрака.
Хао сразу ответил, как будто ждал, что Юджин заметит.
— О, точно! Юджин, мы сегодня пригласили на ужин особенного гостя, — он посмотрел в сторону коридора, и Юджин проследил за его взглядом. Затем он застыл в недоумении, уставившись на человека в метре от себя.
Ким Кюбин стоял у дверного проема, руки в черных пушистых перчатках возились друг с другом. Его теплые, нежные глаза были теми же, его милый маленький нос не изменились. Его рот был таким же, как и прежде, а улыбка — такой же ободряющей и глуповатой. Ничто в нем не отличалось от других, но все же это было не то.
— Кюбин, — прошептал Юджин, вставая со своего места на столе и подходя к нему. Он не мог перестать смотреть на эти каштановые волосы, на его большие глаза. На его широкие плечи. Стоя так близко к нему, Юджин увидел, какой он на самом деле долговязый. Несмотря на то, что Хан был еще совсем маленьким и не дотягивал до роста Кюбина, он все равно слегка поднимал глаза вверх.
Впервые с тех пор, как он прошел через зеркало, он отпустил свою плюшевую игрушку.
— Кюбин хён, — снова радостно вздохнул он. Он тоже был рад видеть своего нового друга в этом мире, хотя и надеялся, что тот не будет вести себя с ним так странно. На Кюбине была все та же темная одежда, в которой он встретил его вчера, и он наклонился, чтобы поднять Бадц-Мару. Юджин забрал его, и Кюбин почувствовал тепло. Он улыбнулся, подражая старшему.
Некоторое время они стояли и улыбались друг другу, а время шло. Никто из них не говорил, и в конце концов Юджин поднял бровь. К этому моменту Кюбин уже начал бы болтать обо всем на свете, а Юджин спокойно слушал бы его и, возможно, даже сделал бы язвительное замечание в ответ. Но ничего подобного не случилось. Кюбин лишь улыбался и стоял, словно ожидая приказа.
— Хён? Ты здесь? — Юджин уже собирался помахать рукой перед лицом Кюбина, когда рядом с ними появился Ханбин, отчего Юджин слегка подпрыгнул.
— А, Юджин-а. Хао забыл упомянуть о чем-то важном, — Юджин решил не обращать внимания на то, что Ханбин произнес имя Хао с интонацией, — Мы подумали, что Кюбин понравится тебе больше, если он будет меньше болтать, — он с ухмылкой погладил Кюбина по мягким волосам, — Так что мы позаботились об этом!
Позаботились? нахмурился Юджин. Что Ханбин имел в виду?
— Значит, он не может говорить?
— Нет!
Это не понравилось Юджину. Ему нравилось слушать сладкий медовый голос Кюбина. Даже если с момента их первой встречи прошел всего один день, ему не терпелось снова пообщаться с ним. Юджин хотел завязать с ним крепкую дружбу, которая продлится все лето и, он надеялся, еще долго.
Даже если на него смотрела самая милая из улыбок, Юджин жаждал услышать этот голос еще раз.
Ханбин легонько подтолкнул Кюбина, и тот, к удивлению младшего, взял Юджина за руку. Пришло время ужина. Они сели рядом, и Юджин посмотрел на Кима: ему было приятно иметь друга — пусть и ненастоящего — так близко.
Хао заговорил, когда все расселись, и свет свечей окрасил его в нежно-оранжевый оттенок.
— Давайте, ешьте.
Юджин кивнул и принялся за куриную ножку, а Кюбин взял другую, сразу же набросившись на еду и громко жуя. Юджину стало интересно, так ли Кюбин ест за обеденным столом у себя дома. Если да, то он не возражал. Хао и Ханбин всегда говорили, что он иногда жует еду так громко, что это похоже на плохой ASMR-мукбанг, и Юджин смеялся, ведь в этом замечании не было ничего обидного. Юджин тоже признавал, что иногда он был слишком безрассуден, но и его хёны тоже. Что плохого в том, чтобы иногда баловаться за обеденным столом?
Пока Юджин ел, прислушиваясь к непроизвольным звукам, издаваемым Кюбином, он заметил, что у Хао и Ханбина тарелки были голыми, девственно белыми, без единой крошки. Юджин подумал, что они просто хотят, чтобы он ел, как хочет, но это все равно его беспокоило.
— Хёны, вы что, не собираетесь ничего есть? — спросил он с наполовину набитым едой ртом.
— Мы хотели, чтобы вы с Кюбином сегодня как можно больше наслаждались едой. С нами все будет в порядке! — заверил Хао, скрестив руки перед собой и глядя на Юджина.
Ханбин с улыбкой кивнул.
— Мы уже поели, так что вы двое, наслаждайтесь.
Юджин пожал плечами и откусил еще кусочек курицы. Она была такой нежной и сладкой, что таяла на языке.
— Большое спасибо за вкусный ужин.
Он взял ложки, торчащие из других мисок, и наложил себе картофель и горох.
Кюбин закончил трапезу и уставился на Юджина.
Юджин перевел взгляд на Ханбина.
— У нас есть соус?
— Конечно! Я сейчас принесу, — он ушел на кухню, а Хао последовал за ним. Юджин наблюдал, как китаец обхватил Ханбина за талию и поцеловал, а Ханбин счастливо засмеялся. Юджин не удержался и широко улыбнулся, возможно, впервые за все время знакомства с Кюбином. Они были такими жалкими и отвратительными, что он не мог не осознать, как ему повезло, что они стали его хёнами, о которых он всегда мечтал. Даже в другой вселенной, в другой жизни они по-прежнему безоговорочно любили друг друга.
Похлопав себя по бедру, Юджин снова вернулся к реальности. Он думал, что Ханбин и Хао уже вернулись, пока он грезил, но они по-прежнему слонялись по кухне в поисках соуса. Его внимание пытался привлечь Кюбин — скорее, другой Кюбин.
Прежде чем Юджин успел открыть рот, Кюбин захлопнул его. Он перешел на шепот.
— Кюбин? В чем дело?
Глаза Кюбина — такие полные жизни и тепла — внезапно превратились в испуганные, взывающие о помощи. Или они и были такими на самом деле? Все было так прекрасно…
Юджин не умел читать по выражению лица, но чем больше он вглядывался в чужие карие глаза, тем более встревоженными они казались. Кюбин не выглядел испуганным за себя.
Он боялся за Юджина.
— Что? — Юджин снова спросил. Кюбин не мог сказать ни слова, поэтому ему стало интересно, что же такого срочного он сделал, чтобы предупредить младшего посреди еды.
Кюбин посмотрел вниз, не отрывая взгляда от лица Юджина. Он проследил за направлением и увидел, что один указательный палец указывает прямо на обоих мужчин, стоящих у холодильника.
Затем он пошевелил им из стороны в сторону. Значит «нет».
Нет? Что значит «нет»? Что пытался сказать ему Кюбин? Не есть соус? Не разговаривать с Хао и Ханбином? Не доверять им?
Доверять? Неужели?
— Кю…
— Держи, Юджинни! — веселый голос Хао прорвался сквозь Юджина и Кюбина, и они вздрогнули, повернувшись, чтобы посмотреть на двух мужчин, подошедших к столу.
Мысль Юджина словно рассеялась, но он все еще чувствовал давление в груди, а испуганное выражение лица Кюбина тревожило. Ханбин держал в руках баночку с соусом, а Хан смотрел, как он капает на его еду.
— О чем вы оба говорили? — спросил Хао, переводя взгляд с одного младшего на другого.
Юджин сглотнул, не зная, что ответить. Ему не нравилось лгать, но Кюбин, казалось, так ххотел помочь ему, и что бы он ни пытался сказать Юджину, младший не хотел предавать его доверие. Атмосфера не располагала. Юджин был слишком увлечен, его глаза постоянно следили за ним, словно ястребы, высматривающие добычу.
— Мы… ну, я говорил Кюбину, что не знал, что у меня есть другие хёны, — он старался говорить как можно убедительнее, не обращая внимания на пот, выступивший на шее. Чтобы еще больше укрепить свою ложь, он улыбнулся, надеясь, что выглядит достаточно убедительно.
Кюбин последовал за ним, кивнув и тоже одарив их своей характерной улыбкой.
— Конечно, глупыш, — другой Ханбин ответил, и глаза его блестели под светом, — У всех они есть.
— У всех?
—
У всех, — Хао повторил, глядя то на Ханбина, то на Кюбина. Юджин готов был поклясться, что он пронзает невидимыми кинжалами сердце Кюбина, судя по тому, как резко изменился его взгляд, став каким-то зловещим. Он боялся, что Хао раскусит его ложь.
Юджин пошевелился в кресле: в груди поселилось беспокойство. Он потянулся и зевнул, чувствуя такую невероятную сонливость, что едва мог держать глаза открытыми. Он и не думал, что время пролетело так быстро. Должно быть, на него подействовало такое количество еды.
Второй Хао встал и помог Юджину подняться с кресла.
— Думаю, пора спать, — мягко сказал он, положив руки на плечи Юджина, — Пойдем, соня.
Когда группа медленно поднималась по лестнице, Юджин обернулся, чтобы посмотреть на Кюбина, который шел позади них с немного пристыженным видом. Юджин почувствовал, как на него накатывает чувство вины: он был виноват в том, что заставил Кюбина предупредить его о том, что его могут похитить и заманить в мир, который он считал идеальным, где все было слишком ярким и живым, чтобы ему самому нравиться. Он безуспешно пытался побороть тревожное чувство внутри себя. Оно все еще не покидало Юджина, когда он открыл дверь в свою спальню и широко раскрыл глаза.
Она была точно такой же, как его нынешняя спальня, только лучше. Как и все в этом мире. Все было лучше и слишком идеально, а беспокойное чувство все никак не хотело уходить. Тем не менее Юджин остановился и стал рассматривать изменения, произошедшие в комнате.
Стены были выкрашены в ослепительный оттенок зеленого лайма, в отличие от привычных ему выцветших и отклеивающихся обоев, а в камине горел огонь. У лампы на тумбе был вращающийся абажур, сквозь который пробивался свет в виде звезд и луны, в то время как в реальном мире у него был простой белый ночник, отгоняющий кошмары. Его плюшевые игрушки выглядывали из коробки в углу, приветствуя его как старого друга. Волна ностальгии нахлынула на него, словно песок на пляже.
Мальчик сел на кровать. Она была мягкой и удобной, и ничуть не изменилась с тех пор, как Юдзин впервые оказался здесь. Подушки были все те же, в форме облаков, с самого неба и уложенных на кровати. Подогнув краешек одеяла, Ханбин пригласил Юджина лечь, и младший последовал его примеру, улегшись на сверток с облаками.
Хао достал что-то из кармана. Это была маленькая бархатная коробочка — один из тех роскошных контейнеров для ухода за кожей, в котором, похоже, можно было хранить мазь. Хао осторожно и нежно прикоснулся к ней, открывая коробочку, чтобы замазать повреждённый участок кожи. Он осторожно взял руку Юджина, на которой появилась сыпь, и нежно нанес мазь на покрасневшее место.
— Как ты пострадал, Юджин? — пробормотал он, размазывая мазь по воспаленной шершавой коже мальчика.
Юджин в недоумении уставился на него.
— Как ты узнал, что я…
Хао подмигнул Юджину и погладил его по волосам.
— Я знаю больше, чем ты думаешь, Юджин.
Да, Юджину нужно было поспать. Он слишком долго обманывал себя, заставляя верить в реальность происходящего, но все это было лишь безумным сном, придуманным его маленьким глупым мозгом. Ему просто нужно поспать, и он вернется домой, где сможет притвориться, что этого не было.
Еще раз зевнув, Юджин наконец забрался под одеяло, натянув его до подбородка. Он смотрел, как Кюбин устраивается на краю кровати, как тянется к нему рука, а потом упирается в бедро, и костяшки пальцев белеют. Он сдерживал себя. Юджин закрыл глаза, пока наконец не почувствовал, что проваливается в сон.
Последнее, что он помнил — это тревожный взгляд Кюбина, направленный на него, пальцы Ханбина, ползущие по его черным волосам, словно паук по паутине, и Хао, тихо напевающий тревожную мелодию, которая преследовала Юджина в его снах.
***
Проснувшись от утреннего света, мягко падающего на лицо, Юджин на мгновение ожидал, что Кюбин все еще сидит на краю кровати. Он будет ждать, когда Юджин проснется, и расскажет ему об этом чудесном сне. Кюбин будет говорить, — по-настоящему говорить — а Юджин будет слушать, он будет рассказывать ему об этом фантастическом мире, и Кюбин будет в восторге. Кюбин смотрел на него такими же заботливыми глазами и смеялся над Юджином, потому что тот был таким милым и он хотел его защитить.
Юджин был бы так счастлив снова увидеть Кюбина.
Но когда мальчик сел в кровати и протер глаза, Кюбина не было. Была лишь пустота, незримое присутствие, задержавшееся на некоторое время, прежде чем исчезнуть.
Может быть, это действительно был сон…
Он огляделся. Юджин снова был в своей настоящей комнате, как всегда, мрачной, простой и унылой. Бадц-Мару лежал на полу. Должно быть, он выпал из рук Юджина, когда тот спал.
Юджин разочарованно вздохнул и надулся, как всегда, когда его что-то не устраивало. Он все еще чувствовал руку Ханбина на своих волосах и слышал тревожную колыбельную Хао. Все казалось очень правдоподобно. Сон был слишком реалистичным для его собственного разума.
По крайней мере, он наслаждался им, как мог. Сон был сном, и теперь ему оставалось только жить дальше и пережить еще один день.
Ведь для него это было обычное утро.
Юджин перекинул ноги через край кровати и встал, надел тапочки и потащился вниз по лестнице на кухню. Там было пусто, на столе лежала небольшая записка. Она была от Хао.
Мы ушли искать работу, скоро вернемся. В холодильнике остался ужин, если ты голодный! — Хао.
Юджин хихикнул. Его не удивляло, но и не приходило в голову, что обоим его хёнам нужно найти временную работу. Целых три месяца летних каникул без работы? Ну, не получится. Юджин сомневался, что им будет трудно найти место, где можно поселиться, и собрать деньги на аренду. Всего три месяца, много им не понадобится, но на жизнь хватит. Юджин пока не работал, но не потому, что не хотел, а потому, что в этом маленьком городке не было ничего, связанного с танцами. Если бы здесь была хоть какая-то школа или место, куда Хао мог бы пойти и продемонстрировать свои прекрасные навыки игры на скрипке, то все получилось бы.
Ханбину было бы проще всего. Работа в маминой кофейне имела свои особенности, а раз он уже такой опытный, то, несомненно, найдет хороший магазин, где сможет подрабатывать. Люди любили кофе, поэтому в округе наверняка было много забегаловок.
Юджин был благодарен им за то, что они не забыли оставить сообщение на случай, если он впадет в панику — а этого все равно не случится, просто он слишком заботился о своих хённах.
Но вот его родители этого сделать не смогли бы.
Задумавшись, он молча съел свой завтрак, и тишина была не неприятной, а приветливой. Тишина казалась ему самым дорогим, самым близким другом.
Другой мир… такой чудесный сон, который все еще казался таким реальным. Он подумал, доведется ли ему еще когда-нибудь увидеть нечто подобное.
Покончив с завтраком, Юджин отправился в гостиную и встал перед зеркалом. Кукла, похожая на него, сидела спиной к зеркалу, как и прошлой ночью. Это было похоже на злую шутку над ним, а может, на призыв показать ему, что он не такой уж и безумец, каким себя считал. Он знал, что видел, он помнил, как прошел через этот портал в мир, о существовании которого даже не подозревал. Он должен был убедить себя, что это был не сон.
Он прикоснулся к зеркалу. Оно было холодным и твердым.
«
Конечно, это был сон». С чего бы ему быть реальным? Он лгал только себе. Зеркало никогда не было теплым и студенистым, потому что зеркала так не делают. Почему Юджин до сих пор так разочарован этим фактом?
Он выставил себя дураком.
Представьте себе, как опозорился бы он перед хёнами. Даже если бы он рассказал им, это все равно осталось бы лишь воздушным замком, грезами, заблуждениями шестнадцатилетнего гормонального подростка. Значит ли это, что он не доверял своим хёнам? Нет, но все они согласятся, что это было именно так: что-то придуманное, а не реальное.
Юджин решил жить дальше, ведь именно в этом и заключался смысл жизни — продолжать жить.
Он вышел из комнаты и больше не оглядывался.
***
Сегодня Юджин решил познакомиться с соседями. День был ужасно пасмурный и туманный, но он был дома один, ему было скучно, а телевизор показывал одни помехи, и он решил, что вместо того, чтобы валяться жалким комком одиночества, ему стоит познакомиться с другими жильцами, живущими в этих апартаментах.
Приняв душ (теперь там хотя бы была чистая вода), он надел выцветший синий джемпер, старый, но пушистый, с торчащими повсюду волосками. Юджину нравился этот джемпер, он был одним из немногих воспоминаний о бабушке и дедушке. Синие джинсы и черные зимние ботинки завершали его образ. Ничего особенного, но было холодно, и у него почти не было ничего, что не согревало бы его.
Не зная, когда вернутся Хао и Ханбин, Юджин открыл дверь и вышел наружу, в лицо и ноздри ударил запах дождя и холодного воздуха. Его ноги натолкнулись на большой пакет, завернутый в ткань. Юджин заметил прикрепленную к нему записку.
«
Камден Уинстон На?» — пробормотал он про себя. Сбитый с толку, Юджин поднял пакет. Пакет был не тяжелый, он должен был отдать его этому Камдену. Какое необычное имя. Хотя ему было любопытно заглянуть внутрь большого пакета, он не стал этого делать из соображений конфиденциальности. Лишь бы там не было ничего опасного.
Юджин размышлял, где живет Камден, пока не услышал крики, доносящиеся сверху, громкие и шумные. Он повернул голову в их сторону и прислушался.
— Почему я должен пускать рабочих на свою крышу чинить антенну, если я ею даже не пользуюсь? — буркнул незнакомый голос.
— Это не твоя крыша, Камден! Ты живешь в одной квартире с другими людьми, и некоторые из них хотят смотреть телевизор.
Юджин сразу узнал голос Кюбина. Его сладкий голос с невинностью напомнил Юджину его самого. Он хотел слышать его голос вечно, как напоминание о том, что он больше не спит. Он неосознанно улыбнулся и подошел к лестнице, ведущей в верхнюю квартиру.
— Ну, я же плачу за нее, не так ли? Почему я должен предоставлять доступ всем желающим? Это же моя антенна!
Кюбин тяжело вздохнул.
— Но ты ею не пользуешься! Камден хён, пожалуйста…
— Послушай, Минхи, я могу сам починить антенну, я сделаю это за полцены, и Джиун не должен знать.
— Это моя обязанность, — огрызнулся Кюбин, — И я не думаю, что падший из милости айдол подходит для этой работы. Мой брат узнает об этом, поверь мне.
Юджин услышал достаточно. Он поднялся по лестнице в мансарду и увидел, что перед Кюбином стоит сутулый мужчина старше его, с наклоненной набок головой и приятным на вид лицом, если бы не его бесстрастное выражение. Оно не пугало Юджина, но выражение его лица, безусловно, вызывало любопытство. На нем была светло-серая толстовка и пижамные штаны. По его неухоженным черным волосам было видно, что он только что проснулся.
Камден обратил внимание на Юджина и слегка нахмурился.
— Чем могу помочь?
— Эм… я… — Юджин запнулся. Кюбин с улыбкой посмотрел на него и помахал рукой в знак приветствия. Юджин расслабился, увидев его снова. Его черный кардиган слегка развевался на ветру.
— Это Юджин. Твой сосед снизу? —тон Кюбина сменился с сердитого на спокойный, вероятно, чтобы не пугать Юджина.
Даже Камден был шокирован внезапной переменой, хотя его немигающие глаза не соответствовали цели. Но поверьте, он был удивлен.
Он неловко помахал рукой.
— Привет.
Затем он повернулся к Кюбину, пожав плечами, словно спрашивая:
— Что теперь?
Кюбин пожал плечами в ответ, как будто это был их собственный маленький способ общения. Неловкая встреча.
— Полагаю, мы закончили?
Камден слегка хмыкнул.
— Ладно. Я починю эту дурацкую антенну, если это сделает тебя счастливым.
Мальчик широко улыбнулся, заставив Юджина сделать то же самое.
— Отлично! — он сцепил руки вместе, — Увидимся в следующем месяце для сбора арендной платы.
Юджин неловко встал перед Камденом.
— Тебе что-то нужно?
Точно, пакет. Он все еще был у Юджина.
— Простите, я… — он снова заикался, — Я… я просто хотел принести это вам, — он протянул пакет, — Кажется, нашу почту перепутали.
Старший мужчина улыбнулся и осторожно взял пакет у Юджина.
— Спасибо, я ждал новую посылку с мышами.
Юджин сделал паузу.
— …Мышами?
— Ты не любишь мышей? Расслабься, малыш. Они лучше крыс. Я терпеть не могу крыс.
Камден говорил о грызунах, как о членах семьи.
Значит, в том пакете была клетка? Полная мышей?
Юджин нервно рассмеялся, вытирая руки о свитер. Какой интересный персонаж. Камден определенно что-то из себя представлял. Да, он был странным, но все же в хорошем смысле. Юджин был просто удивлен.
— Я Хан Юджин, Кюбин уже сказал вам моё имя, но я хочу официально представиться, — Юджин протянул руку для пожатия. Рука Камдена была легкой, словно Юджин был сделан из тонкого фарфора и очень деликатен, — Вы, должно быть, Камден Уинстон На?
Камден усмехнулся.
— Единственный и неповторимый, но, пожалуйста, зови меня Камден, — он снял ткань с клетки, и Юджин вздрогнул от радостного писка белых мышей.
Камден отвернулся, слишком сосредоточившись на своих новых друзьях-грызунах.
— Приятно было познакомиться, Ханджин, — открыв дверь, он в последний раз посмотрел на Юджина, все еще склонив голову под неудобным углом, — Надеюсь, скоро мы снова встретимся.
Дверь закрылась, и Юджин остался в недоумении.
Что за чертово место, в котором он оказался? Господи Боже. Он только что держал в руках клетку, полную мышей. Он мог умереть прямо сейчас.
Ему нужно было сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем он сможет что-либо сообразить.
Неужели его только что назвали Ханджином?
Люди здесь были очень интересными.
Юджин спустился вниз, пытаясь избавиться от ощущения, что мыши могут обнюхать его руки, и заметил Кюбина, играющего с камнем на земле, как с футбольным мячом. Может, он ждал его?
От этой мысли сердце Юджина заколотилось от счастья.
— Надеюсь, ты не слишком скучал по мне? — воскликнул он, как только снова коснулся твердой земли.
Хихиканье Кюбина напомнило Юджину цветы, распускающиеся весной.
— Нет, мистер камень составлял мне компанию, пока вы разговаривали с Камденом.
Юджин покачал головой. Его попытки не смеяться над Кюбином не увенчались успехом.
— Ты такой странный, хён.
Кюбин гордо улыбнулся.
— Кто сказал, что быть странным — это плохо?
— Общество.
— О, ты так прав, — ещё одна усмешка.
Юджин кивнул. Это было так приятно — разговаривать с кем-то и получать достойные ответы, особенно после того, как он видел Кюбина во сне.
Вскоре они начали прогуливаться по дорожке, зигзагом огибающей квартиру.
— Я так понимаю, ты познакомился с Камденом? — спросил Кюбин. Он с интересом посмотрел на Юджина.
— Он определенно… интересный. Но не такой странный, как я ожидал.
— Да, судя по тому, что я слышал от Джиун хёна, он немного потерял рассудок. Раньше он был очень популярным айдолом в Корее, пока не попал в аварию, в результате которой получил серьезную травму головы. С тех пор он никогда не был прежним, и очень печально, что теперь люди помнят его только как того, который сошел с ума.
Юджин почувствовал, что его сердце разрывается.
— Это ужасно.
— Я знаю, — улыбка Кюбина исчезла с его лица, — Фанаты могут быть такими же суровыми, как и индустрия, а иногда даже хуже. Джиун не требует с него полную арендную плату, потому что Камден не работает, и он не может себе этого позволить. По крайней мере, он зарабатывает небольшие деньги на картинах, которые продает на улицах.
— А еще он держит мышей в качестве домашних животных? — спросил Юджин. Простое напоминание об этом заставило его содрогнуться. Он не очень любил грызунов.
Кюбин скорчил гримасу отвращения и кивнул. Похоже, он тоже не слишком их любил.
— Он держит мышей как домашних животных. Целую кучу, не знаю, сколько. Джиун хён разрешает, потому что жильцы имеют право заводить домашних животных, но я считаю, что это отвратительно. Всякий раз, когда я захожу в дом, чтобы забрать деньги за аренду или починить телевизор, я слышу, как они разбегаются и пищат. Он даже не держит их в клетках.
— Почему бы Джиуну самому не собирать плату за квартиру, если он хозяин?
На лице Кюбина, словно у игривой змеи, заиграла ухмылка.
— Понимаешь ли, он немного ленив и предпочитает оставаться в постели с Мэттью.
Юджин зашипел.
— Фу, какая гадость.
Кюбин снова рассмеялся.
— Тебя он тоже назвал странным именем?
Юджин кивнул.
— Да, Ханджин. Я не понимаю, почему.
— Это точно лучше, чем когда тебя называют Минхи.
— Как так получилось? — это было так странно, что Юджин не мог не рассмеяться.
Кюбин хмыкнул.
— Не знаю. Это даже не похоже на моё имя!
Вскоре они заметили, что снова добрались до входной двери Юджина. Они настолько погрузились в мир, состоящий только из них, что не заметили, как закончили обход дома.
Кюбин стоял перед Юджином, засунув руки в карманы. Он был застенчив и не был уверен, что Юджин захочет видеть его рядом.
— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? — спросил Юджин.
Кюбин ответил:
— Да, к сожалению. Я собирался прогуляться с Ымпапой, но мне помешали… — он указал на чердак, — Вот. Джиун сейчас в отъезде, готовится к новому фильму, а Мэттью не очень-то помогает с этими делами, так что мне пришлось вмешаться.
Теперь, когда Кюбин упомянул о Мэттью, Юджин вспомнил, что хотел спросить о нем.
— Кто такой Мэттью?
— Это парень Джиуна! — небрежно ответил Кюбин. Улыбка Юджина расширилась, но больше он ничего не сказал.
— Так вот почему ты упомянул…
— Да, поэтому, — Кюбин не хотел бы думать об этом снова, спасибо большое.
— Я понял, — ответил Юджин в перерывах между смехом.
Кюбин начал отходить и разворачиваться, когда Юджин бросился к высокому парню и обнял его, словно теплым одеялом в холодную зимнюю ночь. Кюбин слегка опешил, но вскоре ответил ему таким же теплым объятием. Он чувствовал, как их сердца бьются вместе, становясь единым целым, — успокаивающий ритм, который облегчал мысли Кюбина. Обнимая Юджина, он подумал: «
Отныне я буду защищать тебя».
Объятия были короткими, но нежными, и Кюбин выразил свою благодарность тем, как сверкали его глаза, словно он поймал звезды на небе и приютил к себе.
В конце концов, ему пришлось отпустить его.
Юджин вздохнул. Кюбин вздохнул.
— Спасибо, — сказал он, потому что был по-настоящему благодарен, и, взяв Юджина за руки, сжал их, потому что тот был ему дорог, — Мне это было очень нужно.
И Юджин понял это, но не стал спрашивать почему, потому что ему это было не нужно. Он сжал Кюбина в ответ, словно желая, чтобы часть его оставалась с Юджином.
— В любое время, — сказал он, и Кюбин ему поверил.
Наблюдая за удаляющейся фигурой Кюбина, Юджин не заметил, как его окликнули.
Когда же он наконец услышал Камдена, его голос прозвучал громче, чем Юджин мог предположить.
— Да? — он посмотрел на него и несколько раз моргнул.
Камден сохранял сгорбленную позу и старался выглядеть спокойным, но Юджин видел, как он на самом деле нервничает.
— Мыши велели мне передать тебе сообщение.
Юджин был крайне озадачен.
— Ваши мыши?
Камден кивнул и слегка пригнулся, чтобы оказаться на уровне глаз Юджина, его голос стал смертельно серьезным, понизившись до шепота. Неизменно бесстрастное выражение лица заставило Юджина насторожиться: похоже, это было серьезно.
— Они говорят… не проходи через зеркало в гостиной. Ты что-нибудь знаешь об этом?
У Юджина спёрло дыхание, кровь заледенела, а тело замерло. Его вены превратились в сосульки, а ноги стали похожи на ледышки. Откуда Камден знает о зеркале? И что он имел в виду, говоря, что не пройдет через него? Прошлая ночь была сном, так что он вряд ли смог бы, даже если бы захотел.
— Зеркало в нашей гостиной? Это обычное зеркало, ничего особенного.
Камден молчал, хотя его непонимание, похоже, было такой же сильной, как и у Юджина. Он стоял на месте, как бы обдумывая свой следующий ответ, и наконец извиняюще улыбнулся Юджину.
— Тогда прошу прощения, — сказал он, выпрямившись и вздохнув, — Мыши иногда немного… — он указал на свою голову и покрутил пальцами по кругу, — Путаются. Возможно, это пустяк, — он повернулся и направился обратно по лестнице, — Возможно, я слишком много работал над ними…
Юджин посмотрел ему вслед, прежде чем открыть дверь. Его пальцы беспокойно чесались о дверную ручку собственного дома, и, прежде чем войти в прихожую, он задумался, как такой странный человек вообще оказался в Розовом дворце.
***
Когда хёны вернулись к ужину, Юджин не стал говорить ни Ханбина, ни Хао о зеркале и своих ясных снах. Да в этом и не было нужды, когда они вернулись с широкими улыбками на лицах. Их обоих успешно приняли на желаемые места работы. Хао будет работать в местной средней школе учителем музыки, а Ханбин — в лучшей кофейне города. Все на неполный рабочий день в течение трех месяцев. Зарплата была приличной, ее хватало на оплату аренды жилья на все лето, пока они не уедут. Они были счастливы, и Юджин тоже. Зачем ему портить этот момент, который был так важен для них в этом времени и пространстве, такой ерундой.
Он не мог, да и не хотел.
После праздничного ужина в честь успешного поиска работы и пожелания спокойной ночи (Юджин всегда засыпал первым) Юджин направился в свою спальню с готовым планом. Если то, что сказал Камден, было правдой, а не плодом его незрелого ума, то доказать это можно было только одним способом. Он держал дверь в спальню немного приоткрытой и ходил туда-сюда, оставляя небольшие кусочки сыра. Хао и Ханбин не будут против — они не были большими любителями сыра — так что он мог позволить себе потратить его впустую, даже если бы подумал, как безумно он сейчас выглядит. Ему нужно было выманить мышей, чтобы убедиться, что они и другой мир на самом деле существуют.
Он забрался в постель, прижимая к себе Почакко (прости, Бадц-Мару, не сегодня). Выключив лампу, он пожелал плюшику спокойной ночи, а затем перевернулся на спину и закрыл глаза. Дыхание замедлилось, и он погрузился в легкий сон.
Юджин открыл глаза, услышав легкое попискивание рядом с собой, и сначала не хотел открывать их, но когда открыл, то увидел это. У двери стояла белая мышь и грызла оставленный им сыр. Разглядеть ее в темноте было трудно, но Юджин был уверен в этом.
Мышь убежала. Она хотела, чтобы Юджин последовал за ней.
Борясь со страхом, Юджин вскочил с кровати и на цыпочках побежал за мышью вместе с Почакко. Он поспешил вниз по лестнице в гостиную, и, конечно же, мышь исчезла в зеркале. Она взывала к нему, как сирена к моряку, ведя его прямо на смерть от рук неземной красавицы, которая вскоре будет пировать на твоем трупе, сдирая слой за слоем кожу, пока от него не останутся одни кости. Его тело опустится на дно океана, бесполезное и одинокое, пока его не поглотит песок.
На лице Юджина появилась улыбка, торжествующая, как у гладиатора на арене. «
Я знал, что это не сон!» —мысленно воскликнул он, не произнося вслух, потому что в голове они звучали убедительнее, чем на устах.
Он стоял перед зеркалом, чувствуя, как нагретая желеобразная поверхность тает на его ладони. Седые разводы превратили его разум в ничто. Все было реально, все было на самом деле.
Внезапно Юджин вспомнил предупреждение Камдена.
«
Не проходите через зеркало в гостиной».
Мыши… они действительно знали.
Юджин убрал руку и наблюдал, как зеркало застывает и становится обычным стеклом. Мальчик оказался на распутье.
Он не мог взвешивать варианты, когда их было всего два, и знал, что ему все равно придется принять трудное решение. Ради своего любопытства он действительно вернулся бы в этот удивительный мир в последний раз. Он бы с удовольствием снова встретился со странными, причудливыми версиями Хао и Ханбина, пообщался бы с молчаливым Кюбином, и они бы играли до тех пор, пока не пришло бы время ложиться спать.
Но, оглядываясь назад, можно сказать, что Кюбин тоже вел себя странно, когда пришел в гости в первый раз. Он почти кричал «
опасность», он пытался сказать «
нет» любыми способами, он выглядел испуганным за Юджина.
Предупреждение Кюбина и такое же предупреждение Камдена на мгновение удержали его от того, чтобы шагнуть через зеркало.
Прошло пять секунд. Потом десять, потом двадцать.
Юджин не знал, сколько времени прошло, пока он принял решение.
Что было страшного в попытке?
Разве трудно было вернуться в дом еще на одну ночь или лечь в постель и пережить еще один день?
Насколько плохо это может быть?
Сон или реальность. Орел или решка. Две стороны одной монеты.
Юджин поежился и закрыл глаза.
