Листопад исписанных страниц

Один человек однажды сказал: «Самая большая беда врагов Дазая как раз в том, что они враги Дазая». Скука… этим миром правит скука. Иначе почему он такой изначально неправильный? Предсказуемый и несуразный… такой до невозможности унылый? В нем ничего не меняется, несмотря на время и обстоятельства. Мир, переполненный людьми… их желаниями, эгоизмом и глупостью — ничего отвратительнее Дазай не видел. Они не способны даже развеять скуку, они не способны … впрочем, ему уже все равно. Тогда почему он ещё дышит? …ответа не найти. Дазай спрыгивает на пол, под подошвами его ботинок блестят осколки разбитых стекол, смешанные с чужой кровью. Слишком просто. Парень двигается неспешно, даже не пытаясь скрыть присутствие, всего пара шагов по грани, под прицелом чужого оружия — возможно, хоть кто-нибудь, его жажда…. Скучно. Он знает ответ наперед. Это даже нелепо. Тело (это сложно назвать человеком), у которого он останавливается, хрипит и барахтается, из последних сил пытаясь уцепиться за остатки того, что зовётся жизнью. Бессмыслица, оно не протянет и пяти минут. Зачем? Дазай не понимает… Почему все так хотят?.. Почему… Разочарование… эта жизнь с самого начала сплошное разочарование, с первого осознанного вдоха и по сей час. Дазаю отвратительно… и, наверное, печально. Он пытался, пытался найти что-то, то самое, но… Вокруг по-прежнему пусто. Ничего. А может, он сам уже пустой? Тот, кого ничто не заполнит? Он не понимает. Почему только близость смерти заставляет сердце биться? Почему она так манит его? Почему? Это как петля затягивается вокруг шеи, но только, в отличии от петли настоящей, не дарит облегчения ни на единое мгновение. Скучно. Слишком ограниченно…. Ему говорили, что дорога, залитая кровью, самая скользкая и опасная, что это словно по лезвию, на грани… но на деле… прогулка по брусчатке — и та менее безопасна. Ни единого шанса… Пусто… бессмысленно… тлен… Все равно… — Ты хочешь жить? — голос Дазая звучит удивленно, можно принять это за непонимание, но на самом деле все давно стёрлось. То, что было человеком, лишь округляет глаза, в смотрящем на него нет ничего, и это пугает. Он и живой, и неживой в один момент. — П… пожа… пожалуйста… ум-моля… — оно харкает, его трясёт… Лужа крови растекается медленно, есть что-то эстетическое в том, как алый отражает ночной свет. Парень даже замирает: кажется, в последний раз, когда он резал себе вены, было так же. Смерть прекрасна. Так почему же? Непонятно… — Почему? — Дазай присаживается на корточки, рассматривая человека, словно диковинку какую. Он не понимает, совершенно не понимает… и никто не может ему помочь. Это… — Просто жизнь… — неизвестный раздвигает губы в какой-то такой странной улыбке. Непонятно. Скучно. Бе… Дазай поднимается на ноги, на его лице улыбка — широкая, безумная, такая, от которой сводит губы. Глаза его едва ли не горят алым, как кровь… звук выстрела не даёт закончить предложение. Дазай стреляет, после — тишина… душу скручивает тьма, пустота, бессмысленность… Нет, ничего нет… снова выстрел, ещё и еще, снова… звуки заполняют просторное помещение, звеня в ушах… Может, хоть это… хоть сейчас… на мгновение… Мало, ему мало… Дазай смеётся — громко, неистово, совершенно безумно. Его смех звучит пугающе, но люди в его отряде почти привыкли. Парень не чувствует… ничего, совсем… Почему? Почему? Эта дорога должна быть скользкой! Чтобы на скорости и прямо в бездну, к смерти, к вечному покою… Ничего. Ничего нет… Дазай тяжело дышит, словно бежал, словно задыхался в петле, словно… Он бы… Дазай не перестает улыбаться. — Заканчивайте здесь, — звучит равнодушный голос, а после — автоматная очередь… Он движется вперёд, шаг за шагом, не оборачиваясь, не останавливаясь ни на секунду. В попытке найти что-то или что-то осознать, он делает ходы, разыгрывает целые баталии, шахматные матчи, где фигуры — жизни людей. Бежит… отчаянно стараясь ухватиться за призрачное понимание… И ничего не выходит. Все слишком предсказуемо. Он знает наперед… гений играет с ним злую шутку… Укрывая саму суть… Осаму Дазай — сам себе враг, и это его главная проблема. Позже человек снова скажет: «В нем было что-то такое, чего сразу и не разглядишь. Будто в его душе ярились демоны, готовые стереть с лица земли весь мир», — и это не будет ложью… Дазай и правда мог уничтожить этот скучный и предсказуемый мир, непонятный и, в общем-то, бессмысленный. Но по какой-то причине он предпочитал уничтожать себя, раз за разом выбирая правильную дозу… возможно, совсем не та дорога оказалась скользкой…