Открой мои глаза / Open my eyes

Раздался глухой стук в дверь. Профессор завертелся в кровати и, стараясь игнорировать звук, недовольно посмотрел на окно. Яркие лучи пробивались сквозь стекло. Рассвет. Утреннее солнце слепило глаза так, что приходилось жмуриться. «И кого в такую рань принесло?!» — зло прошипел себе под нос Северус, пока поднимался с кровати. Поворот замка. Щелчок. Дверь открывается и он видит улыбающуюся Каю. В нос ударяет запах перегара. — Мисс Грубер? — по его лицу стало ясно, что неожиданное появление ученицы застало его врасплох. — Здравствуйте, профессор. — она бесцеремонно прошла в комнату, пока сонный преподаватель в шоке стоял у входа. — Что вам нужно? — потер переносицу, стараясь осознать происходящее. — Ничего. В общем-то, ничего. — усмехнулась она. — Глупо это все. — Вы пьяны? Вам не кажется, что это уже слишком? Врываетесь в мою комнату ранним утром, будучи в нетрезвом состоянии, так еще и не знаете зачем пришли?! — Тсс. Тихо. Люди спят. — она приставила палец к своим губам. Алкоголя в крови было достаточно, чтобы организм расслабился и позволил себе большего, чем обычно. Нет, она не пьяная, лишь подшофе. — Что тебе нужно, Грубер?! — на сей раз голос звучал жестче. — Вы. Говорили же, что знаете, кому я принадлежу душой и телом. Вы правы, абсолютно. — Кая развела руками. — Как-то так. — Ты пьяна! — голос выдавал крайнее недовольство. — Да, я знаю. — Что происходит? К чему все эти дифирамбы? — он вскинул брови, ожидая ответа. — Я очень скучаю по вам. Шаг в его сторону. — Вы мне снитесь. Еще шаг. — И просто хочу быть рядом. Остановилась. Буквально в метре от него, она застыла, как вкопанная, собираясь с мыслями. Голос прозвучал твердо: — Я сделала достаточно шагов к вам, сделаете ли вы, хоть один, навстречу мне? Его сердце пронзила боль. «Шаг навстречу?..». Терзаемый сомнениями, задумался, буквально на минуту. У нее есть парень и она вот так приходит к нему. Не в первый раз уже признается в любви. «Что ей нужно от меня?». Почему? Почему в жизни все так сложно? Почему так несправедливо? Они ведь любят друг друга, что сложного в том, чтобы просто признаться? А сложностей много. Жизнь решила посмеяться и сделать их отношения попросту невозможными. Этика, нравы, нормы морали, старые привычки и разные взгляды. Казалось бы — две противоположности. Что они вообще забыли рядом друг с другом? Но именно это их и сближало. Только она готова была терпеть его нудную натуру, и только он мог взять под контроль ее бунтарское поведение. Подчиняясь друг другу, они создали бы мощный союз. Горячий, взрывной, противоречивый, но истинно верный. Если бы не все то, что они пережили или то, что им предстоит. Судьба потрепала каждого из них. Недоверчивые, грубые, осторожные в принятии других людей в свое окружение, они сошли с ума друг по другу. Всему виной простая игра Дамблдора… Забавы ради он заставил их сблизиться, а сам не понимает, как подгадил. Теперь же, они, влюбленные друг в друга, стояли на расстоянии метра. Воздух, напряженное молчание. Еще секунда и все взлетит к чертям. Сколько не высказанных слов застыли на губах, готовые сорваться. Антрацитовые глаза смотрели в изумрудные. Ее разум судорожно ждал, когда Северус сделает шаг. Один маленький шаг. Молчание разрезал нервный смешок. — Я поняла. Извините за столь раннее беспокойство. Прощайте, Северус. Она вновь назвала его по имени. Дурацкая привычка, хотя уже давно так его не называла — «С прошлого года она не звала меня так…». Он же учитель. Грудь щемило, хотелось подбежать, зажать ее в объятиях и услышать еще хоть раз это имя из ее губ. «Она уходит. Почему я не могу сдвинуться с места?». Ноги потяжелели, словно застыли в бетоне. Нет сил сделать простой и в то же время разрушающий все шаг. Развернувшись на пятках, ноги повели ее к выходу. Рука коснулась двери, открывая себе проход. На секунду она задержалась и оглянулась. Посмотрев на Снейпа болезненной улыбкой. К нему вновь вернулась власть над телом. В два быстрых шага, он перегородил ей дорогу. — Не уходи. — Я думала, что вы так и будете стоять. — Нет. — И что я получу взамен, если останусь? — Что угодно. Легкая ухмылка дернула безучастное лицо рыжеволосой ведьмы. Нежные руки коснулись колючих щек. Она смотрела в его глаза, пока их сердца бились в грудной клетке, желая вырваться на волю свободной птицей. Прикосновение губ. Не навязчивое, быстрое. Достаточное, чтобы сорвать маски и забыться. Потеряться в пучине чувств, оставив позади все противоречия. Это было так неправильно, но в то же время являлось постулатом*. Никто из них не должен быть с кем-то другим. Это аксиома, нерушимое правило, не подвергаемое сомнению. Срываясь с тел, одежда летела на пол, разрушая между ними стену, которую они строили сами. Рука дернулась к двери, захлопывая ее. Удар. Щелчок. Страстный поцелуй. Язык скользит по губам. Жара. Адское пламя касается напряженных тел. В его рту появился новый вкус: сигарет и шоколадного виски. Перегар уже не казался противным, стал скорее даже приятным ароматом, нежели вонью. Все действо больше походило на бой. За честь, за любовь, за то, что так дорого сердцу. Кая с улыбкой укусила его за губу, прижимаясь ближе всем своим телом. Руки Северуса блуждали по ее спине, изучая каждый дюйм. Всепоглощающее возбуждение достигло предела и, взяв за руку преподавателя, девушка потянула его на кровать. Он навис над ее стройным телом. Ее маленький рот был чуть приоткрыт, грудная клетка быстро вздымалась и опускалась. Расширенные зрачки покрывали почти всю радужку. На ней оставалась только юбка, а на нем лишь брюки, единственные вещи, что остались не сорванные к чертям, со всей остальной одеждой. Рука проникла под ткань на бедрах, Северус не ощутил той глади шелка, которую ожидал. — Ты без белья? — его брови удивленно нахмурились. — Да, это вас так сильно смущает? — она ухмыльнулась, надеясь, что подумает, будто так и задумывалось. — И ты пьяна? — уточнил он, пока в голову лезли не самые приятные мысли. — Да. В чем вы меня подозреваете? — наконец, начала понимать, что все пошло не по плану. — Где и с кем ты пила? — взгляд потемнел и стал чернее бездны. Желваки заиграли на скулах. — Это так важно? — Важно. Отвечай. Мужская рука поднялась до застежки на юбке. Резкий рывок. Пуговица отлетела в неизвестном направлении, молния разошлась. — Какая разница, если сейчас я здесь?! — с широко распахнутыми глазами, залепетала Кая. — С кем. Ты. Была?! — рычащий, свирепый голос, прозвучал крайне резко. — С Фредом! — вырвалось из нее. «Слава Мерлину, что хоть имя Джорджа в придачу не назвала». — После того, как потрахалась с ним, пришла ко мне? — с отвращением посмотрел в ее глаза. — Ладно, ты получишь то, что хочешь. Перехватив ее руки одной своей, прижал их к юному женскому телу. Свободная резко и нервно расстегивала брюки. — Не надо… — Кая поняла, что ее ждет, если он в таком состоянии решит пожестить. — Закрой свой рот! Даже не пытайся меня остановить. — рука безжалостно сжала запястья сильнее. Ярость и боль застелили его разум. — Прошу. — ее голос дрогнул от страха. Не станет же он действовать против ее воли? Ведь нет? Брюки приспущены. Лицо Снейпа приблизилось к ее, в темных глазах таился нездоровый блеск. Зубы обнажились в жестокой ухмылке. — Я. Не. Остановлюсь. — с расстановкой повторил он. — Прошу, не надо! Пожалуйста! Настоящая паника накрыла ее с головой. Стальная хватка не давала шанса на побег. Если бы она не боялась сделать ему больно, то пнула бы в пах, но нет. Слишком шокированный мозг и боязнь причинить дискомфорт сделали свое. В голове промелькнула здравая мысль: «Нужно расслабиться, тогда будет не так больно. Лучше выполнить, что он скажет, чем бесцельно вырываться. Все равно он сильнее.». Она не могла поверить в происходящее. Словно, это был не он. «Нет, он не может так поступить! Не может! Он хороший! Пусть злой, грубый и закрытый, но он так не поступит…» — размышления прервала резкая боль. С громким стоном он вошел в нее. Слезы выступили на зеленых глазах, сделав их еще ярче. Следствие не боли, а скорее — отвращения. Она считала его хорошим, добрым. Почему не увидела это в будущем? Странно, но касательно её отношений — почти никогда ничего не показывалось, словно играя злую шутку. Он упал в ее глазах. Ее сердце все также пылало к нему любовью, но осознание этого поступка… То, что он прямо сейчас делал с ней, было просто отвратительным. Каю затошнило. Мир перед глазами поплыл из-за потока соленой воды, закрывшей весь обзор, сознание упрямо отказывалось работать. Боль. Отвращение. Ненависть. Хотелось придушить его, но член упрямо проникал между ее ног. Смазки выделилось мало, появлялись разрывы. Противные точки бедер, что раньше доставляли блаженное удовольствие, сейчас отзывались в каждой клеточке тела полным омерзением. — Прекратите, пожалуйста! Мне больно! — взвыла она, молясь Мерлину, чтобы он остановился. — Нет. Северус поднял ее ноги на плечи, отпустив руки. Не выжидая и секунды, «Вдруг она сможет вырваться?», прижал всем своим телом к кровати, перекрывая пути отхода, проникая глубже. Женский плач и шипение от увеличивающихся ран. Это было не так приятно, как раньше. Точнее нет, это было совсем неприятно. Мерзко. Руки сомкнулись на тонкой бледной шее, покрытой веснушками. — Кому ты принадлежишь?! — хриплый голос звучал отдаленным эхом. Молчание. — КОМУ ТЫ ПРИНАДЛЕЖИШЬ?! — хватка стала плотнее. Дышать было невозможно. Ее тело подергивалось от его движений и беззвучных рыданий. Глаза безучастно уставились в потолок. По щекам, затекая в уши, лились слезы. «Интересно, а с Лили он был также жесток…?» — единственное, что мелькнуло в ее голове. — Вам. Услышала она собственный голос, словно со стороны: «Это я сказала? Быть не может… Больно… Кашлять хочется… Голова сейчас взорвется…». Будто услышав ее мысли, он ослабил хватку. Неожиданный приток кислорода ударил в мозг пробивной волной. Все закружилось. Глаза уже высохли, слез не осталось. Хотелось жить… дышать… сделать глубокий и размеренный вдох. Курить… как же ей хотелось курить и напиться к чертовой матери, чтобы забыть это сраное утро. Глубокие проникновения, ритмичные движения. Кая ощущала пульсирующую боль внизу. Звериный оскал на лице Северуса был прямо перед ее глазами. «Садист… неужели он прятал это глубоко внутри?.. Не может быть…» — образ порядочного, пусть и тяжелого человека, в миг рухнул, лавиной снося все на своем пути. Она устремила взгляд с его лица наверх и расслабила все тело, в надежде, что так станет легче. Глаза уткнулись в балдахин над кроватью. Мысли, адовым веретеном накручивались в ее голове. «Не верю… не верю…». Резкий, рваный, болезненный поцелуй. Он укусил ее за губу. Рот наполнился слюной и кровью, отдавая неприятным привкусом железа. Язык, словно игнорируя красную жидкость во рту, проник сквозь зубы. Нежно ласкал ее рот, пока движения таза, упорно рвали на части, пробиваясь все глубже. И после этого изнасилования романтизируют? Романтики нет в насилии. Это боль, страх и ненависть. Не важно, кто это делает. Важно то, что человек ставит свои эгоистичные желания — выше другого человека. Выше жизни и ментального здоровья. Северус не хотел причинить ей боль. Сам не зная, что на него нашло, не мог остановиться, продолжая глубже и быстрее проникать в нее. «Она моя. Моя. ТОЛЬКО МОЯ.» — его желание доказать себе самому, что никто больше не имеет на нее прав — снесло ему голову, с каждой секундой сжимал хрупкую шею все крепче, желая ни то убить, ни то упасть в обморок. Мгновение и садистская ухмылка медленно сползла с его лица, заменяясь открытым ртом и выражением шока. Движения замедлились. Руки отпустили шею, давая воздух посиневшему лицу рыжеволосой ведьмочки. Словно гипноз сошел с него, он подскочил, свалившись с кровати. Кая кашляла, жадно глотая каждый вдох. Горло ныло от хриплого дыхания. Она сползла на край кровати и разочарованно уставилась на сидящего в шоке Северуса. Его глаза широко раскрывшись, уставились в пол. Руки судорожно сжимали голову. «Что я наделал… что я наделал?!». Грубер не убегала с криками, не старалась спастись. Просто сидела и смотрела: «Бояться больше нечего…». — Кая… — со слезами на глазах, повернулся на нее, когда, наконец, обрел дар речи. — Тсс. — она приставила палец к губам. Наслаждаясь звенящей тишиной, которая давала ощущение спокойствия после адских мук, накинула на себя одежду. Закрывшись мантией, чтобы никто уж точно не увидел ее в столь неподобающем виде, тем более с разорванной юбкой на бедрах, стояла у выхода. — Я не злюсь. — легкая улыбка полная боли и разочарования. — Прощайте, профессор. Она ушла. Ушла оставив его наедине с тем, что он натворил. Плечи профессора дрогнули, рассыпаясь в рыданиях. Впервые за долгое время он не пустил скупую слезу, а буквально ревел. Северус готов был рвать на себе волосы и метаться, как загнанный в угол зверек. Как он позволил себе так поступить? Как? Это жестоко, бесчеловечно. Он надругался над ее телом, пока она молила его остановиться. Посмотрел на свои руки: «Я чуть не убил ее… А она спасла меня тогда…» — вспоминая ее болезненную улыбку, прошептал он. Сидя на полу, в спущенных штанах, полуголый, терялся в собственных слезах и ненависти к себе. «Нет… как я мог? Как я мог?!» — раз за разом крутилось в его голове. Ее лицо со стекающими слезами застыло в его глазах. Запечаталось на век. Он не простит себя. Никогда. Кая зашла в душ, сбрасывая наполовину рваную одежду. Тело погрузилось под струи воды, смывая отпечатки преступления. Пустой взгляд перед собой и плотно сомкнутые губы. Секунда. Еще одна. Горячая вода обжигала кожу, пока ее глаза смотрели в никуда, в них замелькали моменты: звериный оскал, садистский взгляд, боль от сжатых запястий, разрывы, толчки, омерзительный поцелуй с привкусом крови. Язык коснулся прокушенной губы. Она больше не чувствовала боли. Сердце заполнило всепоглощающее ничто. Кожа раскраснелась от кипятка, рука тронула регулятор температуры, повернув вентиль. Ледяной дождь из душа. Смена температуры. Даже это не приводило ее в чувства. Слезы затерялись среди капель стекавших по лицу и телу. — За что? ЗА ЧТО?! Какого хера?! Почему все это говно происходит со мной?! Почему?! Почему?! Почему?! Тихие капли превратились в безутешные всхлипы, среди которых слышались слова о несправедливости жизни, вода заглушала голос, покрывая все тайны, оставляя их лично ей. — Ненавижу! Ненавижу эту школу! Ненавижу его! Ненавижу! Я устала! Устала! Я больше не могу! Хватит! Пожалуйста! Я хочу спокойствия! Е*аного спокойствия! Облокотившись на стену, сползла по ней и заревела в голос, не сдерживая эмоций. В коридоре слышались всплески, доносящиеся из душа. Тишина замка постепенно заполнялась шумом от проснувшихся учеников. Кая взяла себя в руки и домывшись, вышла из ванной комнаты. Укутавшись в мантию, зашагала к себе. С той ссоры, она не виделась с Гермионой, тк даже не появлялась в гостиной или спальне. Две девушки обернулись на скрип двери. — Где ты была? — взволнованный голос Грейнджер говорил о том, что она больше волновалась, чем злилась. — У Фреда. Извини, я очень разозлилась тогда. Мне не стоило грубить тебе. — И ты прости… — виноватый взгляд и приподнятые брови заставили вошедшую усмехнуться. — Подожди… Грубер проследила за взглядом подруги и поняла, что она хочет спросить. А следы на шее от удушья вызывали очень много вопросов. — Ничего страшного, поверь, просто увлеклись. Не переживай, я закроюсь шарфом. — Ухх… Следы, как будто он и правда тебя задушить пытался. Может, мне с ним поговорить? — спросила Джинни обеспокоенным тоном. — Нет, не стоит, мне даже понравилось, так что не нужно. — с легкостью улыбнувшись, словно и не было того утреннего кошмара, она нагло врала подругам. Врала всем. Всегда. Северус сидел в своей комнате на полу, не желая верить в произошедшее. Его поступок нельзя было оправдать и понять. Нечеловеческая жестокость. Бешеный взгляд. «Садист». «Моральный урод». В голове он называл себя именно так. Душа разрывалась на части, а в ушах звучали все те же слова: «Я не злюсь. Прощайте, профессор…». Тело и разум окутали боль и пустота из-за его собственного поступка. Хотелось упасть перед ней на колени и умолять о прощении. Даже, упаси Мерлин, на глазах у всего Хогвартса. Он не мог потерять второй шанс… не мог… но потерял.