Открой мои глаза / Open my eyes

Три девушки стояли и общались в комнате ранним утром. Гермиона взглянула на часы, что висели на стене комнаты. Стрелки светились золотом, отражая солнце, намекали, что пора поторопиться и последовать на завтрак, который вот-вот начнется. — Да, пора поспешить, ты права. Секунду. — Кая подбежала к шкафу и быстро вытащила из нее фирменный Гриффиндорский шарф. Вспомнив, о своей разорванной юбке и отсутствующем под ней белье, резво запрыгнула под одеяло быстро переодеваясь. Впервые она делала это скрыто, под покрывалом, а не преспокойно на виду у подруг. Наконец, одежда была поменяна, белье надето, а порванное тряпье спрятано среди всех остальных вещей. Накинув шарф на шею и укутавшись, словно в замке минус тридцать градусов по Цельсию, вернулась к подругам. — Джинн, а ты собираешься в тапочках идти? — Грубер указала взглядом на обувь. — Бл*ть, совсем забыла. Сейчас, минуту. Гермиона стояла и смотрела на часы, нервно постукивая ногой, отбивая рваный ритм. — Идем? — Уизли обулась. — Наконец-то. Какие вы несобранные! — возмутилась Грейнджер и вышла из комнаты. Девушки шли по коридору замка, направляясь в столовую. Никто не обращал на них внимания больше обычного, все было, как всегда, но душа Каи скулила и зализывала глубокие раны, нанесенные ей пару часов назад. У входа в Большой зал сердце застучало чаще. Так не хотелось видеть Снейпа, так страшно вновь встретить эту пугающую улыбку… Его глаза… До того, как он сделал это, они казались такими прекрасными, как Темное озеро ночью, в котором отражаются маленькие огоньки белых звезд, теперь эти огоньки казались бешенством, страшной жестокостью. И, вроде, понимала, что сделал он это не специально, в состоянии аффекта, но не могла просто взять и простить, забыть это ужасное чувство… Любовь по-прежнему окутывала разум, сердце и бабочки в животе, еле живые после такого потрясения, все равно заставляли ее неровно к нему дышать. Ужасно любить того, кто поступил по отношению к тебе так больно и несправедливо. Хотелось забыть его, отомстить и забыть, но сердце считало иначе. Она, как и прежде, отдала бы за него свою жизнь, совершенно не раздумывая. «Он сволочь, но и я не лучше. Играя с чувствами двоих, я, в какой-то степени, даже заслужила это.» — нервно думала она, с каждым шагом приближаясь к огромным дверям в зал. Они отворились, приглашая внутрь. Стараясь не смотреть на своего мучителя, Кая села за стол и поздоровалась с остальными ребятами, что ждали их уже там. Северус, со страхом спрятанным в пучине черных глаз, смотрел на нее. Она даже не взглянула в его сторону. Нет, у него нет даже шанса. Простить такое? Кто бы смог? Она бы простила. Не сейчас, не сразу, но простила бы ему все. Странная, страстная и нездоровая любовь. Вечное самопожертвование ради его блага. Он не знал об этом, хотя даже если бы и знал, то все равно бы не простил сам себя. Страшно было сорваться вновь, страшно было приближаться к ней. Вдруг он опять сделает ей больно? Что же произошло? Почему ему так снесло крышу? Он сам не знал. В том ли дело, что Лили выбрала другого и он боялся такого же исхода с Каей? Тогда стоило доказать, что он лучше Уизли, а не насиловать ее. Он больше не имеет права быть с ней. Если она простит, то он вечно будет лежать в ее ногах, благодаря ее за великодушие. «Но простит? Вряд ли. Такие поступки — непростительны.» — он наблюдал, как она непринужденно общалась с ребятами, словно не было ничего. Как она потрясающе держалась, не показывая чувств. «Сколько всего она скрывает от всех? Если даже такое запросто держит внутри, не поведя бровью. Мерлин, какой же я идиот… Ради Лили я умолял Дамблдора спасти даже Джеймса. А Каю, из ревности, чуть не убил собственными руками за то, что она повелась с другим мужчиной. Справедливо ли? Совершенно нет. Лили выбрала другого, никогда не признавалась мне в любви и я принял это, а Кая сама пришла ко мне, а чем я отплатил ей?..» — не в силах даже смотреть на нее (он считал, что даже этого теперь недостоин), попросту отвел взгляд в сторону, стараясь отвлечься от собственных мыслей. Его тонкие губы слились в одну полоску, поджатые, чтобы не закричать от боли, что засела в душе. Шанс, что был ему дан свыше, самим Богом по всей видимости, он просто выкинул, как ненужный старый пергамент. А значит, что сам обрек себя на вечные страдания. Рука потянулась к переносице, привычный жест, который означал, что он пытается привести мысли в порядок. За весь завтрак он так и не притронулся к еде, собственно, как и Грубер. — Сейчас ЗоТИ? — Да, все в порядке? Ты какая-то нервная сегодня. — забеспокоился Гарри. — Я? Нервная? — удивилась Кая, она всегда отлично скрывала эмоции, неужели сейчас система дала сбой?! — Твои движения стали более дергаными. — объяснила Гермиона. — А я не заметил. — дожевывая десерт, вступился Рон. — А почему ты в шарфе? — Бурные игры. — нервный смешок, рука коснулась спрятанной шеи, убеждаясь, что шарф на месте. — «Бурные игры»? А… Оу… — смутился Уизли и чуть не подавился. — Что касается нервов, то я просто не курила еще. Сейчас и пойду, пока есть пару минут до урока. — улыбнулась и подмигнула ребятам, направляясь на выход из залы. Рука нащупала заветную пачку в кармане. Выйдя из старого здания, завернув за угол, после ворот, она неожиданно наткнулась на парня, что злобно пинал стену. — Малфой? — удивительная встреча, она не ожидала найти кого-то тут. В её любимом месте для курения. Кая остановилась и вопросительно уставилась на молодого человека в Слизеринской форме. — Грубер? Что тебе надо? — он быстро вытер нос, глаза были красные. Подбородок задрался, руки скрестились на груди. «Он, что? Плакал? Да, жизнь у него не сахар… А кому сейчас легко?». Она решила не спрашивать, что с ним и не лезть в душу, села на камень и вытащила пачку из кармана мантии. — Будешь? — зажав сигарету зубами, протянула ему упаковку, предлагая закурить. Выражения отвращения на лице Драко сменилось на более спокойное. — Ага. — вытащил одну и зажал губами. Удивленный ее добротой из ниоткуда, он протянул руку, говоря уже мягче. — Зажигалку дашь? — Держи. — прикурив себе, передала ему. — Что ты здесь делаешь? — Малфой выдохнул партию дыма и громко закашлялся. — Тоже самое, что и ты — курю. Ты первый раз? Чего кашляешь? — Я не курил раньше… — он покрутил сигарету в руках. — Откуда у тебя они вообще? — У меня в комнате еще блоков пять лежит, без сигарет здесь не выжить. То есть ты вообще не курил ни разу? — Нет… Это маггловские? — Ага, у них свой вкус. Мне нравится. — Дерьмовые. — он втянул дым и снова закашлялся. — Есть такое. — согласилась рыжая и выдохнула очередное серое облако. Молчание. Никакого напряжения. Каждый думал о своем: Драко было нелегко, Кае тоже, каждому по-своему, но все же паршиво. Как старые друзья, они сидели и молча курили, словно вместе придумывают план какой-то заварушки. Жаль, что это было не так. На самом деле Малфой даже сейчас относился к ней с некой брезгливостью, но не с такой, как раньше. — Ты тоже за*бался? — прервала тишину девушка, выбрасывая окурок далеко в траву. — Да, и ты? — последовал ее примеру. — Типо того. Ты, вроде, нормальный парень, не понимаю, к чему ведешь себя, как козел? — Образ. — он тяжело вздохнул. — Слизерин не прост, тут все очень лицемерные и грубые. Это вам не Гриффиндор, где все друзья. Нас не любит никто из других факультетов, а между нами внутри — суровая борьба. — лицо скривилось в гримасе отвращения. По всей видимости, он не был рад своему распределению, хотя вся его семья была с зеленого факультета. — Понимаю. — голос превратился в заговорщический шепот. — Лорд обосновался у вас? — Да. — Херово твоим предкам сейчас. — Не то слово… — Твой отец в Азкабане? — Ага. Скоро уже год, как. — вопрос, что заставил вздрогнуть Драко, представляя, как его родного человека пытают дементоры, высасывая своими поцелуями жизнь и радость, которой и без того мало в столь скорбные времена. — Лорд долгое время не упоминал об этом. Если бы не «Ежедневный пророк», то я и не узнала бы. — Потому что никто не имеет своей ценности для него, если ограничен в действиях. — со злобой пнул маленький камушек, что затерялся в траве, но подлетел от удара ногой, вновь приземляясь в зеленую листву весенней травы. — Может, нам стоит прекратить нашу негласную вражду с тобой? В одной жопе застряли. — Кая пожала плечами и вскинула брови, ожидая ответа. — Совсем не понимаю, зачем ты влезла добровольно в это? Грязная кровь отвратительна, я согласен с НИМ, но ЕГО методы слишком… радикальны. — Открою тебе тайну, Лорд сам полукровка. — Не может быть! — Ага. — она не рискнула говорить про себя, мало ли, что он может рассказать Волан-де-Морту? Тогда ее легенда о том, что она чистокровная колдунья из России — рухнет в тот же миг. Опасно, слишком опасно. Необоснованный риск. — А влезла я не потому что верю в его идеалы, как твой отец, а из-за того, что не хочу быть на стороне проигравших. — наглая ложь, льющаяся в уши блондина, бальзамом на душу. — Или хочешь сказать, что Гарри, мальчишка шестнадцати лет, сможет победить взрослого колдуна? Волшебника, которого боятся миллионы? Забавно верить в такое. Наивно и глупо. Все равно, что верить, будто улитка обгонит зайца. — Ты права, но будь у меня выбор — вообще не лез бы в это. — «Что-то он разоткровенничался…» — она ухмыльнулась своим мыслям. — Не боишься говорить такое мне? Вдруг я расскажу об этом Лорду? — Он мне верит! Не надо! На кону жизни родителей! — со страхом в глазах, он умолял ее. «Черт! Действительно сказал много лишнего, вдруг ее подослали?! Вдруг она расскажет об этом ЕМУ?! Нет! Нет! Нет! Только не это!» — на глазах выступили слезы. — Спокойно, тихо, все хорошо, я не расскажу никому. Я сама не очень хочу вариться в этом. Надеюсь, что наш разговор полностью конфиденциален? — Конечно. — облегченно выдохнул. — Обещаю, что помогу тебе. Быть может и ты, когда-то, поможешь мне. — Возможно. — он слегка усмехнулся. — Друзьями мы не будем, а жаль, мне кажется, что ты можешь быть интересным, когда не грубишь. — Кая встала с камня и отряхнулась. — Пора идти. — Не вожусь с Гриффиндорцами. — А я со снобами. Они ухмыльнулись глядя друг на друга, и поодиночке пошли на уроки, чтобы не вызывать вопросов о том, что же делают рядом два враждующих факультета. «Черт, до урока минута! Еще и у Северуса… Бл*ть! Ну, что ж, побежали! А то будет не прикольно разбираться с подозрениями, почему же я не была на его паре.» спокойный шаг, превратился в бег. Минута в минуту. Стук в дверь кабинета. Грозный голос Северуса (он терпеть не мог опоздавших): — Кто?! Дверь приоткрылась и Кая заглянула в кабинет. Сердце екнуло у обоих, словно удар током. — Мисс Грубер? Вы считаете, что вам позволено опаздывать и приходить позже остальных? Думаете, что вы особенная? Быть может, такая же, как сам драгоценный Гарри Поттер?! — говорил строго, но отвел взгляд, словно нашкодивший юнец, постарался сделать вид, будто совсем беспристрастен в своих вопросах. — Я не опоздала, сейчас ровно начало урока. Можно войти или нет? По своему обыкновению, вела себя нагло. «Все нормально, ведем себя, как обычно, никто ничего не узнает. Бл*ть, на уроках же нельзя сидеть в шарфе… Думаю, он промолчит. Сам ведь оставил следы. Никому не нужно, чтобы кто-то знал об этом, значит прикопаться не должен.». И действительно, он коротко кивнул, поморщившись, разрешая пройти на свое место. Шарф стал очередным напоминанием его крупнейшей ошибки. На секунду Снейп закрыл глаза, собираясь с мыслями. «Странно, что она пришла, хотя поступила правильно, не стоит вызывать подозрения в такой ситуации. Нам обоим это не очень выгодно, но каких же сил ей это стоило… Нужно приготовить для нее заживляющий бальзам. И извиниться…». Урок проходил относительно спокойно. Была лекция и ничего не могло пойти не так. Яркий шарф мозолил глаза, когда Северус окидывал взглядом класс, наблюдая за учениками. Сколько раз он уже перед ней извинился в своей голове? Миллионы. Каждый раз, когда смотрел на нее, а тем более, встречался взглядом, то извинялся. Глаза Каи не выражали абсолютно никаких эмоций, будто между ними никогда и ничего не было, а все события — глупый сон, который не стоит принимать во внимание. Даже дневной свет, пробивающийся в темный кабинет сквозь окна, не отражался в черных зрачках. Потухшие, бездушные, пустые глаза. Неужели именно он заставил огни умереть внутри нее? Северус оповестил студентов об окончании урока и добавил: — Мисс Грубер, задержитесь на минутку. — его взгляд был прикован к пергаменту, на которому он судорожно выводил каракули, делая вид, будто записывает нечто важное. Хотя попросту старался собраться с мыслями и признать свою жуткую ошибку, сломавшую юную девушку. — Хорошо. Она пожала плечами и передернулась. «Жутковато оставаться наедине… Но больше он ничего не сделает, понимает ведь, что ужасно поступил. Я видела, как ему стало больно, когда он осознал это.». Грубер подошла ближе к учительскому столу. Сердце билось с бешеной скоростью, не совсем ясно из-за чего: любви или страха. — Что-то случилось? — Не совсем. — он оглянулся, проверяя, что их разговор никто не услышит. Дверь, по взмаху его руки, захлопнулась. — Прости меня… Хотел бы я выразить свои чувства, но, думаю, мои слова здесь излишни, ведь подобные деяния оправдать не в силах даже адвокат самого Дьявола. Хочу лишь сказать, что мне жаль. Прекрасно осознаю, что после подобного поступка я не смею даже говорить с тобой, но быть может когда-то я смогу загладить это… Ее суровый и сухой взгляд впился в его глаза. Подобным взглядом можно было бы испепелить любого. Северусу казалось, будто это взгляд может убить его, но на самом же деле, Кая смотрела иначе: разочарованно, опустошенно. — Я не злюсь, но простить… сомневаюсь, что смогу. Простить — значит отпустить. Так быстро это не случится. Я люблю вас все также сильно, к моему огромному сожалению, но это не значит, что подобный случай для меня ничего не значит. Вы потеряли мое доверие, думаю, навсегда. Даже Дамблдору я, отныне, верю больше, чем вам. Острым клинком ее слова прошлись по его сердцу. А чего стоило ожидать? Она не бросилась бы ему в объятия, это понятно, ведь такой поступок… за такое — убивают. — Я понимаю… Умоляю дай лишь шанс и я все исправлю. Я не жесток, ты же знаешь… Прости меня. Молю. — Я не могу. — рука, противореча всем сказанным словам, коснулась его колючей щеки. Северус прижался к ней, наслаждаясь прикосновениями, что, возможно, ощущает в последний раз. Его ноги невольно подкосились и он рухнул на колени, прижимая своей бледной ладонью, её руку ближе к себе. На черных глазах выступили слезы. — Я так виноват… — Северус… — она уже готова была сама заплакать. Приблизилась к нему и аккуратно погладила другой рукой по жестким волосам, играя прядями. — Прости, я знаю, что прошу о невозможном, но прости. Молю тебя… Сердце Грубер сжалось от такой картины. Раны были слишком свежи, но смотря на его раскаяние, хотелось прижаться и сказать: что обид нет, злости нет. Что он прощен. Любовь слишком затмила ей разум, нездоровое желание, чтобы ему было хорошо, даже если плохо ей. Первое помешательство на человеке, в её жизни. — Я постараюсь. — её тело склонилось над ним, смотря в черные угольки, его печальных глаз. — Правда. Короткое касание губ, почти невесомое. Казалось, словно его и не было, будто она приблизилась и отстранилась, не дотронувшись. Даже дыхания рядом было достаточно, чтобы они не могли оторвать взгляд друг от друга. Кая рухнула на колени перед ним и нежданно разрыдалась. — За что?.. — произнесла, наконец, вопрос, что мучал её с самого утра. — Прости… — короткий ответ, игнорирующий суть вопроса. — За что, Северус? Почему? — Я не должен был так поступать! Я не хочу тебя делить! Я хочу быть единственным, кто может коснуться тебя. Я… люблю тебя…! Слезы, стекавшие по щекам обоих, соединились на губах, придавая поцелую соленый вкус. — Я ненавижу вас… — Прости! Молю тебя, прости. Не отрывая друг от друга рта, говорили они, каждый о своем, но все об одном. Все глубже и страстнее, языки сплелись в жарком танце, а, рваное от рыданий, дыхание, стало еще тяжелее. — Нет, я не могу. Я не имею права больше трогать тебя. — отстранился Снейп. — Я не хочу больше сделать тебе больно. — Вы правы, я пойду. Судорожно поднявшись и нервно улыбнувшись на прощание, её ноги медленно поплелись к выходу, оставляя бывшего зельевара, стоящего на коленях, позади. Дверь. Хлопок. Попытка успокоить слезы, но выйдет ли?