Вот тут-то все и начинается
- Мило с твоей стороны приодеться по такому случаю, - говорит Старк, его рот кривится в гримасе, когда он оглядывает костюм Питера с ног до головы. – Ты откопал его в шкафу своего старика? Питер может признать, что этот костюм не относится к самой модной мужской одежде. На самом деле тот уже вышел из моды, когда он нашел его в секонд-хэнде 7 лет назад, и у него не было времени, чтобы пришить заплатки на выцветшую коричневую ткань на локтях, но это единственный костюм, который у него есть, а он не мог появиться на свадьбе в одном костюме паучка. - Тебе не нравится? Я специально подобрал галстук для твоего знаменательного дня. Он проводит рукой в красной перчатке по своей груди и сдерживает улыбку при виде сморщенного лица Старка. На самом деле золотой галстук с маленьким шлемами Железного человека принадлежал ему гораздо дольше, чем он когда-либо признает, и он не мог упустить возможность щегольнуть им перед жестяным человеком. Старк мычит что-то и делает большой глоток шампанского. - Что ж, это было весело. Напомни мне договориться о встрече с моим человеком, чтобы приобрести тебе настоящий костюм. Мы можем обновить твой спандекс заодно. - Не выйдет. - Посмотрим. Где моя жена? – он оглядывает комнату, и вся его манера поведения смягчается, когда он замечает Пеппер. Его губы изгибаются в неосознанной улыбке, когда ноги несут его к ней, словно его притягивает магнит. – Расслабься, парень, - бросает он через плечо. – Держись подальше от бара. Ты же знаешь, я не одобряю употребление алкоголя несовершеннолетними. - Эта шутка устарела пол десятилетия назад, - кричит Питер ему вслед, но он практически уверен, что фраза теряется под негромким шумом десятков разговоров и завыванием струнного квартета, разместившегося рядом со сценой. Неважно, что ему скоро исполнится 30. Тони, как и большинство Мстителей, отказывается признавать, что он уже взрослый. В этом недостаток того, что он оказался в сообществе супергероев будучи писклявым маленьким 15-летним подростком, раскачивающимся по городу на паутине в потрепанном самодельном костюме. Он подумывает о том, чтобы пойти в бар и напиться в дым из вредности, но напиться – это так трудоемко, а он все равно не хочет задерживаться надолго. Утром ему нужно на работу, и в последнее время он и так испытывает удачу с Джеймсоном. Он не может позволить себе появиться с похмелья. Не в первый раз он тихо ругает Тони. Только неприлично богатые люди не видят проблемы в том, чтобы жениться во вторник. На самом деле, он практически уверен, что это какая-то демонстрация силы. Если бы не Пеппер, он бы без зазрения совести рассмеялся Тони в лицо и полностью проигнорировал приглашение, но именно Пеппер приперла его к стене после объединения команды, и она лично вручила ему приглашение. Она изложила несколько пиар-аргументов по поводу того, что это поможет его стремительно растущей репутации народного мстителя быть замеченным в социальной среде здоровающимся локтями с Мстителями, но она также улыбнулась, коснулась его локтя и сказала ему, что будет рада видеть его там. Говорить он может, что угодно, но он смирился с тем, что должен присутствовать в тот момент, когда зажал карточку между пальцами. Нужен более сильный человек, чем он, чтобы отказать Вирджинии Поттс. «Поттс-Старк», - напоминает он себе. Он полагает, что ему придется к этому привыкнуть. Он окидывает взглядом пару, о которой идет речь, и морщится. В типичной манере родственных душ они стоят лоб в лоб на танцполе, затерявшись в своем собственном маленьком мирке, несмотря на кучу людей, окружающих их. Им потребовалось больше времени, чем большинству, чтобы достигнуть этого момента. По крайней мере, десять лет они знали, что являются родственными душами, но Пеппер отказывалась встречаться с Тони, пока тот не взялся за ум и не отказался, во-первых, от пьянства и вечеринок, а во-вторых, от самоубийственных миссий. Ее отказ отступиться, похоже, наконец-то принес свои плоды. Они выглядят сияющими, и он не имеет в виду дизайнерское свадебное платье и смокинг. Счастливыми. Они выглядят счастливыми. Тьфу, может быть, бар, в конце концов, не такая уж плохая идея. - Привет, Паучок! Он поворачивается и видит Алую ведьму – Ванду, как она все время просит называть себя – машущую ему из-за столика на краю танцпола. Вал и Франклин Ричардсы, Кэсси Лэнг и дети Бартона сидят с ней за столом, смеются и выглядят непринужденно очаровательно в своих праздничных костюмах. - Садись с нами! – кричит ему Ванда. Он машет в ответ и делает вид, что не слышит ее, припуская к бару. Знает ли она, что у него обостренные чувства? Возможно, нет? Большинство суперов, похоже, не представляют в полной мере его способностей, и он не спешит просвещать их. Чем больше они узнают о нем, тем больше они ожидают, что он станет… своим в доску. Не то, чтобы он имел что-то против них, но у него есть тайная личность, которую нужно сохранять, и нет причин усложнять все это, заводя дружбу с людьми, которые знают его только наполовину. Не говоря уже о том, что последнее, что ему нужно, это быть застуканным за детским столом. Он взрослый, черт возьми. За исключением Ванды, они дети других героев, поэтому о них всегда будут думать, как о «детях» - титул, от которого он отчаянно пытался избавиться последние десять лет. Также не помогает и то, что у них всех есть родственные души. Наблюдая за тем, как чернила проступают у них на коже, когда их половинка пишет им маленькие записки на предплечьях или рисует на ладонях, у него всегда портится настроение. Это нормально, когда все одеты в костюмы для борьбы с злодеями, но на таких мероприятиях, как это, выставлять на показ свои татуировки – это что, часть дресс кода? Ну, скажем так, его тайная личность – не единственная причина, по которой он предпочитает быть полностью одетым. Не успел он сесть за стойку, как перед ним ставят стакан лимонада в комплекте с трубочкой и маленьким розовым зонтиком. - Э-э, я этого не заказывал, - говорит он бармену, лысеющему мужчине с темными татуировками, обвивающими его предплечья и исчезающими под рукавами его черной футболки. Лениво он задается вопросом, его ли это татуировки или его родственной души. Или, может быть, у него нет второй половинки, поэтому он нанес собственную татуировку, чтобы компенсировать это. Он бы солгал, сказав, что не думал о том, чтобы сделать то же самое. Тогда, возможно, его вечно пустая кожа не привлекала бы столько жалостливых взглядов. - Распоряжение Старка, - говорит бармен, не глядя на него, и начинает смешивать еще один напиток. – Пока вы не предъявите удостоверение личности, вы на лимонадной диете. Конечно, черт возьми. Доверься Тони, пусть думает, что он супер смешной, не давая ему напиться. Оглядываясь назад, тот вероятно сделал замечание о пьянстве несовершеннолетних, потому что знал, что это приведет его прямиком к маленькой шутке для «своих». Он свирепо смотрит на лимонад. Песня заканчивается, и все вежливо хлопают, когда квартет откладывает свои инструменты, а Тони выходит на сцену с микрофоном в руке. О, нет. Уже пришло время для речей? Люди направляются к сцене, а Тони приветствует зал неприличной шуткой, на грани безобидности в истинном стиле Тони Старка. Он ненавидит речи. Он ненавидит влюбленные взгляды, которыми всегда обмениваются влюбленные пары. Он ненавидит слащавые истории о встречах. Он ненавидит шуточки для «своих». Он ненавидит свадьбы. Он встает. Он сделал то, зачем пришел. Внешние приличия соблюдены. Поздравления принесены. Ему не нужно оставаться здесь из-за этого. Он оставляет лимонад на барной стойке, но достает маленький зонтик и прячет его в нагрудный карман, потому что ему хватает мужества признать, что тот чертовски милый.***
Он падает на диван – без праздничного костюма, но все еще в спандексе – и раскидывает руки по спинке. Его голова откидывается назад с облегченным вздохом, маска повисает на кончиках пальцев, пока он вертит маленький розовый зонтик между большим и указательным пальцами другой руки. Дом, милый дом. Никаких речей, никаких надоедливых светских лиц, никаких влюбленных парочек. Только он и его мысли. Запах плесени из ванной доносится до него, пока часы на кухне отсчитывают каждую проходящую секунду. Рядом его сосед хлопает дверью и кричит что-то о штрафе за неправильную парковку. Этажом выше в туалете смывается вода. Тот засорился. Он знает. Не спрашивайте, как. Уставившись на мокрое пятно в форме Обамы на потолке, он отсчитывает еще десять секунд, прежде чем вздохнуть и бросить маленький зонтик на кофейный столик. Обратным движением он натягивает маску на голову. - Проследите, чтобы тараканы не заполонили квартиру, пока меня не будет, господин президент, - говорит он, затем распахивает окно и выпрыгивает в застывшую летнюю жару.***
Вот это другое дело. Он выгибается назад в сальто, затем переходит в крутое пике, только в последнюю секунду выбрасывая паутину, прежде чем превратиться в выбоину на дороге, а затем снова взмывает в черное ночное небо, где перед ним расстилаются огни города. Он невесомый. Проворный, как пальцы швеи. Беззаботный, как ребенок в магазине с десятью баксами, прожигающими дыру в кармане. Жизнь хороша, и он готов надрать кому-нибудь задницу. Лязг и приглушенное проклятие притягивают его к крыше в квартале отсюда, и он без особых усилий меняет направление. Он скользит сквозь сумрак и легко приземляется на стену, прежде чем взобраться наверх, чтобы заглянуть через край. Группа одетых в темное фигур столпилась у двери на крышу. Он замечает два лома, пару ножей и пистолет, и это действительно вся информация, которая ему нужна, прежде чем он запрыгивает на крышу забавным маленьким кувырком. - О боже, вы что, все забыли свои ключи? Они отскакивают от двери, одни по направлению к нему, а другие в шоке отшатываются. - Это Паук! - Блядь! Не позволяйте ему использовать свою паутину! - Пристрели его, Оуэн! Очаровательно. Он никогда никому не скажет, но втайне ему нравится, когда его называют Пауком. От этого он чувствует себя таким крутым. Он цепляет паутину к груди идиота, который думает, что имеет право голоса в том, использовать ли ему свою паутину или нет, и ввязывается в драку. Учитывая все обстоятельства, они легко сдаются. У Оуэна даже нет шанса выстрелить из пистолета до того, как он выхватывает его у него из рук и швыряет паутиной на землю. Он практически жалеет, что они не оказали большего сопротивления. Ладно, откровенно? Он определенно жалеет, что они не оказали большего сопротивления, но это не очень героический образ мыслей, поэтому он старается игнорировать его. Будут и другие. Может быть, следующее преступление, на которое он наткнется, будет более сложным и интересным. Он поднимает запястье, чтобы выстрелить паутиной в крышу через улицу, когда его паучье чутье внезапно вспыхивает бесцельным всплеском предупреждения, как раз когда тихую ночь пронзает свист восхищения. Он разворачивается, но не нужно далеко искать. Дэдпул прислоняется к замурованному выходу на крышу соседнего здания. Питер стонет: - Только не ты. Он никогда не имел… удовольствия встречаться с Дэдпулом, но его проинструктировали в стиле а-ля Щ.И.Т. о том, что делать, если наемник появится в Нью-Йорке. Блядь. Вот и накрылась его тихая ночь в городе. Либо Дэдпул его не слышит, либо игнорирует: - Черт возьми, Паучок. Мне нравится смотреть, как ты работаешь, детка. Ты грубее, чем я думал. Не то чтобы я жалуюсь! Я прям завелся, не волнуйся. Но я думаю, ты сломал лысому ключицу, и мистер Татуировка На Лице всю следующую неделю будет забавно ходить, но не в сексуальном смысле. Питер бросает взгляд на лежащих без сознания преступников, опутанных паутиной по всей крыше, и чувствует укол стыда. Он был немного более … э-э… резким, чем стандартно с мелкими преступниками. Обычно он приберегает тяжелые удары для настоящих злодеев и старается разбираться с преступниками, не совершивших насильственных действий, с минимальным физическим насилием, насколько это возможно. - Что ты здесь делаешь, Дэдпул? – спрашивает он, отодвигая чувство вины в сторону, чтобы заняться насущной проблемой. Дэдпул издает вопль и обмахивается, подпрыгивая на носках: - Оу. Эм. Вот это да! Он слышал о нас! Оу, вау, я не готов к этому. Может быть, нам следует… нет, вы правы, вы правы. Не суетимся. У нас все получится. В досье Щ.И.Т.а одержимость Дэдпула им описывалась в унизительных подробностях. Это была причина, по которой они в первую очередь разыскали его, чтобы проинформировать его о наемнике. Они предполагали (похоже, правильно), что это произойдет, если работа когда-нибудь приведет Дэдпула в Нью-Йорк. Они также упомянули о его склонности разговаривать с людьми, которых нет. - Хорошо. Эмм, так что ты… - Погоди! – кричит Дэдпул. – Я сейчас к тебе перейду. Он отступает на несколько шагов и с разбегу перепрыгивает через переулок между своей крышей и крышей Питера. Он плывет по воздуху, и сначала Питер думает, что у него получится, но затем его носки обуви задевают край крыши и он соскальзывает. - Черт! – восклицает он и стремительно исчезает из виду. - Оу, да ладно! Питер пробегает короткое расстояние до наружного карниза и прыгает в пропасть переулка как раз в тот момент, когда тело Дэдпула с влажным хрустом ударяется о бетон внизу. Используя паутину, чтобы замедлить скорость движения, он легко приземляется рядом с покореженным красно-черным костюмом. На секунду ему кажется, что тот мертв, но затем Дэдпул стонет и переворачивается на спину, обе его ноги вывернуты под неестественными углами, а из левого предплечья торчит кость. Под ним растекается лужа крови. Питер переводит взгляд от торчащей кости, преодолевая рвотный рефлекс, на лицо Дэдпула в маске. - Ты в порядке? – тупо спрашивает он. В досье была описана максимально подробно безумная регенерация Дэдпула. Даже Щ.И.Т. не знает настоящие ее пределы, но у них зафиксировано, что он не раз получал смертельные удары и, в общем, восстанавливался после них. Так что теоретически он знает, что с ним все будет в порядке через несколько часов, если не минут, но все же… тот только что упал с высоты двух этажей. Было неправильно не спросить. - Черт, так неловко. Я знал, что потеряю голову, если когда-нибудь встречу тебя лично, - он хихикает, когда с тошнотворным хрустом ставит ногу на место. – Эй, вообще-то, это идеальная романтическая встреча. Когда мы будем рассказывать людям историю нашей встречи, можно говорить, что я влюбился в тебя в тот момент, когда мы встретились. – Он снова хихикает и ставит на место другую ногу, в то время как Питер наблюдает за этим с болезненным восхищением. – А потом мы расскажем им о том, что ты был крепким орешком, но, в конце концов, я взял тебя измором обещаниями эротического массажа спины после тяжелых ночей борьбы со злодеями. Сплошная романтика! Ему приходится отвести взгляд, когда Дэдпул тычет пальцем себе в руку, чтобы соединить края раны. Раздается еще один тошнотворный хруст, когда он, по-видимому, вправляет руку, а затем Питер случайно бросает на него взгляд и обнаруживает, что тот смотрит на него в ответ, и его маска растянута в широкой улыбке. - О-о-о, малыш брезгливый. Все в порядке, лапуля. Я понимаю, что больно видеть, как страдают те, кого ты любишь. - Это не… Ты не мог бы угомониться с ласкательными прозвищами? Что ты здесь делаешь? - Тебе не нравится? – Дэдпул надувает губы, его маска искривляется в нужное выражение лица с ужасающей ловкостью. Как он это делает? – Или, может быть, я просто еще не нашел подходящего. Я буду работать над этим. Для тебя все, что угодно, тыквенная попка. - Это… я не… Тьфу! – В досье сказано, что тот мастер отвлечения внимания. Он просто не ожидал, что это то, что они имели в виду. – Ответь на вопрос. - Я ответил! - Не на этот! Что ты здесь делаешь? - О-о-о, ну, знаешь, неподалеку есть фургончик с тако, а я подыскиваю лучшее мексиканское заведение, потому что я пробуду здесь некоторое время, и все еще… - Ты же знаешь, что я не это имел в виду! Он же знает, верно? Он понимает? Он же на самом деле не сумасшедший? В досье сказано, что он умен, но… что ж, он придержит свое мнение по этому вопросу, пока не увидит какие-нибудь доказательства лично. - Вот блин, извини, Паутинка, - говорит Дэдпул. Он прислоняется спиной к стене и прижимает тыльную сторону ладони ко лбу, как падающая в обморок девица на киноэкране. – Мой мозг просто как в тумане после того, как я получил так много травм. Видишь ли, это регенерация. Я буду отвлекаться от темы, пока не запихну в себя еды. Питер испепеляет его взглядом. Дэдпул лжет и даже не пытается это скрыть, но что еще он может сделать? Ему нужно знать, зачем тот в Нью-Йорке, чтобы иметь возможность отчитаться перед Щ.И.Т.ом, и тогда Дэдпул станет их проблемой. - Какая именно мексиканская еда? – спрашивает он сквозь зубы. – Настоящая или с таким количеством жира, что им можно убить лошадь? На мгновение на маске Дэдпула проступает удивление, но оно исчезает так быстро, что это могло быть игрой света. - Смажьте меня и медленно зажарьте на вертеле! Малыш, я твой. Это действительно происходит или у меня снова галлюцинации? Нет, подожди, не отвечай! Я хочу наслаждаться этим, пока я практически уверен, что это реально. Не обращая внимания на его болтовню, Питер пользуется тем, что тот отвлекся, и паутиной прилепляет его неповрежденную руку к стене. - Оставайся здесь. Он не дожидается ответа, прежде чем выстрелить новой паутиной и вытащить себя из переулка на улицу. - Точно заводит, - слышит он голос Дэдпула у себя за спиной. – Думаете, вся эта хрень выходит из него? Кинки. Просто подождите, пока я не расскажу Хорьку, что Паучок обстрелял меня своей клейкой паучьей гадостью. Это ошибка. Тем не менее, у него есть работа, и если тако – это то, что нужно, чтобы заставить Дэдпула сотрудничать, тогда… Что ж, арендная плата должна быть выплачена только через неделю. У него есть время восполнить недостачу. Через десять минут он возвращается в переулок и обнаруживает Дэдпула, который молчит, и от этого молчания у него на затылке дыбом встают волосы. На мгновение ему кажется, что тот мертв. Затем его нога шаркает по земле, и голова Дэдпула вскидывается: - Срань господня, он вернулся. Похоже, мы все-таки не ужин для мутировавших канализационных крыс. О боже, он принес нам еду. Ага, я знаю, у меня определенно галлюцинации. Заткнитесь и дайте мне насладиться этим! Питер бросает взгляд на разорванные нити паутины, свисающие со стены, затем на свободную руку Дэдпула, затем на парные мечи в ножнах у него за спиной. Ясно. Вероятно, ему следовало этого ожидать. - Когда ты сможешь ходить? – спрашивает он. Он предпочел бы не есть в этом мокром, пропитанном мочой переулке, но он не собирается торчать здесь часами, ожидая, когда регенерация Дэдпула поставит его на… Дэдпул вскакивает на ноги так быстро, что Питер отпрыгивает назад и чуть не роняет пакет с едой, когда припадает к земле в оборонительной стойке. Дэдпул смотрит на него сверху вниз с руками по швам, выглядя настолько безобидно, насколько способен человек с таким количеством оружия, прикрепленного к такому количеству мышц – явно не нападая. Питер выпрямляется, чувствуя себя идиотом. - Черт, - говорит Дэдпул, и его игривый тон впервые пропадает. – У меня не галлюцинации, да? - Нет, - медленно произносит Питер. – Как ты догадался? - Если бы все это было у меня в голове, ты бы меня не боялся. - Я не боюсь тебя. Настороженный, да. Но напуганный? Пфф. Он Человек-паук! Он может… Дэдпул бросается на него, и в этот раз он роняет пакет с тако, отскакивая в сторону и вцепляясь в стену, готовый оттолкнуться от нее и вступить в драку, если понадобится, но Дэдпул не гонится за ним. Тот останавливается рядом с упавшей едой и скрещивает руки на груди, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него на стене. - Напуганный. - Нет! – он качает головой. Кто он такой? – Ты убийца. Я не настолько глуп, чтобы терять бдительность только потому, что ты ведешь себя как псих. Дэдпул смеется без тени веселья. - Это не притворство, Паучья башка. – Он поднимает пакет с тако. – Спасибо за ужин. – Он поворачивается и направляется к улице. Он должен отпустить его. Он должен принять поражение и сообщить в Щ.И.Т. те скудные подробности, которые ему удалось из него вытянуть, а затем отправиться домой с уверенностью, что Дэдпул больше не его проблема. Он должен, но… его тако. Он цепляет паутину на пакет и дергает. Пакет рвется, но он мгновенно выпускает вторую паутину из своего другого шутера и затыкает дыру, прежде чем дернуть обеими руками и благополучно опустить опутанный паутиной пакет себе на колени, в то время как сам он припадает к стене, приклеившись к ней только подушечками пальцев ног. Дэдпул резко оборачивается. - Половина этого – моя, - говорит Питер. – Если хочешь получить свою половину, она будет на крыше. Он не дает ему возможности ответить, прежде чем взмывает вверх и исчезает из переулка. Он почти ожидает, что ему вслед раздастся выстрел, но его паучье чутье и переулок внизу остаются безмолвными, пока он не оказывается в безопасности на крыше по соседству со связанными паутиной преступниками. Что напоминает ему, что ему все еще нужно позвонить в полицию, чтобы они приехали и забрали их. Может быть, ему стоит выбрать более отдаленную крышу для ужина, но он пока не пытается отделаться от Дэдпула и он не для того выложил тридцать долларов, чтобы есть холодные размокшие тако. Он позвонит после того, как поест. Они никуда не денутся. Приняв решение, он встает спиной к выходу на крышу и плюхается вниз, чтобы разобраться с тако. Он не уверен на 100%, что Дэдпул появится, но он настолько раздражен, что ему все равно, хоть так, хоть эдак. Он считает, что сделал все возможное, чтобы собрать информацию для Щ.И.Т.а. Почему бы ему и не поужинать, прежде чем отправиться домой. Если Дэдпул решит поужинать с ним, то он сможет потерпеть его компанию еще немного в надежде на то, что ему удастся собрать еще немного информации о том, что тот делает в Нью-Йорке. Он уже расправился с одним тако, когда крюк-кошка взмывает в воздух и цепляется за край крыши. Он комкает обертку и бросает ее в пакет, прежде чем развернуть второй тако. Он жует и слушает, как Дэдпул кряхтит от натуги, поднимаясь на два этажа. Его голова появляется из-за края как раз в тот момент, когда он собирается приняться за третий тако. Довольно впечатляющее время. Дэдпул, похоже, удивлен, обнаружив его там, с маской свернутой до носа, удобно привалившегося к теплому кирпичу, в вымазанных жиром перчатках. Питер ничего ему не говорит и наклоняет голову к куче тако, стратегически расположенной в нескольких футах слева от него. Дэдпул бросает взгляд на Питера, а затем на тако, наматывая длинную веревку на крюк-кошку и убирая ее в сумку. Может быть, дело в освещении, но эта сумка не выглядит достаточно большой, чтобы вместить крюк такого размера. - Не думал, что ты останешься, - наконец, говорит Дэдпул, прежде чем сесть рядом с ним, ближе, чем ему бы хотелось, но не слишком. Он пожимает плечами. Ему не хочется объяснять Дэдпулу свой подход к работе. Особенно, когда это так просто, как желание получить максимальный результат за потраченные усилия. - Как спандекс выдерживает воздействие жира? – спрашивает Дэдпул, снимая фольгу с одного из тако из своей доли. - Он не выдерживает, - ворчит Питер, бегло осматривая свою грязную перчатку. – Я еще несколько недель буду пахнуть жиром от тако. - Как сладкая амброзия, - хихикает Дэдпул. Он до сих пор не поднял маску, хотя его тако готово к употреблению. - Только для тебя и для всех бродячих собак Нью-Йорка. Хотя тако пахнет лучше, чем кровь. Он чувствует неловкость, но вместо того, чтобы испытывать дискомфорт, как все остальные, когда Питер слишком серьезно рассказывает о том, каково это – бороться с преступностью каждую ночь, Дэдпул смеется. - Аминь, сестра, - он протягивает свой тако, как бокал с шампанским в ожидании тоста. Питер делает вид, что не видит, отправляет в рот остатки своего тако и откидывает голову на кирпичную кладку, чтобы посмотреть на затянутое облаками ночное небо. Краем глаза он видит, как Дэдпул, наконец, приподнимает свою маску, ровно настолько, чтобы обнажить рот. Тако съедается за два укуса, и за ним быстро следует следующий. Господи. Звуки, издаваемые во время еды, сами по себе отвратительны, но в сочетании со скоростью, с которой он их поглощает, это выглядит ужасно. Он не может понять, намеренно ли тот пытается его шокировать или он просто… такой. Он, должно быть, умирает с голоду. Каждый раз, когда регенерации Питера приходится лечить серьезные травмы, он всегда приходит в себя голодным как волк. За считанные минуты Дэдпул залечил как минимум три сломанные кости и множество внутренних повреждений, которые он получил при падении. Четыре тако, если повезет, притупят голод. Какое-то время он играет с оберткой из фольги на своем последнем тако, а затем с тихим вздохом кладет его рядом с коленом Дэдпула. Мягкосердечный идиот. - Не-а, - произносит Дэдпул с набитым ртом. Он легким движением пальца отбрасывает тако обратно к нему. – Твой. Доедай, малыш. Ну, если он настаивает. Питер никогда не отказывался от еды. Как только с тако покончено, он натягивает маску на подбородок и с довольным вздохом вытягивает ноги. Если отбросить сомнительную компанию, то это намного лучше, чем застрять на какой-нибудь скучной свадьбе. Дэдпул натягивает собственную маску, чтобы скрыть шрамы, которые, как знал Питер, там находятся, и бросает свою обертку в кучу между ними. Питер прерывает молчание всего через несколько секунд: - Ты здесь, чтобы убить кого-то? Ты же понимаешь, что я не могу позволить тебе это, да? Дэдпул фыркает: - Ты думаешь, что сможешь остановить меня? - Я должен попытаться. Не имеет значения, что он сделал. Убийство – не выход. - Почему нет? – Дэдпул буркает так, словно это вопрос, который он задавал миллион раз, и на который еще не получил удовлетворительного ответа. – Почему он заслуживает того, чтобы жить? Все эти уроды там причиняют боль людям и разрушают мир. Почему он заслуживает того, чтобы жить? - Может, и не заслуживает, - говорит Питер. – Однако это не дает нам право решать, кому жить, а кому умереть. Видимо, это было не то, чего ожидал Дэдпул. Он смотрит на профиль Питера достаточно долго, чтобы тому стало не по себе в наступившей тишине. Он скрещивает руки на груди и спрашивает: - Так кто же это? Главарь банды? Неверная супруга какого-то богатого засранца? Мэр? О ком было решено, что он слишком плох, чтобы жить? - Я здесь не по работе, - наконец, произносит Дэдпул. Питер фыркает и поворачивается, чтобы посмотреть на него: - И ты думаешь, что я в это поверю? Тогда зачем ты здесь? Проводишь отпуск? – язвительно спрашивает он. – Осматриваешь достопримечательности? - Верь во что хочешь, но так и есть. Захотелось сменить обстановку, и я подумал, почему бы не Нью-Йорк? В Нью-Йорке большое разнообразие закусочных. - Чушь собачья. Дэдпул застывает: - Мне не нужно твое благословение. Ты не можешь помешать мне делать все, что я захочу. Питер наклоняется к нему и тихо произносит: - Это мой город. Мои люди. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить их. - Кажется, что это большой фронт работы для одного человека. Так и есть. Слишком большой. Однако, это не значит, что он собирается бросить. Он не может отвернуться от них. Он поднимается, подхватывая при этом их пакет с мусором. - Никаких убийств или ты уйдешь. - Мне понравился твой галстук, - выпаливает Дэдпул, прежде чем он успевает выпустить паутину в ночь. – На свадьбе. Конечно, меня не приглашали, но я увидел большую часть через свой оптический прицел. Не так воодушевляюще, когда ты не слышишь клятв. Пришлось придумывать их самому. Я никогда не знал, что мисс Вирджиния Поттс обладает такими странными сексуальными наклонностями. - Теперь она Поттс-Старк, - затем до него доходит смысл того, что тот говорит. – Ты угрожаешь мне? - Что? Нет! Я пытаюсь сказать, я знаю, что ты сейчас такой весь из себя Оливер Куин, «Я должен защищать этот город», но я знаю, что втайне ты из тех парней, которые надевают галстук Железного человека на свадьбу Железного человека и отпускают шутки в адрес преступников, избивая их до полусмерти. - А это тут вообще причем? - Я думаю, из нас получилась бы хорошая команда. Ты можешь научить меня быть хорошим, а я могу взять на себя часть обязанностей, помогая тебе обеспечивать безопасность города. Беспроигрышный вариант! Питер пристально смотрит на него. Несмотря на то, что Дэдпул кажется искренним, он не может поверить, что тот на самом деле говорит серьезно. Для него все это – шутка? - Увидимся, Пул, - говорит он после паузы. Это был долгий день, и он устал пытаться анализировать слова сумасшедшего наемника. - О, да ладно тебе! Не разделяй уже этот энергичный дуэт! - Мне жаль тебя расстраивать, но наш энергичный дуэт больше похож на энергичное соло, - говорит он и сходит с крыши. - Я понял эту отсылку! – кричит Дэдпул ему вслед, когда он скользит прочь на паутине. Если это и вызывает улыбку у него на лице, то это останется между ним и голубями.***
Его отчет Щ.И.Т.у занимает ровно столько времени, сколько он и ожидал. Это означает, что он проползает через окно своей гостиной уже после наступления раннего утра, и восходящее солнце наступает ему на пятки. Нет никакого смысла спать. В то время как его обязанности Человека-паука прекращаются при свете дня, обязанности, которые (теоретически) оплачивают счета, не прекращаются, и он не мог позволить себе взять выходной, из-за того, что потратился на достаточное количество тако, чтобы утолить голод двух продвинутых индивидуумов. Кстати, о тако… В животе бурчит, напоминая, что прошло уже несколько часов с тех пор, как он в последний раз ел. Тем не менее, сначала он идет к кофеварке. В кофеварке осталось немного со вчерашнего утра, а он хоть и не нищий, но не выбирает – он не пользуется кружкой и микроволновкой, а пьет его холодным, прямо из кофеварки. Преодолевая рвотный рефлекс, он начинает заваривать свежий кофе и роется в своих шкафчиках в поисках чего-нибудь съестного. В результате своих поисков он обнаруживает несколько черствых соленых крекеров и банку грибного крем-супа, который, по сути, является полноценной едой. Он ставит суп в микроволновку, в то время как его живот издает бульканье, заставляющее его поспешить в ванную. Как только тако и кофе закончили свой путь по его организму, он обнаружил, что стоит перед раковиной в боксерах и маске, придавая своему лицу различные выражения. Как бы он не двигал лицом под тканью, маска остается стоически бесстрастной. Он с отвращением срывает с себя маску и бросает ее на пол вместе с остальной частью костюма. Как он это делает? Пофиг. Он перестает думать о Дэдпуле. Он собирается съесть свой вонючий суп, а затем отправиться на свою вонючую работу, быть любезным со своим вонючим боссом, затем вернуться домой в свою вонючую квартиру, после чего он выйдет на улицу с надеждой, что к тому времени Дэдпул уедет из города и больше не будет его проблемой. Это идеальный план.***
- Вы не можете меня уволить! Я должен платить за аренду! - Не моя проблема, Паркер, - рявкает Джеймсон. – Завяжи с наркотиками, а потом подумай о возвращении. Я не позволю тебе втоптать мою репутацию в грязь из-за твоей маленькой проблемы с наркотиками. - Я не принимаю наркотики! Проверьте меня, черт возьми! Я чист! - Следи за своим языком, парень. Я не знаю, на чем ты сидишь, но это ненормально – выглядеть и вести себя так, как ты это делаешь. - Мне просто нужно поспать. Я работал всю ночь и… Что вы имеете в виду под тем, как я себя веду? - Ты разговаривал с кофейником, сынок. - Я был… Это деликатный вопрос… Это не значит, что я принимаю наркотики! У вас нет доказательств! Я могу подать на вас в суд. Джеймсон смеется. - Бетти, принеси мне данные. Посмотрим… Последние два месяца ты опаздывал каждый день. Только за последние три недели ты исчезал посреди дня дюжину раз и семь раз ты не позвонил и не явился. Ты уволен, Паркер. А теперь выметайся с моей территории! - Вы будете умолять меня вернуться через неделю. Вы же знаете, никто другой не может делать такие снимки, как я. - Человека-паука? – фыркает Джеймсон. – Мне больше не нужны фотографии. Питер замирает. Джеймсон не в первый раз увольняет его, но он всегда нанимает его снова, потому что это правда: никто другой не может получить стабильно высококачественные фотографии его альтер-эго. Он уверен в этом. В буквальном смысле стоит обладать паучьим чутьем. Но если Джеймсон думает, что фотографии ему больше не нужны… - О чем вы говорите? - Разве ты не замечаешь? Индустрия меняется. Приспосабливайся или умри! Газеты не продаются. В наши дни куча народа пользуется блокировкой рекламы, и ведение блога не поможет заработать на хлеб. - И что? Вы продаете «Бьюгл»? Невозможно. Джеймсон фыркает: - Не будь идиотом. Будущее за подкастингом, и «Бьюгл» лидирует, попомни мои слова. - Подождите, - говорит Питер, прикладывая руку ко лбу, как будто это поможет ему успокоиться, - вы увольняете меня, чтобы заняться подкастингом?! - Официально я увольняю тебя, потому что ты ненадежный парень с серьезными проблемами в организации рабочего времени и возможной проблемой наркомании. Неофициально – да. А теперь убирайся к черту! Скатертью дорога! Он захлопывает дверь своего кабинета у него перед носом, и Питеру ничего не остается, кроме как стоять, прижав к груди сумку с фотоаппаратом, и потрясенно смотреть на нее, пока Бетти мягко не берет его за локоть и не направляет к двери. - В этот раз он не собирается нанимать меня обратно, да? Бетти прикусывает губу, а затем качает головой: - Я думаю, что нет, Пит. С тобой все будет в порядке? - Конечно, - говорит он. Что он будет делать? У него нет еды. За аренду нужно платить на следующей неделе. Он еще должен за прошлый месяц, и после того, как он потратился на тако, у него не хватает денег и на этот месяц. Он потеряет свою квартиру. Он не может себя прокормить. Он в полной жопе. - Дай мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь, хорошо? – говорит Бетти, и он понимает, что она это серьезно. Она хороший человек. Она в некотором роде друг, учитывая, что они выдержали почти десять лет совместной работы на Джейсона. - А что с тобой? – спрашивает он. – Он ведь не собирается увольнять тебя следующей, не так ли? Она качает головой с грустной улыбкой: - Ему все еще нужен кто-то, кто бы занимался административными делами, печатает ли он бумаги или кричит в микрофон. Пока «Бьюгл» приносит деньги, у меня будет здесь работа. - Хорошо, - говорит Питер. «Бьюгл» может быть занозой в заднице, но он надеется, что последнее начинание Джеймсона увенчается успехом, хотя бы для того, чтобы его подруга могла сохранить крышу над головой. - Еще увидимся, хорошо? Береги себя. - Обязательно. Спасибо, Бетти. Он в полной жопе.***
Когда он возвращается в свою квартиру, то молча садится на диван, уставившись в черный экран телевизора. На его патрульный телефон приходит уведомление от Щ.И.Т.а, сообщающее ему, что Дэдпул был замечен направляющимся к докам в Гринвиче. Он долго смотрит на свой телефон после того, как экран гаснет. Сейчас 10 утра. Он не спал. Ему нужно купить продукты. Ему нужно подать заявление на пособие по безработице. Ему нужно найти новую работу. Ему нужно съесть что-нибудь еще, кроме кофе и консервированного супа. Самое последнее, что ему следует делать, - это надевать свой костюм и гнаться за Дэдпулом. Кто-то другой может это сделать. У Щ.И.Т.а есть ресурсы. Они предпочли бы, чтобы он занялся этим, потому что Дэдпул – большой поклонник Паука, и они не хотят рисковать своими агентами, но Дэдпул, скорее всего, не станет их убивать, да? Прошлой ночью он казался ненормальным, да, но не кровожадным. Кроме того, сейчас 10 утра. Кто убивает людей в 10 утра? Верно? Верно. Он вытаскивает свой ноутбук из-под дивана и открывает папку под названием «Хрень по поиску работы», откуда выбирает самую последнюю копию своего резюме. Его желудок сжимается, а на языке появляется кислый привкус, когда он смотрит на документ. «Изменено, декабрь 2010 года» - пялится на него в ответ желтым глазом из-под кустов на обочине пустынного шоссе. Собеседования при приеме на работу, пустая болтовня с новыми коллегами, объяснение его частых опозданий – все это давит на него, как пасть зверя, сжимающаяся вокруг его шеи, перекрывая ему дыхание и подводя его к списку смертников. Он захлопывает свой ноутбук и почти швыряет его на пол в безумной спешке хватаясь за свой костюм. Он должен выбраться отсюда.***
- Алло? 911? Я бы хотел сообщить о нарушителе правил на вечеринке. - Прости, я зануда. Все мои друзья так говорят. - Ах-ха! Друзья, да? Так что у него есть жизнь помимо того, чтобы быть самым сексуальным народным мстителем Нью-Йорка? Питер фыркает. Едва ли. То немногое, что у него есть в жизни, рушится у него на глазах, но он пришел сюда с единственной целью избежать необходимости разбираться с этим. Вместо этого он стоит на краю причала. Рядом с Дэдпулом. Который сидит, свесив ноги над водой. Бросая камешки в реку. Как ребенок. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает он. В этот момент он повторяется как заезженная пластинка, и он вроде как ненавидит себя за это. – Я имею в виду, в доках. - Что, парень не может потусоваться на набережной без допроса с пристрастием? Посмотри на этот вид. Питеру не нужно смотреть, чтобы знать, что все, что он увидит – это темно-коричневый цвет Гудзона и затянутый смогом горизонт Нью-Джерси, тянущийся параллельно реке. Добавьте несколько чаек, немного мусора и то, что издает запах гниющей рыбы, и вы не получите ничего похожего на то, что он назвал бы местом отдыха. И все же Нью-Йорк постоянно наводнен туристами. Хммм. - Здесь есть кто-то еще? Кто-то, кого ты планируешь убить? Вокруг слоняются портовые рабочие, как они обычно делают в середине дня в среду, но никто из них не кричит, что является «объектом убийства». - Только ты и я, mi amor. – Он выпрямляется. – Что-то вроде… - Не говори, что свидания. - «Couples retreat»! Питер стонет. Почему это его жизнь? Почему он не остался дома и не позволил Дэдпулу стать проблемой Щ.И.Т.а? Затем он вспоминает свое ужасно устаревшее резюме, и внезапно сидение рядом с Дэдпулом на краю причала кажется не таким уж плохим занятием. Он плюхается рядом с ним, набирает свою собственную пригоршню камешков и бросает их в воду с излишней силой. - Ты действительно здесь не для того, чтобы кого-то убить? - Смотря по обстоятельствам. Я бы точно прямо сейчас прикончил хот-дог. - Он поворачивается, чтобы посмотреть на Питера, и каким-то образом Питер понимает, что тот приподнимает бровь под маской. – Ты в деле? В животе у Питера урчит. - На этот раз покупаешь ты. - Это свидание! Питер закатывает глаза и бросает камешки в реку. Получить бесплатный ланч – это все равно, что наладить свою жизнь. По крайней мере, одной причиной для беспокойства меньше, и если еще немного он сможет проследить за тем, чтобы Дэдпул не нарывался на неприятности, то это будет беспроигрышный вариант, верно? Верно.***
В конце концов, чтобы поесть, они забирают свои хот-доги на крышу, выходящую на набережную. Он с удовлетворением отмечает, что Дэдпул не поскупился и купил полдюжины сосисок со всеми добавками, чтобы разделить их между ними. Как и прошлой ночью, Дэдпул без умолку болтает, пока Питер расправляется со своей долей еды. Он ждет, пока Питер не закончит есть, и перевешивается через край, глядя на оживленный тротуар внизу, чтобы приподнять маску и проглотить оставшиеся сосиски с огромной скоростью. Его маска возвращается на место, прежде чем он проглатывает последний кусок. Ради спокойствия их обоих, Питер делает вид, что это нормально. - Мне кажется, или ты сегодня ведешь себя менее безумно? Дэдпул фыркает и растягивается на животе, свесив голову с края крыши и сжимая в кулаке скомканную обертку от хот-дога. - Безумный – это устаревший термин, который увековечивает социальную стигматизацию в отношении нейродивергентных людей. - Э-э-э. Какого черта? Это прозвучало не просто интеллектуально, но и… осознанно. Это тот самый Дэдпул, которого он встретил вчера? - Сегодня они молчат, - добавляет тот, как бы вдогонку. Затем он засасывает свой палец в перчатке между губами и выпускает его с влажным хлопком. Тот сияет на солнце, когда он поднимает его над головой. Он слегка кивает, затем сдвигает скомканную в шар обертку от хот-дога влево, верхняя часть его тела свешивается с края, пока он наблюдает, как тот падает. - Эй! – Питер карабкается вперед, лекция о мусоре вертится у него на языке, но когда он вытягивает шею за край крыши, то замечает мусорный бак несколькими этажами ниже. Обертка аккуратно приземляется внутри, в то время, как люди, толпящиеся на тротуаре, ничего не замечают. Дэдпул издает возбужденный вопль и тянется за другой оберткой. Питер молча наблюдает, как он повторяет процесс и делает еще один идеальный бросок. Он не должен чувствовать ветер сквозь перчатку, как и не должен быть в состоянии сделать такой бросок дважды по счастливой случайности. Это возможно, но маловероятно. Три раза окончательно решат дело. - Сделай это еще раз, - говорит он. Дэдпул поворачивается, чтобы ухмыльнуться ему, его маска при этом формирует выражение лица таким приводящим в бешенство невозможным образом: - Оу? Тебе нравится, малыш? - Просто заткнись и сделай это снова. Он ложится рядом с ним на живот и наблюдает за Дэдпулом орлиным взором, выискивая любые уловки, не то чтобы он мог додуматься до чего-то, что помогло бы тому провернуть это, так чтобы это не потребовало бы чертовски большого предвидения и планирования. - Такой властный, - бормочет Дэдпул. – Меня заводит. Он бросает обертку, и они оба перегибаются через край, наблюдая, как невероятно идеально она падает в мусорный бак. - Я впечатлил тебя? - Ты вычисляешь сопротивление воздуха и скорость бокового ветра в своей голове. - Это значит «да»? – спрашивает Дэдпул со своей приводящей в бешенство ухмылкой. - Хрен тебе. Сделай это снова. Дэдпул смеется и радостно подчиняется, пока у них не заканчиваются обертки от хот-догов. - УБИРАЙСЯ НАХ ОТСЮДА, КРЫСА С КРЫЛЬЯМИ, - хрипло кричит Дэдпул, потрясая кулаком. – ЭТО ПОПАЛО ВНУТРЬ, ЧЕРТВОЗЬМИ! – Он тянется за пистолетом в набедренной кобуре. - Эй, эй! Прекрати! Мы не стреляем в голубей! Дэдпул скрещивает руки под подбородком и убийственно смотрит на стайку голубей, клюющих вокруг основания мусорного бака. Один из них толкает скомканную обертку от хот-дога, которую он как раз сбил из воздуха, перед тем, как та должна была попасть в мусорный бак. - Нельзя стрелять в людей. Нельзя стрелять в голубей. Что остается, а? Что делает жизнь ценной? - Э-э-э, тако? Дэдпул перекатывается на бок и прикладывает руку к сердцу: - О боже, ты моя родственная душа. Питер замирает и на мгновение забывает, как дышать, прежде чем понимает, что Дэдпул утрирует. На самом деле, он не заявляет, что они родственные души. Он просто валяет дурака, как обычно. Дэдпул наклоняет голову набок и теряет свою игривую ауру, когда щурится на него. - У тебя есть родственная душа, - говорит он, тыча Питера в грудь. - Прекрати, - вяло говорит он, отталкивая его руку. У большинства людей есть родственные души. В этом нет ничего странного. Дэдпул цокает языком: - Но ты не знаешь, кто это. Как это вообще работает? Разве люди, в первую очередь, не пишут свое имя на руке? Верно. Самое странное, что он до сих пор не встретил свою вторую половинку, хотя уже почти десять лет как стал взрослым. Большинство родителей заставляют своих детей ждать встречи со своей второй половинкой до совершеннолетия, желая, чтобы у них было время, чтобы развить собственные интересы, и стать самостоятельной личностью, но это практически неслыханно – не обменяться именами и адресами по достижении 18 лет. На самом деле родственная душа Питера единственная, о которой он когда-либо слышал, полностью игнорирующая эту связь. Плевать. Все равно все это чушь собачья. Питер с любопытством смотрит на Дэдпула: - У тебя нет родственной души? Дэдпул фыркает и вскакивает на ноги, с силой стряхивая грязь со своего костюма: - Ты себе представляешь? Насколько сильно должен был облажаться какой-то мудак, чтобы быть подсунутым мне? Это веский довод. Он может себе представить, что это было бы чем-то вроде шока узнать, что ты составляешь пару наемнику. С другой стороны, он не должен судить. Что говорит о нем то, что его родственная душа ни разу не связалась с ним и не написала ему в ответ? Очевидно, что с ним тоже что-то не так, только ему не была дарована такая милость, как никогда ни с кем не быть совместимым вообще.***
После этого трапезы на крыше становятся чем-то вроде обычая. Распорядок таков: Питер получает сообщение от Щ.И.Т.а, уведомляющее его, что Дэдпул делает что-то странное, он разыскивает его и застает за чем-то обыденным, после чего Дэдпул предлагает поесть, Питер настаивает, что платит Дэдпул, тот шутит, что это свидание и так далее и тому подобное. Он никогда этого не скажет, но иногда эти импровизированные трапезы – единственная еда, которую он получает. Дела на домашнем фронте, ну… Они не улучшились. Его последней частичной зарплаты от Джеймсона оказалось достаточно, чтобы отвадить домовладелицу, но он все еще ждет, когда придет первый чек по безработице. Хотя его еще не выгнали из квартиры (маленькое чудо), это продлится недолго. Его домовладелица его на дух не переносит, и он не уверен, что сможет долго ее умиротворять. Ему нужно продержаться до тех пор, пока не придет этот чек, и тогда он сможет потратить все деньги на арендную плату и продолжить медленно умирать с голоду, но с надежной крышей над головой. - Ты кажешься более сентиментальным, чем обычно. Поговори со мной, Паучок. Излей душу доктору Пулу и, может быть, когда ты закончишь высказывать самое сокровенное, для тебя наступит счастливый конец, - он многозначительно поводит бровями сквозь маску, но Питер довольно хорошо научился игнорировать его заигрывания. После того, как он застукал его за воркованием с тощим лысеющим косплеером Росомахи, он почти уверен, что тот на самом деле ничего не имеет в виду. Ему просто нравятся сексуальные намеки. Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник: - Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета. Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не то чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну. И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой? Дэдпул мычит: - Почему-то, я никогда не думал, что тебе приходится жить на зарплату. Я всегда думал, что добрые дела поддерживают тебя или что-то в этом роде. Питер фыркает. Если бы только. - Тебе нужны деньги? У меня есть деньги, - говорит Дэдпул. – Я могу стать твоим sugar daddy! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне стать твоим sugar daddy, Паутинка! Это сон, который приснился мне, пять секунд назад! - Нет! Я не могу… я не… я в порядке. Все под контролем. Просто отстой, понимаешь? Я ненавижу искать работу. Дэдпул садится, и куча оберток от гамбургеров каскадом слетает с его груди: - Я знаю работу, которая тебе подойдет. - Быть твоим sugar baby – это не работа, Пул. - Нет, не то. Настоящая работа в, э-э, Пиме… что бы это ни было. Питер садится: - Пим? В смысле частицы Пима? В смысле Хэнк Пим? Ученый? Исследовательская лаборатория? Этот Пим? Дэдпул щелкает пальцами и тыкает пальцами руки в виде пистолета ему в грудь: - Тот самый! Я случайно знаю, что у них есть вакансия в отделе научно-исследовательских разработок. Или скоро будет. Ты разработал свою технологию, верно? Держу пари, ты подойдешь прямо… Питер вскакивает на ноги, в то время, как его сердце подскакивает к горлу: - Какого хрена? Ты собираешься напасть на одного из ученых Пима? - Нееет, - неубедительно говорит Дэдпул. - Чувак! - Я нет. Я просто случайно узнал, что кто-то другой да. - Ты что издеваешься? - Послушай, я навел о ней справки. Эта леди скучная. Мол, опыты на щенках плохо. Она говорит всякую чушь вроде «Все жизни важны» и… - А это вообще здесь при чем? Мы должны остановить это! - Мы? - Да, мы. Ты позволил этому зайти так далеко, теперь ты отвечаешь за спасение жизни этой женщины. Вперед, - он садится на корточки и нетерпеливо показывает рукой себе на спину. - Я сплю? Поездка на спине паука? - Я брошу тебя в пробке, если ты скажешь это еще раз. Поторопись, пока я не передумал. Дэдпул, не теряя ни секунды, забирается Питеру на спину и обхватывает его руками и ногами. - Тебе нужно держаться крепче, - говорит Питер, а затем слетает с здания. Дэдпул визжит ему в ухо, и его хватка становится удушающей, пока они падают. Затем Питер выстреливает паутиной, и они взлетают вверх, удаляясь от тротуара. Задыхающийся смех проносится мимо его уха, а затем у Дэдпула явно перехватывает дыхание, когда Питер отпускает паутину, и они снова начинают падать. Он выбрасывает еще одну паутину, и они начинают новую дугу. - Ю-Ю-Х-У-У! – кричит Дэдпул на максимальной высоте дуги достаточно громко, чтобы заставить его вздрогнуть и привлечь внимание людей на тротуаре внизу. Невольная улыбка растягивает его губы. Ага. Раскачивание на паутине – это действительно здорово. Круто, что кто-то еще это понимает, даже если это Дэдпул.***
Питер делает сальто назад и разворачивается боком, чтобы избежать потока смертоносных лазерных лучей. Красный, яростный и по-дьявольски быстрый, это все, что он может сделать, чтобы не попасть под удар, пока он является единственной мишенью чудовищной машины, находящейся в углу лаборатории. - Ты сказал «опыты на щенках», а не сумасшедший ученый, стремящийся к мировому господству. - Я начал с наиболее худших преступлений! – огрызается Дэдпул, вонзая катану в ряд компьютеров. Они искрят и их экраны становятся черными, но смертоносные лазеры не останавливаются. – Это ты не дал мне договорить! Кроме того, если бы ты не спеленал паутиной бедного Марти и позволил ему сделать свою работу, мы бы не оказались в такой заднице! - Он собирался убить… Тьфу! Пофиг. На будущее, в следующий раз, когда кто-то создаст Генератор лучей смерти, это первое, о чем я хочу знать. - Заметано, - с ворчанием Дэдпул вырывает свою катану и убирает ее в ножны. – Да ну на хрен! – Он выхватывает свой пистолет из набедренной кобуры и направляет его на луч смерти. - Подожди… Он стреляет несколько раз подряд в быстрой последовательности. Шум оглушительный, и пули рикошетят по помещению, отскакивая от металлических стен со смертельной силой. Питер вертится, едва избегая пули в живот, пока луч лазера скользит мимо его носа. - Черт возьми, Дэдпул! Это не сработало в первый раз, зачем делать это снова? - Я расстроился, - он убирает пистолет в кобуру, надувшись сквозь маску. - Больше никакой стрельбы! У меня есть идея. Он цепляется паутиной к потолку, смещаясь влево как раз вовремя, чтобы избежать лазерного удара в спину, и стремительно несется к дальней стене. - Что мне делать? - Не двигайся и не подставляйся. - Это весьма противоречивые инструкции! Что если мне нужно будет пошевелиться, чтобы избежать попадания? Не думаю, что ты продумал это до конца. Питер рычит себе под нос. Ага, точно, он плохо все продумал. Ему следовало оставить Дэдпула на той крыше и самому разобраться с этим дерьмом. - Просто оставайся там, где я смогу тебя найти! - Где ты сможешь найти… Между ним и стеной остается всего несколько футов, когда его паучье чутье сигналит ему уворачиваться. Он прыгает вперед, уклоняется от смертоносного луча и цепляется за электрощит, висящий на стене. Очередная вспышка паучьего чутья заставляет его упасть на пол и вскинуть руки над головой. Лазерный луч сталкивается с электрощитом. Ба-бах! Электрощит взрывается вспышкой зеленого света, а затем в комнате становится темно. Питер нерешительно встает на ноги и вздыхает с облегчением. - Эм, Паутинка? Лазер выстреливает из излучателя, красный луч освещает белые глаза на маске Дэдпула, прежде чем врезаться ему в грудь и сбить с ног. - Черт! – Питер спотыкается о перевернутый стол, пытаясь пробраться обратно через непроглядную темень помещения туда, где он оставил Дэдпула. – Пул? - Еще живой, - хрипит Дэдпул. – Блядь, как больно. Хотя луч не такой уж и смертоносный, а? Его паучье чутье вспыхивает, и Питер перекатывается, чтобы избежать лазера. Рваный металл и стекло впиваются ему в спину, когда он рушится на обломки компьютера, изрубленного Дэдпулом, но он сдерживает стон боли и продолжает двигаться. - Должно быть он подключен к альтернативному источнику питания. - Думаешь? Скажи мне правду, Паучок. Ты пытаешься отделаться от меня? – Еще один лазер стреляет в Дэдпула, но на этот раз ему удается уклониться, хоть и едва-едва. – Ты же знаешь, я до смерти боюсь темноты. Понимаешь? Напуган до смер… - Заткнись. Просто заткнись. – Питер уклоняется от другого лазера и, пользуясь красным свечением от его прохождения, замечает Дэдпула, лежащего на спине с черным ожогом на груди. Он резко останавливается рядом с ним. – Ты сможешь встать? - Я всегда могу достигнуть эрекции для тебя, малыш. Питер подумывает оставить его, но еще один лазер едва не пролетает над его головой. Каким бы раздражающим ни был Дэдпул, он не может оставить его умирать… даже если у него чудовищно хорошая регенерация. Он закидывает руку Дэдпула себе на плечи и наполовину оттаскивает его за перевернутый стол. Тот не остановит лазеры, но, возможно, убережет его от того, чтобы быть мишенью. И теперь, когда он знает, что лазеры не убьют Дэдпула с одного выстрела, он решает, что пришло время пойти ва-банк. - Оставайся здесь. Он не дожидается согласия Дэдпула, прежде чем запрыгнуть на потолок. Он ползет так быстро, как только может к Не-совсем-смертоносному-генератору-лучей-смерти, уворачиваясь от раскаленной до красна энергии, иногда повисая только на кончиках пальцев, прежде чем снова вернуть ноги на потолок и продолжить движение. Как только он оказывается достаточно близко, он стреляет паутиной, и она облепляет ствол бластера, едва видимый его улучшенными глазами в темном помещении. - Да! Бластер стреляет лазером, разрывая его паутину, как мокрую бумагу, в то время, как еще два ствола выскакивают из боков машины и поворачиваются в его сторону. - Да ладно! Он падает, едва избежав залпа лазеров, которые ударяют в потолок там, где он был мгновение назад. Он изворачивается, чтобы поджать под себя ноги, и отскакивает в сторону, когда лазеры следуют за ним. Он не сможет уклониться от них всех. Ему придется… Проблеск серебра, и красный луч преломляется до того, как попасть ему в плечо, на мгновение освещая Дэдпула с катаной в каждой руке, расставленными ногами и маской застывшей в решительной гримасе. - Если тот хлюпик Скайуокер может это сделать, то это не может быть так уж сложно, верно? – язвит он. Затем он превращается в серебристый вихрь, крутящий и вращающий свои катаны с экспертной точностью и немалой грацией, в то время как красные лучи устремляются к ним, а затем от них, создавая пульсирующее красное световое шоу в темном помещении. - Если кто из нас и станет джедаем, то это я. Он встает за плечом Дэдпула, вне досягаемости его клинков, и быстро стреляет паутиной поверх основной лазерной пушки. Сначала та продолжает пробиваться сквозь нее, но затем, наконец, начинает закупориваться, пока, напоследок, не взрывается вспышкой красного света. Он восторженно вскрикивает и начинает тот же процесс с одной из боковых пушек. - Никоим образом, - говорит Дэдпул. Его клинки не замедлились, но он начинает казаться запыхавшимся. – Такой паинька, как ты, ничего не смыслит в обращении с саблей. Питер фыркает, но в остальном игнорирует выпад, когда взрывается вторая пушка. Он приступает к последней, покрывая ее паутиной. - У меня есть паучье чутье. Это примерно то же самое, что и быть чувствительным к Силе. - У тебя есть что? Его паучье чутье болезненно вспыхивает, когда металлический корпус Генератора лучей смерти вспучивается. - ПРИГНИСЬ! Он уклоняется от размахивающего катанами Дэдпула и хватает его за талию. За секунду до того, как они падают на пол, он посылает краткую молитву во вселенную, чтобы у Дэдпула хватило ума не пронзить их обоих. Генератор взрывается, когда они падают на пол, обдавая их волной обжигающего жара. Он прижимает свою голову к голове Дэдпула и стискивает зубы, когда осколки вонзаются ему в плечи и спину. Он не может сдержать хрип, когда через несколько секунд боль обрушивается на него, как наковальня. - Паутинка, ты идиот! – Дэдпул выворачивается из-под него, в то время как он сдерживает стон от жгучей боли, исходящий от его обожженной и разорванной плоти. – У тебя нет регенерации! - У меня есть, - выдавливает Питер, осторожно опускаясь на пол. Его лоб с мягким стуком ударяется о полированный бетон, и он медленно выдыхает. - Твоя хилая детская регенерация не имеет ничего общего с моей, и ты это знаешь. Я должен был принять этот удар на себя! Он кажется больше расстроенным, чем Питер подумал бы. Питер был не в силах хорошо понять его. Кажется, он с такой же вероятностью оставит вас умирать, как и протянет руку помощи, когда вы в безвыходном положении. Он никогда не думал, что Дэдпул будет из тех, кто примет удар на себя, или разозлится, что кто-то другой сделал это вместо него. - Не шевелись. Осторожные пальцы сдирают остатки костюма с ноющей кожи, но недостаточно осторожно, чтобы остановить шипение боли, вырывающееся сквозь стиснутые зубы. - Это обязательно делать прямо сейчас? – резко спрашивает Питер. – Нам все еще нужно догнать безумную ученую, если ты забыл. - Дай я… Там… прикуси свои костяшки пальцев или еще что-нибудь. Это будет больно. - Что… - Три… два… Питер сдвигает вбок маску и засовывает две костяшки пальцев между зубов, сжимая их, когда что-то вырывается из его спины с тошнотворным хлюпаньем и теплой волной крови, которая стекает по его бокам. Он кричит, задыхаясь от боли и отшатываясь. - Прости, малыш, это нужно было вытащить. Дай мне наложить тугую повязку, а потом я дам тебе возможность надрать задницу той леди, хорошо? От этого всегда становится лучше. Не от избиения женщин, а от возможности поставить злодеев на место. Остальное мы очистим позже. Я даже помою тебя губкой, если ты мне позволишь. Звучит заманчиво, не так ли? Вымою тебя до скрипа, чтобы твоя жалкая регенерация могла сотворить свое волшебство. - Пожалуйста, заткнись, - ворчит Питер в пол. Дэдпул быстро и грамотно перевязывает ему спину, а затем помогает подняться на ноги. Питер удостоверяется, что его маска плотно сидит на месте, и быстро оценивает свои травмы. Если не считать жжения его обожженной кожи и тупой пульсирующей боли в спине, он чувствует себя хорошо. У него кончается жидкость для паутины, и у него больше нет с собой картриджей, так что хотелось бы надеяться, что это не станет проблемой. - Дышишь нормально? – спрашивает Дэдпул, нависая, как обычно делала тетя Мэй, когда у него случался приступ астмы. Питер отталкивает его. - Я в порядке, - отрезает он. Затем он замечает зазубренную полоску металла на хороших четыре дюйма в крови. Черт. Ладно, может быть, ему надо дать Дэдпулу немного поблажки, если из него торчало вот это. Ему повезло, что ему не проткнуло легкое. - Так как, черт возьми, нам выбираться отсюда? – спрашивает Дэдпул, уперев руки в бока и оглядывая кромешную тьму металлического помещения. Сумасшедшая ученая леди, не теряя ни секунды, заперла их и активировала какой-то режим блокировки, в результате чего толстые металлические листы опустились на дверь и окно. Даже лазеров было недостаточно, чтобы просто поцарапать металл, из которого сделано это место. Разве что… Он достает свой патрульный телефон из потайного кармана на бедре и направляет фонарик на то место на потолке, куда одновременно попало три лазера. Оно выжжено до тла и обуглено до чертиков. Вероятно, он сможет пролезть через него, а затем через потолок, а затем, возможно, в какой-нибудь воздуховод. Единственное вентиляционное отверстие в помещении далеко не настолько велико, чтобы в него мог протиснуться взрослый мужчина. Дэдпул следует за его взглядом, и его маска дергается: - Для твоей спины это будет ад. Питер поводит плечами и морщится: - Ага. - У меня есть гранаты? Питер бросает на него пристальный взгляд, который, должно быть, просвечивает сквозь маску, потому что Дэдпул пожимает плечами и говорит: - Попытка не пытка. Он протягивает Дэдпулу свой телефон для освещения, затем низко приседает и выдыхает, прежде чем прыгнуть и прижать руки к потолку. Его плечи кричат, когда он изгибается всем телом, пока его ноги не находят опору. Стиснув зубы, он отводит кулак назад и сильным ударом посылает его сквозь ослабленный металл. Отдирать металл – это ад. Разносить потолок – это ад. Прорываться через вентиляционную трубу – это ад. Когда он, наконец, прорывается, он плюхается на живот и переводит дыхание, когда дрожь боли проходит по его коже и проникает глубоко в его бедные измученные мышцы. - Не вздумай умереть там наверху, мальчик-жук. Мне понадобится вечность, чтобы забрать тело! - Арахнид, - хрипит Питер. Кряхтя, он подтягивает под себя ладони и приподнимается. Из коридора, в котором исчезла злая леди-ученый пробивается луч света. - Эй! Не оставляй меня здесь! Я разошлю всем твоим друзьям непристойные сообщения! Не думай, что я этого не сделаю! Он игнорирует крики Дэдпула и заглядывает сквозь решетку вентиляционного отверстия вниз, в пустой коридор внизу. Для него подходит. Он выбивает крышку вентиляционного отверстия, и она ударяется о керамическую плитку внизу с оглушительным грохотом. Пусть приходят. Он умирает от желания выплеснуть немного агрессии. Он запрыгивает в коридор. - Беру свои слова обратно! – голос Дэдпула эхом доносится из вентиляционного отверстия. – Вы правы, он мальчик-арахнид. Я имею в виду, мужчина! Мужчина-арахнид! Рядом с дверью есть электронная панель, похожая на высокотехнологичный сканнер отпечатков пальцев. У него нет ни времени, ни терпения возится с ним. Он меняет настройку на своем веб-шутере и срывает панель со стены, прежде чем выпустить заряд наэлектризованной паутины прямо на оголенные провода. Появляется соответствующий треск электричества и знакомый запах горелого пластика, а затем дверь с шипением открывается. Металлическая обшивка с другой стороны поднимается обратно к потолку, открывая Дэдпула, подсвеченного светом, льющимся из-за спины Питера, со своим крюком-кошкой в руке с поднятой головой, в готовности забросить его в открытый воздуховод. - Он Человек-паук, - говорит Питер. Дэдпул таращится на него с вытянутым выражением лица на маске. Затем его маска растягивается в ухмылке, и он говорит: - Я так тебя люблю. Твой выбор драматичного момента? Невероятный. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, наставь меня на путь твой. Невольная улыбка растягивает его губы: - Может быть, позже. На следующей неделе, после сна, достаточного количества тако, чтобы вырубить лошадь, и после того, как надерем задницу этой леди. – Он делает паузу. – Не в таком порядке. - Договорились. Я даже добавлю немного чуррос, за счет заведения. Теперь, как нам ее разыскать? У тебя есть какие-нибудь крутые паучьи штучки? Маячки? Дроны? Не стесняйся. Я знаю, ты любишь возиться. - Я вроде как надеялся, что она придет к… - Что вы сделали с моим лучом смерти?! – из коридора доносится пронзительный голос. -… Генератору, - говорит Питер, поворачиваясь лицом к сумасшедшей ученой. О, радость. Она была приодета в механический костюм, к счастью, гораздо менее навороченный, чем костюм Железного человека. Тот закрывает только руки и ноги толстым прочным металлом, оставляя ее туловище и лицо открытыми. - Если ты собираешься следовать стилю Фуфелшмертца, тогда тебе следует придерживаться его традиции именования… Катана пролетает мимо его головы и вонзается ей в плечо. Она вскрикивает от боли и падает на колени, когда кровь быстро окрашивает ее белый лабораторный халат. - Пул! – Питер поворачивается к нему лицом. - Что? Я не убил ее! – Дэдпул проходит мимо него в коридор, и Питер следует за ним по пятам. - Ты сказал, что я надеру ей задницу! - Это было до того, как я понял, как я зол! Я отдам тебе следующего. Как ты на это смотришь, малыш? Питер издает горловой звук отвращения и скрещивает руки на груди. - Возможно. Но ты теперь должен мне двойной ужин. - Ладно, - соглашается Дэдпул, а затем вырывает катану из ее плеча, вызывая еще один вскрик. Он начисто вытирает ее о ее халат, прежде чем вложить в ножны на спине. – Окажешь честь, занявшись лично? Или я смогу попрактиковаться в завязывании узлов? Со вздохом Питер использует остатки своей паутины, чтобы закрыть рану на ее плече и приклеить ее к полу. В этот момент из комнаты напротив выходит женщина с суровым лицом и застывает на месте, увидев свою коллегу, тихо всхлипывающую на полу, оплакивающую потерю своего оружия массового уничтожения, и двух мужчин в красных масках, стоящих посреди коридора. - О, отлично, - говорит Питер. – Вы не могли бы вызвать полицию? - Почему… - со стоном она обрывает себя, увидев катастрофу, которую они оставили в помещении после себя. – Это вы сделали? Это единственное защищенное помещение для тестирования, которое у нас было! Где я теперь должна тестировать свои проекты? - Э-э-э… - Питер потирает затылок. – Знаете, она пыталась убить нас там, поэээтому… Она бросает на Питера ледяной взгляд, а затем засовывает голову в комнату, из которой только что вышла: - Бекки перешла на темную сторону, и Человек-паук уничтожил нашу испытательную комнату. Кажется несправедливым, что вторая часть этого объявления – это та часть, которая вызывает все эти стоны и стенания. - Дэдпул помогал! Не стоит благодарности! – кричит Дэдпул в комнату. – В любом случае, народ, вы, вероятно, были первыми в ее списке на уничтожение. - Она определенно замышляла захватить территорию трех штатов, - добавляет Питер. - Они не выглядят такими уж счастливыми, - говорит ему Дэдпул через плечо, демонстрируя средний палец кому-то в комнате. – Должны ли мы извиниться? Разве это героическое дело? Питер усмехается и говорит, вероятно, не-злодейскому-ученому: - Просто вызовите копов, хорошо? Я уверен, вы можете подать страховой иск или что-то в этом роде. Пойдем, Пул. Ты обещал мне тако. - Это да. – Они идут в ногу. – Полагаю, мне больше не светит поездка на Паучке. Тебе нормально ходить в таком виде по улице? – он указывает на его порванный и окровавленный костюм, сочетающийся с порванной и окровавленной плотью на его спине. Он осторожно пожимает плечами: - Это не первый мой путь позора. И не последний. У меня в любом случае закончилась жидкость для паутины. Дэдпул проскакивает мимо него, чтобы открыть дверь, и придерживает ее для него, говоря: - Мы были там крутой командой, не так ли, Паучок? Нам следует чаще объединяться. – Он складывает ладони рупором и кричит мимо уха Питера. – Кстати, твой луч смерти – отстой! Даже не убил меня! - …генератор, - бормочет Питер. Дэдпул поворачивается, чтобы бросить на него взгляд: - В чем твоя проблема? Он вздыхает: - Никто меня не понимает.***
- У меня есть другая идея, - говорит Дэдпул, делая паузу в своих манипуляциях с пинцетом, пока Питер сгорбившись сидит перед ним с горкой тако на коленях. – Как ты относишься к стрип-клубам? Питер стонет: - Я сам разберусь. Больше никаких идей. Пожалуйста. - Я просто хочу сказать, такая задница да на шесте? – он присвистывает и вытаскивает еще один металлический осколок из его спины. – Я чувствовал, как работает твой пресс, пока мы ранее передвигались на паутине. Ты бы сорвал куш. - Тайная личность, - говорит Питер, широко размахивая своим недоеденным тако. – Неужели для тебя это ничего не значит? Никто не захочет увидеть это на шесте, - он показывает на свою израненную спину. Дэдпул серьезно кивает: - Ты прав. Любой в Нью-Йорке сразу узнает такую задницу, как у тебя. Я что-нибудь придумаю с формой одежды, которая будет вызывать меньшее восхищение. - Нет! Больше никаких идей! Я сам разберусь. У меня все хорошо. Дэдпул хмыкает так, словно не верит ему, и это выводит его из себя. Не столько потому, что тот подшучивает над ним, сколько потому, что тот прав. Давно он не был в таком не лучшем состоянии, но он не собирается опускаться до того, чтобы из всех возможных людей просить о помощи у Дэдпула. Кроме того, если Дэдпул примет слишком активное участие, это может поставить под угрозу его личные данные. Нет, это то, что он должен сделать сам. Если ситуация действительно усугубится, он всегда может поговорить с тетей Мэй. Ха! Он смеется. Его выселят раньше, чем он принесет свои проблемы на порог тети Мэй. Она заслуживает лучшего. Кроме того, гордыня – его вечный грех. Она прекрасно сочетается с его комплексом вины, и ему бы не хотелось перетряхивать эту команду мечты после стольких лет взращивания. Он что-нибудь придумает. Он постоянно это делает. Если в итоге какое-то время ему придется ночевать в F.E.A.S.T., ну… это будет не в первый раз. - Итак, когда мой первый урок, профессор? – ни с того ни с сего спрашивает Дэдпул, отбрасывая пинцет и берясь за антисептические салфетки. - Чего? – спрашивает Питер с набитым тако ртом. - Ты сказал, что наставишь меня на путь свой. Да? Он ломает себе голову. - Я сказал «может быть». - Оу, да ладно. Я был так хорош… Это не считается! Это сбивает с толку Питера. Дэдпул не разговаривал со своими голосами – табличками – так часто, как он это делал в ту первую ночь, но иногда это случается. Обычно, когда он расстроен. - Что не считается? – спрашивает Питер. Боже, неужели он кого-то убил? Если он это сделал… - Ничего! Это ерунда! Я просто… Ты знаешь тот кексовый банкомат в Верхнем Ист-Сайде? - О боже, это был ты? - Это был несчастный случай! Он выдал мне кекс без глазури! Какого хрена, да? У меня было полное право выбить из этой штуки все дерьмо! Какая наглость! Клянусь, он сделал это нарочно. Питер не может сдержаться. Он разражается смехом. - Ты не злишься? Питер качает головой, не в силах ответить, так как хрипит. В течение недели велась охота за человеком, ответственного за взлом банкомата с кексами. Впервые в истории верхушка города объединилась ради общего дела, а все это время это всего лишь был вспыльчивый идиот Дэдпул. Так много разозленных титулованных богачей – и все из-за того, что на кексе Дэдпула не оказалось глазури. Когда он, наконец, справляется со своим приступом хихиканья, Дэдпул таращится на него с забавным выражением на маске. - Вот, что я тебе скажу, Пул. Держись подальше от неприятностей, продолжай кормить меня, и я позволю тебе ходить со мной в патрули несколько раз в неделю. - Правда? Питер пожимает плечами. Щ.И.Т., вероятно, не будет создавать слишком много проблем из-за этого. Они намучились, пытаясь следить за Дэдпулом. Тот увертливый. Он просто надеется, что его не попытаются заставить заниматься какой-нибудь бумажной работой. Он не является частью Щ.И.Т.а, так что технически он не обязан их слушать, но полезно быть на их стороне, когда дела идут кувырком. А это Нью-Йорк. Скорее раньше, чем позже, ситуация непременно станет непредсказуемой. - Да, почему бы и нет? Однако абсолютно никаких убийств. Или изувечивания. Никто не должен проводить в больнице больше одного-двух дней, после того, как мы с кем-то закончим. - Я думаю, что взрыв ударил ему по мозгам, - говорит Дэдпул себе под нос. Питер прищуривается, глядя на него: - Ты в деле или нет? - Да! Я настолько увлечен. Я буду вести себя так хорошо, что ты будешь гадать, не похитили ли меня. Питер фыркает: - Хорошо. Мне нужно больше сделать раствора для паутины, но не хочешь ли встретиться здесь завтра вечером? Скажем, в восемь. - Я принесу чимичангу! Питер бросает взгляд вниз, на разбросанные по крыше обертки. - Как ты относишься к тайской кухне? - Это… - Не… -… свидание! Он стонет. На что он только что согласился?