Саван и Елей

♪ Gemyni — Romantic Suicide ♪

      Я держала его за руку. Точно, как в детстве. Смотрела в его глаза и бесконечно молила… Горло рвало от потока слов, что изливался из меня безумным криком. Я просила его, я заставляла его, я вынуждала и уговаривала, но Тадди словно издевался надо мной. Просто смотрел и молчал. Беспристрастно и холодно. Расцеплял наши пальцы, пока я хваталась за него, за его одежду. Расщеплял мою душу, становясь невнятной тенью. Я ногтями срывала пуговицы его формы, цепляясь за них, как за последний оплот моей гаснущей надежды, в попытке заставить его остаться здесь, со мной. Но его стеклянные глаза и меланхоличная улыбка не испытывали ко мне ни жалости, ни любви. Показывая лишь своё безучастное спокойствие. И всё, что мне оставалось — ловить воздух там, где только что был мой брат. И видеть, как чёрные руки бездны поглощали его, пряча в непроглядной тьме…       — Эстер…       — Тадди! Нет!       Я резко распахнула глаза, садясь на кровати и пытаясь вместить в себя хоть крупицу воздуха, чувствуя, как сильно сжалось горло. Проклиная ненавистный сон, который снился мне каждую ночь, стоило лишь сомкнуть веки. Раз за разом я видела, как он растворялся во мраке, понимая, что так я лишь пыталась справиться с этой болью в груди. Но понимание не помогало… И я изводила себя каждый день, час и минуту тем, что меня не было рядом, когда он бесследно пропал. Тем, что сейчас я никак не могла его отыскать. Я проклинала нашу связь, потому что всю жизнь считала, что должна почувствовать, если ему будет плохо или если он попадет в беду. В реальности же то, что мы были близнецами лишь сделало мне больнее и никак не помогло. Не спасло.       Я не ощутила, что ему плохо.       Я не почувствовала, что он исчез.       Я не поняла, что была нужна ему.       Я не знала, жив он или же…       И я ненавидела себя за всё это.       Холодный пот заставил непослушные кудри прилипнуть ко лбу, а ночнушку к телу. Разбитость ломила каждую мышцу, делая их каменными. Чувство отдыха покинуло меня словно навсегда и на его место пришло непрекращающееся напряжение. Вот уже неделю с того дня, как мне сообщили, что Тадди исчез, я жила словно в тумане. Не ощущала вкуса еды, не чувствовала потребностей тела, все действия совершал будто бы кто-то другой. Кто-то — не я. Всё моё время сузилось до одной точки собственных переживаний и его поисков. Рассвет бил меня по лицу, но даже это я не ощущала. Тень, которой я стала теперь, поднялась и начала свои привычные ритуалы — умыться, одеться, позавтракать, искать. А я будто бы наблюдала за всем этим со стороны, ощущая, словно была запертой в теле душой, ежесекундно разрывающей кости, мышцы и органы от очередной неудачи. Я даже не заметила, как прошла половина дня. Не поняла, как оказалась посреди улицы. Не отследила, почему и для чего несла в руках очередной старый том, описывающий застарелые поисковые заклинания…       Я прочувствовала обжигающие ледяные руки реальности, когда кто-то едва ли тронул меня за плечо. Я обернулась машинально и замерла. Я не видела его год и теперь Ричард Блэкуотэр стоял предо мной — собранный, серьезный и хмурый. Внутренности скрутило от этого вида, а тошнота подступила к горлу от его голоса, который я пыталась уловить в тумане собственных мыслей.       — Мисс Кроу? — он понизил голос, будто опасался, что кто-то услышит, как он произносит моё имя, — Вы меня слышите? Эстер?       Я не нашла, что ответить. Да и в принципе не хотела отвечать, не была готова к диалогу. Все, чего мне хотелось — объяснить без слов, что вести диспут о моем месте в мире у меня не было сил. Его проникновенный, сосредоточенный взгляд приковывал к себе и внушал беспокойство. Я словно всё ещё ощущала холод его пальцев на своём плече и он резал меня хуже слов.       — Прекратите поиски, мисс Кроу.       Я отрицательно качнула головой и разлепила пересохшие губы, произнося своё возмущенное несогласие.       — Я не намерена! Я найду его.       Тяжелый взгляд инквизитора заставлял меня чувствовать себя неуютно. Он сжал набалдашник трости, неторопливо произнося:       — Больше искать не нужно. Отправляйтесь в Академию.       Мне захотелось ударить его так сильно, как только я могла сейчас и я даже сделала это в мыслях, не в силах в действительности даже поднять руку. Злость захлестнула меня, негодование заполонило изнутри.       — Как ты смеешь указывать мне? Я найду Тадди, я сделаю всё, что…       Ричард подошел ближе и я уловила, как дрогнул уголок его губ, будто бы от болевого ощущения. Холод его руки стал объемным и настоящим, когда он вновь прикоснулся к моему плечу словно в попытке успокоить меня или сдержать, раздирая мою душу ощущениями даже через ткань платья.       — Я уже нашел, — он сильно сжал челюсть, прежде, чем добавить эти странные слова, — Соболезную, Эстер.       Злость схлынула и я замерла, радость птицей забилась во мне и вырвалась облегченным выдохом и улыбкой. И в ту же секунду тревога застучала в груди, оценивая мрачный вид Ричарда и озвученное соболезнование.       — Нет… нет-нет-нет…       Это было всё, что я могла произнести. Я уловила, как инквизитор поджал губы и на секунду опустил взгляд. А когда вновь посмотрел на меня, я видела лишь стальную решимость и непреклонность.       — Сожалею. Тадеуш Кроу был найден на рассвете мёр…       Дальше я уже не слышала ничего. Единственным звуком в моей голове был собственный крик. Я ощутила только, как тело стало ватным и невесомым. Тяжелый том полетел куда-то вниз, когда прекрасное голубое небо над головой закружилось и превратилось в кошмарное месиво. Я помню громкий и глухой звук удара книги о мощеную дорожку, звон упавшей рядом трости, моё имя, вырвавшееся взволнованным эхом голоса инквизитора, ледяные объятия и темноту…       Бесконечную.       Поглощающую.       Одинокую…       Ту, что я ощущала и по сей день. Стоя у могилы Тадди под ненавистным дождём, что не прекращался и заливал также неотвратимо, как и моя грусть. Всё, что оставалось мне — сжимать медальон с его изображением до скрипа металла и боли в пальцах. Ненавидя себя за каждую минуту, в которую я не почувствовала, что была нужна собственному брату… И теперь внутри меня осталась только глубокая бездна среди выжженных чувств… И я тонула в ней, пока внезапное ледяное прикосновение рук ненавистной реальности не опустилось тяжестью плаща на мои плечи и капюшона на мокрые волосы. Почти полностью отрезая меня от уже въевшейся картины. Отголосок знакомого голоса зазвучал где-то за спиной внутри шквала ненасытной воды, рвущей мою целостность. Лёд пальцев цепко схватил меня, также, как я держалась за брата во сне, не отпуская и уводя всё дальше. Он заставлял меня терять из виду серое, вымокшее надгробье, от которого я никак не могла отвести взгляд. Опасаясь, что если отвернусь хоть на секунду, Тадди вновь исчезнет и я сойду с ума от того, что навсегда потеряю его. Ноги сами следовали за голосом, как за маяком во тьме и я позволила холоду чужих рук забрать меня. Я поняла, что оказалась в дилижансе, когда услышала рядом с собой:       — Уже достаточно себя истязать.       Я подняла смятенный взгляд, будто бы окончательно теряя эту реальность, различая вымокшего до нитки инквизитора. Трясущимися от усталости руками я сняла капюшон чужого плаща, открывая ему своё бледное, осунувшееся лицо. Мне стоило больших усилий произнести хоть что-то.       — Почему?       Ричард провел по мокрым волосам, что липли к лицу, зачесывая их назад. И этот жест выдавал в нём то ли тщательно скрываемую злость, то ли нервозность. Я сильнее закуталась в плащ, кажется, пытаясь укрыться от этого мира. Он долго молчал, а я искала ответ, понимая, что что бы он ни ответил, это не изменит того, что часть моей души умерла вместе с Тадди. Инквизитор словно считал это с моего взгляда и негромко произнес:       — Ты должна быть жива и желательно здорова для завтрашнего допроса.       Я опустила руки, зарываясь в широкие карманы его плаща. Сердце дрогнуло на секунду, когда я почувствовала знакомые грани и достала покорёженный медальон. Точную копию того, что был у меня, но этот — с моим изображением. Медальон брата. Я держала перед собой их оба, понимая, что теперь во всём этом мире я осталась одна. Подняв на Ричарда затравленный взгляд, я встретила в нём ту же беспристрастность, какая была у Тадди в моём сне. И его образ снова замелькал перед глазами, принося невыносимую боль. Равнодушная маска лица инквизитора дрогнула лишь когда я ощутила, что по щеке скатилась слеза, ударяясь о медальон в момент моего осознания, что всё произошедшее хоть и не сон, но самый худший кошмар…       Я протянула обе подвески Ричарду, оставляя в его руках своё же прошлое и накинула капюшон на голову. Принимая то, что теперь я лишь тень Эстер Кроу. Погружаясь в кошмар, в котором существовала одна я и далёкое эхо жизни, что некогда была моей.