Пятый угол

В храме божьем солнечные лучи рассеиваются прямо перед подолом святого отца, что читает утреннюю молитву для рабов своих, которые по привычке проговаривают то же самое лишь одними губами, дабы не прерывать речь прекрасную. Глас божий разлетается эхом под купол с рисунками ангелов, впечатывается в золотые рамы икон и разрешает им плакать за судьбу человеческую. Моракс ждёт слегка позади. На нём чёрные одеяния, очки для чтения на цепочке с бриллиантами, крест на груди, и волосы стянуты тугой резинкой. Он молча разглядывает Венти, у которого глаза блестят от театрально-наигранной благодати. Тонкие губы дрожат, а сердце не на месте, но всё это из-за гостьи, что отказалась покрывать голову платком. Руки сложены под грудью, сиреневые глаза встречаются с золотыми, улыбка не встречается с улыбкой. Они смотрят друг на друга с некой тревогой и в то же время с бесконечным уважением — кажется, что кроме них в этом доме божьем нет никого. Молитва растворяется прежде, чем достигает их душ, улетает к богу в поднебесье, ведь не способна опуститься столь низко. — Аминь! — Моракс отводит взгляд, разглаживает подол рясы и ведёт назад плечами. Они крестятся все вместе и совершают поклоны, а после священнослужители разбредаются по своим делам. Венти громко оглашает имя той, что в это чудесное зимнее утро решила почтить его своим присутствием: — Госпожа Яэ Мико! — звонкий голос вселяет надежду на светлое будущее и страх неизбежного одновременно. Венти разводит руки в стороны, растопыривает пальцы, бросая священное писание на пол. — Я так рад видеть вас здесь! Вы сделали мой день краше! — его песни ласкают слух, растворяют неуверенность. Названная поправляет бретельку распутного платья, обнажающего грудь и бёдра, тянет на плечо лисью шубку из натурального меха. Её розовые волосы шёлковыми волнами спускаются вдоль спины, за которой тенью прячется один единственный человек, слившийся в одно целое с тенью, с вечностью, с молчанием и терпением. — Святой отец, не сочтите за грубость, но я пришла по делу, — Мико смотрит исподлобья и не скрывает хитрости своей натуры. Один щелчок пальцами, и Райден — женщина, не пропустившая ни одного удара за всю свою жизнь — становится ровно позади, прикрывая тыл собственным телом. Длинные серьги-паутинки придают лицу госпожи блеска, идеальная кожа светится подобно солнцу, что вот-вот приблизится к земному и испепелит дотла всё живое. — И я с радостью помогу вам с ним справиться, — Венти в несколько лёгких шагов добирается до гостьи и с детской решительностью берёт ту за руки, щупает холодные пальцы и прикладывает их своему лицу. — Я так рад, что вы наконец смогли внять гласу господа. — Моя душа не нуждается в прощении… — делает паузу, потому что за спиной Венти вырастает Моракс, отражает Райден даже мимикой и позой, так же охраняет самое важное, что у него только есть. Противостояние среди скамей и свеч ощущается громом среди ясного неба. — …лишь в мести, — продолжает Мико уже тише и слегка наклоняется к святому отцу, что ростом не вышел, тем более она ещё и на каблуках. — Я вижу, что ваша душа жаждет избавить мир от тех, кто его отравляет, в этом мы похожи, в этом наше предназначение, — Венти самоуверенно целует чужие ладони, а те лишь на мгновение поддаются дрожи. Его роскошные одежды, расшитые золотыми нитями, слишком тяжелые, но взгляд зелёных глаз ещё тяжелее. Передние пряди волос заплетены в косы, а чёлка непослушно торчит в разные стороны — улыбка выражает наивный интерес, за которым прячется холодный расчёт. — Дитя, которое я вырастила, возомнило о себе слишком многое, — начинает Яэ Мико, когда освобождается из цепкой хватки чужой восторженности, когда вокруг расцветает сад витражной оранжереи, которую местные священники тут же покидают, не закончив с поливом. Запахи выедают кислород в пространстве, щекочут нервы, но сами цветы бесконечно прекрасны, ухожены и благодарны. — Вы слишком долго понимали, насколько оно опасно, — вторгается в беседу Моракс, а Венти тихонько хихикает, снимая с себя рясу прямо по пути. Он остаётся лишь в блузе с огромным жабо и шортах с корсетом. Его голые колени разбиты синяками, а на лодыжках виднеются засосы. Райден оценивает их своими мыслями, но молчит — стоит слегка поодаль от круглого столика, на котором Венти раскладывает документы, с которыми предстоит ознакомиться. — Поводок был достаточно короток, чтобы я могла следить за тем, как он играет, — Мико может противостоять Мораксу, может усадить его на колени тихим вздохом, но предпочитает перенести всё своё внимание на главную фигуру, которая ставит локти на столик, подпирает кулачками пухлые щёки и болтает ножками, потому что те не достают до пола из-за высоты стула. Сама садится в не слишком удобное кресло, кладёт ногу на ногу и приступает к изучению материала. Её макияж ни на толику не размазался — щёки блестят красными румянами. — Вот здесь самое важное, многоуважаемая госпожа, — Венти тыкает в пункт пятый, — вот тут! — поджимает губы и пытливо следит за чужим взглядом, дабы убедиться, что та читает именно его. — Следствия смерти Сиканоина Хэйдзо, — шепчет Яэ Мико и склоняет голову слегка к плечу так, что серёжка зацепляется за шубку и больно тянет мочку. — Разве права на наследование не перейдут прямиком в руки его сестры? — уточняет, читая совсем иное, и массирует виски. — Именно это и произойдет, — ухмыляется Венти, легонько хлопая в ладони. — И тогда разговор уже будет о её дееспособности, — облизывает уголок губ. — Вы же знаете её, рассудок слегка затуманен, а прогнозы на будущее не внушают доверие, потому за ней закреплён опекун, который в случае чего сможет взять на себя все полномочия, — его глаза лишь на мгновение скользят по руке в чёрной кожаной перчатке, лежащей на плече. — Стервятники, — выдыхает Мико, переворачивая лист бумаги. Райден за её спиной стоит слишком прямо для простого человека — осанка не поддаётся усталости. На голове длинный пурпурный платок, который всё равно не может спрятать косу. Она облачена в чёрную рубашку и ультрафиолетовый костюм отменного качества — пиджак, под которым прячется кобура, и брюки, скрывающие в карманах лезвия несравненной остроты. Моракс поддерживает с ней зрительный контакт. Они как два хищника — готовы по команде вцепиться друг другу в глотки и разодрать кожу до мяса, до костей, обглодать каждый хрящик и насладиться процессом. — Нам нужна ваша поддержка, а вам — наша помощь, — Венти заговаривает зубы. — Я наслышан о том, что птенчик учинил беспорядки в родном гнезде, приношу свои искренние соболезнования, — клонит голову, приложив руку к сердцу, — бровки домиком, сожаление слишком натуральное. — Господь покарает его за все грехи, он отомстит лучше нашего. — Я сама виновата, что позволила этому случиться, — отвечает Яэ, бегая взглядом по строчкам. — Хотите подарить мне цветочный бизнес и похоронное бюро, — выгибает бровь. — А для чего нужны условия в случае смерти одной из сторон? — хмурится и выстреливает взглядом промеж чужих глаз, а Райден подходит на шаг ближе, цокая низким каблуком, отполированным до блеска. — Сиканоин Хэйдзо слишком опасен, чтобы быть уверенными, что никто из нас не пострадает, к тому же в его рядах произошло пополнение, — Венти глубоко и грустно вздыхает, эксцентрично смахивая печальную слезу с ребра своего миниатюрного носика. — Каэдэхара Кадзуха, наш верный пёс, к моему глубочайшему сожалению, нашёл в нём нового хозяина. Это стало ударом для нашей всеми любимой Бэй Доу, сейчас она старается спасти жизнь своему ребёнку. Стресс, накопившийся из-за случившегося, не прошёл для неё бесследно. — Мне грустно слышать подобное, — отстраненно отвечает Мико и чешет ногтём кожу за ухом. — Столь крупная компенсация за потерю сотрудников… — С ней работают лучшие врачи! Она справится, нашими молитвами и молитвами её верной супруги. Но мы стараемся держать их в неведении, изолируем от мрачных новостей и недоброжелательных посетителей, чтобы не нанести ещё больше вреда, — Венти тщательно следит за тем, как Яэ выводит свою первую подпись на соглашении о неразглашении. Где-то под куполом оранжереи застревает в цветастом мире одинокая птица, ослепшая от обилия красок. Она барахтается и не может найти окно, через которое сюда попала. Райден поджимает губы, замечая едва ли проступившую ухмылку на губах Моракса. — Потому мы должны подготовиться к любому исходу, подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств, — продолжает говорить Венти, — Каэдэхара опасен и силён, мы держали его на седативных, чтобы сломить волю, но он смог выкарабкаться благодаря Сиканоину, хотя мне кажется, что тот скорее подчинил его себе обманными манипуляциями, — рассказывает, а Яэ вдруг поднимает на него глаза и набирает полные лёгкие воздуха. Птица под куполом успокаивается, садится на жёрдочку и озирается — Венти мечтательно подмигивает Мико, та кривится и поправляет шубку. В оранжерее тепло, но её беспокоит внутренний холод, от которого кожа покрывается мурашками. Ей кажется, что из всех щелей за ней наблюдают иконы, но их глаза не настолько сложны, как глаза Моракса, что снимает очки и обнажает клыки, прикусывая сигарету. — Я получу опеку над Ху Тао в случае вашей смерти? — она пропускает улыбку, но тут же берёт себя в руки. — Малышка знает об этом? — уточняет у её опекуна, поджигающего сигарету спичкой. — Конечно! — Венти выхватывает руку Моракса и стискивает её в объятиях, крепко прижимая к своему жабо, целует ткань и отклоняется назад, переплетает их пальцы вместе. — Мы должны быть уверены, что малышка будет в надёжных руках, если нас не станет, мы заботимся о ней, — хлопает ресницами. — А если умрём мы, — делает акцент на последнем слове, — публичный дом полностью перейдёт под начало церкви, — смеётся, — чепуха! — Ну, во-первых, если умрёте вы, госпожа Яэ Мико, — указывает на ошибку Венти, машет перед лицом ладонью, чтобы развеять сигаретный дым, после чего Моракс отворачивается и выдыхает уже в другую сторону. — Ваша слуга не причастна к данной сделке, мы не играем в куклы. — Меня это не устраивает, — перебивает Мико, вычёркивая данный пункт одним резким движением шариковой ручки. — Я не позволю своим девочкам попасть абы куда. — Чего же вы хотите? — Венти вытягивается в лице и теряет улыбку. По-детски наивный взгляд становится грозным и выжигает блеск. Он прикрывает веки и отпускает руку Моракса, разминает шею, покрытую следами укусов, а птица под куполом начинает борьбу за свою свободу вновь. Где-то вдалеке шумит фонтан, свечи возле икон догорают, роняя воск на каменную кладку, причиняют увечья цветам, заставляя их тянуться к земле под тяжестью белых полупрозрачных пятен. — В случае вашей смерти церковь и Ван Шэн полностью переходят под моё начало, в случае моей смерти публичный дом переходит в руки Райден, она позаботится о нём как следует, — отчеканивает Яэ Мико свою волю. Пауза и тишина натягивают тетиву удочки настолько, что та дребезжит в ушах — слышно, как кто-то сглатывает, а после церковные колокола поглощают город грохотом. Моракс смотрит вопросительно на чужую слугу, что не позволяет себе эмоций. Кажется, что она совершенно в другом месте — её мысли витают совсем не здесь, потому что взгляд устремлён к витражным стёклам купола. — Что ж… если таково ваше желание, я с ним согласен, но могу ли я уточнить, почему вы так уверены, что Райден не пострадает? — Венти закидывает ноги на стул и кладёт подбородок себе на коленки, обнимает их и растирает кожу лодыжек. — Я в ней уверена, — не отвечает напрямую Мико и прописывает новые условия в договоре поверх тех, что зачеркнула. — Ха! Как же меня подобное вдохновляет, вы так прекрасны, ах, — Венти пропускает стон и снова озаряет весь белый свет своей улыбкой, а птица теперь ещё и глохнет под куполом, разбивает крылья в кровь, режет их о выступы, но всё равно барахтается, потому что не может смириться со своим положением — окно совсем близко, выход есть: нужно лишь пролететь немного, но она слишком слепа, чтобы добраться к свету. — Позвольте уточнить, — Моракс растёгивает верхнюю пуговицу своей одежды, чтобы дышать было проще. Под воротом можно разглядеть ошейник, на который внимание никто не обращает. — Вы могли заключить эту сделку раньше, почему пришли только сейчас? Из-за разгрома? Мико ухмыляется, как лиса, обводит маникюром линию своего лица и отбрасывает назад прядь розовых волос, расслабляет плечи и обнажает заточенные клыки в широкой улыбке. — Сиканоин не оставил мне выбора, — просто отвечает она. — К тому же вы ещё ни разу не предлагали настолько выгодные условия, — тычет пальцем в бумаги. — Сейчас его смерть подарит мне намного больше, чем могла бы подарить до этого, — подчёркивает ногтём нужный пункт, в котором значится, что её власть распространится на весь город, в её лапы попадёт сам мэр, который каждую неделю самозабвенно молится за благополучие родных и близких. — Кроме того, вот эта строчка, связанная с Сангономией, мне очень нравится, — облизывается. — Девочка причинила вам столько неудобств? — заигрывает Венти, принимая из рук Моракса шоколадную конфету. Он вертит её, закидывает в рот и жуёт, причмокивая, облизывает измазанные костяшки, проходится языком по тонкой коже между большим и указательным пальцами. — Девочка не знает своего места, — Мико выводит первую подпись на документе из двух нужных. Моракс и Венти уже на всё согласны, хранят спокойствие и равновесие, не позволяя своим сердцам ускорять темп. Птица под потолком теряет надежду в тот момент, когда открытое окно из-за порыва ветра захлопывается, а рассыпавшийся снег обжигает перья холодом. — Вы жадны до власти, уважаемая госпожа, — шепчет Венти, вдруг обращая всё своё внимание к Райден, которая неожиданно склоняется над Яэ, позволяет себе лишнее прикосновение губами к слегка вспотевшему лбу и смотрит в бумаги. — Как и вы, святой отец, — парирует Мико, шлёпает слугу по щеке, замирая над строчкой, где должна стоять вторая подпись. — Но наше сотрудничество принесёт свои плоды… Вместе мы сможем похоронить Сиканоина даже заживо, если это понадобится, — и она начинает выводить буквы. — Хватит уже играть в заботливую мамочку… — Почему его всё ещё никто не убил? — внезапно шепчет Райден на ухо своей госпоже, а та останавливается в недоумении, не заканчивая. — Потому что ты его защищала, дорогая, разве не так? — отвечает Мико и оценивает бледность чужого лица. Райден пожимает плечами, а Моракс заканчивает курить, сбрасывая пепел в стыки между каменной кладкой. Яэ всё ещё не выводит последнюю букву. — Точно, — отрезает Райден, ускользая мыслями куда-то далеко. Возвращает спину в прямое положение, косится в сторону, подмечая, что руки Моракса прячутся в карманах, но поднимает голову выше, обращаясь к птице, которая теряет голову и долбится в закрытое окно, что наконец нашла, но уже слишком поздно. Мико выводит подпись целиком и полностью, закрывает документы и поправляет их, после чего протягивает вперёд правую руку, сверкая маникюром, ловит на себе блики солнца и щурится. Бретелька падает с плеча. Венти радостно и активно пожимает чужую ладошку своей ледяной и разрывается смехом, звонким, заливистым, невероятно протяжным. Моракс рывком выхватывает из кармана лезвие и ступает вперёд, словно шторм или божественная кара. Птица под куполом падает замертво от бессилия, а Райден отражает чужую атаку, обезоруживает, заставляя госпожу сжать зубы до боли в дёснах, потому что страх волной разливается от глаз до самых каблуков, потому что кровь хлещет фонтаном, окрашивая прекрасные цветы вокруг в багряно красный тон. Редкие вздохи — они теряются в пространстве. Венти продолжает смеяться, упиваясь наслаждением — кульминация спектакля доводит до возбуждения, до красноты ушей и бледности вен на шее, до взбудораженного крика. Сердце Моракса пропускает удар, глаза теряют ориентиры. Он одергивает руку. Райден растерянно внимает воле госпожи, платье которой пачкается в крови — падает вторая бретелька, грудь вздымается быстро и тяжело. Миг, ещё один… картинка вырисовывается в замедленной съемке. Сонную артерию Яэ Мико режет Венти, ставит точку в соглашении. Он переводит восторженный взгляд ярко-зелёных глаз, в которых блестит воля божья, на новую обладательницу публичного дома, подрывается с места и бросается в её объятия, утыкается носом в грудь, вдыхает приятный запах и сцепляет руки в замок на пояснице. — Наконец-то ты вернулась ко мне! — хохочет так, что слышат люди за пределами церкви, слышит сам бог, сама суть этого мира. Райден кладёт дрожащие пальцы ему на голову и гладит спутанные пряди, прожигая взглядом Моракса, что улыбается по-доброму нежно, поджимает губы и смягчает взгляд. — Добро пожаловать домой, — шепчет он, обмениваясь с ней кивками. Райден опускает голову, чтобы поцеловать тёмную макушку и сжать Венти в объятиях только сильнее. — Я дома… — роняет она слова. А в другом конце города Сиканоин Хэйдзо испуганно распахивает глаза. Он лежит в железной тележке супермаркета, обложенный со всех сторон продуктами и вкусняшками, трёт переносицу и запрокидывает голову назад, чтобы убедиться, что его всё ещё везёт Каэдэхара. — Опять ночью не спал? — упрекает его Синобу, закидывая к нему пачку риса. Она покупает новую каждый грёбанный раз, словно коллекционирует их — скоро места в шкафу не останется. — Просто задумался, — зевает Хэйдзо, чувствуя неясное беспокойство, чешет ногу сквозь носок и разминает плечи. Аратаки подлетает к ним с новым выпуском журнала в руках и презентует жука этого номера, обещает огромный ужин по случаю праздника, в честь новой звезды. Они продолжают затаривать тележку, ссориться по поводу глютена и ценников, причитать что-то про вместительность их холодильника и вредность лапши быстрого приготовления, пока из динамиков супермаркета оглашаются важные новости, заставляющие жителей города глотать воздух от тревоги: — Внимание! Разыскивается опасный преступник, внимание! Опасный преступник по имени Сиканоин Хэйдзо терроризирует город. Из примет — родинки под нижними веками, бордовые волосы, зелёные глаза. Разыскивается за серийные убийства. Просим быть бдительными и сохранять спокойствие! Ни в коем случае не вступайте с ним в схватку! В случае обнаружения сообщите в полицию по номеру х-ххх-ххх-хх-хх, — запись ставится на постоянный повтор, звучит на радио, по телевизору на всех каналах, из громкоговорителей и динамиков, а по городу разъезжают машины с мигалками и рупорами. Хэйдзо снова зевает, хихикает и вскрывает пачку сырных чипсов.